Глава 4. В давно открывшиеся ворота на территорию школы в этот раз вошел не один только Паджет

В давно открывшиеся ворота на территорию школы в этот раз вошел не один только Паджет, но и его сестра – Патрисия.
Услышав от Кейт имя младшей из семейства Поуг, Шелдон подумал, что там определенно любят букву «П». Скорее всего, родителей тоже звали в том же духе.
Они правда были похожи, если не учитывать цвет волос, который у сестры был черным, не считать черт лица, которые у нее были ярче, четче и немного крупнее. У нее был длиннее нос, больше глаза, красиво очерченные, а не похожие на рану губы. Челюсть была немного менее тяжелой, скулы выпирали не так сильно, и ямка на подбородке отсутствовала. В целом же они были практически на одно лицо, и одевалась Патрисия в том же духе. Только ее полосатые гетры, тяжелые сапоги на платформе и короткая юбка были в дань стилю, а внешний вид Паджета определению не поддавался.
Она была ухоженной и аккуратной, несмотря на цветовую гамму, даже перчатки без пальцев были теплыми и полосатыми, а голые руки Паджета пошли от холода красными пятнами, нос тоже покраснел, и по сторонам он смотрел резче и быстрее, чем его сестра. Патрисия была явно дружелюбнее и доброжелательнее.
- Вот и думай, кто из них тебе лучше подойдет. В принципе, похожи, да? – Кейтлин пожала плечами и одернула юбку, которая сегодня была синей, поправила воротник с мехом на куртке.
Гейб закатил глаза и продолжил вертеть на пальце ключи от внедорожника.
- А еще они оба курят, так что на твоем месте я бы подумал, нужна ли тебе девка-пепельница, - хмыкнул он.
- Парень-окурок лучше? – Зак на своего дружка-гея посмотрел с ухмылкой, но легким омерзением.
- Естественнее, по крайней мере. Запах не такой, как от курящей девчонки, - с такой же противной ухмылкой ответил Гейб.
Сегодня, как Шелдон заметил, к увлечениям Паджета они не цеплялись потому, что он стоял не один, а с сестрой. Они приклеились к облезшему дереву, что-то раздраженно обсуждали, а потом вынули губами из одной пачки сигареты, и от зажигалки Патрисии одновременно прикурили.
- Никогда не понимала, как можно общаться со своими родственниками. Моя младшая сестра – такая дрянь.
- Ей же десять, - Гейб уставился на Кейт в недоумении.
- Вот и я о том же. Она ворует мою косметику, портит мои шмотки и один раз разбила любимые духи. Маленькая овца.
- Моя сестра все еще учится в Кричащем Ручье, - хмыкнул Шелдон. – Вообще с ней никогда не общался дальше порога дома. А внутри дома – только на уровне «Не пей молоко из пакета, это отвратительно».
Кейт понимающе засмеялась, Зак снова расслабил пружину закручивающейся ревности.
- Мне только кажется, или они издеваются надо мной? – Патрисия психовала, дергалась, сплюнула в грязный куст за локтем брата, а потом он снизошел до ответа.
- Смотря, что именно считать издевательством.
- Они тебе разрешают все, что тебе взбредет в голову.
- Я – не девчонка. И я не спрашиваю у них разрешения.
- Ты тоже все еще несовершеннолетний.
- Ты еще младше.
- Это не повод начинать сразу «Ты хочешь поговорить об этом? Тебе еще рано», как только я спрашиваю разрешения сходить с кем-нибудь в кино.
- А зачем ты спрашиваешь? Пошла и все.
- А им что сказать? Эй, за мной сегодня подружка заедет, у нее классная тачка, и она – мужик?
- Если тебе так хочется ехать именно на его тачке, пройдешься пешком пару кварталов, там он тебя подберет и валите, куда захочется.
- Вариант. Но блин… бесит уже это. Мне шестнадцать, я уже могу водить, с какой стати мне прятаться от собственных предков? Папа вчера тоже…
- Он пошутил, мне кажется.
- А я думаю, издевается. Насмотрелся тупых комедий и считает, что понял подростков больше. Я не подросток, я уже нормальная, адекватная личность. Что нужно курить, мать его, чтобы сказать, что пока ты не трахнешься, я тоже не буду? Какое голливудское дерьмо его этому научило?
- «Десять причин моей ненависти», - Паджет хмыкнул. – Ты ему, кстати, подыграла случайно, мама потом долго смеялась.
- Я всего лишь уточнила, что тебе не даст ни одна девчонка в школе. А он сразу сказал, что он и не говорил про девчонок, и что если тебе даст девчонка, то я тоже смогу встречаться с девчонками.
- Ты еще уточнила, как дура, надо ли мне трахаться с парнями, чтобы тебе тоже было можно.
- Он того и добивался, старый козел. Шутки все у него. Он специально это придумал, потому что это просто невозможно. Ты же парень. Пусть ты и выглядишь, как… ты же не станешь трахаться с мужиком, правда?
- Из-за твоих вчерашних криков шутка стала его решением, так что, мне кажется, до восемнадцати ты можешь об этом забыть. Или…
- Или?
- Ой, они же смирились уже. Либо я сдохну скоро и буду счастлив, либо у меня «пройдет эта ерунда», и счастливы будут все. В любом случае, они смирились. Так что… твои деньги на тачку, и я сделаю все, чтобы ты могла задирать футболку на концертах, трясти сиськами и кричать, что хочешь член бас-гитариста у себя в жопе.
- Ты мне брат или кто? Продажный урод.
- Вот именно, брат, а не святой отец.
- Святой отец не стал бы продаваться.
- Может, у меня новое увлечение, откуда ты знаешь?
- Теперь секс перестал быть грязной пакостью, которую ты мизинцем левой ноги даже не тронешь?
- Секс – нет. Есть человек, который мне интересен. С ним это не было бы противно.
- Новенький, что ли? Мне вчера про него рассказывали. И сказали, что он тебя так довел, что ты с биологии сбежал.
- Я позволил ему так думать.
- Значит, он тебе понравился?
- С первого взгляда. Бац, искра, представляешь же себе, как… это не голубизна, честно. Это не как у Гранжа, типа, «хэй, пацан, ты мне нравишься, неси свой зад сюда, перепихнемся в моей тачке, а потом я подарю тебе свой футбольный мяч с автографом», - Паджет передразнил непривычно высоким, звонким голосом, хотя обычно он у него был глухой и тихий, бросил окурок на землю и задавил закругленным носком ботинка. – Это что-то другое.
- Классно. Мне бы так.
- Может, родители потому и грузят тебя, что ты не отличаешь «это» от вот таких придурков с тачками?
- Начни я выбирать, останусь девственницей до старости и буду жить с котом.
- Кот – тоже неплохо. С ним, по крайней мере, можно поговорить, и он не давит на тебя своей нормальностью.
- Значит, ты позволил ему думать, что он тебя довел?
- Он не хотел доводить, видно было. Я заставил его думать, что он меня довел до бегства.
- Что теперь будешь делать? Если он правда не хотел, он может больше не подойти. Сам подойдешь, что ли?
- Зависит от того, как он себя поведет.
- А если не так, как ты хочешь? Значит, тупой урод, и ты ошибся?
- Мне без разницы, как он себя поведет, я же не конченый, чтобы сделать так «фууу, он сделал не так, как я хочу, он мне больше не нравится». Я же не Гранж. Человек либо нравится в каких угодно обстоятельствах, либо не нравится. Я говорю про человека, про личность со всеми ее проявлениями, а не про тупую внешность, на которую у тебя стоит или течет, но если человек ведет себя не так, как тебе нужно, падает или высыхает, понимаешь?
- Ты говоришь, как мама. Правда, она без подобных уточнений говорит. Но ты объясняешь понятнее. Будешь импровизировать?
- Ну, да. Жизнь – импровизация. А мне не нужно за ним бегать, чтобы привлечь его внимание, если бы между нами ничего такого не проскочило вчера, он бы не стал ко мне лезть просто потому, что сел рядом, и мест больше не было. Его не эти придурки подговорили, он сам по себе такой, его не завербовать. Это классно. А раз он так настойчиво лез, значит…
Прозвенел звонок, элитная троица задержалась на крыльце, таращась еще с полминуты на младшее поколение Поугов, Шелдон ушел за секунду до звонка, попрощавшись с новыми дружками и сказав, что ему нужно познакомиться с учителем рисования.
Паджет посмотрел на крыльцо впервые за все время, что они с сестрой стояли в зоне отдыха, которая весной была зеленой и приятной, а сейчас – серой, грязной и облезлой. Взгляд прошелся по боку отвернувшегося уже Зака, по спине Кейтлин, скользнул по лицу Гейба, который, казалось, заметил это.
- Ушел, - разочарованно сказал он сестре, Патрисия оглянулась, и Гейб понял, что ему не показалось – Паджет какое-то время смотрел на крыльцо. Кого он там искал? На него смотрел? Нет, быть не может, он же ясно дал понять, что не хочет иметь с ним ничего общего, даже дружить не горит желанием.
Тупым Гейб не был, он понял практически сразу, но решил, что Кейтлин права. Она уговаривала его плюнуть на отношение к нему Паджета, если Гейб ему не нужен. Но уж точно не ревновать к новенькому и не пакостить ему. В конце концов, если Паджет – придурок, у которого не все дома, и который не может оценить чужую любовь, то это он не заслуживает такого парня, как Гэбриэл Гранж. А значит, не стоит уделять внимание его отношениям с другими. Ведь он – пустое место, эгоистичный извращенец.
Гейб согласился, но обидно и больно все равно еще было. Он отвернулся и решил забыть раз и навсегда не только о взглядах, о цвете глаз, о внешности и о привычках, манерах, жестах, но и в целом о Паджете навсегда. Когда он с ним, он не ведет себя, как в мечтах Гейба, он холодный и отстраненный, раздраженный и какой-то чужой. Он не такой, каким должен был быть в мечтах.
* * *
Проход между первым рядом и столом учителя рисования был таким узким, что столпившиеся в нем одноклассники то наваливались на Шелдона, извинялись и отодвигались, то изредка пытались отпихнуть его и заговорить с учителем сами.
Второе получалось редко, и Шелдон пару раз с такой злобой, которую долго в себе таил, двинул кому-то локтем поддых, что попытки прекратились. С обаятельной улыбкой он старался произвести лучшее впечатление на преподавателя, который, как назло, тоже оказался мужчиной.
Каким-то шестым чувством он вдруг ощутил, что за спиной сквозь толпу протискивается не кто-то, а именно Паджет. Шелдон постарался не шевельнуть ни единой мышцей лица при этом, даже взгляд не скосить в сторону двери.
Учитель все испортил.
- Поуг, забери свою работу, - он выхватил его взглядом из остальных, взял со стола рисунок и протянул через плечо Шелдона.
Он лег на подставленную ладонь, а его край прижал палец с длинным черным ногтем, на Шелдона повеяло тяжелой волной запахов – свежим сигаретным дымом, арбузной жвачкой, горько-сладкой смесью шампуня с одеколоном.
Шелдон снова проигнорировал, будто это был кто-то еще, один из многих одноклассников, с которыми он еще не успел поближе познакомиться.
- Куда мне можно сесть?
- Если хочешь, к окну, в заднем ряду, там несколько свободных мест, - в дружелюбной улыбкой, в отличие от вчерашнего биолога, ответил художник.
Шелдон кивнул со сдавленным оскалом, протиснулся между двух девиц и свернул в проход, а Паджет подавил желание сказать ему со спины: «Сядь со мной, если хочешь».
Ему очень хотелось, но он знал, что после вчерашней проверки, которую новенький явно воспринял всерьез, это будет звучать странно.
В кабинет вдруг вбежала Кейтлин, резко поменявшая свою музыку на художественный класс именно сегодня. Зака уговорить так и не удалось, и он со злостью пожелал ей «удачи» в обществе новенького.
- Здравствуйте, мистер Данкан! – крикнула она еще с порога, выглядывая из-за чьего-то широкого плеча. Паджет узнал голос из тысячи, привыкнув к нему за всю школьную жизнь, и пока она не успела окликнуть Шелдона, буквально схватил его за плечо, впиваясь пальцами даже сквозь куртку.
- Сядешь снова со мной? – проникновенно протянул он, будто это была глупая шутка на вчерашнюю тему.
- Шел! – Кейтлин, которую никак не пропускали, наконец позвала Шелдона, и он оглянулся, удивленно на нее посмотрел.
Она махнула рукой, он улыбнулся, пожал плечами и снова уставился в спину стоявшего перед ним одноклассника. Теперь обернулся уже Паджет, поймал ее взгляд своим и с чувством показал ей средний палец.
Кейт шепотом выругалась, села впереди, к неопрятной, какой-то заросшей и непричесанной девице в очках.
- Убери руку, - Шелдон дернул плечом, стряхивая не столько саму руку, сколько чувство прикосновения.
- Извини. Я вчера был не в себе. Я хотел спросить, можем ли мы на эту тему сегодня поговорить. Если хочешь, конечно. Я не настаиваю, но ты вчера… - забормотал Паджет, шагая за ним, не отступая ни на сантиметр, чтобы никто больше не услышал, но тут Шелдон бросил сумку на широкий подоконник открытого окна и сел на круглый стул перед обычным трехногим мольбертом без лишних деталей для удобств, которые обычно были в школе Кричащего Ручья. Стол с ручкой для наклона стоял ближе к окну, и явно был сегодня ни к чему.
- Не вижу необходимости, - прохладно, с заметно искусственной улыбкой ответил Мур, поставив ногу на перекладину стула, облокотившись о стол за спиной. Теперь, когда Паджет на него смотрел, можно было рассмотреть не только его лицо, но и глаза, которые он вчера прятал.
Услышав ответ, он поднял брови удивленно, поставил сумку на свой стол, который у него стоял слева от мольберта, сел на свой стул, но не стал отворачиваться от Шелдона.
- Тогда нет проблем. Будем считать, ничего не было, и мы незнакомы, - протянул он с напускным равнодушием и только потом отвернулся, посмотрел поверх мольберта на доску, пытаясь разглядеть за чужими спинами учителя.
«Что я делаю…» - подумал Шелдон, тоже развернувшись, но продолжая коситься влево. «Да, у меня дерьмовое настроение с утра. Да, он вчера мне нахамил. Но это, вообще-то, не он ко мне и лез, а я к нему, так с какой стати я-то обижаюсь сегодня. Теперь он сам подумал, что я больной, то лезу, то огрызаюсь».
Взгляд рассеянно блуждал по черным, в тонкую белую полоску штанам, которые обтягивали ноги Паджета, заправлены были в высокие, со шнуровкой, на рифленой подошве ботинки. Потом он поднялся на глухую черную толстовку, рукава которой Поуг задрал до локтей. Плащ он бросил поверх сумки, чтобы не мешал, а сам отвернулся вовсе, смотрел куда-то в пространство и о чем-то думал.
Шелдон прогнал предательские мысли о том, что одноклассник у него безумно красивый, если говорить о пропорциях тела, проветрил воображение от ненужных фантазий с попытками теоретически снять с него одежду. Судя по тонкой ткани плотно сидевших штанов, ноги у него были хоть и длинными, но крепкими, а не тощими. Очень стройными, а бедренные кости – тяжелыми. Их верхние края четко видны были, как и гладкие мышцы на верхней части бедер.
Паджет вытянул ноги справа от мольберта, выставив их в проход и перекрестив лодыжки, сидя на самом краю стула, так что поза была выгоднее некуда.
«Замечательно. Как обычно. Во-первых, я упоролся в мечтах, как всегда. Во-вторых, он оказался придурком, как и все они, то сам лезет, требует общения, дружи со мной целиком и полностью, я подарю тебе автобус и тур по Европе, то выпендривается, как будто это мне больше всех надо. Я и так извинился практически. Я предложил даже извиниться наедине. Я даже наврал, что у меня было плохое настроение, хотя, это была просто проверка, и на нее можно было реагировать не так резко. Подумаешь. Как будто его никто никогда не отшивал. В-третьих, они явно уже промыли ему мозги и все растрепали. Чудесно. Что он теперь обо мне думает, даже знать не хочу. А если еще и такое же трепло, как они, то ого-го, весь Кричащий Ручей будет скоро знать. Замечательно», - думал он раздраженно, но ненавидел только сам себя.
- Мы и так незнакомы, - вырвалось у Шелдона.
На его голос одноклассник отозвался, повернув голову, и Шелдону даже показалось, что во взгляде и всем выражении лица была радость.
- Ты вчера допытался, как меня зовут.
- В вашем городе считается нормальным, когда парни кокетничают?
Паджет заметно опешил, потерял на секунду дар речи, а потом посмотрел в окно и заправил волосы за ухо
- Смотря, зачем ты спрашиваешь.
- Вот, опять.
- Что?
- Ведешь себя так, - Шелдон следил за ним, прищурившись. Видимо, Поуг не солгал, вчера у него просто было плохое настроение, а напор его раздражал, сегодня же он даже умел дружелюбно реагировать.
И бледное лицо приобрело краски, когда он покраснел и отвернулся.
- Я никак себя не веду.
- Шелдон, - Мур, наконец, протянул ему руку для официального знакомства.
- Вот, почему тебя Кейт назвала «Шел», - кивнул Паджет, пожав его ладонь. – В общем, да, мое имя ты знаешь. Не забыл?
- Вот, опять.
- Нет, - Поуг закатил глаза и улыбнулся. Он поймал вдруг взгляд на своих пальцах, перевернул ладонь тыльной стороной вверх, и Шелдон снова уставился на них.
Повисла неловкая пауза с молчанием, а потом Паджет решил рискнуть.
- Они тебе что-то там рассказали, видимо.
- Возможно. Но я обычно не верю на слово тем, кто говорит что-то о других.
- Значит, не считаешь меня психопатом?
- Если ты скажешь, что прибивал полку и просто снес их молотком, я поверю. Или сделаю вид, что поверил, - доверительно пообещал Шелдон.
«Художник» вдруг разговоров на заднем ряду не оценил, посмотрел прямо на них, и в классе воцарилось молчание.
- Все? Я могу продолжать? В конце урока работы сдаете, поэтому советую слушать и сразу же начинать.
Минут на десять пришлось прерваться и взяться за карандаш. Пока Паджет не решил, что можно уже браться за краски, а до конца урока долго, и он вполне успеет. Он наклонился вперед, к мольберту, чтобы учителю не было видно, куда он повернулся, и шепотом продолжил законченный было разговор.
- А если нет? Если то, что она тебе наговорила – правда?
- Тогда это твое личное дело, и на ее месте я бы не стал придавать этому такое значение, как будто это ее касается, - Шелдон пожал плечами и двинул бровями. Краем глаза он заметил, что Паджет довольно улыбается. Или маниакально. В общем, глаза у него сверкали.
- Ты прав. Ее-то это в любом случае не касается. Я просто хотел уточнить, что все, что она там может наговорить – правда. Тебе это не мешает со мной обсуждать погоду и тему по литературе, например?
- Ничуть, - кивнул Шелдон с ироничным равнодушием.
- А им мешает. Поэтому мне вчера показалось, что ты с ними, и тебя тоже во мне что-то не устраивает.
- У меня только один вопрос возник, когда она рассказала. Это не больно? Я срывал как-то раз ноготь. Болело ужасно, даже тошнило от боли.
- Не ожидал, что кто-то, кто режет вены, может беспокоиться о боли.
Шелдон замолчал, потом посмотрел на запястье правой руки, которой уже держал кисть с краской на ней. Браслеты счастья были шире самой кости и съехали вниз, оголив еще свежие линии порезов, которые он сделал неделю назад. Корки запекшейся крови он отдирал буквально вчера утром, перед выходом из дома, на всякий случай. Но выпуклые кривые шрамы, поверх которых эти розовые полосы располагались, все равно ясно обо всем говорили.
Судя по неподвижной позе сидевшего рядом Поуга, он продолжал держаться руками за верхний край мольберта, повиснув на нем и рассматривая выражение лица новенького, как подопытного кролика изучает живодер.
Шелдон усмехнулся, поняв, что его и правда поймали.
- Я не резал вены. Я просто руки резал, они поперечные, а не вдоль, - показал он руку, развернув ее удобно для чужого взгляда.
- А что, если глубоко поперечно порезать, вену не задеть?
- Медленнее вытекать будет. Ну, как бы, суицидники обычно плевать хотели на боль, потому что они все равно собираются умереть. Поэтому долго ждать им неохота, они залезают в горячую ванну, чтобы кровь быстрее вытекла, и вскрываются вдоль, чтобы уж точно. Но настоящие суицидники вскрывают артерии во внутренней части бедра, знаешь, где… - Шелдон прикусил губу, думая, как объяснить.
- Вот здесь? – Паджет потер пальцем линию между своим бедром и животом. – Я знаю. Но это артерия, кровь фонтаном будет бить, это не круто. Зачем ты резал просто руки?
- Надо мной в школе издевались. Ну, как издевались… может, кому-то это кажется мелочью, но мне было до того хреново, что хотелось вздернуться, а смелости не хватало. Ну, как бы… слишком интересно, что будет завтра, через год, через десять лет. К тому же, вряд ли я сам увижу, как меня хоронят. Скучно умирать.
- Знаешь, увидеть, как тебя хоронят, очень даже можно, - Паджет тихо засмеялся, Шелдон понял, что завел ту же тему и с ухмылкой на него посмотрел.
- Теперь понятно. Но, кажется, Гейб тебя неправильно понял.
- У него с понималкой вообще туго.
- Зачем вообще ты это делаешь? Мне просто интересно. То есть, не просто, а правда интересно. Я не вижу в этом ничего тупого или дикого, честное слово. На меня кидались еще сильнее в школе, потому что я «Кейси-резчик», типа, режусь, чтобы вызвать жалость и привлечь внимание, а не чтобы вскрыться.
- Представляю, как мерзко тебе было. Они тупые. Я не к тому, что я – какой-то сверхчеловек, все такое… просто ты знаешь, что я имею в виду.
- Знаю, - Шелдон согласился, не найдя причин спорить и высматривать что-то, что может в чужих словах не понравиться. Ему все нравилось. Он пытался закончить работу по рисованию быстрее, чтобы не отвлекаться на нее постоянно, но на нее же и отвлекся.
Паджету не хотелось раскрывать сокровенные мотивы посреди урока рисования шепотом через проход, рискуя быть услышанным еще кем-то.
- Если дашь посмотреть и потрогать шрамы, скажу, - пообещал он, подобрав момент, чтобы отвлечь Шелдона от его «шедевра». Рисовал он хорошо, но слишком скучно и правильно, не хватало чего-то, что отличало бы работу от остальных сорока таких же в классе.
- Мне казалось, ты тоже…
- Нет, никогда даже в голову не приходило. Я только вешался. Ну, и то, что тебе Кейт сказала. И все, - Паджет показал руки с задранными до локтей рукавами, и Шелдону ясно стало, что они совершенно чистые, гладкие и ничем не испорченные. Даже родинками. Только темные линии вен просвечивают под кожей. – Если, конечно, ты не будешь слишком занят со своими новыми друзьями.
- А я не говорил, что они – мои друзья. Ни им, ни тебе.
- А кто твои друзья тогда?
- Бритвы и бинты, представь себе. Других друзей у меня не было, на самом деле, а все остальные – ублюдки и шлюхи, которых я ненавижу. А вот бритвы с бинтами мне реально помогали.
Паджет не смог сдержать довольную улыбку, сверкнув глазами, оскалившись слаще некуда.
- Извини за вчерашнее. Я просто проверял тебя.
- Я бы тоже проверил, так что будем считать, что этого не было. Я сейчас, - Шелдон пожал плечами равнодушно, взял карандаш, который несколько минут назад сломал, и пошел к учительскому столу. К его краю была приделана точилка с ручкой, которую все обожали крутить просто так.
Паджет, постоянно поднимая взгляд на него и проверяя, не идет ли назад, открыл красную краску, посмотрел на нее, передумал, и взял вишневую, вылил ее себе на ладонь. Осторожно наклоняя и позволяя краске ложиться растекающейся дорожкой на каждый палец и до самого запястья.
Шелдон вернулся, разглядывая карандаш и трогая его острый кончик пальцем, поражаясь тому, что раньше у него таких острых даже не было. Стоит им прикоснуться к бумаге теперь, грифель треснет и пылью запачкает рисунок.
Он сел на место, посмотрел на Паджета машинально, не понял, с чего тот вдруг испачкал руку и вытирает ее салфеткой, и только потом перевел взгляд на свой мольберт.
На пару секунд у него пропал голос, а потом он шепотом застонал.
- Ты издеваешься?.. Мне теперь перерисовывать?
- Зачем? Мы рисуем дом мечты. У тебя какие-то серые мечты, ты мечтать не умеешь, что ли, - Паджет хмыкнул. – А так можно будет сказать, что у тебя оригинальный подход. Все равно остальные краски серые, черные такие, чем тебе красный мешает?
Шелдон на него посмотрел со скепсисом, но потом снова окинул взглядом рисунок и подумал, что Поуг прав. Кровавого цвета отпечаток ладони посреди «дома мечты», серого и унылого, смотрелся инфернально.
Шелдон не умел мечтать о домах. Не умел мечтать о бытовых вещах, материальных благах призрачного будущего, которое может перевернуться или оборваться в любую секунду. Если человек долгое время мечтает об одном и том же, значит, его развитие остановилось, и интеллект умер.
Человек не должен хранить одну и ту же мечту слишком долго, иначе это превращается в смерть при жизни.
- Что у тебя за дом мечты? – он встал, решив оставить рисунок сохнуть, встал рядом с чужим мольбертом.
- Да так. Данкан все равно поставит «отлично». Он мои взгляды ценит, - Паджет пожал плечами.
На его ватмане реалистично была нарисована могила под деревом, веселое гнездо с желтыми птенцами в нем, кошка на надгробном камне. Перед ним лежала подушка.
- Дом мечты? – Шелдон выразительно и весьма вопросительно выгнул левую бровь.
- Почему нет? По крайней мере, я могу надеяться, что большей частью эта мечта сбудется. Рано или поздно, но сбудется, - нервно дергая ногой, так что пятка стучала по полу, объяснил Паджет, и когда поднял лицо, чтобы посмотреть на реакцию Шелдона, дернулся. Мур мстительно опустил палец в краску за секунду до этого и наградил его черным пятном на кончике носа.
Поуг закатил глаза.
- Очень смешно.
- Мне стало лучше, - Шелдон улыбнулся. – К теням идет. Как будто так и задумано.
- Пошли, отдадим ему уже и пойдем куда-нибудь. Я хочу посмотреть, - Паджет встал, взял свой рисунок, чужой и помахал ими в воздухе на всякий случай, если не высохли. – Я отнесу.
- Неси, - Шелдон иронично, немного надменно «разрешил», начал сгребать свои вещи в сумку и захватил куртку. Он дошел уже до стола, пока одноклассник копался у раковины возле двери, смывая краску с носа.
- Ты не принесешь мне мою сумку?.. – попросил он, оглянувшись.
- Нет, - радостно отбрил Шелдон и хлопнул его по плечу, проходя мимо, в коридор. – Сам возьмешь.
- Козел, - шепотом, но чтобы было слышно, буркнул Паджет в ответ, развернулся, вытираясь рукавом, и снова наткнулся на шокированный взгляд Кейтлин. Ей не терпелось рассказать все Заку, а особенно, Гейбу. Он будет просто рвать и метать, но постарается это скрыть, и это будет забавно.
Поуг, забрав вещи и выходя в коридор к ждавшему его новенькому, не удержался, посмотрел на учителя и исподтишка снова показал Кейтлин средний палец.
Ему тоже стало лучше. Жизнь приобрела те самые краски, которыми он рисовал.

Дата добавления: 2015-09-06