Полк на огненном рубеже

Итак, мы на первом фронтовом аэродроме.

С раннего утра и до позднего вечера личный состав авиаэскадрильи находится на аэродроме у своих самолетов. На следующий день с аэродрома Глубокая по заданию командира полка к нам прилетел с пакетом летчик 3-й эскадрильи младший лейтенант Панютин. Вручив пакет командиру нашей эскадрильи, Валентин возвращался на свой аэродром. Он произвел взлет, начал убирать шасси, которые не убирались, начал осматривать рычаги на приборной доске, отвлек внимание от земли и потерял ориентировку. Прошло два часа после взлета летчика Панютина, начали уточнять, где он находится и что с ним могло случиться, стало загадкой. На второй день летчик дозвонился до штаба полка и доложил: нахожусь за рекой Волгой, произвел посадку в поле без горючего. Самолет его перегнали с места посадки на аэродром, а Валентину было приказано тщательно изучить район боевых действий и сдать зачет. Через неделю Панютин был допущен к выполнению боевых заданий. Командование осмотрительно, неторопливо вводиов строй молодых летчиков. С нами провели несколько занятий по самолетовождению и тактике. Большое внимание было уделено изучению района боевых действий. Было указано на случай, который произошел с Панютиным. Работа предстояла тяжелая и напряженная. Завтра будем выполнять первый боевой вылет, подготовьтесь, хорошо отдохните.

Первый боевой вылет. Как много я думал о нем. Еще с первых дней войны, читая в газетах о подвигах летчиков, которые грудью встретили врага на рассвете 22 июня 1941 года, я неоднократно продумывал боевой вылет, мысленно рисовал картину воздушного боя.

Итак первый боевой. Взлетели 10 лавочкиных - ведущий командир эскадрильи капитан Мартыненко. Сбор произвели над аэродромом. Идем к линии фронта, которая проходила по Северскому Донцу.

Воздух прозрачный, видимость на редкость хорошая. Высота полета 3000 метров. Хорошо просматривается линия фронта. Я иду в паре с Митей Кравцовым, справа от меня Леня Казаков и Леня Капустянский. Время от времени бросаю взгляд вниз, - в поле зрения вся группа. По расчетам должна уже быть линия фронта. Все спокойно. Я увидел лишь отдельные вспышки артиллерийских выстрелов. А где же воздушный противник? Я ждал и побаивался встречи с ним. Каким он будет, мой первый враг? Молодым, как я, или опытным воздушным волком? Удастся мне сохранить спокойствие, выдержку и место в строю?

Возникли десятки вопросов, а ответ на них могла дать только встреча с противником. Волновался ли я? Безусловно. Столько наслышаться о фашистах, дошедших до Москвы и Кавказа, и не испытать никакой тревоги перед первой схваткой с ним - такое трудно представить. Не знаю, как другие, но я волновался. У меня вспотела ладонь правой руки, державшая ручку управления, да и сам был весь мокрый. Вопреки обычаю, я резко работал сектором газа и рулями, от чего с трудом держался в строю, а иногда выскакивал вперед своего ведущего, а затем убирал сектор газа, терял скорость и отставал от ведущего. В этом вылете наша группа не встретилась с самолетами противника. Выполнив задание по прикрытию своих войск, мы всей группой вернулись на свой аэродром и произвели посадку.

Командир эскадрильи Мартыненко сделал разбор полета, указал на недостатки, допущенные летчиками нашей группы, приказал подготовить самолеты к завтрашнему дню.

На следующий день с утра поступило задание прикрыть девятку штурмовиков "Ил-2", которые должны нанести удар по переднему краю войск противника в районе города Изюм. Мы вылетели восьмеркой, ведущий - командир эскадрильи Мартыненко. Я иду во второй четверке с Митей Кравцовым. Линию фронта прошли на высоте 1200 метров.

При подходе к цели штурмовики стали в круг, с первого захода сбросили бомбы, второй заход - стреляют из пушек. Немецкая артиллерия открыла огонь по штурмовикам, рвутся зенитные снаряды и рядом с нашими самолетами. Это было видно и мне, еще необстрелянному и не нюхавшему пороха, по разрывам и вспышкам, которые образовались впереди и сзади наших самолетов.

Штурмовики работают спокойно, как на своем полигоне, выполняя один заход за другим. С земли дым и пыль поднимаются на высоту более 100 метров. Выход из атаки наши "Илы" выполняют на малой высоте, у самой земли, поэтому часто скрываются из виду, но через считанные секунды, вынырнув из дыма, вновь строят маневр для захода на цель. "Горбатые" в море огня, пыли и дыма работают как ни в чем не бывало, сея смерть и наводя ужас на врага. Идет штурмовка. Боевой порядок истребителей над целью обычный: группа непосредственного прикрытия - на внешней стороне круга, другая находится выше "горбатых", применяя иногда по тактическим соображениям обратный круг полета.

Около двадцати минут штурмовики обрабатывали цель. Потерь у нас не было, но израненные машины были. Один Ил-2 с поврежденным двигателем отстал от основной группы, наша четверка прикрывала его до посадки на аэродроме. В этом полете мой самолет получил повреждение от осколков. После посадки я насчитал в своей машине до десяти пробоин. В этот день я больше не вылетал, но чувствовал, что устал, хотелось передохнуть, но отдыхать некогда.

Наше звено: Кравцов, я, Казаков, Капустянский села в самолеты для дежурства на аэродроме. Механики на земле рядом с самолетом периодически посматривали на КП, откуда в любую минуту может быть выстреляна зеленая ракета на взлет и получения задания в воздухе по радио. В это дежурство вылета не было. Наступили сумерки. Мы уехали с аэродрома на ужин, а затем и на отдых.

Завтра опять с раннего утра до наступления темноты у своего боевого самолета, и так практически каждый день, два года подряд.

В апреле месяце 1943 года командиру звена Дмитрию Кравцову командиром полка подполковником Муштаевым была поставлена задача произвести разведку вражеских войск на участке Барвенково - Изюм.

- На задание пойдешь парой? Кого возьмешь ведомым? - спросил командир полка.

- Михаила Цыкина. - ответил Кравцов.

После получения задания Кравцов ознакомил меня с заданием и сказал смотреть внимательно за воздухом и не отставать, так как мы будем пролетать рядом с аэродромом противника и возможна встреча с вражескими истребителями. Все вопросы обдумали еще до вылета. Взлетели, до линии фронта набрали высоту 3000 м, скорость около 500 км/час. Линию фронта, маневрируя по высоте и курсу, проскочили без всяких приключений. Начали снижение до высоты 1500 метров, скорость более 500 км, с востока подходим к аэродрому Барвенково, на аэродроме насчитали более 60 самолетов. Зенитки открыли огонь, все снаряды разрываются сзади нас. Кравцов передает по радио: "Окунь", пара мессершмитов взлетела, смотри за воздухом". Скорость у нас хорошая, перехватить нас не могли. На обратном маршруте мы заметили как к линии фронта двигалось большое количество войск, на автомашинах, мотоциклах, небольшие группы танков. Дмитрий передал по у радио: "Окунь", за мной! Не отставать!" Снизились до бреющего полета, пошли вдоль дороги, расстреливая все, что попадалось в прицел машины, пехоту на марше. Немцы в панике разбегались в разные стороны от дороги. Когда вернулись на аэродром Сватово, после посадки я подошел к самолету Кравцова. Спросил: Дима, зачем так низко летаешь, можно врезаться в землю да и мне как ведомому трудно держаться и неудобно стрелять, можно было и потерять тебя на такой малой высоте. Мне командир ответил, надо бить врага с любой высоты. На следующий день до десятка "Пе-2" нанесли бомбовый удар по аэродрому Барвенково. В этот же день, после обеда, Кравцова вызвали на командный пункт полка. Начальник штаба подполковник Сергеев Н.М. развернув карту, обвел карандашом два больших населенных пункта на берегу Азовского моря: "Вот видишь два порта, - Мариуполь и Бердянск. По агентурным данным в этих портах находится много фашистских кораблей, которые выгружают технику. Порты прикрыты зенитной артиллерией. Цели находятся на большом удалении, лететь придется на полный радиус действия самолета. По нашим расчетам горючего должно хватить. Надо произвести воздушную разведку с фотографированием портов. На задание пойдешь парой, напарника подбирай сам". Кравцов вернулся от начальника штаба, пригласил меня к своему самолету и сказал: "Миша, нам поручено ответственное задание", - развернул полетную карту, все мне подробно рассказал. Высоту полета будем набирать по маршруту, горючего по расчету в обрез. Линию фронта прошли на высоте 4500 метров. Километров за 100 от Мариуполя начали плавное снижение до высоты 2000 м. Стали в горизонтальный полет, Митя передал: "Окунь" смотри за воздухом, включаю фотоаппарат для фотографирования". Зенитная артиллерия открыла огонь, разрывы снарядов рвутся сзади наших самолетов. Доворачиваем вправо, следуем на Бердянск. Впереди по курсу внизу большой населенный пункт. Митя передает по радио: "Подходим ко второй цели, смотри за воздухом. Высота 2000 метров, скорост 50 км/час, начинаю фотографирование". Сфотографировали Бердянск, разворачиваемся вправо, с набором высоты идем на свой аэродром. При подходе к городу Славянску Кравцов передает по радио: "Окунь", по курсу справа вижу дирижабль, прикрой, буду атаковать цель". При подходе зенитная артиллерия открыла огонь, но дирижабль все-же был уничтожен. Осколок от разрыва зенитного снаряда попал в бровь моего ведущего, кровью начало заливать глаза. Кравцов передал по радио: "Окунь", я ранен, выходи вперед, веди меня на аэродром. Я вышел вперед, иду ведущим, а мой командир у меня ведомым. Довел его до аэродрома. Митя с трудом посадил свой самолет.

Я быстро сделал маневр для посадки, так как заход выполнял с заженной красной лампочкой, то есть с минимальным остатком горючего. На выравнивании у меня заглох мотор, приземление произвел на границе аэродрома. Автомашиной отбуксировали мой самолет на стоянку. Кравцову оказали медицинскую помощь, ранение оказалось легким. Задание было выполнено. На второй день нашей эскадрилье была поставлена задача прикрыть свои войска в районе города Изюм. Ведущий группы нашей восьмерки - капитан Мартыненко, я иду ведомым у Кравцова. При подходе к району прикрытия с командного пункта 17 ВА передали по радио: "Соколы", будьте внимательны - в воздухе "мессера", развернитесь, возьмите курс 200 градусов, идите с набором высот, выполнив маневр, набрав высоту 3500 метров".

Ведущий передал - справа ниже нас шесть Ме-109, атакуем. Мое все внимание на ведущего, быстро сближаемся, Митя открывает огонь по замыкающему "мессеру" и с первой атаки сбивает его. Делаем крутую горку, в момент набора высоты перед носом моего самолета неожиданно (для меня) оказался Ме-109. Доворачиваю немного влево и с дистанции метров с 50-ти открываю огонь. "Мессер" горит и падает в расположение наших войск. Это была моя первая победа. На земле после посадки меня поздравили боевые друзья. В этот день был выпущен боевой листок, где писалось: "Молодой летчик - Михаил Цыкин сбил вражеский намолет Ме-109. Берите пример с молодого пилота. Уничтожайте врага на земле и в воздухе, каадая ваша победа приближает час освобождения нашей Родины. Вперед, на Запад, до окончательного разгрома фашистской гадины!"

Разгорались жаркие бои. Началось освобождение Донбасса - угольного края нашей страны. В небе стало тесно, каждый вылет сопровождался боями. Вражеские самолеты шли большими группами по 30-40 самолетов, все они направлялись в район Долгенького, где наземные войска вели ожесточенные бои за расширение плацдарма на правом берегу Северного Донца. Фашистов несколько десятков. Нас восьмерка-десятка, атакуем вражеские самолеты, не допускаем, чтобы они сбросили бомбы на наши войска.

1943 года наша эскадрилья в составе 10 самолетов вылетела на прикрытие своих войск в район Долгенькое. Ведущий - капитан Мартыненко. Я нахожусь во втором звене с Кравцовым; высота полета - первое звено 2500 м, второе - 3000 м и пара Леши Казакова на 3500 м.

С командного пункта командира корпуса генерала Толстикова поступила команда: "Соколы" к вам приближается большая группа "Хенкелей" под прикрытием истребителей, атакуйте". Мартыненко передает по радио: атакуем восьмеркой. Казаков атакует "мессеров". Мы врываемся в строй "Хенкелей". Завязывается невообразимая карусель, трудно было уследить, кто, где и что делает. Мы видели как бомбардировщики один за другим, сбрасывали бомбы на свои же войска и тут же разворачивались на обратный курс. Атаки продолжаются.

Мартыненко сбивает "Хенкеля", второго поджег Кравцов, Казаков сбивает "мессершмитта". Немец уходит на запад, мы продолжаем атаки. Немецкая зенитная артиллерия открыла сильный заградительный огонь: кругом зрывы зенитных снарядов. Раздался оглушительный взрыв в кабине моего самолета. На какую-то долю секунды я потерял сознание, когда очнулся, понял, что моя машина беспорядочно падает. Прыгать! Отстегнул ремни и тут же мелькнула мысль: "Куда прыгать? Ведь подо мной немцы!" Пытаюсь остановить падение самолета, нажал на сектор газа, мотор работает на прежних оборотах, понял что перебита тяга сектора газа. Даю полностью рули на вывод, не выходит из штопора. С третьей попытки самолет послушался рулей и перешел в пикирование. Затем вывел самолет в горизонтальный полет, посмотрел на прибор - высота 300 м, рядом была смерть, еще один виток, и я вместе с самолетом был бы в земле. Оглянулся и вижу в левой плоскости большую дыру.

Застегиваю привязные ремни, делаю левый разворот, беру курс 50° и следую на свою территорию, восстанавливаю ориентировку. Беру курс на Купянск, здесь базировался штурмовой полк нашего корпуса. Подлетаю к аэродрому, пытаюсь выпустить шасси, не выпускаются, перебита гидравлика, вся смесь вытекла. Выполняю виражи над аэродромом, чтобы с земли обратили внимание, что самолет подбит. С воздуха заметил, как к границе аэродрома подъехали санитарная и пожарная автомашины. Принимаю решение произвести посадку рядом с аэродромом на фюзеляж.

Захожу на посадку, с расчетом, чтобы приземление произвести в рожь, на уравнивании выключаю магнето, мотор остановился. Все внимание посадке, до земли остается один метр, еще несколько секунд, и, самолет коснется земли. Упираюсь левой рукой в левый обрез козырька кабины. Земля мчалась навстречу, мягкое касание колосьев, затем касание земли. Резкий удар! Самолет развернуло, я резко ударился о борт машины. Еще одна неровность, и снова разворот, - "лавочкин" попадает в яму. Все заволокло землей и пылью. Отбит радиатор, отвалился хвост, кабину мою накрыло хвостовой частью самолета, мелькнула мысль, не загорелся ли мой самолет, понюхал - гарью не пахнет, на душе стало легче. Сижу в кабине, весь в крови, в лицо меня не узнать, - похож был на чучело, вытащенное из грязного болота. С полкового наблюдательного пункта сдедали за моим полетом. К месту посадки бежали летчики, техники штурмового авиационного полка. Быстро подъехали санитарная и пожарная автомашины. Вытащили меня из кабины и на санитарке доставили в санитарную часть. Срочно была сделана операция. Из моей левой ноги и руки было изъято более тридцати осколков.

По возвращении группы с задания, мой ведущий доложил, что я сбит, видел мое падение, - я с самолетом врезался в землю и сгорел. В полку меня считали погибшим, через три дня узнали, что я жив и лежу в лазарете раненый. Ко мне прилетел командир полка подполковник Муштаев. Я ему доложил как все произошло. Он мне пожелал быстрейшего выздоровления.

В санитарной части я пролежал три недели. Когда твердо встал на ноги, меня отправили в полк. Короткий отдых.

Началась подготовка к Курско-Белгородской операции. Я снова в боевом строю. Когда я вернулся в полк после лечения, мои боевые друзья рассказывали, что в воздушных боях под Изюмом погибли два наших летчика. Командир эскадрильи капитан Мартыненко В.С. Хороший боевой командир, опытный летчик, на счету которого было сбито более десяти фашистских самолетов. А на второй день был сбит и погиб старший летчик нашей эскадрильи Леша Казаков. На счету у него было шесть сбитых фашистских самолетов. Два мужественных летчика отдали свою жизнь за счастье своего народа, за нашу Родину. Командиром второй авиационной эскадрильи был назначен старший лейтенант Горбунов Н.И.

Из Сватово наша эскадрилья перелетела на полевой аэродром Лантратовка. Началась подготовка к Курско-Белгородекой операции.

Дата добавления: 2015-09-06