А.Д. Миг-1 не приходили перед войной?

Был один. На нем вылетели только командиры эскадрилий - взлет-посадка. На этом Миг-1 после полудня вылетел летчик. А тут как раз идет немецкий самолет-разведчик, он к нему пристроился и не стреляет. Я думаю: «Что же ты делаешь!?» Он отвалил, еще раз зашел - опять не стреляет. Когда он приземлился, мы подошли выяснить в чем дело. Говорит: «гашетки не работают». А они были просто прикрыты предохранительными рамками! Их просто надо было откинуть!
С Центрального аэродрома нас перебросили в Рязань на аэродром Дягилево, гда мы получили МИГи. В течении двух-трех месяцев мы их освоили и в конце августа вылетели под Ельню на аэродром у города Спас-Деменска. Полк уже был двухэскадрильного состава. С этого аэродрома мы выполняли обычные боевые задания по разведке, прикрытию наземных войск, сопровождению штурмовиков, бомбардировщиков и даже по штурмовке войск противника, так как у нас не хватало штурмовиков, также выполняли с воздуха корректировку артогня.

Как-то раз послали пару командир эскадрильи капитан Рубцов и я на прикрытие войск.

Ходили-ходили, уже к концу прикрытия Рубцов решил штурмовать немецкую передовую. Его никто не посылал, приказа такого не было. Я же не могу его бросить, я тоже за ним. Сделали заход, на второй заходим, а из-за облаков «мессера». Я бросился отбивать, смотрю - его уже подбили, он горит. Высота маленькая - с парашютом не прыгнешь. А тут по мне стреляют. Я вскочил в облака, а в них я еще не умел летать. Вывалился, а меня уже ждут две пары «мессеров». Я опять в облака. Так крутился-крутился, но все же подбили они меня и легко ранили осколками снаряда. Я стал имитировать беспорядочное падение, и они меня бросили - видать горючие у них кончилось. Начинаю выравнивать самолет, выровнял, а мотор начал давать перебои и винт встал. Надо садиться, а куда? Лес кругом. Заставил себя, верхушки деревьев принимать за

землю. Одно крыло отлетело, второе, а потом я сознание потерял. Очнулся в кабине. Хорошо горючего уже почти не было, а то бы сгорел. К останкам самолета подходит старик с пацанами. Они мне помогли вылезти: «Ну, парень, давай иди вперед. И не думай бежать». Они так со мной обошлись, поскольку недавно в их районе сбили Пе-2, на котором немецкие летчики на разведку летали. Вот они и арестовали меня на всякий случай. Привели в деревню Бабынино и в сарай заперли. Думаю: «Елки-палки, попал. Надо драпать, а то еще немцев приведут». Я же не знаю на чьей территории упал. Так я довольно долго сидел, думал, что же делать. Голова шумела страшно! Решил я разгрести солому, которой была покрыта крыша сарая и бежать. Только начал я ее разгребать, как открывается дверь и заходит оперативник. Говорит: «Парень, не торопись, тут все свои». Я говорю: «Ты извини, я же не знал, куда попал». На следующий день вернулся в полк, но поскольку был контужен, то врач мне летать запретил, отправив меня в госпиталь, в котором я пролежал около месяца.

Вот так для меня закончился первый тур. После этого летчиков нашего 10 ИАП передали в 29 ИАП, который 6-го декабря был преобразован в 1 Гвардейский ИАП. Узнали мы об этом в городе Молотове, ныне Пермь, куда прибыли за материальной частью. Вооружили нас «Харрикейнами». Барахло, а не машина. МИГ он у земли утюг - утюгом, зато на высоте король, а у этого ни скорости, ни маневренности. Крыло толстое. У наших бронеспинка сферическая, а у него плоская - легко пробивается. Вроде шесть пулеметов хорошо, да к ним боезапас крошечный. Моторы «Мерлин-ХХ» ни к черту не годные. На форсаже мог перегреться и заклинить.
Немцам уже под Москвой надавали, и мы рвались на фронт. Наконец, нас перебросили на аэродром Мигалово под городом Калинин. Откуда мы вели работу в районе Зубцов, Карманово, Ржев. В феврале 1942 г. мы перебазировались на аэродром Пречисто-Каменка расположенный в р-не города Кувшиново, где расположен был штаб 3-й воздушной армии, командовал которой Громов. В марте 1942 г. мы в основном выполняли различные задания командования 3-й воздушной армии, занимаясь прикрытием нашей штурмовой и бомбардировочной авиации, наземных войск, а также воздушной разведкой, прикрытием наземных войск 30 армии. Марте-апреле 1942 г в полку из 26 «Харрикейнов» осталось 13.
Началась распутица и мы вернулись в Мигалово, где была бетонная ВПП. Где-то в это время паре я и Семен Рыбалко поручили прикрытие линии обороны 30-й армии, расположенной на левом берегу р. Волги в районе г. Ржев. Время уже к концу подходило, когда появились четыре Ме-109 и навязали нам бой. Отражая атаки, мы сбили один Ме-109, но по мне несколько раз попали. Они ушли на свою территорию, а мы отправились домой. Не доходя до аэродрома, я обратил внимание, что температура масла растет. По радио сообщил своему ведомому, а он мне говорит, что у меня за хвостом черный дым. Аэродром был уже рядом. Я, не соблюдая никаких правил, постарался зайти на бетонку, заложил крутой вираж, отстегнул ремни, чтобы в случае чего выскочить из самолета, если он загорится. Однако при крутом развороте у меня остановился мотор, самолет левым крылом зацепился за землю - так мне потом сказали те, кто наблюдал за посадкой. Самолет разбил, но остался жив, хотя и потерял сознание от удара. В госпитале я провалялся примерно полтора месяца. Вот так закончился второй тур. В мае 1942 года мы вылетели в Саратов, где получили истребители ЯК-1 Саратовского авиазавода. Быстренько переучились.

Так вот получили самолеты и сразу перелетали на фронт. Под Ржевом на станции Старица постоянно разгружались наши войска. Немцы регулярно ходили ее бомбить, а мы соответственно их оттуда отгоняли. Вот здесь мы впервые встретились с эскадрой Мельдерса, «Веселыми ребятами», как мы их называли. Как-то раз вылетел штурман полка, вернулся и говорит: «Ребята, прилетели какие-то другие летчики. Это не фронтовая авиация, не «мессера», а Фокке-Вульфы». Надо сказать, что у «Фокке-Вульфа» мотор воздушного охлаждения. Он в лобовую ходит легко! А мне на черта в лоб, мне пулька в двигатель попала, и я готов. Ну, я приспособился, как ходить в лобовую - я ногу давал и скольжением уходил с прямой линии. Точно также и бомбардировщика - нельзя прямо идти, стрелок же огонь по тебе ведет. Вот так, чуть боком и идешь в атаку.
Так вот с «Веселыми ребятами» мы хорошо дрались. Во-первых мы делали «шапку». Что это такое? Термин пошел от штурмовиков. Они нас так называли: «Шапки», когда просили прикрытия. Так вот, если завязался воздушный бой, то по договоренности у нас одна пара выходит из боя и забирается вверх, ходит наблюдает за происходящим. Как только видят, что на нашего заходит немец, срезу сверху на них сваливаются. Там даже не надо попадать, только перед носом у него показать трассу, и он уже выходит из атаки. Если можно сбить, так сбивали, но главное выбить его с позиции для атаки. Во-вторых, мы всегда друг друга прикрывали. У них летчики сильные, но они надеялись только на себя. Конечно, сбить его было очень трудно, но у одного не получилось - второй поможет… Мы потом с «Веселыми ребятами» на операции «Искра» встретились, но там они были более осторожными. Вообще после Ржева мы с немцами были уже на равных, летчики уже чувствовали себя уверенно. Лично я, когда вылетал, не ощущал никакого чувства страха. Морду они нам в начале войны хорошо набили, но научили нас воевать.

Третий раз меня сбили в этих летних боях под Ржевом. Летали мы с аэродрома Сукромля под Торжком. Командир эскадрильи повел четыре пары на прикрытие переднего края. Я со своим ведомым как раз обеспечивал «шапку». Смотрю, идут Ю-88. Я предупредил по радио, что справа группа противника и пошел в атаку. То ли ведущий меня не слышал, то ли еще что, но факт, что атаковал я их парой, да и то мой ведомый куда-то потерялся. Одного «Юнкерса» я подбил, зайдя снизу, а тут на меня две пары «мессеров» авалились. Кое-как я оттянул их на свою территорию. Подбили они меня, и я имитируя хаотичное падение пытаюсь от них оторваться. Они за мной - хотят добить и тут два «ишака» завязали с ними бой. Я кое-как машину выровнял и под селом Старица сел на пшеничное поле на пузо. В горячке боя я даже не почувствовал, что ранен в руку. Подбежали наши пехотинцы, отправили меня в медсанбат. После перевязки говорят: «Скоро будет машина, с ней поедешь в госпиталь в Старицу», а на хрен мне туда ехать если там бомбят все время? Вышел на дорогу, проголосовал и добрался до аэродрома, что возле этой Старицы. Там меня направили в санчасть. Вдруг вечером приходят летчики, спрашивают: «Где тебя подбили?» - «под Старицей» - «А ты знаешь, мы сегодня одного Яка спасли». - «Так это вы меня спасли». - «Ой, твою мать, давай бутылку!» Медсестра говорит: «Ребята, нельзя». Какой тут нельзя. Выпили. Через несколько дней за мной из полка прилетел самолет. Опять я немного повалялся в госпитале и к ребятам на фронт. Надо воевать. А как же!? Скучно без ребят.

Вскоре нас перебросили на Волховский фронт. Прилетели на аэродром у города Будогощ. А надо сказать, что на Калининском фронте мы долго не имели возможности помыться, а тут взяли машину и всей эскадрильей поехали в баню. Но на следующий день летчики не то что летать, сидеть в теплой кабине самолета не могли от зуда по всему телу - подхватили чесотку. В общем, вся эскадрилья вышла из строя. Полковой врач положил каждого на лавку, обмазал какой-то черной, пахнувшей нефтью, мазью с ног до головы. Потом каждого обмотал простыней и в кровать. В комнате стоял запах, как на нефтяном складе. Несколько дней мы лечились. Прежде чем помыть нас в другой бане, ее продезинфицировали, и только тогда нас туда запустили. Надо сказать, что он порядком струхнул - это же его обязанность предотвращать эпидемии, а тут вся эскадрилья слегла.

После мы перебазировались на южную окраину ладожского озера на аэродромы Валдома и Кипуя, откуда вели боевую работу по прикрытию «дороги жизни», сопровождению бомбардировщиков и штурмовиков.
Весной 43-го года мы предали оставшиеся самолеты другому полку, а сами полетели вооружаться в Воронеж. Несколько дней сидели в районе города Старый Оскол, летали прикрывать войска, а потом нас отправили севернее Орла. В летних боях 1943-го года я лично сбил шесть самолетов противника. Помню, мы прикрывали сосредоточение 1-го и 5-го танковых корпусов. Немцы пришли группой до сотни самолетов. Нас десяткой подняли на перехват. Я шел ведомым командира полка Каинова. Подошли к бомбардировщикам снизу. С первого же захода Каинов и я сбили по одному Ю-88. Истребители немецкие неизвестно где болтались, рядом их не было. Бомбардировщики начали беспорядочно сбрасывать бомбы и разворачиваться, подошли еще наши истребители. Немецкие истребители очухались и завязался бой, но мы свое дело уже сделали - налет их мы сорвали, да и посшибали их прилично, а своих ни одного не потеряли.
После летних боев я был переведен инструктором в высшую школу воздушного боя в городе Люберцы. Обидно мне было. Ведь к этому времени у меня было тринадцать лично сбитых и шесть в группе, до «Героя» двух самолетов не хватило…

Дата добавления: 2015-09-06