А.Д.: - Когда делали последние перегоны?

- Еще в 1945 гоняли "Летающие Крепости" Б-29 - я на них был, на обоих этих машинах, и внутри был. Их гнали по личному приказу Сталина. На основе их по сталинскому приказу потом стали выпускать Ту-4. 847 машин сделали, сдули один к одному! То есть, наша авиация уже стала стратегической. Пять таких машин за все время пришло. Когда одну из них посадили, из Владивостока приехал консул. Ребята-очевидцы рассказывали: их командир построил экипаж: их там 11 человек. Построил, консул буркнул что-то по-английски, повернулся и ушел. Наши знатоки уже тут же перевели: "Родина это вам никогда не простит".

Последние модели гнал майор Моржаков, а я был на предыдущих двух машинах. Первую машину гнал полковник Редаль. Он был в нашей авиации инспектором по пилотированию, вторым летчиком у него летал Моржаков. Они там все облетали, уже даже радиолокацию делали: можно было ночью бомбить по наземным целям. Первая машина, которую Редаль гнал, - там американский экипаж, когда чувствовал, что у нас будет садиться, он все пилотажно-авиационного оборудование побил, за борт все побросал. Поэтому он еле-еле эту машину сюда в Москву пригнал. А вторую машина, что Моржаков гнал, это была Б-29Ф, последней модели, модернизированная. Она как с иголочки была. В кабинах парашюты, личные вещи экипажа. На меня особое впечатление произвела подзорная труба: она такая медная, антикварного качества. Я сразу вспомнил довоенную картину "Дети капитана Гранта" - у Паганеля была такая.

В авиации я прослужил 8 лет: 4 военных года, потом промежуток год был, - а потом еще на три года остался на сверхсрочную. Потому что я летал старшим сержантом! Был приказ Сталина - никого из морской авиации не демобилизовывать. Поскольку я был сверхсрочником, а мы в Кронштадте стояли, я имел право жить на частной квартире. Мне уже прилично платили, как старшине: к этому времени я уже был старшиной-сверхсрочником. И больше того: в 1949 году я демобилизовался как отслуживший свой срок старшина-сверхсрочник, - а ребят еще задержали до осени.

Это мне страшно помогло. Я в мае выскочил, и приехал в Москву, - у меня здесь тетка была на Арбате. Я у нее временно устроился, подготовился, ходил в архитектурный институт. Гипсы я никогда не рисовал, а нужно было Сократа рисовать, и так далее... И вот я сидел, руку набивал. Поскольку аттестат у меня был отличный, экзамены не нужно было сдавать, но рисунок и черчение нужно было сдавать. Помогли московские ребята, которые уже учились, - так что я руку набил и даже на четыре с плюсом нарисовал рисунок. Поступил нормально, учился вместе с Данелия. Вот только вчера с ним разговаривал! В 1955 году я окончил институт, и потом 31 год проработал в авиации, - поскольку попал в 10-й союзный проектный институт. Мы проектировали заводы авиационного приборостроения и агрегатостроения по всему Советскому Союзу. Построили колоссальное количество очень хороших заводов! В Чебоксарах завод по моему проекту получил Государственную премию Совета Министров СССР: я лауреат Госпремии 1981 года. У меня есть фотографии этого завода.

Из нашего полка Героями Советского Союза стали Евгений Францев (посмертно), Александр Богачев, Михаил Борисов, Иван Рачков. А полными кавалерами ордена Красного Знамени (то есть получившими по четыре таких ордена) стали летчики-инструкторы Федор Макарихин и Константин Мещерин. Таких же наград был удостоен ещё один перегонщик - штурман экипажа Богачева лейтенант Николай Иванович Конько. Ещё раньше Героем стал прекрасный лётчик нашего полка Константин Усенко и дважды Героем - бывший командир полка Василий Раков. А я за всю войну получил орден Отечественной Войны, - больше у меня никаких наград нет.

Дата добавления: 2015-09-06