Варшава, вечер. я тебя, наверное, виртуально задушу

Януш,

я тебя, наверное, виртуально задушу. Ты снова вы­полнил домашнее задание, да еще какое! Малгожату во мне это радует, а Малгосю нервирует. Малгожата рациональна до боли: длинный мейл от Вишневского лучше для книги, — но Малгося знает, что в наши дни люди читают быстро. Настолько быстро, чтобы хоть и с одышкой, но поспеть за жизнью. Еще па­ру дней назад я, может, и позволила бы втянуть се­бя в дискуссию о влиянии цвета волос на состояние финансового счета, который остается женщине в слу­чае развода. Хотя я знаю блондинок, которым цвет шевелюры не помог в процессе раздела имущества. А сегодня я, как и каждая твердо стоящая на земле полька, нахожусь под впечатлением скандала, разра­зившегося во время встречи Марии Качиньской[7] с журналистками. Я тоже там была и квас пила, а если серьезно, я была соведущей панельной дискуссии о роли и участии женщин в средствах массовой инфор­мации. И знаменитое обращение подписала, причем разборчиво, но слышала, что там были и фамилии, не поддающиеся расшифровке. Ты спрашивал, дума­ла ли я о разговорах с женщинами. Несмотря на то что я много раз это делала, предпочитаю беседовать с мужчинами. Потому что с ними, чтобы докопать­ся до истины, я никогда не колеблюсь. Ну почти ни­когда... Разговаривая с женщинами, я так не могу. Вернусь на секунду к встрече с супругой президен­та, именно там я затронула тему, которая не очень приятна моим коллегам, занимающимся политичес­кой журналистикой. Я не согласна с их мнением относительно того, что сообщество журналисток искус­ственно делится на тех, кто занимается политикой, и на всех остальных. Я с этим не согласна и потому наравне с другими на обложке моего журнала появ­ляются Моника Олейник[8], Анита Вернер[9], Юстина Поханке[10]. Я пытаюсь представить их в ином свете. Это женщины, занимающиеся политической журна­листикой, что совершенно нормально, и вовсе не сле­дует думать, что они достигли недоступных другим вершин. Некоторые женщины, к сожалению, лицемерно и свысока смотрят на так называемую жен­скую прессу. Хотя наверняка являются ее более или менее верными читательницами. Эта неискренность входит в противоречие с выражением «быть женщи­ной — вот что по-настоящему объединяет женщин». Недавно одна из журналисток журнала «Пани» по­просила своих коллег по ремеслу рассказать о на­силии по отношению к женщинам, но большинство из них отказались, а жаль. Их эта тема не заинте­ресовала. У них на это не было времени. По-моему, это вершина женской глупости. Поэтому я поклялась, что больше не буду публично отвечать на вопросы о доброй свекрови, удачном отпуске и новом замуже­стве. А также об абортах, безработице, попрошайни­честве, нужде, унижении и... слезах.

Несколько дней назад я получила приглашение принять участие в программе Томаша Секельского, в которой должна была сидеть прямо напротив «самого» — пожалуйста, обрати внимание на кавычки — де­путата Вежейского[11]. Мне пришлось отказаться, хотя я искренне об этом сожалела. Если бы был жив Доленга-Мостови[12], ему не пришлось бы придумывать героев своих книг. Я была вынуждена отказаться — выходные мы по традиции проводим в гостях у моей мамы.

И еще одно: Малгожата, которая, как ты пишешь, элегантно и с юношеской беззаботностью задает во­просы известным мужчинам, с удовольствием погово­рила бы и с неизвестными. О чем? О том, почему они не хотят увидеть мир, существующий вне телевизора, возле которого они проводят полжизни. Только ни одна женщина не захочет этого читать. Почему? По­тому что каждую из них интересует лишь одно: на­сколько ее мужчина лучше или хуже того, который уже стал «публичным».

Сердечные пожелания тебе, Януш, мужчине, кем-то одомашненному, а для других - ставшему публичным.

Сердечный привет,

М.

Дата добавления: 2015-10-13