Гамбург, вечер

Януш,

я должна бы посыпать свою голову пеплом, но не сде­лаю этого. Хотя безоговорочно принимаю не выска­занный прямо приговор, что «она была плохой жен­щиной»[62]. То есть я. Привела неправдивые факты (ме­ня не оправдывает даже то, что они почерпнуты из проверенных немецких источников). Кроме того, я упряма и не могу еще раз не затронуть тему японской кухни (скажем так, поскольку ты запретил употреб­лять слово «суши»), хотя и не знаю, как с ней обстоит дело в Кении, однако на Сейшелах такого понятия не существует. Я там была и не видела ничего подобно­го... В «Wine Ваг Mielzynski» я не ходила (но слыша­ла о нем), ну и еще ты пишешь: «Ты зацикливаешься на доказывании своей правоты и игнорируешь то, что меня на самом деле интересует». Я действитель­но плохая. Но все-таки остановлюсь на твоем послед­нем утверждении, поскольку всегда считала, что самое ценное и важное в жизни — не столько быть убежден­ным в своей правоте, сколько иметь собственное мне­ние. Более того, не только его иметь, но и отстаивать то, во что веришь. Только так можно сохранить вер­ность самому себе. Используя высокопарные слова, важно не предать то, во что веришь, только ради того, чтобы именно сейчас удобнее согласиться с другими. Ну уж нет! Никогда не соглашалась и соглашаться не буду. Пару раз я уже объясняла почему. Убежден­ность в своей правоте, а также умение это скрывать — качества, необходимые в моей профессии. С одной стороны, журналисту нужно быть гибким, с другой — он должен бороться за то, во что верит. Не отстаивать ничем не обоснованные убеждения, потому что мо­ментально утратит уважение тех, для кого работает: читателей, зрителей... Он должен долго и терпеливо работать даже над тем, что ему не очень интересно. Журналист не может так, как ты, махнуть рукой на ставшее уже массовым явление и любое другое, пото­му что, как ты пишешь, «совершенно тебя не трогает». Тебя, Януш. И все же хорошо, что ты так написал, потому что это убеждает меня в том, что я почти всег­да остаюсь журналистом, даже когда переписываюсь с тобой. Я даже задумалась, как это возможно, что ты пишешь книги по вечерам, после того как целый день занимаешься наукой? А я, выходит, журналист два­дцать четыре часа в сутки. Ты хотел бы знать, какая аннотация была бы написана к нашей книге, а мне достаточно того, что ты пишешь. Будь у меня жела­ние скопировать стиль а la Вишневский, я бы напи­сала: «Одних интересует компьютер и искусственный интеллект, а других жизнь за окном». Это убеждение ни разу не подвело меня, может, потому, что я всег­да слушала, что говорят другие, даже если оставалась при своем мнении. Впрочем, как и ТЫ.

С уважением,

М.

P. S. Януш, должно быть, ты это знаешь, но я все же напишу об этом: ничто так не нравится женщинам в мужчинах, как их способность посмеяться над со­бой. Мужская самоирония. Разумеется, я уже ответи­ла себе на вопрос, который ты трижды не хотел затрагивать. Я знаю ответ и когда-нибудь этим восполь­зуюсь. Профессионально, конечно.

Ага, и еще одно: похоже, по количеству употребле­ния артишоков мы находимся впереди планеты всей, да и чеснока тоже. Без него я не представляю себе хорошей кухни. В отличие от великого английского поэта Шелли, который в письме другу из Рима замечал: «Молодые девушки, с которыми я сдружился, едят здесь — представь себе — чеснок!» Чтобы было ясно: слова «молодые» и «сдружился» ко мне не от­носятся.

Дата добавления: 2015-10-13