Глава 1. Я все-таки не успел его придержать — ведро, покачнувшись

Я все-таки не успел его придержать — ведро, покачнувшись, с грохотом упало на пол, расплескивая вокруг холодную мыльную воду. И черт бы с ним, с полом, и так истертым сотнями ног, но брызги разлетелись так неудачно, что намокли и мои ботинки, и низ брюк. Ступням, и так мерзнущим, стало совсем неуютно.

Проклятье!

Палочки, чтобы убрать все это безобразие, под рукой, конечно же, нет — заперта в шкафчике вместе с нормальной одеждой и личными вещами.

— Малфой! — сердито прошипела дежурная медсестра, на звук выскочившая в коридор. — Какого черта ты шумишь в шесть утра?

Я никак не отреагировал, сделав вид, что сосредоточенно вытираю воду. Еще не хватало оправдываться и извиняться — достаточно и того, что я каждый день прихожу сюда, как проклятый, переодеваюсь и иду работать. Четыре часа ежедневного унижения.

Драко Малфой — мальчик на побегушках в Святом Мунго. То, что еще год назад показалось бы смешной нелепицей, теперь моя реальность.

Порой, когда я начинаю размышлять обо всем этом, мне кажется, что заключение в Азкабан стало бы меньшим злом. Сидя в тюрьме, можно было воображать себя мучеником, упиваться своим несчастьем, жалеть себя и не слышать постоянных насмешек и шепотков за спиной. Я делаю вид, что не замечаю всего этого, что я прежний Драко Малфой, надменный и самолюбивый, с вечно вскинутой головой и холодным презрительным взглядом, но правда в том, что это все напускное. Всего лишь маска, а под ней — трус, порой противный даже самому себе.

Говорят, первый шаг к решению проблемы — ее признание. Не знаю, кто и когда это придумал, но уж лучше бы я до сих пор считал себя избранным и достойным сыном своей семьи. Однако привычный мир, в котором я был наследником старинного уважаемого рода, сыном Люциуса, внуком Абраксаса, лучшим учеником Слизерина — рухнул. Развеялся в пепел три с половиной месяца назад, когда Поттер отразил смертельное проклятье Волдеморта в него самого.

Не могу сказать, что смерть Волдеморта не принесла облегчения. Наша семья запуталась в этой липкой паутине слишком сильно, чтобы самостоятельно освободиться от Темного Лорда и остаться при этом в живых. Мой отец, известный интриган, просчитался, решив, что может перехитрить Волдеморта, остаться на его стороне и не запачкать рук, выйти сухим из воды. Да и я вел себя не лучше. Каким идиотом я был в шестнадцать лет, влезая в это болото… наивно мечтая о славе и расположении Темного Лорда, думая, что мне по силам вся эта война, полагая, будто я понимаю ее смысл. Впрочем, мне было не до осмысления своих поступков: я был глупым мальчишкой, больше всего мечтавшим о славе и силе. Довольно мелочные мечты, если поразмыслить.

И странно, что я даже на секунду не задумался о том, что борьбу за чистоту крови возглавляет полукровка. Смешно.

Еще смешнее и парадоксальнее, чем сын Люциуса в старых штанах, выцветшей рубашке и со шваброй в руках, протирающий полы в Святом Мунго.

Нынешний Драко Малфой — сын пожирателя, изгнанного из страны. Поломойка в госпитале. Надеюсь, когда-нибудь я смогу забыть это, как страшный сон.

Хорошо, что отец этого не видит: они с матерью уехали через две недели после окончания войны, сразу же после суда. Приговор для обоих — изгнание без права возвращения. Не думаю, что мой отец сильно расстроился: во Франции, куда они отправились, у него еще остались связи.

— Малфой! — снова окликнула меня медсестра. — Когда закончишь здесь, бегом в шестую палату, там кого-то стошнило.

Я кивнул, чувствуя, что на лицо сама собой наползает кислая гримаса. Медленно, едва передвигая ноги, отправился в уборную, выкрутил кран и застыл, наблюдая за тем, как ведро наполняется водой.

Очень хотелось думать, что все это происходит не со мной. Уборка, да еще и без магии, — в отделении, куда меня отправили, нельзя было пользоваться даже элементарным волшебством, — это работа домовиков.

Черт бы побрал тебя, Поттер. Я здесь из-за тебя. Из-за твоего выступления в зале суда, где ты вещал о том, что тюремное заключение для моей семьи — слишком высокая мера наказания, учитывая все смягчающие обстоятельства. Суд прислушался, разумеется — да и как не прислушаться к герою войны?

Надеюсь, ты не слишком разозлился из-за того, что всей моей благодарности хватило только на суховатое официальное письмо и бутылку вина?

Где-то в глубине души, наверное, я все-таки благодарен. Тюрьмы, если честно, я боюсь еще больше, чем унижения. Но я скорее отрежу себе язык, чем признаюсь в этом вслух: лучше оставаться сукиным сыном, проклятым ублюдком Малфоем, чем признательной тряпкой, благодарящей своего спасителя.

— Малфой! Ты заснул?!

Я передернул плечами, встряхиваясь.

Представил, как сейчас буду убирать с пола чью-то рвоту, ловя на себе снисходительные, насмешливые взгляды и борясь с тошнотой.

Я что-то думал о благодарности?

Нет, Поттер… пожалуй, я по-прежнему тебя ненавижу.

* * *

Когда я закончил со всеми делами, переоделся и вышел на улицу, оказалось, что там начал накрапывать дождь. Небо — серое-серое, под стать моему настроению, — висело низко, будто крышка над котлом.

Двадцатое августа. В это время я обычно бродил с семьей по Косому Переулку, покупая всевозможные учебники и товары для Хогвартса, а потом, по сложившейся семейной традиции, мы шли обедать или ужинать в лучший ресторан магического Лондона. Поскольку состояние, несмотря на всевозможные штрафы и выплаты, все еще осталось при мне, можно было бы сходить туда, немного развеяться.

Поначалу я и намеревался так сделать, и даже достал палочку, чтобы аппарировать в Косой Переулок, но вовремя опомнился.

Ты жалок, Драко, если хочешь устроить себе вечер воспоминаний. Что бы сказал отец?

И я отправился домой.

Живу я теперь не в родовом поместье: там все еще идет ремонт, долженствующий стереть все воспоминания о штабе Темного Лорда.

Да и я слишком малодушен, чтобы жить в мэноре в одиночку: стены сводят с ума. Воспоминания, неизменно встающие перед глазами, холодят кровь. Если бы я мог вычеркнуть из памяти все, связывавшее меня с Волдемортом, выжечь последние несколько лет, то сделал бы это, не задумавшись.

Может быть, после ремонта я все же вернусь в поместье, но пока не хочу. Сначала я вообще собирался его продать, но передумал. Продать поместье — все равно, что превратить в пепел фамилию Малфоев.

Так что я просто купил дом в одном из магических кварталов Лондона и временно перебрался туда.

Наверное, после войны во мне все же что-то сломалось, потому что особняк ничуть не напоминает Малфой-мэнор, разве что классическим стилем фасада. Светлая штукатурка, сбегающие вниз ступени крыльца, окаймленные чугунными перилами. Всего два этажа, и внутри — очень много света, растений, есть даже оранжерея, и совсем нет вензелей, гербов и старинных портретов. Поначалу я наивно полагал, что смогу начать новую жизнь, позабыть о своей глупости и ребячестве.

Может быть, когда-нибудь у меня это даже получится. У Снейпа же получилось когда-то, хоть и из-за любви к грязнокровке.

Грязнокровка. Слово, которое все же придется вычеркнуть из лексикона, если я хочу вновь получить право быть принятым в приличное общество. Правда, и палку перегибать не следует. Драко-Малфой-любитель-грязнокровок — это еще смешнее, чем Малфой-поломойка.

Я поднялся на высокое крыльцо, отпер дверь и прошел в дом. Снял плащ, не слишком заботясь о том, чтобы расправить его или повесить: хоть основная часть домовиков отбыла во Францию вместе с родителями, а остальные находятся в поместье, один остался у меня. Не представляю, как бы я справлялся без слуги.

На журнальном столике у входа обнаружилась груда писем и газет. Подхватив всю стопку, я крикнул Вилле, домовихе, чтобы накрывала через час обед в столовой, и отправился в кабинет, изучать почту.

Опустившись в удобное отцовское кресло, привезенное из поместья, я неторопливо принялся разбирать конверты.

Отложил в сторону письма от родителей: их можно просмотреть позже. Туда же отправились счета: состояние позволяет проглядывать их по диагонали и оплачивать, не особенно вчитываясь.

Осталось лишь несколько конвертов.

Самый первый — из тонкого пергамента. Из него выпала узорная карточка, увидев которую, я довольно улыбнулся. Приглашение на вечер, посвященный открытию нового детского дома. Даже в качестве почетного гостя. Представляю, как отчаянно скрипели зубами организаторы, выписывая карточку. Они и деньги-то брали с неохотой, меньше всего на свете желая быть обязанными какому-то Малфою, однако в итоге так и не отказались: из более приятных людей мало кто мог предложить им такую сумму.

Что ж, приглашение на вечер — это восхитительно. Неплохо, если там еще окажется Рита Скитер или кто-то подобный: мне крайне нужна статья в “Пророке” или хотя бы в “Ведьмополитене”. Что-нибудь о трогательном раскаянии, тщательно скрываемом за неприступной маской.

Сомневаюсь, что в это поверит кто-то вроде Поттера или его друзей, для них я останусь проклятым Малфоем, даже если сменю дорогую мантию на рубище, раздам все свое состояние бедным и уйду в монастырь. Нет, сейчас меня в основном волнует общественность, серая масса.

В конце концов, сумел же мой отец подняться после первой магической войны, почему бы и мне не сделать то же самое. Я не хочу бежать во Францию, как крыса, потому что здесь все настроены против. Хватит, набегался.

К собственному удивлению, мне ужасно надоело быть трусом.

Второе письмо — короткое и унизительное, хотя в нем нет ни единого ругательства. Просто записка из Министерства, разумеется, с отказом. Вполне логично, ничего другого я и не ожидал: никто не хочет работать вместе с бывшим пожирателем, от которого еще неизвестно, чего ждать.

Жаль. Работа в министерстве могла бы дать хороший шанс показать всем, что Малфои умеют раскаиваться в собственных поступках и переходить на правую сторону. Придется пока повременить с этим, однако, не сомневаюсь, что через пару-тройку лет я все же получу должность в международном отделе.

В следующем конверте — сообщение о том, что галерея Патрика О’Халливана с удовольствием примет картины талантливого художника Октавия Краста. Я усмехнулся. Интересно, ответили бы они положительно, узнав, что никакого Октавия Краста не существует в природе, а на встречи с представителями галереи приходил я под оборотным зельем?

Изначальный план состоял в том, чтобы, в случае удачной презентации, “случайно” забыть выпить оборотное зелье и предстать перед посетителями выставки в своем истинном облике, но теперь, после получения приглашения на вечер, с этим можно повременить. Пусть газеты и сплетники сначала обсосут со всех сторон новость о том, что Драко Малфой решил искупить свои грехи благотворительностью.

Я отложил письмо из галереи в сторону, чтобы не забыть написать ответ.

Последний конверт оказался из нотариальной конторы. Несколько строчек с вежливым обращением, сожалениями и расшаркиваниями, всей информации — пара предложений в конце. Пол Хоггарт, нотариус из Косого переулка, просил явиться к нему послезавтра для урегулирования некоторых вопросов. Каких еще вопросов, интересно? Все дела с родителями и передачей прав на поместье и банковские ячейки были улажены еще месяца полтора назад, с семейным юристом. Любопытно.

Я сделал пометку в ежедневнике, отложил письмо и снова взял в руки карточку-приглашение.

Удовлетворенно хмыкнул и откинулся на спинку кресла.

Кажется, жизнь может поворачиваться ко мне и не самой неприглядной стороной.

Глава опубликована: 31.10.2012

Дата добавления: 2015-09-06