Золотая Орда

В благоприятный час, установленный астрологами, Тохтамыш взошел на престол Белой Орды. Однако присягу на верность местных князей он принимал, конечно, не объявляя, что он всего-навсего ставлен­ник Тимура. Говорили о неспособности и пьянстве наследников Урус-хана: для Тимура желанное оправ­дание своего похода, а для князей Белой Орды так­же желанный предлог для государственной измены, чтобы освободиться от господства клана Урус-хана, который угрожал стать могущественным⁹. Звучали также и обвинения, которыми обосновывались в не­давней истории улуса Чагатая нарушение клятвы и убийство правителя. На словах все бунты были на­правлены против несправедливостей, но на деле всегда предусматривали восстановление необузданной свобо­ды князей. И все же назначенные ими правители все снова и снова пытались ущемить их частные интере­сы; политическая традиция, проводимая Чингисханом, продолжала жить и действовать,

Тохтамыш был потомком Джучи. Как прислужник правителей Маверанпахра он вряд ли мог бы удер­жаться в улусе Джучи. Благоволившие к Тимуру источники то Ясс сетуют, что молодой хан слишком быстро стал уклоняться от влияния советников, ко­торые его предупреждали о том, что нужно быть благодарным человеку, сделавшему его ханом. Все больше и больше Тохтамыш вместо этого доверял кру­гам, стоявшим близко к Урус-хану. Важную причи­ну приближающейся ссоры с Тимуром нужно искать в наследстве ильханов. Почему именно Чагатаи долж­ны его присвоить себе? Узбек (прав. 1312-1341), хан Синей Орды, после смерти Абу Сайда велел объявить свои притязания, так как в Иране посадили на трон за отсутствием более подходящего кандидата Арпу, дальнего потомка бунтаря Ариг-Буга. Брат Мункэ, Хулагу и Хубилая, Ариг-Буг когда-то стремился стать великим ханом, но был побежден Хубилаем. Шансы были только у потомков Хулагу, так что Узбек в 1335 году, возможно, приводил доказательства конца этой династии. Однако визирь Арпы информировал пос­ланника Узбека, что Чингисхан в свое время передал Иран самому младшему сыну, Тулую, а не Джучи¹⁰, Теперь, более чем через сорок лет, Тохтамыш мог выступать как наследник с теми же правами, что и его предшественник Узбек. В 1395 году Тимур при­зовет османа Баязида к совместной борьбе против Тохтамыша, будет выдавать себя за восстановителя власти Чингисидов в Иране и оправдывать это тем, что монгольский завоеватель мира передал страну сна­чала Чагатаю, и только позже Тулую. Третью причи­ну для войны не следует забывать! Мать Тохтамыша принадлежала к роду Конгират¹¹, от которого про­изошла и династия Суфи, правителей Хорезма. Опус­тошительная война, которую Тимур вел в 1379 году против страны, лежащей к югу от Аральского моря, вследствие этого не могла не коснуться отношений с его приемным сыном.

Не совсем понятным образом Тохтамыш, к тому же, ввязался в борьбу за власть¹², которая разгоре­лась уже в 1357 году на территории Синей Орды — после смерти местного правителя Джанибека. Эти неурядицы дали Урус-хану возможность проводить политику соединения двух орд, следовательно, рас­ширить свое влияние до Сарая и дальше до Дона.

Биографы Тимура не идут вслед за этими событи­ями; для них важно только то, что Тимур принял вражеского сына и помог ему получить власть. По­литика Тохтамыша, которая вылилась в тяжелый конфликт с Тимуром, выглядит на этом фоне как чер­ная неблагодарность. Осторожное взвешивание причин было не по нутру биографу. Один источник, который говорит о другом конце исламского мира, позволяет увидеть действия Тохтамыша в другом свете. В 1385 году он послал свою первую миссию к султану мам­люков, чтобы снова завязать когда-то бывшие близ­кими отношения между Сараем и Каиром. С недав­него времени там жил и учил высокочтимый Ибн Хальдун (ум. 1406). В свой большой исторический труд он вставил набросок жизни Тохтамыша, содер­жание которого, вероятно, опирается на высказыва­ния той миссии. Поразительно, что Тохтамыш здесь становится внуком Джанибека (прав. 1341-1357), следовательно, он может претендовать на законность династического наследования. Эта генеалогия, конеч­но, фальшивая, должно быть, ставила целью повы­шение авторитета Тохтамыша во время переговоров с султаном; Ибн Хальдун, однако, добавляет, что Ма­май, некоторое время самый влиятельный среди бо­рющихся за власть князей Синей Орды, был пород­нен с Тохтамышем. Несмотря на это Мамай посадил на трон другого Джучида, прогнал Тохтамыша из Сарая и вынудил убежать к Урус-хану, откуда он, как мы уже слышали, бежал спасаться у Тимура. Причиной войн Тохтамыша против Урус-хана, по мнению Ибн Хальдуна, была «тоска по империи его отцов в Сарае»¹³. Только в одном жизнеописании Ти­мура есть маленькая, к тому же неопределенная ссыл­ка на политику, которую проводил Тохтамыш после по­беды над наследниками Урус-хана. С огромным войс­ком он прорвался в Сарай и в страну Мамая, то есть в Крым, и «благодаря благословенному покровитель­ству господина счастливых обстоятельств весь улус Джучи оказался под его властью»¹⁴. Но кое-что ука­зывает на то, что Тохтамыш никогда не считал себя ставленником Тимура, а постоянно руководствовался своими целями, осуществление которых когда-нибудь должно было перечеркнуть планы его покровителя, ибо поскольку Тимур претендовал на политическое на­следие ильханов, на его долю досталось и их враж­дебное отношение к потомкам Джучи. И почему Тох­тамыш должен был спокойно наблюдать, как Чагатаи присваивали земли, на которые уже Узбек заяв­лял свои права? Кроме этого, теперь Каирский сул­танат настойчиво интересовался Тимуром; тот как раз переживал период перелома, связанный с большими потерями, и поэтому не мог так энергично вмешивать­ся в события, как, вероятно, надеялся Тохтамыш, а от мамлюков и их союзников исходила серьезная уг­роза для еще не закрепленного господства Тимура в Азербайджане и Западном Иране.

Но именно в восьмидесятые годы его завоевания приобретают черты, имеющие политическое значение для всего мира. В восточно-иранском пространстве стирается значение Окса как границы между Ираном и Тураном, между империей ильханов и улусом Чагатая. Вместо этого Яксарт теперь отделяет в своем течении на востоке империю Тимура от Моголистана, а на западе Мавераннахр — от обширных степей Белой и Синей Орды, вошедших в Золотую Орду при Тохтамыше. В Передней Азии на демаркационной ли­нии Евфрата выкристаллизовываются теперь снова фронты, которые в течение целого столетия опреде­ляли политику и от которых ожидалось, что они рас­творятся после падения империи ильханов и волне­ний в Синей Орде после смерти Джанибека.

Тохтамыш выступил, как мы уже слышали, с гро­мадным войском через Сарай на запад Синей Орды, Там Мамай, его шурин и соперник, попал в бедствен­ное полояренис из-за русских князей, которые наме­ревались использовать распространяющуюся со вре­мен Джанибека анархию в борьбе против своих вер­ховных правителей. Дмитрий, великий князь Москов­ский, в сентябре 1380 года смог нанести Мамаю на Куликовом поле на Дону поражение, которое осла­било мощь и авторитет Мамая. Сторонники Мамая откололись, эмиры перешли к Тохтамышу. Проиграв­ший бежал в Каффу в Крыму, где был убит¹⁵. В то время как Тимур в начале восьмидесятых годов про­двинулся через Хорасан на запад, Тохтамыш стремил­ся укрепить свое господство в западных областях Синей Орды и восстановить верховное господство над Россией. Его князья присягнули ему на верность; но это его не удовлетворило. Он должен был взять ре­ванш за поражение на Куликовом поле. В 1382 году Тохтамыш взял Москву и сжег дотла¹⁶.

Возобновление ханата Джучидов заставило срочно заняться установлением границы на Кавказе. Там час­то воевали ильханы и наследники Батыя. И теперь Тох­тамыш внимательно следил за походами Тимура. То, что Тимур намеревался продвинуться на запад из Мазендерана, вдоль южного побережья Каспийского моря, было тревожно. Еще прежде, чем появились более точные сведения об успехе этого предприятия, Тохтамыш отправил в Тебриз миссию к Джалаиридам. Едва она успела прибыть в Баку, стало известно, что Тимур завоевал Астарабад и продвигается в направле­нии Гиляна; на серьезное сопротивление он не натол­кнется, поэтому необходимо подготовить все для за­щиты Золотой Орды. Это сообщение посланник поп­росил передать Тохтамышу, прежде чем он сам дви­нулся дальше из Баку в Багдад, куда отправился Ахмад Увайс, Джалаирид¹⁷. Так как там зимой было, без сомнения приятнее, чем на сыром воздухе Тебри-за, и более того — рубеж 1384-1385 годов, Тимур расположился лагерем со своим отрядом уже под Реем, и Султания, прежняя резиденция ильханов, сдалась в те дни без боя. Однако овладение Азербайджаном и Западным Ираном еще не было, собственно, целью Тимура. Он хотел схватить бежавшего из Мазендера­на эмира Вали, который ускользнул от него и весной 1385 года еще не был выслежен. Тимур прекратил напрасные поиски и повернул на восток ¹⁸.

Ахмад Увайс, между тем, наслаждался своим поло­жением правители в Багдаде, внушая населению страх и отвращение. Он не воспринимал всерьез свое пол­ожение? Что осталось бы от его империи, если бы Тимур и Тохтамыш наскочили друг на друга в Азер­байджане? Возможно, Тохтамыш и без того уже ре­шился напасть на Тебриз и поэтому был благодарен, что его посыльный сообщил ему убедительную при­чину для войны. Во всяком случае, скоро каждый в Багдаде знал о скандальной любовной истории, ко­торую начал Ахмад со слугой посла. Последний про­явил свое возмущение, а Тохтамыш получил повод выступить на Тебриз и поставить перед своими эми­рами далекую от действительности цель взять в плен Ахмада¹⁹. Об упорядоченной обороне города Тебриза Джалаиридами не могло быть и речи. Эмир Вали, теперь снова откуда-то появившийся, попытался, прав­да, организовать защиту по поручению Ахмада Увай-са. Но напрасно! В октябре город был захвачен и опустошен²⁰. Но чтобы завладеть действительно всем Азербайджаном, у Тохтамыша не хватало сил; нагру­женные добычей, его войска двинулись назад, на се­вер. Этим походом он бросил вызов Тимуру, но, оче­видно, не осмеливался открыто дать отпор правите­лю Мавераннахра на Кавказе. Он замыслил другое. Тимур после этого вызова действовал быстро. Хотя Тебриз еще никогда не принадлежал ему, он рассмат­ривал его как часть своей империи, ибо своей задачей считал восстановление в Иране господства Чингисидов и содействие стране в создании правительства, которое гарантировало бы единство и безопасность, внутреннюю и внешнюю²¹. Так он пустился на рискованное мероп­риятие, трехлетнюю кампанию, в ходе которой его во­йска в 1387 году ввязались севернее Куры в стычки с отрядами войска Тохтамыша. Правитель Кипчака отко­мандировал свои вооруженные силы через Дербент на юг и приказал развернуться на Самуре: можно было предположить, что на этот раз он решил не избегать большой войны. Завоеванием Грузии и обращением ее царя в ислам Тимур приобрел хорошую стратегичес­кую опору. Пока поло-жение было несравнимо с пол­ожением 1385 года. Все же Тимур избежал большой битвы, более того, отпустил пленных воинов Кипчака с подарками, предупредив, чтобы Тохтамыш помнил их прежние тесные — как отца с сыном — связи²².На этот раз он ограничился отражением нескольких кип­чакских патрульных отрядов и снова посвятил себя умиротворению Ирана, делу, которое затем так вне­запно должен был прервать в январе 1388 года.

Дата добавления: 2015-08-21