Назавтра бой

В ходе воздушных стычек нам часто стали встречаться "мессершмитты" с желтыми коками. Таких самолетов мы на своем участке фронта пока не встречали. По-видимому, немцы перебросили их с запада, для подкрепления. Ходили они, как правило, парами. Появлялись всегда неожиданно, в разгар боя, стремительно на больших скоростях производили атаки, быстро исчезали, чтобы тут же вновь появиться с самой невыгодной для нас стороны.

Командир полка собрал летный состав и предупредил всех что на нашем участке появилась новая группа вражеских самолетов, ходят они парами, коки окрашены в желтый цвет, надо всем быть предельно внимательными, усилить осмотрительность от взлета до посадки. По-видимому у "желтых коков" установлено новое оборудование - бортовые радиолокаторы. Действительно, ничем иным нельзя было объяснить их внезапное появление из-за облаков в самые выгодные для атак моменты. В очередной вылет на прикрытие своих войск в район Секешфехервара пошла группа "лавочкиных" в составе: Скоморохов, Кирилюк, Калашонок, Маслов, Горьков и Кисляков. Шестерка Ла-5 стала на заданный курс, внимательно просматривая воздушное пространство. Вдруг со станции наведения поступила команда: "Скоморох" будьте внимательны, с запада подходит большая группа "фоккеров" под прикрытием "мессеров". "Вас понял, вижу, приготовиться к бою". Скоморохов с Горьковым связывают боем "мессеров", Кирилюк четверкой атакует " фоккеров", с первой атаки Виктор и Вася Калашонок сбивают два ФВ-190. "Скоморох" заметил, что в хвосте у Маслова "желтый кок", открыл огонь по его самолету. Скоморох кричит Маслову: "Берегись, сзади месс". Леша резко потянул ручку на себя, но уйти не может. Скоморох резко бросает свой самолет, мгновенно сближается с Ме-109, открывает огонь с близкой дистанции. "Желтый кок" вздрогнул, накренился влево, горящий вошел в крутую спираль, и через считанные секунды врезался в землю.

С командного пункта передают: "Скоморох", ваша группа сбила три самолета, подтверждаем, можете следовать на свою точку".

Самолет Леши Маслова был поврежден, после посадки на его машине насчитали более пятнадцати пробоин. Самолет Маслова закатили в ПАЖ для ремонта. У нас в полку на высоком уровне была поставлена работа по быстрому вводу поврежденных самолетов.

Начальником ремонтных мастерских с начала войны и до ее окончания был старший техник лейтенант Бурков, мастер - золотые руки, так называли его все сослуживцы, а его помощник - неутомимый труженик войны Сераж Нуритдинов, вдвоем они могли отремонтировать самолет считанные часы. Хорошими организаторами работ в полевых условиях, в боевой обстановке считались: инженер полка Мякота, инженеры авиаэскадрилий Скарабохатов, Бахтинов, Даюник, специалисты по вооружению и радиооборудованию старшие техники лейтенанты Володин, Молчин, Миронцов, Кошеленко, Пискун, Ишкатов и другие.

Девчатам нашим нелегко было на фронте. Перед вылетами они разносили по два, а то и три парашюта, а вдвоем - пять-шесть и довольно-таки увесистых, и так каждый день до самого конца войны. Кроме того, в их обязанности - распускать, просушивать, перекладывать боевые парашюты на походном брезентовом столе, раскинутом вблизи стоянок. Труд наших помощниц не пропадал даром - более десяти летчиков полка выпрыгнули из горящих машин на парашютах, и их система не разу не подвела. Женщины на фронте были скрупулезно точны, аккуратны, дисциплинированны и исполнительны. Многие девушки имели специальность оружейниц. Эта работа была для них еще тяжелей, надо было после прилета самолетов с боевого задания быстро пополнить ленту и уложить в ящик, а перед этим поднести их к самолету. Подвесить под каждый самолет по две пятидесятикилограммовые бомбы. В конце дня, когда летчики уезжали на ужин, а затем кратковременный отдых, наши девчата начинали снимать пушки с самолетов, смазывать их и пополнять снарядами, на их отдых оставалось 2-3 часа и снова они на аэродроме у боевых самолетов.

Кроме всего, девчатам приходилось нести караульную службу по охране самолетов и всего личного состава полка. Труженицы войны, мужественные и добрые наши боевые друзья, прошедшие вместе с мужчинами дорогами тяжелой кровопролитной войны, низкий поклон вам: Алла Соколова, Лина Коган, Саша Юдаева, Нина Чернова, Маша Марченко, Валя Гаврилова, Люба Чернышева, Рая Гущина, Аня Петрочкова и др.

20 декабря началось новое наступление войск 3-го Украинского фронта с целью прервать сильно укрепленную фашистскую линию обороны " Маргарита", овладеть городом Секешфехервар и, обойдя с запада Будапешт, соединиться с войсками 2-го Украинского фронта. Наступление поддерживали свыше 800 самолетов, весь действующий парк 17-й воздушной армии. Это были дни напряженной боевой работы. Мы буквально висели над передним краем, возвращались на свой аэродром лишь для того, чтобы заправиться горючим и пополнить боекомплект.

Вначале вылетали на штурмовку передовых позиций, прикрытие наступающих войск. Потом начались ожесточенные воздушные бои. На второй день, с утра поступило задание произвести разведку погоды в районе, а затем просмотреть какая погода в районе боевых действий, в районах озер Балатон и Веленцы. На это задание была направлена наиболее подготовленная пара Скоморохова со своим ведомым лейтенантом Филипповым. Станция наведения передала по радио: "Скоморох" смотрите внимательно, с запада подходит группа "фоккеров", надо ее атаковать". "Вас понял, идем на сближение". Проходят считанные секунды и пара врезается в строй. Первой очередью "Скоморох" сбивает одну машину и сразу переносит огонь на следующую. Среди "фоккеров" началась паника, они рассыпались в стороны, снизились до бреющего полета и стали уходить на свою территорию. Но тут появилась восьмерка ФВ-190. Она пыталась с ходу отбомбить по нашим войскам. Наша пара камнем сваливается на фашистов и молниеносными ударами подожгли, еще по одному самолету. Они рухнули на землю прямо возле станции наведения. [64]

Подошла еще шестерка " фоккеров", которые пытаются прорваться к цели. Молниеносной атакой сниз дистанции 50 метров сбит один ФВ-190, шестерка рассыпалась, ушла а траекторию полета. Снова восьмерка, стремительная атака, Скоморохов сбивает четвертого "фоккера". Пять "фоккеров" в одном бою сбить - это просто здоровой. "Молодцы, "Ястребы", объявляю вам благодарность", - передал по радио генерал Толстиков, который находился в это время на станции наведения и наблюдал за боем.

26 декабря развернулись ожесточенные бои за Эстергом. На этом направлении действовал и 4-й механизированный корпус генерала В.И. Дцанова. В районе Бички продвижение корпуса было приостановлено, немцы оказали сильно сопротивление. Скоморохов с Филипповым вылетели на разведку. Погода стояла плохая, видемость 1-2 км. Шел мокрый снег, полет пришлось выполнять на высоте 50-100 метров. Подошли к линии фронта, связались с КП корпуса, получили указания пройти в глубину обороны противника. Посмотреть, что там происходит. Пройдя в глубь обороны противника Скоморохов обнаружил в лощинах и кустарниках более тридцати танков и до пятидесяти стволов артиллерии. В этот район была направлена девятка штурмовиков, которая нанесла удар по скоплению вражеских войск. Механизированный корпус обошел группировку с флангов и разгромил ее. С напряженными боями войска 3-го Украинского фронта вышли к Дунаю севернее и северо-западнее Будапешта, что привело к окружению в нем 186-тысячной группировки фашистских войск. Венгерское правительство во главе с Садаши срочно перебралось в Австрию.

Рано утром моему звену была поставлена задача вылететь на сопровождение девятки бомбардировщиков "Бостон", которые должны нанести бомбовый удар по скоплению пехоты и танков противника, находящихся на окраине города Естергом. Девятка "бомберов" идет строем, держит скорость 400-450 км, на такой скорости и нам хорошо.

Я следую парой слева, а Леша Бударев справа. Беспрепятственно отбомбившись бомбардировщики стали разворачиваться на обратный курс. Я усилил наблюдение за воздухом: именно на развороте вражеские "охотники" чаще всего их поддавливают. В этот момент группа растягивается, а некоторые бомбардировщики даже отстают. Так и есть. Вот уже снизу к отставшему "Бостону" крадутся два "мессера", они ожидали этого удачного момента. Резко перевожу свой самолет с переворота в пикирование и захожу в хвост "мессеру", второго атакует мой ведомый. Гитлеровцы не замечают нас, лезут к замыкающему бомбардировщику. Я быстро сближаюсь, наконец "мессер" в моем прицеле, но он уже стреляет. Во мне закипает злоба. На сволочь, получай и ты! И я хлестнул по нему из пушек. Кажется мой удар оказался мощнее и точнее, чем его. Наш бомбардировщик как ни в чем ни бывало продолжает лететь, а "месс" вдруг осел, и нехотя перевалившись через крыло, пошел вниз. Не могу оторвать от него взгляда. Выскочит ли летчик? Нет, идет камнем к земле, врезается в землю. От него остается лишь облако дыма и пыли. Все!

Догоняю своих бомбардировщиков, они летят плотным строем, один немного отстает, я все внимание сконцентрировал на нем и за воздушным пространством. Сопроводив "бомберов" до указанного рубежа мы произвели посадку на своем аэродроме.

На следующий день моему звену была поставлена задача произвести разведку войск противника в районе города Комарно. Выполнив задание мы возвращались на свою точку. Высота - 2000 метров. Погода необычайно ясная - лети сотни верст и ни одного облачка не встретишь. Идеальные условия для зоны!

И вот в этой прозрачной сини замечаем самолет: он впереди нас и идет с территоррии противника на высоте около 2500 метров курсом на Будапешт. Вначале мы признаем его за своего разведчика. Но по мере сближения, разглядели, что это немецкий трехмоторный транспортный самолет Ю-52. Раздумывать некогда - враг может прорваться к городу и выполнить свой замысел. Что там у фашиста на уме? Даю команду: "Бударев, оставайся выше. Мы с Деревненым идем на "юнкерса". Увеличиваю скорость до максимальной и атакую транспортника, который идет себе спокойно без страха и сомнений, даже не замечая мою пару снизу. Метров со 150 открываю огонь. Длинная очередь - идет точно. А снаряды рвутся под кабиной пилотов и по центру фюзеляжа. Они словно подбрасывают вражеский самолет вверх, и после секундного зависания с задранным носом - будто подумал еще: падать или нет? - "юнкерс" сваливается на левое крыло и колом идет в землю. Жду, когда тяжелая машина грохнется или развалится в воздухе. Однако....

Смотри-ка, немец, гад хитрит! "Он жив!", -удивленно кричу я своему напарнику. - "Следи за ним". Мы начинаем снижение спиралью вокруг "юнкерса". На высоте 1000 м он переходит на планирование - догадка моя подтверждается - под нами лесной массив, Будапешт остается восточнее. Атакую повторно, даю длинную очередь. "Юнкерс" вспыхнул, повалил черный дым, экипаж выбросился на парашютах, спускаясь недалеко от КП командующего нашей воздушной армии. Вражеский самолет врезается в землю с такой силой, что от взрыва мой самолет встряхнуло.

Уничтожив врага, мы набираем высоту, пристраиваемся ко второй паре следуем на свой аэродром.

С КП нас поблагодарили за хорошую работу. А полет того Ю-52 по сей день остается загадкой для меня. Что заставило лететь его среди бела дня без прикрытия истребителей в чистом, без единого облачка небе? На что он рассчитывал, неизвестно. Правда и в последствии случались полеты таких транспортников, намеревавшихся сбросить груз в окруженный Будапешт. Но они выполнялись только тогда, когда облака прижаты к земле, видимость была ограниченной, дымка или морось закрывали горизонт, то есть в нелетную погоду для истребителей. Думаю, что-то чрезвычайно срочное, позарез необходимое нужно было доставить взятым в кольцо окружения вражеским войскам на сбитом тогда нами Ю-52.

Зарулив на стоянку мы обсудили свой полет. Я доложил подробно о полете на разведку и уничтожении транспортного самолета. Онуфриенко пожал мне руку: "Молодец, желаю тебе успехов в предстоящих боях".

Боевые действия нашего полка за освобождение Венгрии производились с вылетов на прикрытие наземных войск с предварительными бомбовыми ударами по объектам противника. Две бомбы по 50 килограммов подвешенные под плоскостями самолета-истребителя. Находили подходящую цель, сбрасывали бомбы с пикирования. Затем возвращались в район прикрытия и продолжали бражжировать. В январе месяце, шестерку "лавочкиных" повел Онуфриенко. На всех машинах бомбы ФАБ -50. Сбросив их на цель, выходим из пикирования. В этот момент командир передает: "Прямо перед собой вижу десятку "фокке-вульфов", будем атаковать".

Внимание! Впереди "фоккеры"! Атакуем снизу. Самолеты противника выше нас, по всей вероятности они не заметили нас. "Онуфрий" сближается с замыкающим группу гитлеровцев. Открывает огонь. Самолет падает в расположение немцев. Боевой порядок "фоккеров" нарушился. Шестерка, идущая впереди, резко развернулась вправо. Бомбы с ее самолетов. словно крупные черные капли, падают на свои же войска. Наваливаемся на врага еще более решительно, не давая ему опомниться. Высота полета 1500 м. Зенитки неприятеля ведут интенсивный обстрел, пытаясь отсечь нашу группу от своих самолетов. Проводим еще две атаки, но достичь успеха так и не удается. Ведомые "фоккеры" резкими отворотами переходят с одного фланга на другой, ведущий тоже начеку. Бой затягивается. Мы увлеклись атаками, углубились уже на вражескую территорию. Надо спешить в свою зону, ближе к переднему краю. Наконец время патрулирования истекает. Нам разрешено возвращаться домой. Окруженные в Будапеште вражеские войска, несмотря на ультиматум, предъявленный нашим командованием капитулировать. Началось уничтожение вражеских войск.

Мы с утра до вечера находимся в воздухе. Начались вылеты на бомбардировку вражеских войск. Вылетали шестерками, четверками с подвешенными бомбами, уничтожая знтные точки и вражескую пехоту. За день выполняли по 6-8 вылетов.

Начиная со 2-го января мы буквально не покидали своих истребителей. В этот день мы вылетели четверкой на сопровождение двенадцати штурмовиков. Ведущий нашей группы - майор Кравцов, я - ведущий второй пары, ведомыми шли младшие лейтенанты Калинин и Шагов. Передовую прошли на высоте 1300 метров. По штурмовикам остервенело заработали зенитки, но они не обращая внимания, приближаются к цели, сбрасывают бомбы и реактивные снаряды. Затем перестроившись в круг, один за одним начинают пикировать, поливая противника пулеметно-пушечным огнем. Мы четверкой на внешней стороне крута. В конце штурмовки появились шесть Ме-190Г. Истребители противника по одному, и парами пытаются подойти к "Илам". Наша четверка вливается в общую группу. Началось что-то похожее на ряд разрозненных стычек. Мы не успеваем отбивать атаки "фоккеров" и нам помогают штурмовики. Одному "фоккеру" удалось зайти в хвост к "Илу". Я мгновенно доворачиваю свой самолет, и бью по "фоккеру" с близкого расстояния. Вражеская машина клюет носом и врезается в землю. Второго "фокке-вульфа" сбивает Кравцов. Штурмовики, окончив работу, начали уходить от цели. Мы рядом со штурмовиками. Вдруг смотрю: наш ведущий резко делает левый разворот с набором высота. Его ведомый младший лейтенант Калинин не успел выполнить маневр, отстал от Кравцова. Через считанные секунды он пристроился к моей паре.

Митю мы знали, как летчика неудержимого в схватке с врагом, горячего и азартного. Он излишне порой увлекался преследованием противника, старался довести дело до полного его уничтожения, забывая о безопасности тыла.

Я тройкой сопровождаю штурмовиков. Просматриваю воздушное пространство, нет нашего ведущего, как в воду канул. Запрашиваю по радио несколько раз - молчит. Сопроводив штурмовиков до аэродрома посадки, мы тройкой возвратились на свою точку. Майор Кравцов с боевого задания не вернулся. Дла нас это было большим ударом.

Два дня не знали о судьбе Кравцова. И только на третий день пришло сообщение, что его в крайне тяжелом состоянии подобрали пехотинцы и отправили в госпиталь.

Жив! Эта новость обрадовала нас, жив - значит вернется в полк, полетает еще с нами. Но Дмитрию Кравцову не пришлось больше летать, из-за тяжелого ранения, после окончания войны, он был списан с летной работы и уволен в запас.

А пока что эскадрилью возглавил его заместитель Олег Смирнов. Снова на земле и в воздухе идут ожесточенные бои. Нас перебазируют на новый аэродром ближе к фронту.

Остров Чепель - между старым и новым руслом Дуная, двадцать километров от Будапешта. Его аэродром - благоустроенный, о хорошей бетонированной полосой. На нем базировались немецкие авиационные части.

16 января с утра пошла морось, низкая облачность, видемость 1-2 километра. Задание выполняли наиболее подготовленные летчики, вььлеты производились парами. С улучшением погоды количество вылетов нарастало. В этот период немецкая группировка находилась в кольце в Будапеште. Немцы попытались установить воздушный мост с окруженными войсками. Мост этот прикрывался чрезвычайно большим количеством "мессеров" и "фоккеров". Поэтому над столицей Венгрии зязывались ожесточенные воздушные схватки, немецкая авиация несла большие потери. Скоморохов, Кирилюк, Маслов, Смирнов и другие почти каждый день увеличивали свои личные боевые счета. Но не обходилось без жертв и с нашей стороны. В эти дни наша дивизия потеряла 24 самолета и 13 летчиков. Не вернулся с задания старший летчик моего звена лейтенант Алексей Дударев. Это была тяжелая утрата для меня и всех сослуживцев с кем летал этот храбрый, мужественный человек.

Веселый, симпатичный блондин. Хорошо пел и играл на аккордионе. Был беззаветно предан Родине, авиации, дружбе - умный и прямой в суждениях, горячий в споре. И стойкий в опасном деле.

Как же все случилось?

Четверка "лавочкиных" во главе с Олегом Смирновым вылетела на прикрытие наших войск в район озера Балатон. В этот день мы уже дважды выходили на передний край. Это был третий боевой вылет. Погода в районе прикрытия: ясно, видимость 2-3 км, густая дымка. Выполнив два разворота на 180°, ходим над вражескими позициями. Начали разворот на заданный курс и неожиданно на встречных курсах встретились с четверкой "мессеров". Начался бой, на вираже я зашел молниеносно в хвост Ме-109, который переворотом пытался уйти от меня. Но я быстро настиг его и дал длинную очередь, "месс" загорелся и с большим углом пошел к земле, оставляя шейф черного дыма. В это время сверху свалилась пара "мессеров" и начала заходить в хвост Дудареву. Кричу по радио: "Леша, в хвосте "месс". Делаю резкий разворот в сторону "месса" и даю заградительную очередь. Но "месеершмит" опередил меня. Лешин истребитель резко взымает вверх, переворачивается на правое крыло, падая к земле, оставляя за собой след черного дыма, и купол раскрывшегося парашюта. Мы тройкой: Смирнов, я и Попов начали снижаться группой спирально вслед за опускающимся парашютистом.

Дударев, видимо, полагал, что приземлится в расположение наших войск. Но когда с земли к нему потянулись трассы огня, стало ясно, что самое плохое впереди. Нет, не смерти - к ней на войне каждый готов, пострашнее муки и позор плена. Храбрый летчик Леша Дударев оказался в руках фашистских извергов.

Случилось это примерно в двадцати километрах восточнее озера Балатон. Мы, конечно, надеялись, что Леше удастся как и двум летчикам нашего полка, бежать из плена и вернуться в свою часть, но Дударев не вернулся...

Вот что рассказал о нем летчик со штурмовика Ил-2, которому посчастливилось вырваться из фашистских застенков.

Допросив Лешу, немцы решили его расстрелять. Дударев не дрогнул, - в последние минуты жизни он оставался самим собой - мужественным человеком железной воли.

Существует и такая версия судьбы Дударева в плену. При второй попытке побега из плена Леша был убит фашистами.

Дударев на фронт прибыл в сентябре сорок третьего года перед началом битвы за Днепр. Совершил более 100 боевых вылетов. На личном счету 5 сбитый фашистских самолетов, имел правительственные награды.

На следующий день утром на стоянке самолетов Онуфриенко собрал летный состав и доложил, что получена боевая задача произвести штурмовку войск противника в районе города Веспрем. "Поведя шестерку я", - сказал командир полка, сделав ряд уточнений, как надо правильно атаковать зенитки, - "не бойтесь, они плохо стреляют по самолетам. Пара Смирнова находится выше нас, смотреть за воздухом. При появлении истребителей противника штурмовку прекращаем, ведем бой с ними. По самолетам!" Влетаем парами, моя пара идет рядом с командиром. Подошли к линии фронта. "Приготовиться!" - приказал Онуфрий - Слева впереди - цель! За мной в атаку!" "Лавочкины" один за другим входили в пикирование, поливая огнем из пушек по зенитной артиллерии и пехоте. [72]

Заходы по тактическим соображениям выполняли с разных направлений. Зенитки бъют по самолетам, шапки разрывов вверху, а самолеты ниже. Выйдя из очередной атаки у самой земли "Онуфрий" поставил самолет в набор высоты и бросил взгляд вверх. Истребители четко входили в пикирование, резко атаковали цели. "Делаем последний заход, идем домой", - связь на полуслове обрывается. "Я - "Онуфрий", мотор работает с перебоями, попал снаряд, иду на вынуднную". Мы тройкой внимательно следим за командирским самолетов, прикрывая его. Самолет неумолимо идет к земле. Осмотрев кабину, давление бензина близко к нулю, быстро сообразив взял левой рукой за ручку альвеер и сделал несколько качков, мотор заработал, а затем глохнет; итак несколько раз. Перетянув передний край, самолет касается земли, проползает метров 100 на фюзеляже и останавливается. К его израненной машине быстро подбежали несколько пехотинцев и вытащили летчика из кабины. Наша пятерка выполнив два виража, убедились, что наш командир живой, взяла курс на свой аэродром. К заходу солнца, Онуфриенко верхом на лошади, выделенной командиром пехотной дивизии, вернулся на свой аэродром.

Вечером он собрал весь летный состав полка и рассказал как все случилось. Добавил, что надо тактически грамотно выполнять противозенитный маневр - оказывается зенитчики могут сбить самолет. Сегодня он убедился в этом. Надо хорошо знать материальную часть своего самолета, если бы я сегодня не использовал альвеер, мой самолет приземлился в расположение вражеских войск.

На следующий день четверка "лавочкиных", ведомых Скомороховым, как только над аэродромом рассеялась утренняя дымка вышла на задание. Набрали три тысячи метров, подошли к озеру Веленце. С командного пункта переднего края предупреждают: "Будьте внимательны! В воздухе истребители противника. "Яки" только что дрались со "сто девятыми". "Скоморох" вас понял. Осмотрел вокруг воздушное пространство, противника не видно. Где-то прячутся, чтобы выскочить неожиданно и нанести удар.

Над озером плывут разорванные клочья тумана, предвещая хорошую погоду. Время вышло, группа взяла курс на свою точку. На обратном пути курсом на Будапешт, метрах в пятистах ниже группы, идет Ю-52, охраняемый парой "мессеров".

Скоморох дал команду Кирилюку и Горькову атаковать "пузатого", а сам с Гриценюком занялся "мессерами". Четверка рванулась в бой. Керим великолепно сделал свое дело: с первой атаки подбил "юнкерса", заставил его сесть на нашей территории между озером Веленце и Будапештом. "Мессершмиты", увидев, что охранять им больше некого, на полных газах бросились наутек. Стали кружиться над "юнкерсом", наблюдая, что дальше будет. Сверху хорошо было видно, к нему торопятся на машинах и лошадях казаки. Экипаж самолета сошел на землю, чтобы приготовиться к сдаче в плен. И вдруг откуда ни возьмись помощь - немецкий легкомоторный "физлер-шторх". Фрицы начали размахивать руками, шлемофонами. Немцы радуются. Схоморохов подходит вплотную, всматривается в лицо летчика - так это же Леня Капустянский. У нас в полку был трофейный "физлер-шторх". Мой друг Леня хорошо освоил его, иногда перебрасывая на нем различные грузы и людей. В этот момент он перевозил куда-то полкового врача капитана Владимира Антонюка. Надо же такому случиться! Ведь его могли запросто сразить наши истребители. Леня сделал вираж над сбитым "юнкерсом", произвел посадку, взял в плен немцев, передал их подоспевшим казакам. Нашлась работа и доктору: он обработал ожоги на лице и руках членов экипажа.

Кольцо, окружающее будапештскую группировку все более сжималось. Гитлеровцы с фанатичностью упрямо цеплялись за каждый клочок земли. Но тщетно: неизбежный и бесславный конец приближался, силы противника были уже на пределе. Однако собрав свои последние силы, гитлеровцы нанесли третий контрудар, прорвав нашу оборону севернее Балатона. Фашисты снова вышли к Дунаю, устремились вдоль него к Будапешту, не теряя надежды выручить окруженную там группировку.

В те дни крайне тяжелое положение сложилось для ряда чаете нашей воздушной армии. Например, четыре полка 262-й ночной бомбардировочной дивизии вечером 18 января оказались на территории, занятой врагом. Им было приказано любой ценой продержаться до утра, причем не просто продержаться, а еще помешать врагу переправляться по мостам через канал Шарвиз. И авиаторы блестяще справились с поставленной перед ними необычайной задачей. Экипажи ночью взлетали, сбрасывали над мостами светящиеся бомбы, и никто не мог перебраться через канал, не будучи подвергнутым обстрелу. Ночная бомбардировочная дивизия... Это звучит весомо, внушительно, если не знать, что вооружена она была тихоходными ПО-2. И сейчас нельзя не удивляться мужеству и беззаветной храбрости ее личного состава, выстоявшего и победившего в самой невероятной ситуации. В эти дни мы узнали о беспримерной стойкости казаков-гвардейцев, вместе с танкистами успешно удерживавших занимаемые ими позиции юго-восточнее озера Веленце. В этот район каждый из нас вылетал с особым чувством; ведь там шли самые напряженные бои, насмерть стояли донские казаки. Мы беспрерывно утюжили воздух над позициями казаков, не давая немцам сбросить на них не одной бомбы. Линия фронта проходили почти рядом с нашим аэродромом. На первом же развороте после взлета мы уже имели возможность наносить удары по вражеским позициям, тем самым помогая казакам выстоять в этой исключительно тяжелой ситуации. Они по достоинству оценили наши старания: то и дело передавали благодарности. Враг нес большие потери, но гибли и наши люди. 30 января к нам пришла тяжелая весть о гибели Героя Советского Союза Николая Федоровича Краснова. Это сообщение буквально ошеломило весь личный состав 31 АП. Перед Будапештской операцией для усиления одного из братских полков Краснова перевели заместителем командира полка. Под его началом многие летчики прошли прекрасную, неповторимую школу воздушного боя. Когда мы прибыли в 1942 году в полк Краснов уже имел богатый боевой опыт, все наши молодые летчики прошли школу боевого мастерства, внимательно прислушивались к его советам. [75] Красновский боевой разворот с выходом в обратную сторону, который вошел в арсенал наших тактических приемов и принес немало побед. И вот Николая Краснова нет. Этому трудно поверить: такой виртуоз, такой мастер, и вдруг не смог увернуться от вражеских атаки. Но не от снарядов он погиб. С аэродрома Модичи вылетел на задание. И случилось непредвиденное: не убралась одна стойка шасси. Надо было возвратиться на аэродром, но это было не в правилах Краснова. Так с выпущенным колесом он и вступил в бой с "мессершмитами". Сбил одного, второг, а при схватке с третьим почувствовал, что мотор плохо тянет, работает с перебоями: перегрелся. Вскоре он и вовсе остановился. Выход был один: идти на вынужденную посадку. Краснов увидел над собой ровное поле, направил на него машину. При посадке "лавочкин" перевернулся, лег фонарем на землю. Потерявший от удара сознание, Николай Федорович завис на ремнях. Сопровождавший его ведомый вернулся на аэродром, доложил командованию о случившемся, выслали По-2 с техником, но тот заблудился, а других мер по спасению не приняли. Пока все это длилось, Краснов скончался. О том, что Краснов после посадки оставался еще жив, можно было судить по пробоинам, которые он сделал выстрелом из пистолета в козырек кабины. Поскольку трагедия случилась недалеко от Текеля, мы забрали тело Николая Краснова к себе в полк. Похоронить героя решили в Одессе, в городе, который он освобождал. А пока - траурный митинг, короткое прощание. Выделенный самолетЛи-2 доставил прах Краснова в город-герой, где со всеми почестями был похоронен на Аллее славы. [76]

Дата добавления: 2015-09-06