Австриец Франц

Один из моих помощников — Владимир Иванович Савельев, базировавшийся в районе Онтопаля и орга- низованший там несколько удачных диверсий против гитлеровцев, разведал, что на шоссе работает группа вражеских связистов, за которыми есть смысл поохо­титься.

Штаб гитлеровских авиасоединений, расположен­ный в районе Варшавы, не удовлетворялся существо­вавшими средствами связи и решил проложить от­дельный кабель для высокочастотной связи.

Кабель прокладывался от Варшавы к Борисову вдоль шоссе Москва — Варшава. По прокладке кабеля работало человек двенадцать связистов под охра­ной взвода солдат. Шоссе время от времени патру­лировалось, кроме того, вражескими броневиками. Днем по шоссе было большое движение, и взводу свя­зистов не угрожала опасность нападения партизан. Наши товарищи устраивали свои вылазки на это шос­се лишь с наступлением сумерек, когда начиналась партизанская «рабочая пора», а днем только наблку дали иногда за тем, что делается на шоссе, стараясь себя не обнаруживать. На этот раз восемнадцать на­ших ребят находились поблизости от дороги. Они по­нимали, что работавшие на шоссе фашисты представ­ляли для нас большую ценность. Но гитлеровцев бы­ло более тридцати человек, а наших в два раза мень­ше. Кроме того, по шоссе очень часто проезжали ко' донны автомашин с живой силой. - «Как быть?» — раздумывал командир группы Александр Мирсков и решил попробовать оттянуть охрану от шоссе в сторону. Незаметно он подвел сво­их людей к хуторку, расположенному метрах в двух­стах от места работы вражеских связистов. Жители этого хутора давно переселились в лес и только изред­ка наведывались в свои дома.

Чтобы привлечь гитлеровцев на хутор, Мирсков уговорил одного деда, оказавшегося дома, пожертво­вать для дела какую-нибудь свинушку. Дед стал ре­зать своего кабана. Кабан поднял такой визг, что охрана оккупантов на шоссе не выдержала и направи­лась на хутор проверить появившихся там «нарушите­лей спокойствия». Партизанская засада встретила солдат противника Внезапным перекрестным огнем. Но гитлеровцы оказа­лись готовыми ко всяким случайностям. Два враже­ских пулеметчика тотчас открыли огонь, не давая партизанам подняться. С каждой минутой у против­ника могло появиться подкрепление, но на подмогу на­шим подоспела еще одна небольшая партизанская группа и ударила по врагу с тыла. Один из пулемет­чиков бросил стрелять и поднял руки вверх. У второ­го пулеметчика кончились патроны, он швырнул в бо­лото затвор пулемета и ухватился за гранату, но один из наших бойцов короткой очередьюиз автомата -пе­ребил ему правую руку.

На шоссе послышался гул автомоторов. Партиза­ны бросились вперед, схватили трех уцелевших фри­цев и углубились в лес. В группе Мирскова, несмотря на ожесточенный огонь противника, оказался лишь один убитый и один раненый.

Ко мне привели троих пленных. Меня заинтересо­вал один из них, назвавший себя Францем Морисом. Он был уроженцем Австрии, его отец работал водо­проводчиком в Вене, и в течение многих лет состоял в^: социал-демократической партии.

Свои показания Франц Морис начал с заявления, что просит не считать его гитлеровцем. Я пожал пле­чами и усмехнулся: это было обычным приемом у вра­гов, когда они попадали в плен.

— Вы можете мне верить, — нимало не смущаясь, продолжал Франц. — Я хороший пулеметчик и воевал честно. Но в этом бою я стрелял плохо и поднял ру­ки, когда у меня в диске оставалось немало патронов.

Присутствующий при допросе Мирсков утвердитель­но кивнул головой: пленный, видимо, говорил правду.

— Вы хотите сказать,— спросил я,— что имели на­мерение сдаться в плен?

— Я искал такой возможности,— отвечал плен­ный,— но долго не мог решиться на это. У нас мно­гие убеждены в том, что партизаны истязают пленных;

— Может быть, Францу Морису вернуться к нем­цам и разоблачить фашистскую пропаганду? — поста­вил я вопрос скорее для проверки, чем в качестве ре­ального предложения.

— Нет,— подумав немного, решительно сказал Франц,— назад к немцам Морис не пойдет, хотя бы полковник отдал приказ расстрелять меня.

— Раз вы так говорите,— предположительно заме­тил я,— значит вы не верите фашистской пропаганде.

— Не верю,— подтвердил Франц.— Я видел одно­го из ваших, то есть из наших,— австрийца, работаю­щего у вас, и разговаривал с ним...

— А что же вы думаете делать у нас? — спросил я австрийца.

— Я думаю воевать вместе с вами против гитле­ровцев, если вы мне поверите.

Я поверил Морису Францу.

Сначала он был зачислен бойцом в группу. Но он добивался во что бы то ни стало назначения его пу­леметчиком. А когда стал пулеметчиком, то добился возвращения ему того самого пулемета, с которым он воевал на стороне оккупантов против Красной Армии.

Прекрасный стрелок-пулеметчик, снайпер, как его прозвали мои бойцы, Франц Морис воевал у нас око­ло года, до самого прихода Красной Армии.

Гитлеровцев на дорогах он предварительно оста­навливал окриком на немецком языке и уже потом открывал меткий огонь из своего пулемета. Группа, в которой служил Франц Морис, полюбила этого опыт­ного и смелого пулеметчика и ни за что не желала с ним расставаться.

Когда в наш район пришли советские войска, Франц пошел добровольцем со своим пулеметом в Красную Армию. Мне сообщили потом, что он пре­красно сражался в уличных боях за освобождение Бу­дапешта, остался жив и ушел дальше с передовыми частями нашей армии.

Товарищ Сталин учил нас, что нельзя сравни­вать гитлеровскую фашистскую верхушку с гер­манским народом. Гитлеровское диктаторское прави­тельство, опираясь на эсэсовские банды Гиммлера, за­гнало в тюрьмы и заключило в концентрационные ла­гери сотни тысяч коммунистов, социалистов и честных беспартийных. Многие тысячи были истреблены физи­чески. Но часть антифашистов, несомненно, сохрани­лась и попала в гитлеровскую армию.

Находясь в тылу у оккупантов и общаясь через наших людей с немцами, мы тщательно выискивали в их среде тех, кому не по пути с фашизмом, кто не же­лал войны, был против гитлеровских расовых, челове­коненавистнических теорий, кто готов был выступить против фашистских претендентов на мировое господ­ство. И мы находили этих людей, привлекали их на свою сторону.

Дата добавления: 2015-10-13