А.Д.: Так, а если чайки?

К.Г.: А это они во время Финской, они сбили наш, отремонтировали, и участвовали как наши самолеты. Вот Бринько-то на это и метил, а я думаю, что он, он, когда Козлова сбил-то, он думал, что это финны летают, вот все, его и, ничего ему не сделали, ему никакого наказания и не было. Вот, я вспомнил это дело. Подбил, а Бринько: "Я думал, что это финн под нас подделывается". И все шито-крыто. Как будто бы никакого сбития и не было! Да… Много, много, много чего… Первую жертву, нас с Эзеля везли на пароходе немцы, в 43-м, и что чего, там, немец схватил и раз - за борт, в декабре месяце, перед Новым Годом. Вот это меня первый раз - как это так, как можно, вытолкнул!? Хоть я и был глупый и бестолковый, но с этого времени у меня ненависть появилась ко всем немцам, ну и звери! А потом, идешь, был такой придурок, не поприветствуешь его - он тебя или прикладом даст, или пинка даст. Надо было приветствовать его, такой придурок был! А разные были случаи.

А.Д.: А никто по-доброму не относился? Все злые были?

К.Г.: Никого не было. Все как собаки злые были. Вот у меня один случай был - один раз. Просит: ком, ком, ком, ком. Подходишь, осматривается, из кармана достает какой-то узелочек, хлеб завернутый. Не успел я отойти метров десять, как он подлетает - бух меня прикладом! А он говорит, вон офицер немецкий, и не дал мне, и меня прикладом. Вот такое удовольствие. [Смеется]. Много таких было. Ни за что не про что. Не виноват, ничего, но вот, пожалуйста, получай. А вдруг, ни с того ни с сего, сзади прикладом - тут нормальный человек-то сумасшедшим будет, не то, что контуженный. Да…

А.Д.: Много вы мне рассказали, спасибо вам большое…

К.Г.: Жизнь прошлась зверская, не то что зверская, а я не знаю, как ее назвать. Был там в госпитале капитан, в ту войну, до революции, он и был, по-русски говорит, в звании капитана, я говорит, был в Москве, в Казани, в Перми, в Свердловске, разные города. Я говорю - я сам из Казани. Он говорит: "Где вы там?" Я говорю - Макарьевская церковь. О! Это говорит, Макарьевская церковь - это говорит, целый собор, такая красивая церковь была! Как Исакий наш, в середине большой.

А.Д.: Кто он там был в госпитале?

К.Г.: Он был никто. Но с нами нельзя было ему ни останавливаться, ни говорить.

А.Д.: Он военнопленный был?

К.Г.: Нет, зачем? Немецкий офицер! Он в звании капитана: "Мне нельзя с вами разговаривать, нельзя останавливаться, потому что я в России в плену был. Мне это запрещено. Потому я и хожу, оглядываюсь".

А.Д.: Так он русский был?

К.Г.: Нет, немец. Он немец, но по-русски хорошо говорил.

А.Д.: Да, Ханко. Как жили там?

К.Г.: Дом культуры там, дворец культуры там был, приезжали артисты, студенты.

Дата добавления: 2015-09-06