Забрать кроликов у Regal

Сегодня активисты представляют собой сдерживающий фактор, когда кто-то размышляет, не податься ли ему в промышленное сководство.

Владелец центра разведения лабораторных животных

Если когда-то у кого-то и возникали сомнения по поводу справедливости сказанного в эпиграфе, то Regal Grop UK предстояло личным примером доказать, что это действительно так. Regal угнездилась в сельской местности Суррея и разводила кроликов на опыты целых 22 года. Уильям Питчер и его партнер Кэролайн Смит построили на территории шикарный дом и водили шикарные автомобили, из чего можно сделать вывод, что дела у них шли неплохо. По нашим сведениям, Билл не обращался с животными так мерзко, как подавляющее большинство его коллег, да и состояние кроличьих сараев я бы описал, как лучшее из всех, что я когда-либо видел. Я не могу сказать, что кролики были счастливы, но главный на ферме человек гордился тем, что делал, и старался вести бизнес опрятно.

В отличие от лаборатории в Парк-Фарме, Regal активно давала рекламу, но избегала внимания активистов. Самодовольство владельца этого предприятия в Грейт-Букеме рядом с Лезерхедом достигало такой глубины, что на декоративной оградке его фермы не было даже колючей проволоки. В течение 1999 года и еще раз в 2000-ом активисты врывались в один из деревянных сараев. Они вынесли в общей сложности 70 кроликов и нашли им хорошие дома. Установка чувствительной к движению сигнализации внутри сарая после первого рейда ничего не дала (сигнализация была устроена таким образом, что реагировала на движение вдоль клеток с кроликами, стоявших на ножках на уровне талии). Это означало, что активисты проникали в помещение через вентиляционную систему, то есть сверху, и ходили непосредственно по клеткам, не спускаясь на пол. Это также означало, что Биллу пришлось потратиться на новую систему безопасности.

Мы планировали сделать публичное заявление о начале следующей кампании, но сначала решили убедиться в том, что хорошо информированы и подготовлены. Мы установили скрытую камеру рядом с фермой, чтобы фиксировать, кто входит и кто выходит из Regal. Мы проследили за этими людьми и собрали достаточно информации, чтобы сделать вывод о том, что компания причастна к угнетению животных. Всего в нескольких километрах к югу и северу проживали активисты, действовавшие в Лондоне. Иными словами, расположение фермы было хорошим.

Мы потратили ё7000 на промо-материалы, чтобы дать понять, что мы не валяем дурака. В течение нескольких дней местное население и многие люди за пределами деревни знали все о Уильяме Питчере, Букемском Убийце Кроликов. Люди повсюду натыкались на листовки с его лицом и телефоном, расклеенные на автобусных остановках и стенах почтовых отделений.

Во второй половине светлого, тихого дня, в воскресенье, 25 июня 2000 года Билл и Кэролайн были заняты в доме, никак не ожидая, что случится нечто неприятное. В это время 20 человек в масках перелезли через ограду и решили проверить систему безопасности, попутно снимая все подряд на видео, чтобы собрать как можно больше информации. Зоотехник Стив, правая рука Билла, вышел из мастерской и в изумлении уставился на открывшуюся ему картину. Питчер тоже прибыл на место событий, предполагая, что его ограбили. Он застонал: "О, нет! Только не снова!". Он принялся толкать одного из активистов, но потом спохватился и перестал. Вокруг было слишком много тех, кто мог ответить ему тем же. Для него бы это закончилось очень быстро.

Полиция прибыла уже после того, как группа скрылась. Два дня спустя, во вторник 27 июня, Кампания за закрытие Regal Rabbits (CDRR) началась встречей региональной группы. Мы отвели кампании год на то, чтобы покончить с бизнесом Питчера. Мы пригласили Билла к диалогу. Он был говорлив и делал акцент на том, что его "бизнес строго контролируется Министерством внутренних дел". Он настаивал на том, что он не жестокий человек и заверял нас, что он не остановится, потому что он всегда этим занимался, и это было абсолютно легально.

В следующее воскресенье 40 протестующих встретились у ворот фермы, чтобы провести первый пикет. Мы рассудили, что раз кролики никогда не покидают клетки, в которых они проводят свои жизни, прежде чем попасть в руки вивисекторов, значит, тот, кто обрекает их на это, не должен забывать, что он неправ. Мы объясняли Биллу, кто мы и чем занимаемся, добавили, что хотим спасти кроликов и что нам плевать на его оправдания жестокости. Ему, похоже, было все равно, но только какое-то непродолжительное время. Так же, как и для многих других, воскресенье для фермеров было днем отдыха и расслабления. Было. В полдень Simon and Garfunkel в полную силу больших колонок проигрывателя запели "Bright Eyes". Учитывая громкость, прослушивание композиции не доставляло удовольствия, а, главное, стало ясно, что это лишь начало.

Во вторник 4 июля вокруг фермы выросла новая ограда с колючей проволокой, но она была не из тех, что могли предотвратить проникновение или назойливость активистов. Один из протестующих позвонил в CDRR и сообщил, что ограда выглядит "очень мило". Она смотрелась скорее как приглашение, чем как мера безопасности. Лондонские активисты с плакатами прибыли на место рано утром и еще раз вечером. Они создавали очень много шума. Соседям Питчера это не нравилось, хотя большинство из них нас поддерживали. В течение десяти минут с начала вечерней демонстрации показалась кавалькада полицейских машин, все с включенными мигалками. Одна из соседок не ожидала, что наша акция получит столь фантастический отклик. "У вас заняло два дня приехать, когда я доложила о краже со взломом", -- пожурила она полисмена. Он ответил с легкой иронией: "В следующий раз, любезная, скажите, что к вам пробрались активисты за права животных. Это должно нас ускорить". Он ей подмигнул.

Менее обходительные офицеры арестовали одну протестовавшую женщину за нарушение общественного спокойствия, но по дороге в участок передумали и высадили ее на оживленном перекрестке в трех с лишним километрах от фермы, у ворот которой в это время активисты игнорировали требования полиции прекратить митинговать и уйти. Тогда констебли обратились к Питчеру, и он вышел к протестующим сам, чтобы лично попросить всех разойтись. Он отчаялся повлиять на ситуацию и появился в сопровождении полиции. Он серьезно лысел, имел круглое лицо с бегающими глазами и желал узнать, чего ему ждать от кампании; он хотел ясности относительно судьбы, которая была уготована его предприятию. Его ожидал новый опыт. Он поинтересовался, не удовлетворит ли нас, если он будет продавать кроликов на мясо! Из него посыпались и другие предложения.

Будучи не уверенными в том, что Билл имеет правильное представление о ситуации, мы пригласили его на разговор следующим утром, чтобы развеять все сомнения. Кроличья ферма закрывается -- мы исчезаем, объяснили мы. Мы были вежливы, но не прибегали к оправданиям. Когда речь идет о жизнях, нам не до компромиссов. Мы растолковали, что не можем позволять подобным предприятиям существовать, а людям -- проявлять жестокость. Он ответил, что это не было жестокостью, потому что кроликов специально разводили для этих целей. Мы сказали, что мы не ведем дебаты, но если он хочет посмотреть одно-два видео, мы можем ему их дать. Он признался, что уже смотрел кое-какие видео, но не пожелал обсуждать, что именно он видел. Потом он замолчал. "Эй! Билл? Билл!". Он сказал, что ему о многом нужно подумать. Мы предложили ему позвонить Крису Брауну в Хилл-Гроув. Он ответил, что уже с ним беседовал.

В четверг 6 июля на месте старых ворот фермы Regal возникли новые, массивные, с висящим на них замочком. Похоже, он думал вовсе не о том, о чем, как мы предполагали, он думал. Прятать животных еще больше в таких случаях -- это делать хуже всем. Первый номер нашего бюллетеня разлетелся по почтовым ящикам тысяч человек на следующее же утро. Некоторые получатели принялись немедленно писать и звонить Питчеру, чтобы выразить свое отвращение. Другие обсуждали, как бы прикончить ферму собственноручно, особенно после событий, имевших место в тот же вечер, когда протестовать против фермы приехал небольшой контингент женщин из Кента. Питчер и какой-то мускулистый наемник вытолкали их подальше, угрожая изнасилованием. Прибыла полиция и, ничего не выясняя, арестовала одну из женщин. Вскоре ее отпустили, не предъявив обвинений.

Глупые аресты и ненужное насилие считались обычным делом для подобных ситуаций, но это было проявлением идиотизма, и мы не думали, что Питчер способен на подобное. Мы ожидали неприятностей от полиции и холодного приема, а равно и усиления мер безопасности, но Питчер не выглядел человеком, склонным к насилию. Как бы то ни было, по крайней мере, никому не понадобилась госпитализация, но вред был причинен. Мы позвонили Питчеру на следующее утром, чтобы осведомиться, в какие игры он намерен играть. Он сказал, что сожалеет о случившемся и обвинил во всем своих друзей. Он добавил, что еще не принял решение относительно будущего, но вовсю размышлял о нем.

Мы предложили ему поторопиться с решением, потому что мы запланировали общенациональную демонстрацию на 23-е число, а это означало, что у него на пороге окажется куда большее количество людей, нуждающихся в избиении. Трудно было сказать, тянул Питчер время или всерьез думал о закрытии бизнеса, но отныне мы ему не доверяли и сказали, что звонить больше не станем. Мы добавили, что он, вероятно, будет иметь дело с другими жителями деревни, потому что у них тоже имелось свое мнение по этому поводу. Мы предположили, что, возможно, они помогут ему принять правильное решение.

В тот же вечер 50 активистов в масках проникли на территорию фермы и устроили кавардак, частично раскурочив новенькую систему безопасности, разбив несколько окон и попытавшись высадить дверь в сарай. Это была расплата за то, что случилось накануне. К моменту, когда прибыли полисмены, нарушители спокойствия испарились, зато вертолет донимал Питчера и всех его соседей еще несколько часов. Небольшая группа при этом собралась у ворот фермы и громко протестовала.

На следующее утро, в воскресенье 8 июля, всего через 14 дней после первой инспекции фермы, Питчер позвонил в CDRR и сказал, что с него достаточного. И тут он не лгал. Он заявил о том, что решил закрыть ферму еще до нападения на его дом, но атака укрепила его в мысли, что он принял правильное решение. Это ошарашило нас. Он не просто говорил, что закроется, а умолял помочь ему в этом. Перехватив инициативу, мы спросили, что он собирается делать с кроликами.

-- А у меня есть выбор? -- спросил он.

-- Да не то чтобы.

-- Вы хотите забрать всех? -- изнывал Питчер.

-- Всех до единого.

Это был магический момент для нас. Мы застали его врасплох! Мы могли забрать тысячи приговоренных к опытам кроликов совершенно легально и за раз! Все еще выведенные из равновесия судьбой обезьян с фермы Шемрок, мы были настолько рады, что переименовали Кампанию за закрытие в Regal Rabbits в Кампанию за спасение кроликов Regal. Мы привыкли смягчать наши требования в ходе последних кампаний, но теперь поняли, что нужно сфокусироваться непосредственно на спасении животных.

-- Нужно поговорить, -- сказали мы ему.

И сделать это требовалось как можно скорее, пока он не передумал. Через несколько часов наши представители отправились на ферму к Питчеру, где также присутствовал офицер полиции -- как посредник, якобы, чтобы мы могли со спокойной душой прекратить кампанию, зная, что Питчер уже не смухлюет. Билл все еще хотел заниматься кроликами и получать с этого деньги, но ему не доставляла удовольствия морока, которой с недавних пор сопровождался его бизнес. Он утверждал, что любил кроликов, но, похоже, не мог постичь, каким ужасным страданиям их подвергали после того, как они попадали в лаборатории. Он прилежно производил качественный продукт и не слушал, что ему говорили об ущербе, который причиняют люди этому продукту в лабораториях.

Похоже, кролики уже даже не были для него сугубо товаром. Они нравились ему такими, какими они были, он просто отключал эмоции в момент, когда они покидали ферму. Ненавидя то, чем занимался этот человек, сложно было плохо относиться к нему самому. Он был раздражительным, и ему не нравилось, что его называют жестоким. Он не производил впечатление бессердечного глупца, но вносил свою лепту в индустрию вивисекции, и только мы могли положить этому конец.

Пока мы вели с Биллом переговоры, по стране летела почтовая рассылка. Телефон CDRR надрывался беспрестанно. Люди жаждали подтверждения того, что ферма закрывается. Несколько недель активисты ждали, когда будет названа новая мишень, и не успели они его узнать, как им сообщили, что враг повержен! Люди звонили, чтобы выяснить, как можно забрать партию листовок, а им вместо этого предлагали кроликов. В это было трудно поверить.

Мы переоценили число кроликов на территории фермы. Мы думали, их около 5000, но Билл заверил нас, что их 1152. В любом случае это было огромное количество животных, которым нужно было подыскать хорошие дома. Перед нами стояла непростая задача. У нас внезапно появились обязательства. Помочь ферме закрыться -- это одно, а подыскать добрые руки для полчищ живых существ -- совсем другая, куда более серьезная проблема. Билл согласился провести нас в сараи, чтобы мы убедились, что он не водит нас за нос. Он клялся, что не стал бы продавать ни одного кролика.

Билл Притчер был побежден. Ему не следовало этого стыдиться, и мы не хотели, чтобы он это делал, разве что по поводу своего прошлого. Он принял умное и прогрессивное решение. Но у него еще оставалось время проститься с кроликами. Поскольку они были разновозрастные, некоторых из них не рекомендовалось перевозить -- требовалось подождать, пока они чуть-чуть вырастут. Другие были беременны, и вот-вот могли родить. Подумать только, мы позволили человеку, которого еще вчера называли эксплуататором и поддонком, содержать животных, пока мы не сможем их забрать! Всю субботу и воскресенье нам безостановочно звонили люди, предлагавшие взять различные количества кроликов на короткое время или навсегда или помочь с их транспортировкой.

Рано утром в понедельник мы прибыли к ферме, полностью экипированные. Билл тоже был счастлив поскорее решить все вопросы. Единственным условием, которое он выдвинул, стало отсутствие видеосъемки в процессе изъятия кроликов. Сэнди, полицейский посредник, объяснила, что Билла и без того допекали достаточно, поэтому он хотел, чтобы хотя бы очистка его ферма от кроликов протекала без огласки. Мы согласились, но понимали, что нам выпала слишком хорошая возможность, поэтому поместили скрытую камеру в багажник одного из фургонов и записали операцию с того ракурса, но не стали сразу распространять пленку.

Обычно на видео со спасением животных из таких мест можно видеть шныряющих людей в вязаных масках, а мы расхаживали по ферме так, словно владели ею. Разгрузка сараев была спланирована скрупулезно. Водители машин получили инструкции подъезжать в четко оговоренное время. Они получали подробности транспортировки, контактные данные, карты и, в конечном счете, кроликов. Как и ожидалось, предложения помощи превысили наш спрос. Полицейское присутствие было минимальным и пассивным. Сэнди -- в штатском -- просто стояла и наблюдала. Она была вежлива и отзывчива, даже периодически помогала. Все протекало очень цивилизованно и упорядоченно -- зоозащитная утопия.

Люди не могли поверить своим ушам, когда мы совершенно серьезно говорили, чтобы они заезжали на ферму и увозили столько кроликов, сколько смогут. Нас постоянно спрашивали: "А вы нас точно не разыгрываете?" Один за другим фургоны появлялись, терпеливо ожидая своей очереди на погрузку, чтобы отвезти очередную партию кроликов в какое-нибудь хорошее место: фургоны разъезжались по всей стране. Билл смотрел, как автомобили въезжают, заполняются и выезжают через новые ворота. Кролики исчезали из его жизни навсегда. Он был по большей части спокоен. Его бизнес превращается в ничто прямо у него на глазах. Он не выражал ни горечи, ни гнева, присущих другим предпринимателям в подобных обстоятельствах. В нем просто зудела раздраженная обеспокоенность судьбой его (теперь уже бывших) подопечных.

Билла Питчера, хорошего парня или не очень, долгое время вводили в заблуждение. Он отправлял кроликов в лаборатории много лет и признавал, что не знал ни подробностей о конечных клиентах, ни о печальной участи животных, но поскольку ему говорили, что Министерство внутренних дел держит все под контролем, он предполагал, что с ними все замечательно, и интересы кроликов уважают. Присматривая за происходящим и отвечая на наши вопросы, он постоянно входил в сараи и бегал в дом посоветоваться с женой.

Вместе с Сэнди и Стивом в сараях нас было шестеро. Мы работали уже пару часов, когда Билл пришел, увидел стремительно пустеющие клетки и поддался эмоциям. Он изводил себя мыслями о том, что животные, которых мы загружаем в фургоны, не попадут в хорошие дома. Он буквально обрушился и начал плакать прямо у нас на глазах. Все бросили свои дела и уставились на него с открытыми ртами. Наконец, он нашел способ помешать нам спасать кроликов! Поначалу мы смотрели на него недоверчиво, но потом все-таки прониклись определенной симпатией.

Двадцать два года Питчер отправлял кроликов в лаборатории, и вот теперь нам пришлось утешать его и заверять в том, что нами движет исключительно забота о благосостоянии животных, и хотя у нас не было печати одобрения Министерства внутренних дел, мы куда лучше знали, что будет лучше для них. Утешать всхлипывающего мужчину средних лет, продававшего кроликов вивисекторам, обещая ему, что с животными все будет в порядке, стало для нас исключительным опытом. К концу понедельника нам удалось полностью очистить три сарая. Порядка 600 кроликов были на пути к лучшей жизни. Это был особенный день для всех, кто переживал за судьбу этих животных.

На протяжении следующих трех месяцев мы занимались исключительно пристройством 1153 (Питчер несущественно ошибся в подсчетах) новозеландских белых и английских вислоухих кроликов. И мы решили не просто найти им дома, а найти действительно им хорошие дома. Очень немногие имеют верное представление о том, как ухаживать за домашними кроликами, даже те, кто известен как активисты за права животных. Руководствуясь лучшими намерениями, люди могут причинить животным страдания. Кролики не должны жить в вольерах, плюс мы хотели быть максимально уверенными в том, что ни один из них не будет использован для разведения.

Мы объехали сотни домов с проверками и чаще всего были вынуждены полагаться на рекомендации третьих лиц, потому что требовалось пристроить слишком много животных. Всем, кто забирал кроликов, было велено вернуть их нам, если что-то пойдет не так. Лишь немногие кролики не прижились и были пристроены в другие дома, несколько убежали, какие-то заболели миксоматозом и коксидиозом, а одному кролику отрубили голову и оставили его на лужайке в качестве ответа на взгляды семьи, у которой он жил, на охоту. Но подавляющее большинство зажили счастливой жизнью и, что самое главное, ни один не попал к вивисекторам. Движение за освобождение животных сделало большое дело.

Билл отдал нам все клетки и запасы продовольствия для кроликов. Он спросил у нас совета, подо что можно приспособить его освободившиеся сараи. Кто-то из нас посоветовал ему выращивать марихуану, но Билла не слишком воодушевила эта идея. В итоге он выращивает в них грибы.

Это была быстрая победа в истории со счастливым концом, но она стала возможна благодаря всем, кто участвовал в кампании: протестовал, оказывал давление на фермера, забирался на территорию предприятия, шумел, звонил, забирал кроликов и перечислял деньги. Благодаря всем, кто был готов восстать и открыто говорить от имени животных.

Дата добавления: 2015-09-03