П. Козловски. Рынок — не экономика, являющаяся лишь одной из сфер обмена

Рынок — не экономика, являющаяся лишь одной из сфер обмена. Рынком называется определенная форма организации обмена в соответствии с рацио­нальными и нормативными предпосылками, в основу которых прини­мается только эффективность и экономическая выгода. Их главная детер­минанта — чаще всего деньги. Это — отсчет нового времени, когда рынок одолел хозяйство и превратился в экономику. Наступила «эпоха десакра-лизованного хозяйства, ориентированного более всего на чистый счет и расчет, при этом однотипно числовой, если просто и не цифровой, т. е. денеж­ный»⁷⁴. Место тайны творческого постижения жизни через хозяйство, сопряженного с Софией, оказалось занято стоимостью. Благодаря ей про­изошла последовательная секуляризация человека, жизни, хозяйства

и, как следствие этого, рождение в полной мере экономического человека, на стоимость и только на стоимость в первую очередь сориентированного. «Всё и вся в экономике должно стать стоимостью, обмениваться как стоимость, наконец, умирать как стоимость. Для экономики характерен феномен стоимости, который не есть натуральный, естественный, природный фено­мен, а как раз феномен искусственный, неприродный, социальный... Все в экономике, т. е. все, проходящее через процедуру товарообмена, получает стоимостное выражение — в деньгах»⁷⁵. Стоимость и цена товаров и благ сегодня по отношению к стоимости и цене товаров и благ в будущем так же калькулируются деньгами: ведь все предшествующие достижения посредст­вом денег либо ликвидированы, либо капитализированы. Временной конти­нуум не только обозреваем, он поддается исчислению. Масштабы потреб­ления и потребления в будущем можно подсчитать при помощи денег.

В данном случае под сомнение ставится свобода, предлагаемая рынком. Согласно Дж. Бъюкенену, рынок является институтом свободного обмена, в котором индивиды пытаются реализовать их собственные намерения. Если не рассматривать рынок только как средство для осуществления изначально заданных и по своему масштабу и взаимосвязи уже известных целей, то он превращается в «механизм, вычислительную машину», вы­дающую результат'⁶. Совместные действия (практика) в условиях обмена ведут к формированию общих связей и взаимодействий, в рамках которых индивиды не действуют уже исходя из собственных планов и проектов, но механически подчиняются законам уже рыночного экономизма, абсо­лютизирующего прибыль и выгоду. Они превращаются в марионеток, бездумно вносящих свой вклад в осуществление поставленных глобальной экономической системой целей. Экономика превращает общество в целом в гигантский механизм для увеличения благ. А где экономика, там уже «во главе всего стоимость, она все определяет, все начинает и все завершает — всю хозяйственную жизнь, включая и саму смерть»⁷'. Стоимостная эконо­мика реагирует только на те цели, которые исходят из целей выгоды и эффек­тивности. Рынок как способ свободного поиска и обнаружения целей в ситуации локализации своего движения не может более выполнять эту функцию и в итоге свою специфическую экономическую задачу — опти­мальное удовлетворение возможных потребностей в условиях ограничен­ного числа средств и целей.

Господство понятия экономической эффективности, ограничивающееся как можно большим ростом материальных благ и денег, тоталитарно в своей тенденции. Но если иметь в виду объем и разновидности пользующихся спросом благ, нельзя детально прояснить экономический процесс. Потреб­ности изменяются на каждом этапе, они формируются скорее в ответ на пред­ложение благ, являющееся результатом спроса, который предвосхищается на предшествующем этапе экономического развития. Разработка эффектив­ной структуры насущных потребностей неэффективна с позиций завтраш­него дня, так как минимум свободы как предвосхищение и воображение

будущих потребностей производителями всегда необходим также из сооб­ражений эффективности⁷⁸. Экономическая трактовка эффективности не позволяет, однако, сделать выбор между эффективностью и свободой, если они мыслятся как взаимоисключающие. Какую меру свободы выбора можно и должно принести в жертву во имя государственного принуждения к потреблению коллективных благ и какова будет эффективность этих акций, нельзя решить в рамках экономической теории, рассматривающей свободу выбора не как позитивное благо, но только как выражение неуверенности.

Однако свобода — одна из базовых ценностей рыночного общества. Поэтому Ф. Хайек предлагает иное понимание свободы — как благо в себе, не поддающееся простому устранению в рамках калькуляции затрат и выгод. Свобода — это безусловное право, которое в своей сущности не может за­трагиваться критериями и установками на большую эффективность и опти­мальность. Тезис о неуверенности является недостаточным для обеспечения свободы. Необходимо моральное (деонтологическое) обоснование значимости права на свободу. Ценность свободы превосходит ценность обусловленных ею целесообразностей⁷⁹. Следовательно, принцип свободы не может быть снят во имя принципа эффективности, поскольку в конечном счете он обосно­ван не экономически, но морально. Свобода должна пониматься как воз­можность приступить к действию и как условие деятельности. Рыночную конкурентную экономику следует рассматривать как оптимальную форму общественной организации только в том случае, если она в равной мере способствует эффективности и свободе действия. Рынок не обуславливает спонтанно и стихийно социальный оптимум, основанный на выгоде инди­видов, но способствует сохранению свободы как сферы единства автоно­мии деятельности и эффективной защиты благ. Поэтому возможности достижения свободы не поддаются исчислению при помощи данных по приросту эффективности; свобода является благом, преимущества дости­жения которого можно оценить только в сравнении с плановым экономи­ческим порядком. Социальный оптимум нельзя определить через прирост благ, а лишь через свободу как возможность осуществления ответственного поступка⁸⁰.

Вместе с тем неопределенность понятия «свобода действия» в эконо­мическом контексте абсолютизировала сугубо ту сторону свободы, которая направлена на достижение выгоды и эффективности. Не свобода права личности на осуществление жизненных смыслов, а свобода как условие достижения выгоды и эффективности. И причина данного обстоятельства в господстве стоимости, в силу чего хозяйство, как и сама жизнь, хотя не исчезает (и не может исчезнуть), но оказывается в такой зависимости от нее, что начинает терять свою собственную стоимость, отходя на задний план. И действительно, вокруг нас не хозяйство, а экономика, и в основе, в центре и во главе всего хозяйственного находится стоимость, а соответст­венно деньги и денежный расчет. Приоритет экономического заставляет

забыть о хозяйстве, жизни, о природе, и о свободе. Какая может быть сво­бода для человека, если он — «всего лишь элемент в экономической системе п и не более как активный или пассивный участник гигантской эконо­мической игры»⁸¹. Экономика вытесняет хозяйство не только из сознания, но и из реальности, которой ничего не остается, как представляться «эконо­микой и только экономикой» (Ю.М. Осипов).

Свобода экономической стоимости (или стоимостной экономики) имеет
далеко не деонтологические (моральные) основания. Стоимость дает сво­
боду от очень многого: от личной и государственной зависимости, от при­
роды, которую остается только покорять, от морали, базирующейся на прин­
ципах «неполезной» справедливости, от самого Господа Бога, уже «вроде
бы одобряющего» безудержное накопление богатства, от тяжелого труда,
который можно переложить на других, от материальной зависимости, ибо
появляется достаток и даже избыток благ, от разного рода культурных,
политических, идеологических и прочих запретов и ограничений, столь ха­
рактерных для традиционных обществ. Стоимость дает свободу и за очень
многое: личную жизнь, индивидуализм, азарт, творчество, потребности,
желания, стремления, вообще всяческий активизм. Но стоимость не дает
и не может дать свободы от самой себя, когда она работает. Здесь уже пол­
ная зависимость человека от стоимости — и как ее субъекта, и как объекта,
и как реализатора, и как подрядчика, и как эксплуататора, и как эксплуа­
тируемого⁸². Ведь всё, как и все без исключения индивиды, находящиеся
в сфере экономики, пребывает в стоимости. «Экономика — это стоимость,
а стоимость — это экономика» (Ю.М. Осипов). i—j

Экономика сегодня усложнилась, образовав капитальную стоимость, ро да и сам капитал усложнился, образовав массу банковского капитала, * который уже не производительная сама по себе, а финансовая деятельность ►-» капитала, ибо он манипулирует уже не просто деньгами, а только день­гами, не просто стоимостью, а только стоимостью. Перед нами уже не капи-талономика, а финансономика (Ю.М. Осипов). В чем ее смысл и сущность?

Дата добавления: 2015-08-21