Как в воздушные стрелки попали?

– В этот ШАП прислали из Ташкента воздушных стрелков, узбеков по национальности, почти все с 1924 г.р.. И когда полк начал боевые вылеты на Орловско-Курской Дуге, то выяснилось, что узбеки попались какие-то трусливые, поголовно сачкуют, когда надо отбиваться от немецких истребителей, они просто прячутся и не ведут ответный огонь. Командование не стало поднимать шума, поскольку и так в дивизии было одно ЧП за другим: в соседнем полку расстреляли пред строем летчика, за то что струсил и отбомбился по своим, то у нас караул в полном составе отравился антифризом, и так далее.

Поэтому по-тихому всех узбеков списали в пехоту, а вместо них стрелками посадили авиамехаников из добровольцев. Сказали, что после каждых пяти вылетов нас будут менять на следующую партию добровольцев.

Я как раз успел сделать ровно пять вылетов, дважды стрелял в небе по атакующим нас немецким истребителям, а в пятом, в последнем вылете, я не знаю сам, как уцелел. Был вылет в район Сорокино на штурмовку танковых колонн. Моего летчика, молодого лейтенанта Грингута, недавно прибывшего в полк из училища, тяжело ранило, но он каким-то образом смог посадить ИЛ-2 на свой аэродром, и скончался от ран прямо в кабине, в конце пробега…

Знаете, в эти дни мне не было страшно. Мы все тогда были молодые, все казалось простым и понятным. Надо, так надо, от судьбы все равно не уйдешь…

Этот 565-й ШАП хватило всего на неделю боев, а потом всех посбивали, и когда была полностью утрачена матчасть, полку приказали отправляться на переформировку под Москву, в Серпухов. Из офицерского летного состава в полку осталось всего четыре старых пилота, и шестеро сержантов, выполнявших боевые вылеты в качестве воздушных стрелков, они получили из авиамастерских, из ремонта несколько ИЛ-2 и остались на передовом аэродроме (они прибыли в Серпухов уже в августе), а весь остальной наземный и технический состав, (который потерь почти не понес), был отправлен по железной дороге на переформировку.

Кого помню из летчиков и техсостава? Летчиков Дахновского, Мокина – это из тех, кто остался в живых летом 1943 года…, механики: Кузнецов, …, еще какие-то фамилии вертятся в голове, но, чтобы точно, сейчас уже тяжело вспомнить …

Вот, кстати, интересная деталь, у нас два вылета в качестве воздушного стрелка сделал фронтовой кинооператор, и на 2-м вылете он сбил в воздушном бою из пулемета немецкий истребитель. Звали его Яков, а вот его фамилию я уже забыл. За Курскую Дугу меня, как и всех остальных, кто летал на боевые вылеты и остался живым, представили к ордену, но наши наградные листы где-то затерялись. Так нам потом сказали штабные …

На переформировке жизнь для личного состава сначала была довольно скучной, если не считать частые драки между авиаторами и танкистами из частей РГК, дислоцированных рядом с нами. Одна драка была вообще классической, как будто из кинофильма «Веселые ребята», мы с танкистами не поделили места в кинотеатре, и началось… А потом в полк прибыли новые ИЛ-2, на которых в плоскостях были поставлены 37-ММ пушки с заводским клеймом ОКБ-16. Во время тренировочных вылетов на полигон из-за этих новых пушек, во время стрельбы из них, стали буквально отлетать плоскости, несколько экипажей разбились, и в полк прибыла комиссия из московского Главного Штаба ВВС, отправка полка на фронт была задержана.

И тут, в Серпухове, произошло следующее. Я умел материться по-польски и по-фински, и кто-то из штабных услышал мою «польскую мову», принял меня за поляка, и мне выписали направление в 1-й ПСАК (Польский Смешанный Авиационный Корпус). Но где я и где поляки?

Рядом с нами, в Егорьевске заново формировалась дивизия ночных бомбардировщиков, они получили полностью материальную часть от перегонщиков, а летчиков не хватало.

Полку надо по приказу срочно вылетать на фронт, а команда пилотов, получившая назначение в этот полк, где-то застряла по ошибке, и когда я услышал, что у ночников случилось, то понял, что это и есть мой шанс. Я пришел к командиру 989-го НБАП (ночного авиационного бомбардировочного полка) майору Федульеву (?), показал ему летную книжку, документ аэроклуба, и документ о том, что выполнил боевые вылеты на ИЛ-2 в качестве стрелка, и попросился зачислить меня пилотом в полк. Комполка подумал с минуту, потом приказал одному из летчиков организовать мне «пробный вылет», и после того как я нормально слетал над аэродромом, меня зачислили пилотом. Штаб полка оформил перевод, отослали бумагу в штаб дивизии, и я, старший сержант, оказался летчиком – бомбардировщиком-ночником.

В первой половине 1943 года летные училища еще по-прежнему выпускали пилотов в сержантских званиях, и, поэтому никто в эскадрилье не стал интересоваться, почему новый летчик не офицер, никто меня не спрашивал - какое училище или летную авиашколу я заканчивал?, хотя, увидев нашивку за тяжелое ранение, некоторые думали, что я попал к ним после пехоты, из штрафников.

Для меня такой поворот событий был неслыханной удачей: - и потому что зачислили в полк без волокиты, и потому что не отправили на медкомиссию, ведь у меня после тифа резко ухудшилось зрение, и я уже не видел последние две нижние строчки в таблице.

В этом 989-м НБАПе вообще подобрался очень интересный и боевой летный состав, но главной нашей достопримечательностью были три летчика - испанца: Галигос, Веласко, Мартинес, которых вывезли в СССР в 1937 году еще подростками. Был еще пилот, крымский татарин, лейтенант Борис Шейх-Заде, (которому, по слухам, после войны не разрешили вернуться в Крым). Полк прибыл на Украину, здесь были проведены несколько тренировочных вылетов с бомбежкой на полигоне, а затем мы приступили к выполнению боевых задач.

Дата добавления: 2015-09-06