Ш. Монтескье

Основным критерием выделения того или иного вида социального пространства есть разные виды деятельности, включенные в систему пла­нетарных общественных отношений. К сформированным социальным прост­ранствам следует отнести: политическое, правовое, технологическое, эко­номическое, экологическое, этническое, информационное, культурное, образовательное и — финансовое. Их оформление происходило по мере развития человеческого общества, и они с разной интенсивностью осуществляли и осуществляют влияние на развитие процессов в мире. Они пересекаются, всегда в той или иной степени взаимосвязаны, но в то же время каждый из них имеет свою специфику. Сегодня на авансцену миро­вой истории вышло глобальное экономическое общество, создав социальное пространство, в котором доминирующей тенденцией является экономизм с его главной ипостасью — финансизмом (ЮМ. Осипов). Перед нами явление, которое с полным правом можно назвать экономической цивилизацией.

На уровне обыденного сознания осмысление данного социального прост­ранства как феномена современности выявляет следующую антиномию. С одной стороны, современность прочно ассоциируется со свободой — неза­висимых суждений и самостоятельного выбора, от безусловного авторитета традиций и от диктата «верхов». Динамизм, мобильность, практичность и все иные атрибуты современности есть производными с этой свободы.

С другой стороны, современность является совокупностью жестких стан­дартов-императивов. Их не соблюдение наказывается «отлучением» от совре­менности, что ведет за собой отрицательные последствия в формальном и неформальном статусе.

Свободу или принуждение несет в себе современное общество? Этот вопрос имеет значение не только для отдельного человека, но и для общества, особенно такого, как наше, для которого модернизация-осовременивание превратилось в жизненную проблему миллионов, а не теоретической проб­лемой сотен. Правомерно ли отождествлять современность с определенным положительным содержанием, какое оно бы не было (рынок, легитимация сознания, представительная демократия, индустриальные технологии и т. д.), или современность нужно понимать как проблему и вызов, успешной реакцией на которые могут быть содержательно самые разные институты, процедуры, нормы, взгляды? Если верно второе, то принуждение современ­ности состояло бы в том, что от этой проблемы и этого вызова невозможно спрятаться. Однако ее свобода и была б ответом на них и состояла б она именно в нахождении способов быть вместе по-разному.

Современность — не хронологическая рубрикация. Она не тождественна «нынешности»; существование в «наше время» не является достаточной и качественной характеристикой жизнедеятельности людей. Но характерис­тикой чего? Тут начинается «разбегание» «культурных» и «акультурных» теорий. Для последних — это характеристика определенного набора институ­тов и процедур, отождествляемых из современностью и являющих собой опи­сание нынешней практики западных обществ. Для «культурных» теорий, если говорить обобщенно, современность — это проблема, которую «языком» клас­сической философии можно выразить как проблему «соединения» индиви­дуальной свободы «социального порядка»¹². В том и другом случае ни в коем случае не игнорируется приоритет финансово-экономического фактора.

Проблема современности возникает в разных культурно-исторических контекстах (стран, регионов, эпох) вследствие не одинаковых обстоятельств как вызов их существованию, и как неизвестную до этих пор возможность их развития. В глобальном масштабе — развития всего хозяйства. Данная проблема — не желаемая цель, но грозная опасность, которую нужно осмыс­лить и найти рычаги управления ею. Иначе происходит деградация (если не вхождение в состояние «войны всех против всех»). Попытки решить эту проблему были самыми различными с точки зрения институциональных изменений, мобилизации тех или иных материальных и духовно-симво­лических ресурсов, внутриполитических коллизий и международных альянсов. Разнообразие этих попыток и их результаты обуславливали непо-хожеть «траекторий» исторического движения разных стран и регионов. Говоря более широко — «полилинейность и разновекторность истории в общем поле современности, созданном императивностью указанной проб­лемы»¹³. Уклониться от необходимости «решить» ее не удавалось никому. Относительно «культурных» теорий современности, то следует иметь в виду,

что они не игнорируют изменения институтов и соответствующих им фак­торов. Однако новые институты как организация комплексов деятельности людей могут возникнуть и функционировать только тогда, когда будут пони­маться людьми, отвечая некоторым схемам, смыслам и значениям, которыми эти люди владеют. Такие смыслы и значения, с одной стороны, оформляют и направляют намерения человека, а с другой — придают определенную цен­ность тем или другим «внешним» условиям и обстоятельствам его существова­ния. В первую очередь — социального пространства экономической реаль­ности. Только таким путем они «понимаются», то есть только благодаря этому относительно их возможно то или другое человеческое действие. Культурные символы (смыслы и значения) и есть то, что опосредствует взаимодействие людей и условий их жизни, избавляя последние эффекта прямого действия.

«Культурные» теории современности не сводятся к истории «идей». Все они только фиксируют и «рефлексивно артикулируют» изменения в том, что «со­циология знания» называет «вторичным планом» об «обычной деятельности», «повседневном знании» и его определенным образом распределенным — «социальным запасом»¹⁴. Знание, которое имеет первостепенное значение, для институционального порядка в сумме представляет собой «все то, что каждый знает» о социальном мире — это совокупность правил поведения, моральных принципов, ценностей, верований, мифов и т. д., для теоретической интегра­ции каких нужны значительные интеллектуальные усилия¹⁵. «Культурные» теории должны осмысливать то, что вытекает из «конфликтной фрагментар­ности» современного социума и каким образом, не смотря на нее, все ж таки можно выработать общие тенденции для совместной общей жизни.

Но что подумает в будущем лучшее человечество о той так называемой утонченной цивилизации, которой мы так гор­димся? А почти то же, что мы думаем о древнемексиканском народе и его каннибализме, народе одновременно воинствен­ном, набожном и животном».

Дата добавления: 2015-08-21