Война с моголистаном и новый заговор

Спор с Хорезмом был улажен в сознании Тимура; его авторитет значительно вырос благодаря бракосо­четанию его сына с принцессой из рода Чингисидов — обстоятельство, которое в глубине души понимали и враги. Мог ли он теперь рассчитывать какой-то отре­зок времени спокойно поцарствовать? В 1374 году ему, по крайней мере, не нужно было отправляться в по­ход. Но в северной части улуса Чагатая, на другом берегу Яксарта, могущественный эмир Камар-ад-дин из рода Дуглатов все еще не был покорен. Вдобавок, все попытки Тимура удержать у власти Кебек-Тимура, преданного ему хана, провалились. Но теперь, после по­беды над Хорезмом, Тимур чувствовал в себе достаточ­но силы, чтобы навести, наконец, на Севере порядок по своим представлениям. Нигде не идет речь о каком-нибудь вызове или угрозе со стороны властителей с другого берега Яксарта. Создаетсявпечатление, что Ти­мур сам взял в руки тетрадь и писал. Вероятно, он уже давно планировал этот поход. Выступление было назначено на первый день месяца шабан 776 г., то есть на 5 января 1375 года. Самым благоприятным време­нем года для военного ремесла считалась весна⁴⁴, и Ти­мур, вероятно, намеревался разбить своих врагов на их собственной территории еще до того, как они смо­гут вооружиться к бою. Подобная опрометчивость — не считаться с природными условиями — характерна для Тимура; на этот раз она чуть не погубила его. Вскоре после выступления из Самарканда необычай­но сильный снегопад и жестокие морозы сделали не­возможным дальнейшее продвижение. Не только боль­шое количество приведенного с собой скота вымерло, но и войска понесли большие потери. Ничего не оста­валось, как вернуться в Самарканд и ждать наступле­ния теплого времени года.

Только на два месяца позже, чем было задумано, мож­но было делать новую попытку. Авангард был доверен новобрачному, сыну Тимура Джахангиру; его сопровож­дали Мухаммед, сын Байяна Зюлдуса, и Адилшах, сын Бахрама Джалаира. Бои проходили благоприятно для жителей Мавераннахра. Джахангир одержал победу над Камар ад-дином; когда Тимур со своими основными си­лами начал наступать, удалось захватить большие тро­феи. Тысячи пленных были отведены в Самарканд. Джа­хангир продолжал по приказу отца преследовать врагов и захватил, между прочим, и жену Шамс-ад-дина, вто­рого могущественного на Севере человека⁴⁵ наряду с Камар-ад-дином, а также их дочь Дилшад Аджу. Когда Тимур узнал об этом удачном улове, он поспешил со сво­ими частями вслед и скоро догнал своего сына; «и Фе­никс его стремления бросил свою тень счастья на ту ветвь на родословном дереве эмирата, на Дилшад Аджу». Немного позже, при дальнейшем продвижении, справи­ли свадьбу. Узген была самая восточная точка, которой он достиг в Ферганской долине⁴⁶.

На обратном пути он снова продвигался через Ходжент, резиденцию рода Джалаиров. Как это было при­нято, Адилшаху пришлось устраивать праздник в честь правителя Тимура. Ожидали подачи блюд; Ти­мур наблюдал, как разрезали баранов. Что-то вызва­ло его подозрения. Не теряя драгоценных секунд, он встал, вышел из палатки хозяина и поспешил назад в свой лагерь. Снова он едва ускользнул от покуше­ния, так как вскоре после этого распространился слух, что Адилшах и Мухаммед Зюлдус договорились с эмиром Туркеном из рода Арлатов захватить Тимура в тот момент, когда ему будут подаваться блюда. Четкого доказательства заговора сразу, конечно, не­льзя было найти. Поэтому Тимур, должно быть, сна­чала оставил это дело. Он разбил к западу от Карши свой зимний лагерь. Адилшах боялся мести Тимура так сильно, что еще той зимой прибыл к Карши, уни­жался перед Тимуром и во всем признался. Этим он спас себе жизнь. Мухаммед Зюлдус, наоборот, был схвачен и осужден. По отработанному образцу нашел­ся один представитель его рода, который должен был искупить убийство. И два сына Баязида Джалаира были признаны виновными и казнены⁴⁷. Снова Тимур удачно избежал величайшей опасности и снова были ослаблены могущественные кланы, которые могли подорвать его единовластие над Мавераннахром. Но они не считали еще потерянным свое дело.

Тимур из-за всех этих событий смог еще больше убе­диться в том, что он действительно находится иод особой защитой Бога. Но это не сделало его беззаботным. На­оборот, все отчетливее в нем проявляется теперь черта характера, которая отличала его от многих эмиров его империи и от большинства людей вообще, черта характе­ра, которой был обоснован его успех, но не в последнюю очередь и его гибель. Он не любил оставлять дела нере­шенными и при этом уговаривать себя, что все к лучше­му и можно успокоиться на успехах, которых уже до­стиг, а остальное незначительно и разрешится само со­бой. Самообман о состоянии дел и удобства, обоснован­ные таким самообманом, были совсем ему несвойственны.

Весной 1376 года он снова обратил свое внимание на Юсуфа Суфи в Хорезме.Только при угрозе еще одного похода его можно было заставить сдержать свое обещание. Теперь Тимур хотел испытать, как на самом деле обстоят дела с лояльностью этой динас­тии. Через посланника он призвал их двинуть свои войска⁴⁸. Вероятно, для него здесь речь шла об окон­чательном уничтожении Камар-ад-дина, войскам ко­торого в последние годы он, правда, нанес большие потери, хотя не достиг окончательного покорения.

К его разочарованию сразу стало ясно, что он не мог положиться на хорезмийцев. Этого нельзя было оста­вить без внимания. Он решил сам возглавить военный поход в Хорезм, третий за несколько лет. На борьбу с Камар-ад-дином он отправил своего сына Джахангира с тридцатитысячным войском, к которому также отря­дил Адилшаха с Джалаирами и неким Сарибоджой из того же рода, который командовал отрядом кипчаков. В Самарканде остался только наместник Тимура.

Снова выяснилось, как мало стоят заверения в пре­данности, которые высказывал эмир. Адилшах восполь­зовался благоприятным моментом, уговорил Сарибод-жу изменить Джахангиру; оба поспешили назад и на­чали осаду Самарканда, который остался без своего самого сильного защитника. Конечно, не случайно и в войске Тимура, с которым он двигался к Хорезму, начался бунт. Туркен Арлат, о котором известно, что он был замешан в заговоре Адилшаха, бежал со сво­им подразделением из войска Тимура, но его, конеч­но, быстро догнали, схватили и убили ⁴⁹. Тимур же продолжил свой поход; только на территории Ката он узнал о предательство, из-за которого провалилось дело его сына. Тимур сейчас же повернул назад, Джахангир присоединился к нему и снова возглавил авангард. Под Бухарой он натолкнулся на войско Адилшаха и Сарибоджи, которые, очевидно, искали встречи. Джахангир одержал верх, побежденные убежали к Урус-хану, властителю Белой Орды. Но там они задержа­лись ненадолго: поссорились с наместником, которого Урус-хан поставил над ними, убили его и бежали на восток, где Камар-ад-дин принял их. Тимур в наказа­ние расформировал клан Джалаиров, насколько это было в его власти, и распределил его среди эмиров. В Андижан (Ферганская долина) он передислоцировал войска под командованием своего сына Умар-шейха, так что этот стратегически важный район, из которого войска Севера так часто нападали на Юг, используя нерешительность Джалаиридов, был теперь защищен лучше⁵⁰.

Однако эти меры не удовлетворили Тимура. Он сам двинулся на Север, так как его сын попал в угрожа­ющее положение, как только прибыл туда. Камар-ад-дин оказался в дальнейшем очень опасным врагом; он устроил Тимуру засаду. С двумястами человек Тиму­ру удалось отбить двадцатикратно превосходящие силы противника. То, что он спас себе жизнь, хро­нисту кажется чудом, нет, еще одним доказательст­вом божьего покровительства.

Если обсуждать жизненный путь и дела того ве­личества на основании опыта и знания, то подтвер­ждается, что внешние и внутренние черты этого великого человека, наделенного властью небесами, освещались светом божественной силы, так как, во-первых, в тот день члены тела, естественно, внеш­ность того величества, совершили героический пос­тупок, во-вторых, той ночью, когда окна его созна­ния соответственно божьему слову: «Мы подарили вам сон для отдыха!»⁵¹ были затемнены занавесом сна и святая душа обращена внутрь, его внутрен­ний мир видел благодаря чистоте зеркала его свет­лого сердца образ шейха Бурхан-ад-дин Килиса в бла­гочестивом сне, который является одним из сорока шести видов пророчества; перед ним предстал он во всей учтивости и попросил его о помощи для своего любимого сына Джахаигира, которого он оставил боль­ным в Самарканде: «Вымоли у Бога для меня моего сына!» Шейх ответил: «Покорись Богу» и ни одним словом не упомянул сына. И когда знатный господин проснулся, он знал, что этот случай не закончит­ся так, как он желает, и в глубоком беспокойстве послал он своего писаря... срочно, чтобы он принес точную весть. После этого ему снова снился его сын, и он еще больше опечалился. Он говорил эмирам и своей свите: «Я думаю, что я никогда не увижу сво­его сына! Не скрывайте от меня, что с ним!» Они стали перед ним на колени и поклялись, что они... ничего не знают о состоянии принца ⁵².

Тимур дал еще один бесполезный бой Камар-ад-дину, затем заторопился назад, в Самарканд. Только слишком быстро его недоброе предчувствие подтвер­дилось. Вельможи и высшая власть города потянулись к нему навстречу, как и подобало, — однако с не­покрытыми головами, на плечах черные войлочные накидки, под громкие причитания. Глубокая скорбь, даже отчаяние охватили Тимура; его любимому сыну исполнилось двадцать лет. И ближайшие доверенные Тимура были потрясены. Саиф-ад-дин, его старый боевой товарищ, был внутренне возбужден своенрав­ной, обманчивой сущностью мира настолько, что, он полагал, познал бессмысленность своих прежних де­яний; он попросил у Тимура разрешения отправить­ся паломником в Хиджаз, к святым городам ислама.

Удар судьбы парализовал энергию Тимура. Но борь­бой с упорными противниками в Мавераннахре, а так­же с Камар-ад-дином несмотря ни на что нельзя было совершенно пренебречь. Войска скоро отступили на северо-восток. В остальном из Отрара зорко наблюда­ли, что предпринимают кипчаки Белой Орды. Узнали, что в пограничной области слоняется Адилшах из Джа-лаиров со своей бандой. Маленькая поисковая развед-грулпа, посланная Тимуром, разыскала его и убила ⁵³.

Дата добавления: 2015-08-21