Начало Распада

Четкого раздела империи Чингисханом или одним из его наследников не потребовалось, чтобы растащить раздробленные куски огромного наследства. И Ата Малик Джувейни, первый в ряду крупных персидс­ких историографов монгольских времен, ничего не знал об этом. Более того, завоеватель открыл в сво­их четырех сыновьях, которых родила ему Бортэ, совершенно разные таланты. Соответственно этому дал он всем четверым задания: Джучи оказался особенно ловким в охоте облавой, и это стало его делом, кото­рому он посвятил себя, прежде всего, по приказанию отца. Чагатай выступал самым строгим хранителем Ясы — закона, изданного Чингисханом. Угедею бла­годаря его уму было поручено править империей. Тулу и, наконец, лучше всего разбирался в наборе солдат в войска и руководстве ими¹³. Снова трудно решить, существует ли исторический фон для этого сообщения; но все же потомки Чагатая ссылались на то, что их предок был лучшим знатоком Ясы¹⁴.

Джувейни рассказывает далее, что Чингисхан пос­ле победы над Тогорилом-Онг, правителем киреитов, бывшим другом его отца, поделил все монгольские на­роды и племена наряду с их воинами среди назван­ных четырех сыновей и также подумал о своих ос­тальных сыновьях, своих братьях и родственниках¹⁵. По датированию Рашид-ад-дина победа над Тогори-лом пришлась на год свиньи, то есть 1203 г¹⁶. Собы­тие, на которое намекает Джувейни, — это съезд знати*, проходивший в 1206 г. вблизи истока Онона, в итоге которого Темучин стал верховным правите­лем Чингисханом (великим ханом). Тогда были об­разованы тысячи и подчинены своим полководцам, о чем знаем мы из «Тайной истории». По сведениям того древнейшего источника, сыновья Чингисхана при этом не появились. Джувейни высказывается затем, правда, не связывая событие с жизнью Чингисхана, о разделе империи, так как она стала очень большой. От Кайялика к северу от Или, через Хорезм вплоть до России — «так далеко забрались татарские кони» — простиралась земля Джучи; от Уйгурии через Са­марканд до Бухары земли были подчинены Чагатаю; к востоку от них — область Угедея; земли Тулуя не называются¹⁹. Непосредственно перед этим говорит­ся, что великий хан Мункэ (прав. 1251-1259) отвел все области империи определенным лицам и «разде­лил родословные линии всех сыновей и дочерей, брать­ев и сестер». Очевидно, Мункэ старался навести ка­кой-либо порядок в империи. Джувейни напоминает также, что число потомков Чингисхана составляет в среднем более десяти тысяч, «каждый с отдельной об­ластью²⁰, отдельным войском и имуществом». Джу-вейни чистосердечно добавляет: «Цель этого сообще­ния в том, чтобы показать их единодушие, так как они относятся друг к другу совсем иначе, не так, как обычно говорят о правителях, у которых брат напа­дает на брата, а сын стремится отразить атаки отца — неизбежно такие правители теряют власть...²¹» Если в связи с мероприятиями Мункэ делаются ту­манные намеки на Чингисхана, то это, очевидно, в стремлении оправдать те отношения, которые сложи­лись как результат воли «отца-императора» и, конеч­но, не могли сильно измениться из-за усилий Мункэ.

Джувейни знает, почему он так убедительно гово­рит о единодушии потомков Чингисхана. Примерно в 1244 г. он, которому не было и двадцати лет, пос­тупил секретарем на службу к монгольскому эмиру Аргуну, который с 1243 г. до прибытия Хулагу в 1256 году, правил землями к западу от Окса, завоеванны­ми монголами. В многочисленных поездках Аргуна в Каракорум его несколько раз сопровождал Джувей­ни, как и в 1251 г. во время большого собрания кня­зей, на котором должен был быть назначен наслед­ник умершего в 1248 г. великого хана Гуюка. Аргун, правда, прибыл в Каракорум только тогда, когда выборы закончились и Мункэ уже принимал прися­гу на верность. Больше года Аргун оставался в Ка­ракоруме, и в это время, говорят, Джувейни начал работу над своим историческим произведением о «За­воевателе мира»²². Во всяком случае он мог тогда получить сведения о предыстории выборов Мункэ; эти события способствовали возникновению трещины в единстве наследников Чингисхана.

Уже давно спорили братья и их кланы (подроб­ности можно здесь не рассматривать)²³. Батый как раз находился в пути к великому хану, когда его застало врасплох известие о смерти Гуюка. Он намеревался сказать решающее слово при выборе наследника. По­этому он прервал свое путешествие, и ему удалось вырвать у нескольких князей обещание, что они последуют его знаку (кивком). Конечно, вдовы Гуюка и важные внуки Чингисхана послали только представи­телей на созываемое Батыем совещание. Мункэ же, сын Тулуя, явился лично, по настоянию своей мате­ри. Позже явились к Батыю несколько внуков Гую­ка, они остановились поблизости от него. По совету их шаманов они вернулись в свой лагерь, причем он их не принял — неприкрытое оскорбление самого старшего из всех внуков Чингисхана. Все же во вре­мя этих встреч Батый вынужден был предвосхищать событя в пользу Мункэ. Мать Мункэ, между тем, старалась привлечь на свою сторону еще колеблющих­ся князей. Все же Мункэ был сыном Тулуя, а тот как самый младший отпрыск Чингисхана, был, по мон­гольскому праву наследником отцовского юрта. Бо­лее того, Тулуй давно нес ответственность, как мы уже узнали, за бюджет в империи и боевые отряды, под­чиненные непосредственно ему.

Прошло более года, и установленный срок выбор­ного собрания приближался. Противники Мункэ и Батыя совершили ошибку, предположив, что без их присутствия Мункэ не выберут великим ханом, и вычисленный благоприятный момент останется неис­пользованным. Но так как звездочеты посчитали 1 июля 1251 года сулящим счастье днем, вступление на престол в этот день было совершено без отсутствую­щих²⁴. Между прочим, тогда тоже не было Батыя, который, говорят, требовал, чтобы выборы и восхож­дение на престол происходили на его территории, так как он не мог из-за болезни поехать на Керулен²⁵.

Может быть, и Аргун, тогдашний патрон Джувей­ни, хотел помешать восхождению на престол Мункэ. Во время своего пребывания в Каракоруме он должен был смириться со свершившимся фактом. Аргун вско­ре после этого потерял командование над войсками, действующими в Иране; Мункэ решил их лучше дове­рить Хулагу, собственному брату. Самым важным ре­зультатом этого взаимодействия Батыя и вдовы Тулуя было настойчивое ослабление влияний потомков Угедея и прежде всего Чагатая. После походов против шаха Хорезма, в которых Чагатай участвовал, он избрал Алма-Ату местом своего пребывания. Оттуда он ов­ладел северной частью Тянь-шаньских гор и подсту­пом к Мавераннахру, который он и его потомки рас­сматривали как сферу своего влияния. В 1241 году Чагатай умер.

Как раз в это время, когда Батый занимался из­бранием Мункэ, члены клана Угедея и Чагатая за­мыслили поход в исламскую область²⁶. Их отсутст­вие на выборном собрании не могло изменить ход вещей, поэтому некоторые потом неохотно присяга­ли на верность Мункэ. В разгар торжеств, которые продолжались много дней, из-за одного случая обна­ружилось, что недовольные задумали заговор. Всех виновных, которых смогли схватить, судили, многие поплатились головой²⁸. Мункэ быстро собрал войско, которое взяло под свой контроль землю между Кара­корумом и Безбалыком²⁹. Оттуда он собирался при­соединиться к войскам, которыми командовал внук Джучи. Они снова должны были защищать страну от Отрара с восточного направления, так что важнейшие области, на которые претендовал клан Чагатая, по­пали в руки Мункэ и его энергичного покровителя Ба­тыя, а позже его брата Берке (прав. 1257-1267)³⁰. По­пытка клана Чагатая продвинуться на запад, на иран­скую территорию, не удалась, тем более что брат Мункэ Хулагу праздновал там известные нам побе­ды и стал родоначальником династии, которая в те­чение своей столетней истории часто воевала против клана Чагатая³¹.

Дата добавления: 2015-08-21