Михаил Сивеня

Передо мною сидит шестнадцатилетний юноша.

Давно, еще в чаду костров, бородатые дядьки об­ращались к нему, как к взрослому. Маленький ростом, щупленький на вид. Если взглянуть на хлопчика сза­ди, то еще и теперь ему можно дать не более трина­дцати лет. Но если вы посмотрите внимательно ему в лицо и в его вдумчивые голубые глаза, то можете дать и все восемнадцать.

Этот паренек очень рано испытал тяготы боевой жизни в условиях фашистского подполья.

Отца своего он не помнит. Ему было пять лет, когда мать вышла замуж за Колтуна Николая Хари­тоновича, только что вернувшегося из семилетнего за­ключения в панской тюрьме. Миша нашел в Харитоныче отца, а Харитоныч в нем сына. Они сдружи­лись.

Когда пришли оккупанты, Колтун ушел в лес и со­здал там первую партизанскую пятерку. Гитлеровцы устраивали облавы на горсточку, еще путем невоору­женных, народных посланцев. Мише тогда было по метрике одиннадцать лет, а на вид не более восьми. Но только ему Николай Харитонович сообщал о ме­стонахождении своей базы. И Миша оправдывал это доверие. Он неоднократно в самый последний момент спасал от неминуемой гибели партизанскую группу

Однажды гитлеровцы неожиданно нагрянули рано утром, Разделившись на два отряда, одним они оце­пили деревню, вторым начали охватывать выступ ле­са, прилегавший к постройкам. Миша понял, что пар­тизан ждет гибель, и рванулся к лесу мимо часового. Стоявший на посту длинноногий гитлеровец бросился за мальчиком, стараясь его схватить без выстрела, но просчитался. Ловкий мальчик начал ускользать, и фа­шисту пришлось открыть огонь из автомата. Приги­баясь к земле, Миша добежал до первых кустов и, ла­вируя между ними, скрылся на опушке леса. Партиза­ны были спасены и на этот раз.

Взбесившиеся гитлеровцы схватили и увезли в Ивацевичи мать Миши с двумя маленькими детьми. Мать оккупанты расстреляли, а девочек, в виде «при­манки», передали под охрану семьи полицейского и установили наблюдение. Миша через одну соседку вы­крал сестренок среди белого дня и вывез их в лес на хутор к близкому человеку. С 1942 года он стал пар­тизаном.

Я познакомился с белокурым шустрым мальчон­ком в мае 1943 года после приземления в Ружанскэй пуще. Он пас коров при госпитале. Паренек давно упрашивал командование штаба освободить его от этого мирного занятия и послать на боевые дела. Но по-настоящему никто не придал этому значения. Ми­ша решил попробовать счастье у нового командира. Но сделал это не сразу. Он долго изучал характер нового начальника и, выбрав подходящий момент, ре­шил действовать.

Помню, это было теплым летним вечером, когда за­катившееся солнце не уносит с собой тепла, излучен­ного на землю, а люди, уставшие от дневной жары, с нетерпением ожидают ночной прохлады. Я сидел у костра — единственного места, свободного от комаров, тучами носившихся в воздухе. Миша подошел и сел против меня. Он долго, казалось безучастно, слушал наши разговоры, рассматривая тонкие синеватые струйки пламени, вырывавшиеся из сухих перегораю­щих прутьев орешника, время от времени пошевели­вал их железной тросточкой. А разговор у костра шел о том, кого немедленно направить в Барановичи для передачи срочного задания и взрывчатки нашему че­ловеку. Вся трудность задачи заключалась в том, что это нужно было сделать в течение одних суток. Но подходящего человека для посылки поездом у нас не было, а болотом до города и за двое суток никто не добрался бы. Улучив момент, когда я остался у кост­ра один, Миша тихонько сказал:

— Товарищ полковник, поручите мне это задание! Я его выполню.

Я пристально посмотрел Мише в глаза. Они горели желанием и решимостью.

— А как же ты думаешь за сутки добраться до Барановичей? — спросил я у парнишки.

Искра надежды блеснула в умных глазах маль­чика. Миша начал излагать свой план.

— Сейчас не более одиннадцати, — говорил он спокойно.— До станции Бронная Гора, напрямую че­рез болото, двадцать два километра. В шесть два­дцать идет поезд на Барановичи. Я успею купить билет и сесть в поезд. В шестнадцать я буду в городе, а пя­ти часов мне хватит на то, чтобы найти нужного че­ловека, передать ему задание и взрывчатку.

— Но если ты пойдешь до станции болотом, то тебя не только в поезд, но и на станцию не пустят,— возразил я парню.

— У меня есть запасные ботинки, брюки и рубаш­ка. Грязное я оставлю в кустах, возьму с собой мыло, хорошенько вымоюсь и переоденусь,— поспешно по­яснил смышленый мальчуган.

Через полчаса он исчез в темноте ночи... А через трое суток на том же самом месте совершенно спо­койно докладывал мне об успешном выполнении за­дания.

После этого юный связист-разведчик бывал в ряде городов и местечек, переполненных гитлеровцами.

Однажды он был опознан в Березе-Картузской местным предателем. Его арестовали и двое полицаев как опасного партизана повели под конвоем к фа­шистскому коменданту. Миша, улучив момент, метнул­ся в пролом в стене. Первые пули в него не угодили, а от последующих он укрылся в соседних дворах.

Перед приходом Красной Армии в Брест Миша доставлял данные о дислокации гитлеровских частей от работавшей у оккупантов на почте Ксении Клюе­вой на конспиративную квартиру для передачи по радио.

В четырнадцать лет он в Кремле из рук Михаила Ивановича Калинина принял орден Красной Звезды.

Окончив ремесленное училище, Миша приехал в Ивацевичи и стал работать инструктором райкома комсомола. О его работе я получил хорошие отзывы. Сельский совет, в котором он был уполномоченным, первым в районе выполнил свои обязательства перед государством по поставке зерна и сдал около тысячи пудов сверх плана. Все эти годы Михаил усиленно ра­ботал над собой И вот снова, как три с половиной го­да тому назад у костра, смотрит он на меня не по возрасту умными глазами...

Можно не сомневаться, что неисчерпаемая энергия и ум этого юноши теперь будут так же полезны для нашей социалистической родины, как и в дни

Великой Отечественной войны.

* * *

В Ивацевичах, на квартире Михаила Тарасовича, собралось полтора десятка лучших из лучших парти­зан. Вот скромный и спокойный Николай Клютко, те­перь он заведует избой-читальней в деревне Яглевичи. А сколько неприятностей доставлял он фашистским захватчикам! Клютко дошел бойцом от Ивацевичей до Берлина и имеет много отличий. Здесь же Куратник, Вдовин, Сидорович — прекрасные советские лю­ди, родные и близкие, друзья и соратники.

Как приятно смотреть в горящие глаза людей, пришедших к концу войны в передовой колонне!.. Как правдива и убедительна их простая и глубоко со­держательная речь!.. Как велика у этих людей вера в самих себя, в свой народ, в свою родную коммунисти­ческую партию и в любимого Сталина!

Дата добавления: 2015-10-13