Экзистенциализм в XX в.: концептуальная реконструкция О.Ф. Больнова

Экзистенциальная философия, сложившаяся в Европе после Первой мировой войны, явилась философией кризи­са. Она выразила несостоятельность прежних убеждений в неодолимости прогресса на основе успехов человеческого разума, а также сомнительность связанных с этим гуманис­тических идей и ценностей. Трагические по своим послед­ствиям войны и революции развеяли эти рационалистиче­ские иллюзии, лишили людей санкционированной разумом веры в будущее.

Классиками экзистенциальной философии XX в. счита­ют немецких мыслителей М. Хайдеггера (хотя сам он не от­носил себя к экзистенциалистам) и К. Ясперса (1883-1969), французских философов Ж.-П. Сартра (1905-1980), М. Камю (1913-1960), Г. Марселя (1889-1973); близкой к экзистенциализму была философская позиция русских мыслителей Л.И. Шестова (1866-1938), Н.А. Бердяева (1874-1948).

Немецкий философ Отто Фридрих Больнов (1903-1991) обстоятельно исследовал основополагающие идеи экзи­стенциализма, высказанные прежде всего немецкими пред­ставителями в период между Первой и Второй мировыми войнами, и мы можем опереться на выводы, являющиеся результатом данного исследования¹.

Больнов отмечает, что введение Кьеркегором понятия экзистенциального существования явилось общим исход­ным пунктом этой новой философии, радикализовавшей поставленную еще в «философии жизни» задачу понять че­ловеческое бытие, исходя непосредственного из него самого и исключив из рассмотрения все внешние моменты. Поня­тие экзистенциального существования может выглядеть па­радоксальным, поскольку экзистенция в переводе на рус­ский язык как раз и означает существование. Но Кьеркегор и его философские преемники вкладывают в это понятие более строгий смысл, связанный с решающим человеческим переживанием, которое характеризуется полной отрешен­ностью. «Философия жизни» начала поворот от объектив­ного к субъективному рассмотрению человеческого бытия. Правда, неопределенность понятия «жизнь» вела у сторон­ников этой философии к всеобщему релятивизму, вытека­ющему из изменчивости жизни и наших ее оценок. Экзис­тенциальная же философия стремилась установить проч­ную основу для нашего мышления о человеческом бытии. Поскольку люди разочаровались в объективистской карти-¹ не мира и усомнились в традиционных ценностях, все ранее выработанные смыслы жизни были поставлены под вопрос. В поисках опоры оставалось поэтому лишь обратиться к внутреннему миру человека и постараться выделить в нем предельное, глубинное ядро. Оно-то и было названо, вслед за Кьеркегором, экзистенцией, или существованием, с кото­рой и надлежало далее соотносить все объективные сторо­ны жизни.

Экзистенциальная философия применяет понятие су­ществования только к человеку и оставляет без внимания любое внешнее содержание, характеризующее объективный ход событий. Понятое таким образом существование харак­теризуется целостностью, нераздельностью; оно либо есть, либо его нет. Оно утрачивается, когда человек умирает; его нет также в том случае, если человек страдает неизлечимым расстройством психики. Экзистенциальное переживание испытывается нами как безжалостное отчуждение, отбро- шенность к бытию изолированного «Я». Здесь доминирует не религиозное блаженство, а страх и отчаяние. Но экзис­тенциальная философия призывает не к пассивному созер­цанию этого глубинного «Я», а к величайшему напряжению пребывания в собственной сущности, к решимости быть са­мим собой.

Такое понятие существования невозможно определить привычными способами, и Хайдеггер, например, вырабаты­вает новые понятийные средства, «экистенциалы», о кото­рых уже упоминалось. Существование в экзистенциальном смысле есть устремленность за пределы любой наличности, фиксированной данности. При этом учитывается изначаль­ная включенность человека в мир, который, правда, пости­гается через тягостные, мучительные противоречия и несо­образности. Об этом весьма выразительно повествуется в литературных произведениях Ф. Кафки. В хаосе бытия че­ловек должен выступить основателем собственного жизнен­ного порядка. Правда, внутренний мир человека тоже со­держит много непонятного и непредсказуемого.

Следуя Хайдеггеру, Больнов обстоятельно разворачивает характерные для экзистенциализма суждения о том, что обезличенная коллективность навязывает человеку уста­новки скольжения по поверхности бытия. Так, молва позво­ляет судить о разных предметах даже при отсутствии знаний об обсуждаемом; любопытство побуждает к беспорядочно­му перескакиванию от одного к другому в поисках чего-ни­будь «интересненького»; неумение различать подлинное и неподлинное в вещах ведет к всеобщей двусмысленности и тревожности. При этом подлинность невозможно установить раз и навсегда; для ее обретения нужно преодо­леть мнимости обыденного хода жизни, обезличенность бытия. Экзистенциальное существование сопряжено с рис­ком оказаться непонятым и непризнанным другими. Чело­век живет в ситуации, которую он не выбирал; ее претерпе­вание подчеркивает человеческую конечность. Характеризуя особые, пограничные ситуации, Ясперс отмечает их необъ­яснимость и неподвластность нашей воле, которые вызыва­ют страдание, чувство вины, беспокойство и как бы гонят человека вперед. Погруженный в повседневность человек не способен возвыситься до экзистенциального существова­ния, и только опыт пограничных ситуаций вынуждает его к этому. Итак, понимание мира и жизни в нем, характерное для экзистенциальной философии, лишено как присущей науч­ному познания ценностно нейтральной объективности, так и характерной для некоторых форм «философии жизни» теплоты чувств, сопереживания и доверия к миру нашего бытия. В экзистенциальной философии подчеркиваются невеселые стороны нашего жизненного опыта: страх, уны­ние, скука. Однако страх признается конструктивным в том отношении, что он выводит человека из бездумного состоя­ния и является предпосылкой обретения свободы. Страх пе­ред неизбежной смертью побуждает задуматься о смысле жизни и оценить значимость каждого ее мгновения. Через наши надежды, планы, опасения будущее формирует насто­ящее, входит в него. Прошлое тоже включено в наше насто­ящее как его определяющий, ограничивающий момент. Решимость, по Хайдеггеру, придает каждому моменту жиз­ни окончательную и безусловную ценность. Человеческое существование исторично, и на нем основывается объек­тивный ход истории. История при этом понимается как вы­ражение человеческой конечности. Содержание и цель на­шей решимости заданы обстоятельствами, в которые мы заброшены волею случая; сама наша жизненная ситуация отмечена временностью.

«Философия жизни» обращает внимание на творческий характер человеческой деятельности, однако для экзистен­циальной философии, по словам Больнова, не существует прогресса. Странно было бы, например, добиваться наилуч­шего осуществления решимости или же самого совершен­ного отношения к смерти. С экзистенциальной точки зре­ния значимы не только неповторимые события, но и повто­ряющиеся прорывы к собственной сущности, к подлинно­му существованию. Всякий жизненный успех относителен, ибо имеет своим пределом смерть. Поэтому не следует ак­центировать внимание только на внешних достоинствах со­вершаемого. Истинное человеческое существования, если придерживаться этой точки зрения, является героически- трагическим.

Подобная философско-мировоззренческая позиция, ко­нечно, имеет свои объяснения. Она становится убедитель­ной лишь на фоне широко распространившихся отчаяния и растерянности и выступает как адресованный каждому че­ловеку призыв отыскать основу действенных и отвечающих человеческому достоинству жизненных ориентиров в себе самом, услышать голос собственной совести и последовать ее указаниям. Но это решение смысложизненной пробле­мы, как справедливо отмечает Больнов, не является оконча­тельным. Опора в жизни, которую предлагает экзистенци­альная философия, остается во многом формальной; ее не­достаточно для построения новой жизни. Данную филосо­фию, полагает он, настоятельно необходимо подвергнуть критическому переосмыслению, ибо как нечто целостное она, увы, устарела. Но как момент она должна присутство­вать сегодня в любой философии, не желающей скатиться до голого объективизма или приспособленчества.

Ограниченность экзистенциальной философии, по Больнову, состоит в том, что мир в ней лишен собственной ценности, в ней как бы отсутствуют природа, культура, че­ловеческая душевность; нет, наконец, живой человеческой веры, без которой невозможно преображение жизни. Найдя опору в себе, человек должен далее обрести прочный кон­такт с действительностью. Невозможно жить одним лишь экзистенциальным существованием; опасно слишком долго и усердно заниматься только самим собой. Нужно помнить, что «все высказывания экзистенциальной философии все же не являются чем-то окончательным, но выражают всегда лишь совершенно определенную, исторически обусловлен­ную точку зрения, имеющую подле себя другие»¹. Показа­тельно, что предложенная Больновом «позитивная версия» философии экзистенциализма связана с новой организаци­ей дела образования и новым развитием педагогики. Оно должно дополнять привычную педагогику стабильных воспитательных процессов педагогикой изменчивых форм, учитывающей личностную значимость экзистенциальных событий («встречи», внезапного «пробуждения», сознатель­ного включения в конфликтную ситуацию, «очищения-вы­бора» и т.д.). Эта новая педагогика должна также исходить из признания неоспоримой важности доброты, сострада­ния, порядочности и честности.

Дата добавления: 2015-10-13