Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

Подарок эсэсовцам

Читайте также:
  1. Ага, наверное, но я его не покупал, - проговорил я, довольный произведённым впечатлением, - эт подарок.
  2. Атомный подарок» Никиты Хрущева
  3. Все водят хоровод, и дариться подарок.
  4. Выбор—это подарок
  5. Выйдя в сад, я встретил запоздавшего на новоселье гостя. Водитель с трудом нес за ним какой-то огромный подарок, завернутый в белую простыню.
  6. Глава X. Рессентимент, или подарок Тортилы
  7. Да, мой милый, ты же не можешь показаться в порядочном обществе в таком виде! Об этом надо позаботиться — ты же примешь от меня в подарок этот пустячок, верно?

В 1944 году мы встречали раннюю весну. Неболь­шой снег, выпавший в начале февраля, к концу меся­ца растаял. В середине марта на солнцепеке появи­лась первая зелень.

Лес с каждым днем оживал и переполнялся голо­сами певчих птиц. Но как радовалась душа, когда эти разноголосые писки и чириканья перекрывались по ут­рам звуком мощного контрабаса советской артилле­рии, открывавшей канонаду на близких подступах к пойме реки Припяти.

Упорно сопротивляясь, оккупанты непрерывно под­брасывали резервы, поспешно строили укрепления в районе Пинск — Кобрин.

Во второй половине февраля несколько дней под­ряд стояли еще крепкие морозы. Закованные льдом болота и канавы позволяли передвигаться на автома­шинах. Была возможность пройти по болоту с тяже­лой техникой, включая средние танки. Мы тогда очень опасались, что гитлеровцы, серьезно подготовившись, предпримут против нас карательные экспедиции. Имевшиеся у нас автомашины, захваченные в разное время у оккупантов, мы привели в состояние готовно­сти и сами испробовали на них прочность льда на ка­навах. Однажды я и сам поехал на автомашине в один из своих отрядов, расположенных на краю боло­та. Партизаны, не видевшие автомобиля на наших бо­лотах, были всполошены. Мы неслись по покрытому прочным льдом лугу. Встречные срывали с плеч вин­товки, хватались за автоматы, но, увидев красный флажок на радиаторе, опускали оружие и давали до­рогу машине.

Но противник упустил и это благоприятное для пе­редвижения по болотам время. В марте болота покрылись водой и стали для врага недоступными. Гитле­ровцы были вынуждены ограничиться профилактикой. Они обложили нас плотным кольцом специально по­добранных частей, чтобы затруднить нам проведение боевых операций.

В одном месте сухой материк острым клином вда­вался далеко в болото в районе наших владений. Поч­ти на самом конце этого клина было когда-то про­мышленное местечко. Винокуренный завод и паровую мельницу оккупанты не смогли использовать для нужд армии, эти предприятия давно были выведены из строя советскими патриотами. Большая часть людей, работавших на них, ушла в партизаны.

Долгое время это местечко являлось фактически партизанским форпостом за пределами болотистых просторов. В марте гитлеровцы заняли территорию бывшего завода и разместили здесь карательный ба­тальон войск СС, который и стал как бы контрольной заставой оккупантов, стремившихся не выпустить нас из болот. На открытой площадке они собрали не­сколько стандартных бараков для солдат и штаба ба­тальона.

Телегин не раз пытался подобраться к баракам ночью и поджечь их, но это оказалось невозможным. Кроме постов и секретов, охрану несли здесь еще и специально обученные собаки. Однако Валентин не от­казывался от мысли преподнести какой-нибудь сюр­приз эсэсовцам, разместившимся по соседству с на­шей базой, и однажды вечером ко мне явилось шесть человек: Телегин, Саша Шлыков, Нина Осокина, Але­ксандр Мирсков, Милетин и Сотников. Слово было предоставлено инициатору.

— Мы пришли к вам, товарищ командир, с боль­шой просьбой,— начал Телегин, переминаясь с ноги на ногу, и замолчал. Видно было, что он затруднялся изложить сущность вопроса.

— Ну, чего же остановился? — сказал я одобряю­ще. — Раз притащил с собой целую делегацию, значит задумал серьезное дело?

Делегаты тоже бросили на Телегина ободряющие взгляды, и он продолжал:

— Разрешите нам, товарищ командир, вашу матку серую взять для нашего дела.

— А почему не какую-нибудь другую?

— Видите ли, нам и самим жалко, а без этого ничего придумать не можем... Для отправки подарка эсэсовцам нам нужна хорошая лошадь, и мало того— такая, которая хорошо знает дорогу. Вот мы и решили попросить у вас ту матку, что у немецкого лейтенанта захвачена Она им у одного крестьянина в Мотыле была реквизирована. Хозяин, видимо, у нее хороший был. Ваш коновод, Леша Тугов, рассказывал, что она, как сорвется, то все норовит удрать к хозяину, а эсэсовцы прямо на этой дороге расположены. Так что, если ее выпустить по дороге из леса, она сама придет к ним в руки,— закончил Телегин и облегченно вздохнул.

Я примерно представлял план задуманной операции. Кобылицу отдавать было жалко — хорошо под седлом ходила, но и замысел ребят мне расстраивать не хотелось.

— Ладно,—немного поколебавшись, согласился я,— возьмите, если ничего другого придумать не можете.

Хлопцы повеселели.

— Вот спасибо, товарищ командир, а в остальном не сомневайтесь... Остальное пойдет как по маслу... Сами увидите.

Делегаты, оживленно переговариваясь, вышли за дверь.

— Ну, видите?! Я говорил, что получим! — донес­ся из-за двери голос Телегина.

Сущность плана мне доложили на следующий день Шлыков и Телегин. Я его одобрил и дал на подготов­ку операции несколько дней.

 

* * *

 

Из болота в сухой лес была переправлена отдель­ными частями и собрана на месте большая крестьян­ская телега. На разостланном брезенте, покрытом па­рашютным шелком, в телеге были расставлены дока­зательства неожиданно прерванной выпивки: на две трети «недопитая» бутылка спирта, одна банка распе­чатанных московских консервов и жареная курица. Три вилки и небрежно брошенная женская перчатка указывали на состав персон, принимавших участие в пиршестве.

День был по-весеннему теплый. Ранняя зелень, покрывшая поле, точно магнитом влекла к себе бес­численных жаворонков, порхавших в высоте и напол­нявших весенний благоухающий воздух серебряными трелями. И если бы не прерывистый гул орудийной ка­нонады, доносившийся с фронта, и не вон те голово­резы, что высыпали толпой из бараков и, очевидно, занялись какими-то спортивными упражнениями, то, на­верное, хлопцы и девушки, уцепившись за руки, броси­лись бы во всю прыть вдоль этих зеленых сухих полей, заглушая своими голосами песни бесчисленных птиц.

— Пора! — сказал Телегин и дернул за проволоку.

С опушки выскочила нахлестанная Милетиным ло­шадь и помчалась галопом по дороге, проходившей в непосредственной близости от барака эсэсовцев.

Ровная песчаная дорога немного поднималась в гору. Лошадь, узнав знакомую местность и дорогу до­мой, перешла на крупную рысь. Вот она на рыси при­близилась к баракам. Где-то прозвучал выстрел, но это не по лошади. Выстрел, очевидно, произвел часо­вой на посту, предупреждая эсэсовцев о приближении от леса подозрительной подводы.

Гитлеровцы на секунду приостановили свои упраж­нения, а затем бросились наперерез бегущей лошади. Стрелять такую красавицу было жалко, им хотелось ее поймать. Окруженная со всех сторон, кобылица бы­ла схвачена каким-то гитлеровцем под уздцы и оста­новлена. К подводе подбежали другие и остановились в недоумении.

Что это? На парашютном шелке — недопитая бу­тылка спирта, жареная курица с одной выломанной ножкой, обглоданная косточка валялась тут же, вил­ки, женская перчатка, записная книжка с какими-то записями вроде стихов, и, как бы для полноты карти­ны, в задке телеги мужской плащ, а рядом с ним ре­вольвер в кожаной кобуре.

Эсэсовцы плотным кольцом окружили телегу. Ло­шадь, успокоившись, стояла, прядая ушами. Все это было так интересно и весело, что к подводе подбега­ли все новые и новые группы солдат.

Кто-то, повидимому, распорядился послать подраз­деление на поиски сбежавших партизанских «кутил». У бараков выстроился полувзвод эсэсовцев в полном вооружении, с собакой-ищейкой.

Кто-то, вероятно, сделал какое-то предостере­гающее замечание. Было видно, как некоторая часть эсэсовцев несколько подалась от повозки в сторону.

Но в телеге и под телегой ничего не было подозри­тельного,— все было на виду. Единственно, что вызы­вало подозрение, это то, что лежало под плащом, вы­деляясь небольшим бугорком. Один из гитлеровцев протянул руку, взял что-то и передал другому, стоявшему неподалеку. Второй взял бутылку со спиртом и, наверное, подмигнув соседу, сунул ее себе в карман. Несколько рук, как по команде, сдер­нули с повозки съестное, пистолет, женский платок и все другое.

Когда же один из смельчаков осторожно дотронул­ся до плаща, все быстро отбежали в сторону. Но лю­бопытный осторожно переворачивал плащ и, когда убедился, что он никак и ни с чем не связан, взмах­нул им в воздухе и набросил его себе на плечи. Гит­леровцы снова бросились к повозке. И что это? Перед ними стоял раскрытый патефон с наложенной на диск пластинкой. На мгновенье они словно застыли в изум­лении, а затем подняли такой хохот, что гул их голо­сов донесся до наблюдательного пункта.

Телегин уже начал сомневаться в успехе, ему ка­залось, что прошло очень много времени с того мо­мента, как эсэсовцы окружили подводу.

— Неужели механизм не сработал? — проговорил он не то сам себе, не то находившимся рядом товари­щам, выпускавшим лошадь с повозкой.

— Вы там ничего не трогали? — спросил Валентин у Милетина и Сотникова.

— Да, что же нам жизнь, что ли, надоела? Чай, сами закладывали, знаем,— отозвался Сотников.

— Что-то очень долго взрыва нет,— высказал Ва­лентин вслух свои мысли,

— Подождем еще маленько,— сказал Милетин,— они, видишь, все еще около подводы крутятся.

— Мне очень жалко было лошадь на смерть по­ссылать, а теперь чувствую, что в тысячу раз будет до­саднее, если она живая останется,— тихонько, как бы про себя, проговорила Нина.

Гитлеровцы, досыта нагоготавшись, глядели на па­тефон, но когда солдат в трофейном плаще протянул руку к патефону, они снова бросились в разные сторо­ны. Однако осмелевший любитель музыки не побежал, он продолжал возиться у патефона и, не найдя ничего подозрительного, завел пружину до отказа, опустил рычажок и поставил иголку на пластинку.

И как бы гармонируя с весенним утром, донесся бархатный баритон первоклассного советского арти­ста: «Широка страна моя родная...» Эсэсовцы с еще большим любопытством бросились к подводе, сгруди­лись вокруг нее почти целым батальоном. «Музы­кант», наверное, был в восторге: вот, мол, какой я смелый! Он, конечно, и не подозревал, что дело им уже сделано.

Страшный взрыв через минуту потряс воздух, мощ­ным эхом прокатился гул по лесу и перелескам. Подрывникам показалось, что высокая вековая ель, с которой они наблюдали, откинулась назад и закачалась от взрывной волны, но все это толь­ко показалось. Ничего этого не могли сделать взо­рвавшиеся пятнадцать килограммов тола, уложенного в двойное дно телеги. До большой ели достиг только грохот взрыва.

А там, где стояла подвода с патефоном? Там исчезли и телега, и красавица-лошадь, и толпа эсэсовцев, ее обступивших, раскиданных страшным взрывом.

Число убитых и раненых при взрыве точно устано­вить не удалось. Немцы свои потери считают военным секретом. Но это и не было столь существенным. Опе­рация с «подарком» эсэсовцам была выполнена бле­стяще, а количество необходимых гробов, размер мо­гил и похороны — так это уже было дело самих гит­леровцев.

Много различных подарков, поражавших своей за­тейливой изобретательностью, остроумием и эффектив­ностью получали фашистские захватчики от комсо­мольца-изобретателя Телегина. Все, за что принимал­ся Валентин, доводилось им до конца. Только одна задача оказалась Телегину непосильной. Он так и не научился правильно ориентироваться в лесу. Не по­могло ему и тринадцатидневное блуждание по Булеву болоту, И когда ему приходилось по необходимости посетить ту или иную вспомогательную точку одному, он шел к Алексею Тугову и просил у него старого коня Волка, прозванного так за свою масть, выносливость и уменье ходить по лесу, Тугов беспрекословно осед­лывал коня.

Валентин доверял этому коню больше, чем само­му себе. С базы он давал ему нужное направление, а уж дальше Волк сам безошибочно доставлял седока по назначению.

* * *

 

Выполняя задания верховного командования в ты­лу фашистских захватчиков, мы многое делали и по заданию ЦК КП(б) Белоруссии.

По указанию тов. Пономаренко мы систематически информировали его о тех партизанских отрядах, кото­рые не имели регулярной связи с центром, мы ин­формировали ЦК КП (б) Белоруссии и о своей работе.

Иногда мы принимали на своем «аэродроме» пара­шютистов, выбрасываемых штабом партизанского дви­жения, и помогали им выполнять те или иные за­дачи.

Однажды к нам сбросили на парашютах со ско­ростных бомбардировщиков двух пинских коммуни­стов-подпольщиков и радистку-москвичку с рацией. В момент приземления рация была повреждена. Пока ее чинили, радистка работала на нашей запасной рации.

Ответственное поручение было выполнено своевре­менно.

ЦК КП(б) Белоруссии и штаб партизанского движения, зная, что мы имеем уже опыт встречи само­летов, нередко выбрасывали к нам грузы для пере­дачи их партизанским отрядам и подпольщикам. Ра­бота эта оказывалась часто очень сложной: адресаты обычно находились под боком фашистских гарнизо­нов и тщательно были законспирированы, И все же мы их отыскивали. Одного из руководителей барановического подполья мы нашли после десятиднев­ных розысков и передали ему присланную рацию и другие средства борьбы с оккупантами.

Был еще один вид нашей связи с партизанами других белорусских отрядов. По приказу центра мы поддерживали контакт со штабами армий на фронте. Нам часто приходилось посылать людей через линию фронта, И хотя такие мероприятия не подлежали огласке, наши соседи каким-то образом о них узна­вали, и к моменту выхода мешки наших посыльных сильно разбухали от партизанских писем, адресаты которых находились по ту сторону фронта. А в оче­редной приемке грузов нам сбрасывали с самолетов много писем для белорусских партизан. Писем этих было так много, что наши хлопцы на время превра­щались в почтальонов.

Московские коммунисты действовали во многих местах оккупированной территории. Их можно было встретить в пойме реки Березины, в Витебской обла­сти, в просторах Пинских болот, от Гомеля до Бело­вежской Пущи и от Ленинграда до Ровно. В сорок втором году одни только подвижные отряды и группы нашего авиадесантного соединения действовали на ог­ромном расстоянии — от Полоцка до Ровно и от Го­меля до Бреста.

В сорок третьем году из двух наших соединений выросло четыре, и действовали они не только в лесах Белоруссии, но и распространялись на территорию Украины и Польши, Три командира этих соединений получили звание Героя Советского Союза, четвер­тый — Кеймах, погибший на боевом посту, был на­гражден тремя орденами. Несколько тысяч бойцов и командиров имели правительственные награды.

Московские коммунисты были не только в наших соединениях. Сотни десантных групп, сформированных из москвичей, действовали в других местах: в Бело­руссии и на Украине, в Ленинградской и Калинин­ской областях. В тылу врага московские коммунисты зачастую руководили отрядами и соединениями, орга­низованными из местного населения.

Заслонов, Андреев, Якушев, Воронов, Черкасов, Черный, Кеймах, Дубов, Герасимов, Цветков, Алек­сейчик, Топкин, Савельев и многие другие партизан­ские командиры были коренными москвичами или работали, учились в Москве.

Москвичи за фронтом, наряду с местными работ­никами, играли крупную роль в развертывании пар­тизанского движения. Десантники-москвичи пользова­лись большим авторитетом. Им доверяли подпольные парторганизации, за ними шли граждане, желающие вести активную борьбу с оккупантами, и они с честью оправдывали высокое доверие народа.

Местное население видело в москвичах представи­телей великого русского народа, представителей на­шей славной столицы, которая близка и дорога всем народам СССР.

Под руководством москвича отважная белорусская женщина привела в исполнение приговор советского народа над фашистским палачом Кубе. Под руковод­ством москвичей был осуществлен взрыв в минском театре, переполненном фашистским активом. С моск­вичами встречались на оккупированной земле поляки, чехи, венгры и румыны. Их восхищала организован­ность, моральная сила и героизм советских людей, ор­ганизовавших вооруженную борьбу в тылу у фашист­ских оккупантов.

Однажды нам сообщили, что в партизанской брига­де Брестского соединения задержана «шпионка» неиз­вестной национальности, не знающая русского языка. Она прибыла в расположение партизанских отрядов и при задержании категорически отказалась сообщить, к кому и зачем она идет.

Ее долго допрашивали, и когда она убедилась, что действительно попала к партизанам, сказала, что ей нужно видеть полковника Льдова.

Наткнувшись на партизанский патруль, одетый в немецкое трофейное обмундирование, она решила, что попала к немцам или бендеровцам, и, не зная русско­го языка, не сразу разобралась, с кем имеет дело.

Ее доставили к нам в штаб. Это была польская коммунистка из Кракова. Измученная, голодная, де­вятнадцатилетняя девушка готова была умереть, не проронив слова, которое могло принести нам вред.

Она передала нам ценные документы для командования Красной Армии. Они были запрятаны у нее так, что их не могли обнаружить гитлеровцы, которые ее дважды обыскивали в пути следования.

Комфортабельная землянка, освещенная электри­чеством, автомашины, обслуживающие центральную базу, наличие хороших продуктов — все это изуми­ло юную польскую патриотку. Видно, она не без страха шла в леса к пресловутым русским партиза­нам, которые по описанию гестапо представлялись чем-то средним между русским мужиком с зарубеж­ной карикатуры и русским медведем из детской сказки,

Мы сидели в штабной землянке. Шестивольтная электрическая лампочка, питаемая от бензинового движка нашей радиостанции, освещала лицо девушки: умные серые глаза ее, строгие очертания рта выража­ли волю, решительность, сосредоточенность. Она рас сказывала о том, как они работают в глубоком под­полье, как ведут себя андерсовцы, пилсудчики, на ко­го опираются в своей работе польские коммунисты. Мы смотрели на эту девушку и чувствовали в ней что-то очень знакомое и близкое нам.

Пока мы запрашивали у Москвы некоторые дан­ные, девушка отсыпалась, а потом бродила по лагерю, знакомилась с людьми и удивлялась все больше и больше. Через несколько дней, когда дольше оставать­ся в нашем, день ото дня уменьшавшемся партизан­ском районе стало ей незачем, да и небезопасно, мы проводили гостью в обратный путь. Очень не хотелось девушке уходить, и я от души пожалел ее, когда она покидала теплую землянку и жизнь среди друзей по оружию, для того, чтобы сквозь стужу и темень итти навстречу смертельной опасности. Но девушка была бойцом и шла, не щадя жизни, к победе. Хотелось ве­рить, что она доживет до радостного дня освобожде­ния своей родины.

На связь к нам приходил член подпольной вар­шавской тройки, ответственные товарищи из Познани и других городов. Все они приносили важные сведе­ния о противнике: карты, схемы обороны городов, аэродромов, коммуникаций.

С Москвой были связаны все чаяния и надежды не только польского народа, продолжавшего тяжелую борьбу с оккупантами, но и всех прогрессивных людей мира.

Москва, в которой работает Центральный Коми­тет коммунистической партии, Москва, из которой руко­водил победным шествием советских армий великий Сталин, Москва была гарантией грядущей победу для всех свободолюбивых народов, символом освобожде­ния от страшного фашистского варварства.

 


Дата добавления: 2015-10-13; просмотров: 99 | Нарушение авторских прав


Читайте в этой же книге: Рая из Ивацевичей | Девушка с «адской машиной». | Шофер Гриша | Хозяева и лакеи | Разговор по душам | Военная игра | Два власовца | Австриец Франц | Четыре немца | Встреча с Косым |
<== предыдущая страница | следующая страница ==>
Гестаповец без маски| К линии фронта

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.019 сек.)