Амстердам, пятница, вечер

Малгося,

«И если ты работаешь без любви, и песни своей не полюбил», — повторяешь ты за Джебраном.

Все время, которое я провел здесь, в Амстердаме, я думал (что, как ты вскоре убедишься, имеет свое значение), насколько же самозабвенно можно уйти с головой в работу, насколько высокотоксичной может оказаться любовь к работе и насколько сильно она может овладеть нами, ослепить, изолировать от мира, от друзей или даже от тех, кто нас любит, от самых близких. Причем этой «любовью к труду» человек до­бивается не столько пресловутой «рыбки из пруда» в виде славы, денег или популярности. Многие горят беззаветной любовью к своей работе, потому что она — единственное место, где они могут реализовать себя. Так, согласно данным престижного экономичес­кого немецкого еженедельника «Wirtschafts Woche» (анкета от ноября 2005 года), свыше 28% мужчин, ра­ботающих на руководящих должностях, признались в том, что никогда не выезжают в отпуск более чем на неделю. Не потому, что им нельзя (в Германии от­пуск — это своего рода священная корова), а потому, что после недели они начинают скучать, ощущать пус­тоту, меланхолию и даже впадать в депрессию. В слу­чае с женщинами этот показатель составляет около 14% для незамужних и 8,5% для замужних. Они ле­тят на Фиджи, Корсику, Гавайи или на Маврикий. Рядом с ними дети, партнеры или друзья. Они начи­нают день с массажа в SPA-центре, в середине дня ныряют среди самых красивых рифов и завершают свой день ужином на яхте, с вином, ценой которого они могут позволить себе не интересоваться.

И, несмотря на все это, они не чувствуют себя ре­ализованными. Перед SPA они тайно проверяют свои BlackBerry[16], собирая самые последние мейлы, после ланча занимаются серфингом на ноутбуке по интер­нет-странице своей фирмы, а вечером, когда солнце уже зайдет и вино начнет действовать, они, вместо того чтобы думать о романтической прогулке или о сексе на пляже, начинают думать о проектах, кото­рые оставили. А когда они вернутся после отпуска в Дюссельдорф, Берлин, Мюнхен, Гамбург или Франк­фурт и у них не получится придумать никакого ра­зумного предлога, чтобы немедленно полететь к себе в офис, они будут радоваться утру следующего дня, как дети Рождественскому сочельнику (да я и сам такой!).

На следующее утро на работе, у офисной кофе-машины, они перед секретаршей или перед сослужив­цами станут прибедняться, что, дескать, «всего какая-то неделя», неуклюже пытаться оправдать свой загар и, с чашкой кофе, которая по сравнению с теми, что они пивали последние семь дней, кажется сердечны­ми каплями для котов, счастливые, вернутся к своему рабочему месту за стол. За которым и осуществляют­ся. Приблизительно 7% (мужчин), опрошенных еже­недельником «Wirtschafts Woche», на вопрос, были бы они готовы развестись, если бы пришлось выби­рать между работой и семьей, ответили утвердитель­но. Совсем неплохой результат. В среднем в каждом обществе количество психически больных превыша­ет 8% (по данным Американского психологического общества, безусловного авторитета в этой области). Здесь процент ниже восьми.

Правда, «Wirtschafts Woсhe» не спросил в своей анкете про готовность отдать жизнь работе, но я уве­рен, что нашлись бы такие, кто и на этот вопрос ответил бы утвердительно. Представить жизнь, кото­рая имела бы смысл без работы, для них еще менее возможно, чем собственные похороны. Впрочем, многие умирают «на работе». В некоторых профес­сиях такой вариант даже вписан в контракт. Сообще­ния о смерти фоторепортеров, которые ради «хоро­шего снимка» настолько забываются, что могут осиротить свою семью, появляются в последнее время очень часто. Я с ужасом смотрел выложенные в Ин­тернете кадры, на которых убивают японского фото­репортера во время беспорядков в столице Бирмы.

«Если ты печешь хлеб с безразличием, ты печешь горький хлеб, который насыщает только наполови­ну...» — так ты пишешь дальше, цитируя Джебрана.

Ну и что? Значительно более важным мне пред­ставляется индивидуальный чувственный голод. Гло­бальный чувственный голод — всего лишь ситуаци­онная филантропия. Может, разделяя мое мнение, влюбленные в свою работу матери в туалете своей фирмы (посматривая по сторонам, нет ли где случай­но камер наблюдения) тайком сцеживают молоко и отсылают его в пластиковых бутылочках с таксиста­ми домой, чтобы няни накормили детей. У них есть грудное молоко, у них есть деньги на самых доро­гих в городе нянь, на такси шесть раз в день, вызы­ваемое на четыре разных адреса, но у них совсем ма­ло времени. Влюбленные в свою работу, они распре­деляют свое время и свою любовь в соответствии с таблицей Excel, с календарем и звонком сотового те­лефона.

А потом, подгоняемые эсэмэской, они находят это небольшое количество времени. В мраморном туалете с музыкой и разлитым в воздухе ароматом роз они сце­живают молоко из своей груди, пакуют его в цветной пластик бутылки, вставляют в сумку-термос и бегут к такси, которое уже ждет на стоянке перед зданием работы. Если до дому недалеко, то молоко попадет в руки няни и в рот младенца еще теплым.

Я все думал над этой маниакальной любовью к ра­боте. Если бы я был на исповеди, то признался бы в ней в первую очередь, как в самом главном моем гре­хе. В общем-то, никаких других грехов за собой я не знаю. Или они настолько несущественны, что я их даже не замечаю. И это тоже одно из отличий влюблен­ных в свою работу. Эти люди хоть и верны в супру­жестве, но крайне греховны, несмотря на то что за ними числится только один грех. Его даже трудно вы­делить из списка семи главных. Легче всего подверс­тать его под первый грех, под гордыню. Этот грех ни­когда меня не подводит (на исповеди). На него всегда можно сослаться.

Я раздумывал об этом здесь, в Амстердаме. Здесь расположена так называемая штаб-квартира моей фир­мы. Отсюда каждый месяц на мой счет перечисляют зарплату. Здесь нас обучают, как эффективнее реализовывать проекты. В течение десяти часов ежедневно нас «соблазняют», прибегая к утонченной социотехнике, к новейшим мотивационным моделям и всему тому, что предлагает им наука об «оптимальном использова­нии людских ресурсов». В течение четырех дней они еще больше пытаются влюбить нас в себя и в работу, которую мы выполняем для них. К вечеру я уже запол­нен этим под завязку. Мне совсем не хочется быть че­ловеческим ресурсом. Особенно по вечерам. В Амстер­даме. Я выхожу один из отеля и гуляю вдоль кана­ла. Прохожу мимо ярко одетых людей, которые, скорее всего, никогда не слышали о любви к работе. Они сме­ются, держатся за руки. Мне они кажутся более счаст­ливыми, чем я. Это легко. Потому что я ни капельки не счастлив.

На повороте канала, за первым мостом, есть уют­ное кафе. Выпью кофе, закурю, оторвусь на какое-то время...

Сердечный привет,

ЯЛ, Амстердам

Дата добавления: 2015-10-13