Горы Нрады. - Амди, что ж ты натворил - качая головой непрестанно сетовал старик Бирд который день

- Амди, что ж ты натворил… - качая головой непрестанно сетовал старик Бирд который день к ряду. Каждое утро древнего всадника начиналось с одних и тех же слов после пробуждения. Кряхтя старым сухим деревом о садился на ложе и бубнил одно и тоже не открывая глаз, будто продолжая видеть один и тот же неимоверно приятный его духу сон.

- Совсем рядом… Я был с ней совсем рядом. Я уже гладил Лоридушку по теплой чешуе и чувствовал биение ее сердца, а ты… Э-эх! Снова вернул меня в этот мир скорби. Непутевый…

Амдебаф недвижно лежал огромной бриллиантовой горой и молча провожал движения старика поворотом своих больших рубиновых глазищ. После того как Бирдинир спас его в святилище Великих, а Амдебаф исцелил его смертельные раны, старик осыпал ученика ругательствами и крепкой бранью почти без остановки весь следующий день. Ученик поначалу пытался оправдываться и даже укрываться в разных темных углах пещеры, но малышу, имеющему огромные драконьи габариты это совсем не удавалось сделать.

- Сиднем сиди неделю! И не вздумай, дурья башка, даже кончика своей нюхалки из пещеры казать! Переполошил все вражьи морды в горах. Теперь поголодать придется, - бурлил недовольством старик.

- Да, учитель, - грустно пробасил дракон и отвернул голову в сторону. Есть после перерождения хотелось действительно зверски.

Пустой желудок бескомпромиссно в себя требовал хоть чего-нибудь, пусть даже этого ворчливого старикашку, маниакально мечтающего расстаться с жизнью.

- «И нам будет хорошо… и старику одолжение», - нашептывало подкрадывающимся голодным безумием чрево.

- Эх Амди… Амди… Уйти я должен был… Пришло тогда мое время и Духи Предков драконьих меня уже принимали. Света светлого их душа моя исстрадавшаяся касалася и было бы калеке отпущение, - обреченно пыхтел старик, - а теперича…

Амдебаф терпеливо ждал пока в учителе уляжется гнев, безропотно снося в молчании все незаслуженные на его взгляд обиды. Лишь изредка, когда старик затихал и впадал в какую-то трансовую дрему, дракон позволял себе подняться и сходить к дальнему краю пещеры попить из магического источника.

Святилище Богов его переродило не только внешне взрастив с чудовищной скоростью из малыша-птенца до мощи взрослого Эндорского дракона, но и внутренне, влив кипящим потоком в пустой сосуд разума озера магических знаний. Но Амдебафу они казались бесконечно малой толикой того, на что был способен его дух. Он мечтал не об озерах, а о морях, океанах знаний и мудрости, довольствуясь пока лишь тем, что было подарено друзьями из седой старины. Друзьями сотворившими святилище.

Старик поднял исподлобья на него тяжелый взгляд.

- И даже не думай снова туда соваться! По глазищам вижу пьянят, манят знания Великих-то! Разум дуреет от силы укрытой под кругами древними. На этот раз Жгаг-Геру из трофеев лишь твой рог обрубленный достался. Хвала небесам и Великим ты себе новый отрастил и от шрама на головешке избавился, - старик легонько пристукнул посохом по чешуе на голове дракона. – А в следующий раз ее самой можешь и лишиться! Жнецы уже потеряли кучу морд своих гнусных, охотясь на тебя да меня. Сдается мне живьем брать они больше нас не возжелают.

Бирдинир поостыл к пятому дню.

- Я все хотел тебя спросить, учитель, а как ты мне на помощь поспел? Ведь расстояние-то… ого-го! Или тебя мама Лиилла принесла?

- Нет Амди… - усмехнулся старик. – Просто ты везунчик.

- Везунчик?

- Невозможный везунчик, - кивнул отшельник. – К тому моменту в косматых дебрях туч молнии разыгрались. Вот я и… прокатился на одной, - усмехнулся перекошенной улыбкой изувеченного лица Бирд.

- Ты шутишь, учитель? Прокатился на молнии? А такое возможно? – недоверчиво прищурился Амдебаф, наклонив на бок голову.

- Возможности любого мага определяются исключительно пределом его фантазии. И только этим. Запомни это покрепче, малыш. Если невозможность превозмогли крылья мечтаний она покоряется дерзнувшему, а иногда даже и с радостью, - добро улыбался маг-учитель.

- Расскажи! Расскажи мне о молнии! – брильянтовая громадина Амдебафа нетерпеливо ерзала на месте.

- Пытливый, любознательный настыреныш! Любо! Может и к лучшему, что не успел я тогда до конца со Смертушкой обняться. Вишь про молнии тебе возвещу. Дадут Боги сгодится где. Слушай…

И старый маг подробнейшим образом описал Амдебафу последовательность действий с небесной грозной силой.

- Но… грань успеха была столь тонкой! – поразился Амдебаф рискованности этого маневра. – Тебя же могло испепелить, а после испепелить и сам прах от тебя!

- Могло, но не случилось, - лукаво усмехнулся старик, похлопывая Амдебафа по лапе, опиревшись на которую он сидел во время рассказа. Амдебафу показалось, что сейчас, на ноте благого расположения духа учителя, как раз настало нужное время.

- Учитель, - придвинув огромную голову почти вплотную к наставнику, прогудел дракон.

- Ведаю, ведаю, изголодался ты, малыш. На охоту больно хочется, - старик ласково провел сухой костлявой рукой по мягкому и теплому драконьему носу. – Всю ночку урчали твои потроха, спасу не было.

- Прости, учитель, но я не об этом хотел говорить, - Амдебаф пристально не мигая смотрел в глаза Бирдинира.

- Что-то мне подсказывает, а в особенности глаза твои, что серьезного чего-то мой Амди удумал. Что ж. Говори, - Бирдинир встал опиревшись руками о посох.

- Нам пора возвращаться, Учитель. Возвращаться домой, - уверенно пробасил дракон.

- Хорошо сказал, - погрустнел Бирд. – А где дом-то твой, Великий? – уцелевшая бровь вопросительно поползла вверх.

- Там же где и твой, всадник Бирдинир, в Генаре, - твердо ответил Амдебаф.

- В Генаре, - призадумавшись эхом повторил Бирд и снова сел уперевшись спиной о лапу Амдебафа. – М-да. Когда-то в давние годочки у нас с Лоридушкой были в нем свои покои. Просторные, у самых струй водопада Аруж. Мне там было сыровато, не скрою, но Лоридушке очень нравилась песня падающих ледяных струй… Как же брошу я ее здесь одну одинешеньку? Как оставлю? – вдруг на щеке старца заблестела слеза. – Я бы так хотел услышать, как она мурлычет в такт гулу водопада. Я… не могу ее бросить здесь одну. Понимаешь… - боль и горечь разорванных уз всадника и дракона застыла в трепещущих глазах отшельника.

- Лорида живет в сердце твоем, учитель, и если ты говоришь, что ее душа среди душ Предков, то она будет с тобой и в Генаре. Спроси ее сам. Ты ведь можешь говорить с ней, - Амдебаф изогнул шею и вновь заглянул в поникшее лицо старца. – Ты нужен Генару, ты нужен ордену… ты нужен мне, учитель. И хоть я не владею всей магией Великих, но достаточно силен, чтобы отнести тебя туда на своих крыльях… Ты слышишь меня, учитель?

Старый отшельник сидел недвижной скульптурой переставшей даже дышать.

- Учитель? – Амдебаф занервничал, глядя на его оцепенение.

- Да… - легкие Бирдинира расправились вдохом. – Лоридушка благословила и обещала говорить со мной и в Генаре. Я наверно согласен Амди… Летим, - тихо-тихо, без радости в голосе почти прошептал старик. – Тебе нужен Генар, а ты нужен Генару. Времечко видать и настало… Только… - кряхтя и скрипя суставами Бирд встал. – Перед перелетом тебе поохотиться надобно – сытостью жилы наполнить… А мне проститься наедине с тем, что осталось от спутницы моей крылатой… Скройся в невидимости, зри цепко и проникновенно, атакуй подобно молнии. Лети и будь осторожен, Амдебаф сын Златоглавой Иррады. Славной добычи твоим клыкам!

Бирд повернулся спиной и не оглядываясь побрел к мумии Лориды. Пред ее головой всадник медленно опустился на колени.

Небеса хмурились тучами и дрожали переменчивыми турбулентностями, взбивающими и без того косматые облака в невообразимые мифические картины беснующихся титанов. Ветра скалились и кусали крылья, мешая спокойному полету.

Укутанный плотным коконом невидимости Амдебаф умчался к зелени низинных земель, радуясь каждым взмахом больших сильных крыльев чудовищному нарастанию пьянящей скорости. До упоенной дрожи дракон радовался свободе полета и перепуганному свисту ветра в короне рогов.

Мощь горловой лучевой молнии повзрослевшего Амдебафа оказалась столь грозной, что первая выслеженная на опушке косуля осыпалась кусками горящих углей прямо на бегу. В отместку за это пустой желудок устроил судорожный бунт м требующей симфонией переливчатого урчания.

Большой сильный одиночка олень успел увидеть удивительное зрелище, как от натужного порыва ветра шарахнулись в стороны кроны деревьев, образующие своего рода врата меж двух, скрытых в гуще леса лугов. Как задрожали стелясь к земле дивные сочные травы, щедро взрастившие его лоснящуюся плоть. И следующий миг лишь очертил завораживающим радужным переливчатым блеском контур огромной когтистой лапы, одним махом перерубившей ему шею.

Амдебаф счастливо урчал, славя ушедший к праотцам олений дух и наслаждаясь его нежной сочной плотью под тенистыми кронами, скрывших его от сторонних глаз, деревьев.

Теперь у него осталось всего одно дело, не сделав которого Великий не смел покинуть этих земель. Сын как и его учитель хотел проститься… проститься со своей матерью.

Там, среди снежных пиков и вечно пушистых белых покрывал снегов, в ледяном саркофаге лежит его мама Иррада. Не было и дня в его молодой жизни, чтобы малыш не тосковал по ней, не уносился к ней мыслью за советом, и украдкой не дрожал в темном углу от скупых драконьих слез по ее доброй любящей душе.

Он простится с ней и еще раз взглянет в ее вечно зрящие золотые очи, которые даже Смерть не смогла закрыть. Взглянет пусть даже сквозь толщу бездушно-холодного льда.

Отточено-резкий взмах крыльев рванул бриллиантовый блеск в небо только на мгновение позволив солнечным лучам вспыхнуть игрой радуг в движении чешуи. Невидимость бесследно пожрала дракона, мчащегося упругой стрелой к вечным владениям седых снегов Нрады.

Амдебаф превратился в саму чуткость и настороженность. Взор дракона цепко и проникновенно вонзался в твердь и небеса, как и учил его старый отшельник. Не мало времени пришлось потратить Амдебафу, чтобы найти тот распадок меж скал, что приютил в вечном упокоении Ирраду. Он никогда не видел его с высоты полета, лишь однажды измерив путь своими крошечными тогда лапками. Но сейчас он был уверен. Это то самое место и оно чисто от засад и ловушек.

Серо-черные облака давили, клубились и текли, демонически наползая своими изменчивыми брюхами на пики скал. Легкий снегопад немного мешал взору, но это не могло остановить поиска страдающего сыновнего сердца, пусть и стиснутого в клещи драконьей воли.

Не снимая заклятья невидимости, Амдебаф опустился. Танцующими метелями подняли пушистую перину снегов взмахи невидимых крыльев. Морозный наст захрустел под лапами, предательски оставляя на своей шкуре глубокие когтистые следы.

- «Мама лежит здесь!» - даже мертвую он чувствовал ее в толще льда каждой ниточкой нервов тела.

Воздух содрогнулся повиновенно склоняясь пред рунами Великих, заплясавших над лапами Амдебафа. Дракон сбросил с себя покров невидимости, встал в полный рост, опираясь только на задние лапы, и обрушил в толщу снегов воздушные вихри, сдирающие белоснежный саван с ледяного саркофага матери.

Вспыхивающий потаенным под толщей золотом под случайным солнечным лучом в просветах туч многометровый ледяной панцирь оказался мутным, не позволяя разглядеть пришедшему на свидание сыну дорогих черт.

Амдебаф отошел на несколько шагов и лед, выдохнув столбы пара, потек под струей горлового драконьего пламени. Бережно и аккуратно, часто прерываясь, Амдебаф плавил лед у изголовья Иррады, пока драгоценная голова матери не проявила свои черты в полной ясности. Сейчас их разделяла метровая стена идеально прозрачного ледяного надгробья.

Амдебаф не стал его тревожить. Он любовался. Даже в смертельном бездвижении и бездыхании мама Иррада была величественно прекрасна.

- Я пришел, родная. Я скучал… - у Амдебафа подкатил ком к горлу. – Очень скучал… Видишь я стал совсем взрослый, не такой большой конечно как ты, но время это быстро наверстает, - Амдебаф лег на живот и положил голову на вытянутые вперед лапы. Рубиновые глаза Великого, которому не исполнилось еще и месяца, не мигая, смотрели на лик матери, а на замерших веках, дрожа, превращались в льдинки на ветру скупые драконьи слезы. – Судьба послала мне немного чудного, но мудрого учителя. Не такого мудрого конечно как ты, однако он многому научил меня и не раз спасал жизнь. Представляешь он всадник, прождавший меня здесь семь тысячелетий и говорящий со своей драконихой Лоридой прямо в вашем мире предков. Ты ведь там, правда? Как бы и я хотел так говорить с тобой. Всегда говорить…

Амдебаф замолчал напрягая все силы души в надежде уловить хоть отзвук, хоть невнятную ноту ответа, но слышал лишь музыкальное трепетание струн эфира.

- Эти скалы стали опасны для нас и я уговорил Бирдинира вернуться в Генар. Мы улетаем… Сегодня… Я прилетел проститься, матушка… - Амдебаф поднялся и расправил крылья. – Прощай, подарившая жизнь, я вечно буду помнить тебя, а ты жить в моем сердце и верю что когда-нибудь мы встретимся в мире Предков!

Амдебаф поднял голову и сделал то, что строго-настрого запретил ему Бирд еще при первых полетах. Амдебаф подал голос. Грозный, безумно тоскующий рев сына, понес к вздрогнувшим в испуге небесам боль безвременного расставания. Расставания, которое могла закончить радостью встречи лишь повелительница Смерть.

Раскатистое эхо даже сквозь снегопад понесло боль Великого меж скал и ущелий, будоража массивы нависших лавин и их набирающий силу реквием падения отозвался громогласным шквалом сострадания казалось бездушных прежде скал.

Вдруг, над Амдебафом раздался мерзкий шелест, от которого завибрировали струны мира и Великий узрел невозможное. Ему показалось, что сгустки неизвестно откуда взявшегося тумана, расширяясь изнутри хлопком, прогрызают дыры в самих небесах. Уже через мгновение эти червоточины изрыгнули из себя, тут же схлопнувшись, шестерых громадных тварей. Две из них зависли над драконом, четыре других упруго приземлились в снег, не останавливая взмахов крыльев.

Где-то в душе Амдебаф был готов к такому повороту событий, а где-то даже и ждал его. Ему, молодому и сильному, хотелось поквитаться за подлое нападение у святилища и он это сделает сейчас, на глазах у матери.

В мгновенье ока Амдебаф обернулся защитным коконом Бирдинира и бросая быстрые взгляды на расположение врага, рассматривал детали.

Серые твари не были драконами, но очень напоминали их. Плотная матовая шершавая чешуя, каждая пластинка которой оканчивалась длинным плоским шипом. Четыре мощные, немного коротковатые, но массивно мускулистые лапы с сильно загнутыми, словно кинжалы, черными когтями. Довольно крупная голова с узкими щелями хищно посаженных холодно-остервенелых глаз. Она была лишена рогов как у драконов, но наделена раскрывающимися словно веры кожаными поверхностями за ушными отверстиями. Ровные, среднего размера крупные и плоские словно резцы клыки верхней челюсти открыто свисали по всему периметру. Тонкий и более длинный чем у дракона хвост заканчивался метровым плоским, загнутым словно серп пурпурным когтем-шипом, торчащим вперед по полету. Но самым поразительным для Амдебафа оказались крылья. Их было не два как у рода Эндоры, а четыре. Передняя кромка топорщилась вперед шипами. На концах крылья имели меньшие чем хвостовой и загнутые уже по полету серповидные когти-шипы. Кожистые как и у драконов они имели меньший размах, но двигались с неимоверной скоростью, почти растворяясь в воздухе.

- Ты… полетишь с нами! – словно рой голодных ядовитых червей вгрызлись повелевая и подчиняя одурманивающие мысли тварей в разум Амдебафа. – Или умрешь… зде-е-е-есь!!!

Дата добавления: 2015-08-21