Подводя итоги

Тот, кто делает мирную революцию невозможной, делает насильственную революцию неизбежной.

Джон Ф. Кеннеди, 1962

Параграф 2 Закона о кражах очень помог защите одного активиста из Дорсета, арестованного поздно ночью рядом с яичной фермой с батарейной системой содержания кур в Западном Суссексе в 2003 году. Дональд Карри вошел в сарай и уже успел собрать десяток упавших в отбросы птиц, когда фермера разбудила сработавшая сигнализация. Вертолет и собаки помогли задержать Карри очень быстро. Его машину конфисковали, а ему самому предъявили обвинение в совершении кражи со взломом. Куры, обнаруженные в сумках неподалеку от фермы, вернулись в клетки и в изуверскую пищевую цепочку, несмотря на тот факт, что, пролежав какое-то время на полу, они с большой вероятностью могли употребить крысиный яд, разбросанный повсюду. И после этого у Sunday Times хватило наглости написать в октябре 2005 года, что "активисты за права животных -- это грязное пятно на нашем обществе"!

В Королевском суде Хоува год спустя подсудимый признался в совершенном, однако его адвокат Джереми Чипперфилд заверил присяжных в том, что его клиент преследовал благие цели, полагая, что не существует иного способа спасти изнуренных птиц и что любой человек с улицы согласится с тем, что спасать животных правильно. Присяжные согласились и признали Карри невиновным, создав тем самым прецедент и теорию, узаконивающую действия правонарушителей в подобных обстоятельствах. Разумеется, закон может иметь различные интерпретации, и подобную практику еще следовало обкатать в вышестоящем суде, но, так и или иначе, это был огромный шаг в верном направлении.

В начале 2006 года Дональда Карри снова арестовали, на сей раз неподалеку от Рэдинга, графство Беркшир. И под залог его теперь уже не выпустили. Прочесывая местность поздно ночью в поисках беглеца-поджигателя, полицейские Рэдинга обнаружили его в телефонной будке. Для Карри этот арест стал судьбоносным моментом, который отметил начало долгой, утомительной волокиты для семьянина с кучей проблем, не имеющего ни малейшего ни малейшего желания ранить кого-либо физически.

Позднее Карри обвинили в изготовлении зажигательного устройства и размещении его пороге двери директора компании, связанной с HLS. Ему также инкриминировали поджог склада, на котором хранились картонные коробки для транспортировки лабораторных животных.

Под стражей Карри содержали как заключенного Категории А, СМИ считали его главным бомбистом ФОЖ, ему грозила перспектива пожизненного наказания. Анализ ДНК выявил явную связь между Карри и тремя вышеперечисленными инцидентами, поэтому признание вины было неизбежным. Поджог Wilton Box Company был причислен к подвигам Карри из-за частиц ДНК, оставшихся на спичке, брошенной рядом с местом возгорания. Это обвинение прокуратура сняла, потому что Карри признался в двух других преступлениях, но поскольку они были куда серьезнее, едва ли подсудимый радовался сделке. Одно только зажигательное устройство на пороге жилого дома было гарантом сурового приговора. Дональда Карри приговорили к 12 годам с оговоркой, что он может оставаться в заключении неопределенный период времени согласно какому-то новому закону, а также имеет шанс провести остаток жизни, подчиняясь правилам условного освобождения, когда выйдет из тюрьмы.

А в США тем временем по итогам рейдов ФБР против экологического движения и движения за освобождение животных за решеткой оказался Даррен Терстон. Власти провоцировали панику вокруг "зеленой угрозы" -- по аналогии с Красной угрозой 1940-х и 1950-х. В январе 2006 года шестеро людей были арестованы и обвинены по 65 пунктам в совершении терактов от лица Фронта освобождения Земли (ФОЗ) и ФОЖ в период 1996-2001 в Орегоне, Вайоминге, Вашингтоне, Калифорнии и Колорадо.

Активистов обвиняли в частности в поджоге, преступном сговоре, использовании разрушающих устройств и уничтожении энергетических объектов. Подсудимых связывали с 17 атаками, включая поджог дома отдыха Vail Ski Resort в Колорадо в 1998 году, принесший владельцу убытков на $12 миллионов, и саботаж высоковольтной линии электропередачи в Орегоне в 1999 году. Активистам также инкриминировали нападения на государственную землю и предприятия, содержавшие животных, лошадиную бойню, мясоперерабатывающий завод, лесопилки и автосалон. Совокупный ущерб достигал $80 миллионов. Трое подозреваемых подались в бега (считается, что они давно покинули США), а Билл Роджерс покончил с собой в тюрьме. "Терроризм есть терроризм, неважно, каковы мотивы", -- сказал директор ФБР Роберт С. Мюллер на пресс-конференции. "Есть четкая разница между защищенной конституцией деятельностью, которая является правом американцев, и насильственными преступлениями", -- добавил он.

Операция "Ответный огонь", на протяжении года проводимая федеральными, региональными и местными властями, по их собственным утверждениям, позволила собрать сведения о готовившемся заговоре членов ФОЗ И ФОЖ. В 2004 году ФБР подсчитало, что начиная с 1976 года эти и другие организации совершили 1100 преступлений, ущерб от которых составил $100 миллионов.

Теперь пришел час расплаты: власти США пошли войной на "зеленое" движение. Директор Мюллер назвал предъявленные обвинения "существенным ударом" по террористическим группам и отметил, что судебный процесс "окажет впечатляющий эффект на лиц, совершивших данные преступления". Он добавил, что "люди, которые практикуют подобные действия, будут проводить в тюрьме много времени, вне зависимости от их мотивов". Сроки, уготованные этим подозреваемым, начинаются от 35 лет. Власти утверждают, что получили доказательства от агентов под прикрытием и имеют записи признаний подозреваемыми своей вины. Это лишь один пример мести государственной машины. Хватает и других.

Уже известный нам Род Коронадо вновь оказался в тюрьме летом 2006 года. На этот раз ему дали 8 лет за препятствование охоте на льва. В данный момент он отбывает новый срок по обвинению в подстрекательстве к совершению преступлений.

Шестеро активистов SHAC USA были обвинены благодаря широкому спектру возможностей Закона об использовании животных на предприятиях, который был написан и принят с целью защитить компании, тестирующие свою продукцию на животных, и других угнетателей. Активистам вменили в вину протесты против HLS. Они получили сроки от 2 до 6 лет.

В Британии тоже бушевали страсти. В феврале 2005 года Сара Гисборн получила 6,5 лет, признав свое участие в серии атак с использованием растворителя краски. От ее рук пострадали 8 машин, принадлежавших людям, поддерживавшим HLS. Ущерб исчислялся ё40.000. Сто лет назад мужчины не менее сурово наказывали женщин, которые применяли аналогичные тактики, стремясь побороть тиранию и бесправие. Это была первая явная, согласованная реакция властей после двух лет шумихи в СМИ и угроз правительства, призванных защитить нервничающую индустрию от посягательств. После подачи апелляции срок Гисборн был сокращен на год.

Растущее число людей (включая Гисборн после ее освобождения) стали жертвами Ордеров против антиобщественного поведения, придуманных, чтобы держать протестующих подальше от вивисекционных предприятий, их поставщиков и так далее. Власти же заверяли, что эти ордеры были предусмотрены для того, чтобы контролировать непослушную шпану, угрожающую жилым массивам, только использовались эти предписания почему-то именно против зоозащитников.

Но одним из самых крупных посягательств на наши гражданские свободы стали изменения, внесенные в Закон о серьезной организованной преступности летом 2005 года. Поправки в него сделали нелегальным даже раздачу листовок, направленных против вивисекции, и призывы к потребительским бойкотам игроков индустрии вивисекции. Изменения непосредственным образом направлены против участников антививисекционных кампаний; нарушители теперь могли быть приговорены к сроку до 5 лет тюрьмы, что применялось к любому, кто нанесет какой бы то ни было урон бизнесу, будь то снижение продаж или любой физический ущерб. Сюда включаются даже любое препятствование процветанию. Иными словами, благодаря этим поправкам закон можно применить ко всякому, кто даже просто напишет письмо в компанию, поставляющую животных в лабораторию и попросит ее прекратить это делать.

С этих пор считалось правонарушением, если "лицо А совершит или будет угрожать, что оно или другие лица совершат преступление или правонарушение против лица Б с намерением навредить организации, занимающейся исследованиями на животных; если лицо А намеревается или вероятнее всего предполагает привести к условиям, которые лишат лицо Б возможности выполнить контрактные обязательства или отказаться от контракта или не подписать контракт". Кроме того, все будет плохо, "если лицо А угрожает лицу В с намерением заставить лицо Б воздержаться от действий, совершать которые оно имеет право".

Этот эффектный законопроект был подан общественности и СМИ как шаг, необходимый для того, чтобы положить конец деятельности, которую осуществляла Сара Гисборн, невзирая на тот факт, что ее действия наказывались бы по закону и без всяких правок. Пошла волна рейдов по домам и арестов людей, которые участвовали в демонстрациях у лабораторий. Кого-то арестовывали за то, что они демонстрировали изображения животных, подвергнувшихся опытам. И тех, и других ждал суд.

Британское правительство довольно откровенно пытается вывести любую оппозицию вивисекции за черту закона, чтобы обезопасить индустрию, которая так лихо расходует чужие жизни. Угробили миллиард животных, но так и не нашли лекарство от простуды. Вас это удивляет? А если этот закон не сработает, есть еще и прекрасный закон против терроризма, который якобы предназначен для того, чтобы держать иностранных религиозных подозреваемых в терактах под домашним арестом ввиду юридических сложностей, которые не позволяют держать людей за решеткой без суда. Эти контролирующие ордеры и им подобные несомненно будут применяться против тех из нас, кто сражается за животных и спасение планеты и кого иначе никак не удержать, даже если индустрия продолжает огрызаться, СМИ -- агитировать, а правительство -- откладывать неизбежное.

Позорные запреты в свободном обществе, нацеленные на то, чтобы подавить протесты, могут быть не только позорными, но и излишними. С нынешними полномочиями уже нет нужды повелевать протестующим убраться, вводя дорогостоящие запреты. Теперь можно просто закрыть несогласных в тюрьме или у них дома за раздачу листовок или за намерение раздавать листовки, например. Правительство также начало запрещать людям, включая искреннего, настроенного против вивисекции кардиохирурга Джерри Власака, приезжать в страну, если их взгляды не совпадают с официально принятыми.

"Если бы я только мог пристрелить человек тридцать из них. Если бы я только мог прикончить сотню, я бы гарантированно решил все свои проблемы". По иронии, эти слова во всеуслышание произнес вовсе не активист за права животных, как бы того ни хотелось нашей свободной прессе. Высказывание принадлежит одному из братьев Холл из Ньючерча и касается тех, кто выражал протест против их бизнеса. Бизнеса, который защищала вся мощь закона.

Ни одна из тактик защиты статус-кво не нова, конечно же. Суфражисткам приходилось громить машины членов парламента, поджигать их дома и почтовые ящики, вспахивать поля для гольфа, перерезать телефонные линии, брать штурмом здание парламента, крушить здание Министерства внутренних дел, срывать бега, выскакивая на поле, нарываться на избиения, пихать полицейских, чтобы их арестовали, устраивать голодовки, в ходе которых их насильно кормили, и взрывать правительственные здания бензиновыми бомбами. Пока они не победили, их демонизировали, не разбираясь, чего они добиваются. Но за всю мою жизнь я не слышал, чтобы кто-то осуждал то, что они делали. Потому что они должны были покончить с несправедливостью. Так же, как Африканский национальный конгресс и другие.

Движение за права животных ощутимо сфокусировало свои усилия на борьбе с вивисекцией и, вероятнее всего, активисты продолжат держаться этой линии в ближайшем будущем. Вопрос был поднят на тот уровень, на котором он сейчас находится, акциями прямого действия. Оказанный ими эффект был настолько сильным, что более 250 членов парламента в 2006 году подписались под внеочередным предложением вынести вивисекцию на независимое научное рассмотрение, сделав эту темой самой популярной из всех внеочередных предложений. Это явный признак растущего в нашем обществе недовольства обращением с животными. Бесконечная пропаганда того, что оппоненты вивисекции безумны, не способна затмить собой проблему. Параллельно сторонники вивисекции провели кампанию, всеми правдами и неправдами стремясь заставить членов парламента зачеркнуть свои подписи под предложением. Если кто-то подумал, что подобные действия не повлекут за собой ничего хорошего для вивисекторов, он оказался прав.

Есть многие другие проблемы, в том числе те, что включают статистику, в которую верится с трудом: мясная и молочная индустрии ежегодно убивают десятки миллиардов животных, чье существование проходит в ужасающе убогих условиях. Для сравнения, число животных, уничтожаемых в мире индустрией вивисекции, каждый год составляет сто миллионов. В этой связи может показаться, что мы не придаем повышенной важности борьбе с куда более страшным злом или в лучшем случае только признаем наличие этого зла, всего лишь воздерживаясь от потребления его плодов. Но это воздержание -- один из, вероятно, самых эффективных способов, к каким каждый может прибегнуть, чтобы освободить животных от тирании. Путь вегана -- это ответ на многие болезни нашего общества. Это не только просто, это жизненно необходимо!

В определенном смысле мясная индустрия убивает себя сама: болезнь Кройцфельдта Якоба, ящур, кишечная палочка, сальмонелла, кампилобактер, ньюкаслская болезнь и черт его знает сколько еще всякой дряни угрожает тем, кто есть трупы.

Каждая новая эпидемия приводит к тому, что миллионы животных убивают просто так, не для продажи. Это приносит индустрии колоссальные финансовые потери, хотя уничтожение потенциально зараженных особей не мешает гниению гадкого промысла. Вирусы и болезни продолжают прибывать. Мясоедов стращает птичий грипп, а недавно, в 2006 году, их предупредили о баранине и традиционных сосисках, употребление которых чревато каким-то новым заболеванием мозга.

Агентство по пищевым стандартам заявило о том, что не может контролировать опасность "атипичной скрепи" -- аналога коровьего бешенства у овец. Давайте не будем забывать, что коровье бешенство связано с практикой кормления многих поколений рогатого скота мясом и костями, оставшимися от их сородичей, то есть пищей, настолько далеко от диетических требований этих строгих травоядных, что неудивительно, почему оно свирепствует у этих несчастных созданий. Бесчисленные расследования под прикрытием выявляли подобные ужасы, распространенные повсеместно и происходящие день за днем. От колыбели до могилы жизнь "сельскохозяйственных" животных представляет собой кромешный ад. Для потребителя, не слишком озабоченного вопросами сострадания, существуют другие проблемы, с которыми приходится считаться и которых, на мой взгляд, вполне достаточно, чтобы все отказались от плоти на обеденном столе: невыполнение санитарных норм; инъекции лекарств, которые делают животным, чтобы они не болели или болели, но продолжали жить; гормоны роста и так далее...

Когда вивисекторы вкололи мышам коровье бешенство, и оно в них не развилось, правительство заявило, что результаты неприемлемы, поскольку животные отличаются от людей. По словам заместителя директора журнала Nature, в котором опубликовали эти результаты, эти данные являли собой "лучшее за всю историю свидетельство" того, что между коровьим бешенством и болезнью Крейцфельдта Якоба не существует связи. Представитель журнала аккуратно добавила: "Это не означает, что говядина безопасна, но и не говорит нам, что ее употребление несет в себе риск". Может, имеет смысл последить за людьми, которую ее едят, если уж с мышами дело не заладилось? Или, возможно, все указывает на то, что животных лучше оставить в покое, потому что так будет лучше для всех?

Совершенно очевидно, что мясная индустрия не обрушится без давления извне; безусловно, существуют отклонения в потребительских тенденциях, которые периодически непосредственным образом ударяют по растущему потреблению определенных видов мертвой плоти, но это преимущественно диктуется интересами здоровья или недостатками одного вида мяса в сравнении с другим или потенциальным риском заболевания какой-то болезнью в случае эпидемии. Но в переводе на душу населения употребление плоти животных неуклонно растет и будет исключительно увеличиваться по мере того, как зажиточные нации продолжат преследовать экономические интересы в ущерб Земле и ее обитателям. Важно, что люди учатся уважать другие формы жизни, прежде чем успели привести их популяции к полному исчезновению, опустошили все океаны и превратили то, что осталось на планете от лесов, в пустыню. Кроме того, человечество начинает узнавать о проблемах, связанных с его современным питанием.

В глобальной перспективе будущее может казаться мрачным, но когда мы видим, какой посыл несет борьба за права животных из одной страны в другую, мы не можем усомниться в том, что будущее принадлежит нам -- просто пока оно ждет своего часа на скамейке запасных. Мы можем спросить: точно ли не будет больше поставок животных из Великобритании в континентальную Европу и на Ближний Восток? Ответ таков: только под нашим давлением. И как только эта часть индустрии уйдет, за ней обязательно последуют все остальные. Самым слабым звеном в этой цепи по-прежнему остаются транспортные компании. Экспорт животных должен прекратиться, но это лишь веха в длинном пути: когда животных перестанут вывозить из страны, они будут жить мучительной жизнью на скотобойнях Великобритании, а это для них тоже нехорошо. Другое дело не есть их плоть и не пить молоко.

Мясная индустрия -- это не просто жестокость к животным. Экологический вред, который она причиняет, колоссален. "Сельскохозяйственные" животные потребляют огромное количество воды; огромные массивы амазонских лесов вырубаются под корень, чтобы обеспечить новые пастбища для скота или вырастить урожаи на прокорм животных в Европе. Это способствует глобальному потеплению. Растительной пищи для скота требуется все больше и больше, а выращивать ее дешевле в бедных странах. Выходит, что люди голодают, в то время как пища, которую они могли бы употребить сами, идет животным, приговоренным стать блюдами на столе западных потребителей. Просто так они не изменят свои пищевые пристрастия -- потребуются наши усилия, чтобы это произошло. Если бы все, кто ест мясо и носит одежду из частей тел животных, были достаточно храбры, чтобы посмотреть такие фильмы, как "Земляне", я гарантирую, что ситуация в корне изменилась бы за сутки.

Имея достаточное количество людей, изменивших лишь свою систему питания, мы бы запросто достигли переломного момента и сокрушили и без того уже достаточно дестабилизированную мясную индустрию, поддержав бизнесменов, имеющих дело с растительной пищей. Спрос потребителей на этичную пищу и одежду уже поспособствовал развитию "альтернативных" индустрий, которые, в свою очередь, создают новую моду, все больше популяризируя веганство. Учитывая богатство кулинарного выбора, гурманам гарантировано удовлетворение, и это огромная заслуга пионеров веганства. За последние 20 лет спрос на этичную пищу, учитывающий фактор ее качества, вырос настолько, что сегодняшнему вегану вовсе не обязательно есть регулярно подвергаемые насмешкам чечевицу и салат-латук.

Битва против мясной и молочной индустрий, где "живые машины" бесчисленны, а жизнь не стоит ни гроша, должна вестись по всем фронтам; ни один из методов в одиночку не способен сразить этого монстра. Широко доступная информация о фактах, окружающих производство "продуктов животного происхождения", расследования под прикрытием, лоббирование и радикальные кампании, а также легкий доступ к альтернативной пище -- все это жизненно важные аспекты борьбы. Только видя бесконечные грузовики с овцами, коровами, телятами или курами, которых везут на бойню, и наблюдая ряд за рядом части трупов животных на полках супермаркетов и в сетях заведений быстрого питания, только тогда мы осознаем, насколько огромна торговля плотью животных.

Как ни печально, простая акция освобождения сотни или тысячи кур с предприятия интенсивного животноводства создает крошечную брешь в прибылях фермера. Для освобожденной курицы ее жизнь бесценна; для фермера, который поработил миллионы таких, как она, ее жизнь ничего не стоит: она лишь единица продукции. Экономический саботаж доказал свою эффективность в борьбе с небольшими предприятиями -- такими, как меховщики и вивисекторы, но мясная индустрия слишком громадна.

Если разбираться в объеме зверств, какую индустрию угнетения животных можно считать наибольшим злом? Какую бы из них мы ни выбрали мишенью, все они являются причинами присущих нашему обществу социальных проблем, сокращающих статус животных до предметов потребления. Все мы можем достигать маленьких побед в повседневной жизни -- например, сея семена перемен при каждой возможности и обращая в веганство соседа или школьного друга. Медленный эффект наших действий выражается в растущем числе веганов и увеличении количества этичных потребительских товаров, представляющих собой прямое следствие нашего спроса на них.

Пусть временами прогресс кажется вялотекущим, -- и, к сожалению, он именно таков, -- но мы должны помнить о том, чего смогли добиться за короткий промежуток времени, став движением всего несколько десятилетий назад. Некоторые из нас застали эпоху, когда совсем немногие знали о системах угнетения животных. Это было совсем еще недавно -- в 1970-х. Времена изменились: в 2007 году вивисекционная индустрия бьется в агонии ужаса пред лицом будущего, сражаясь за выживание из последних сил. Она борется с нежелательным вниманием, которое привлекла к себе благодаря законопослушным активистам и приверженцам прямого действия. Пускай нас по-прежнему немного, но наш посыл могуч.

Мы уже многого добились и должны продолжать. Что мы должны определить для себя, так это граница, до которой мы готовы дойти в борьбе, чтобы повлечь перемены как можно скорее. Если вы все еще верите в то, что наши цели могут быть достигнуты путем подписания петиций и отправки писем члену парламента, то вы невнимательно читали эту книгу. И если кто-то попытается вас в этом убедить, имейте в виду: этот человек либо сотрудник правоохранительных органов, либо угнетатель животных, которому нет никакого дела до слабых и беззащитных, либо член организации, собирающей пожертвования.

Покидая тюрьму сначала в 1999 году, а потом в 2005-ом, я допускал возможность того, что я вернусь туда. Пребывание в заключении приносило мне невероятную деградацию и дискомфорт, но я никогда не переживал по этому поводу так, как переживаю за чудовищную боль, которую некоторые люди животным. Как следствие, я продолжил испытывать удачу, высказываясь против. Из-за обилия новых законов и солидных сумм, вкладываемых государством в соблюдение этих законов, протестная деятельность для активистов сегодня -- это беготня по минному полю. Например, в марте 2007 года трое совершенно мирных, не склонных к насилию протестующих были приговорены к 15 месяцам, 2 годам и 4 годам соответственно, согласно новому законодательству, только за то, что они присутствовали на нескольких демонстрациях против клиентов HLS и использовали нисколько не оскорбительные плакаты, мегафон и свистки.

Лично для меня никогда не существовало альтернатив. Я считаю, что пассивное сопротивление системе ничем не помогает делу. Британская демократия медленно скатилась до неограниченной власти драконовской олигархии. У нас на глазах была украдена свобода слова, а морально устаревшие законы были подкреплены ставшей еще более деспотичной политикой. Неизбежным результатом этого разложения стало то, что многие люди, которые в иных обстоятельствах никогда не вступили бы в конфликт с законом, оказались замешаны в волне новых акций прямого действия, совершение которых загоняет людей в угол и делает их преступниками. Вину за создание целого поколения правонарушителей можно смело возложить на лейбористское правительство, которое сделало прямо противоположное своим предвыборным обещаниям; которое вместо того, чтобы сдержать слово, решило стать союзником разрушительных и подлых индустрий; которое отказало гражданам в праве протестовать против жестокой системы, убивающей миллионы невинных животных. Необходимость гарантировать каждому существу право на жизнь -- это не обязанность какого-нибудь абстрактного института, это наша с вами обязанность.

Если говорить о том, как вело себя последние 40 лет движение за освобождение животных, то можно привести определенное количество поводов для недовольства, но, главное, что движение по-прежнему остается ненасильственным и честным. Насилие на уме как раз у тех, кто защищает вивисекцию, и их жажда крови продолжает расти с каждым днем.

Люди, которые утверждают, что наше общество не должно строиться на страданиях других, люди, которые что-то делают, чтобы изменить положение вещей -- это будущее нашей планеты. Мы уже не успеем помочь тем животным, которые умирают в эти секунды на скотобойнях, в лабораториях, на фермах и в охотничьих угодьях. Но для их еще не родившихся сородичей есть большая надежда не пасть жертвами прибыли или извращенного удовольствия, которые они могли бы принести. У нас есть власть! Каждый день нашего бездействия -- это еще один день страданий миллиардов живых существ. Это проблема, важность которой настолько велика, что люди неоднократно умирали, пытаясь решить ее.

Мир принадлежит нам, и мы обязаны его изменить. И хотя мы не желаем отдавать себе отчет в том, что нам предстоит проделать колоссальную работу, борьба, которую мы ведем сейчас -- это величайшая освободительная война за всю историю, и для тех, кто еще не участвует в ней, настало время действовать.

Дата добавления: 2015-09-03