Глава восемьдесят вторая

Старик этот был мне теперь вдвое мил; я рассказал ему все своинедоумения и сюрпризы с такою полною откровенностью, с какою можнорассказывать свои дела только сердечнейшему другу. Он все молчал и сосалянтарь своего черешневого чубука, изредка лишь отзываясь самыми короткими,но определительными выражениями. Губернатора назвал "свистуном",губернаторшу обругал нецензурным словом, про Дергальского сказал, что он"балалайка бесструнная", а Фортунатова похвалил: "этот, говорит, в кулаке изяйца цыпленка выведет"; а впрочем, обо всех сказал, что "все они вместепорядочная сволочь", и предлагал их повесить. Предводителя я уж, разумеется,не коснулся, но о полицеймейстере рассказал, как он нагло сейчас со мноюрасфамильярничался. - Гвардейская привычка-с, - отвечает генерал. - Я их, этих господ,знаю: был и со мной такой случай, что их братия пробовали со мнойфамильярничать, да ведь мне в кашу не плюнешь. Я еще тогда в маленьком чинеслужил. Мы не поладили как-то за картами. Мне денщик их говорит: "Не ходите,говорит, к нам больше, ваше благородие, а то наши господа хотят вас бить". Яему дал на водку и прихожу и спрашиваю: "Правда ли, господа, будто вы хотитеменя бить?" - "Правда", а их осьмеро, а я один. "Ну, как же вы меня будете бить,когда вас осьмеро, а я один?" - "А вот как", - отвечает сам хозяин да прямоменя по щеке. Я очень спокойно говорю: "Я этому, господа, не верю". Онвторой раз. Я опять говорю: "Не верю". Он в третий; ну, тогда я взял его заноги, взмахнул, да и начал им же самим действовать, и всех их переколотил ивзял из-под скамьи помойный таз, облил их, да и ушел. - Вы очень сильны. - Нет, пудов двенадцать, я больше теперь не подниму, а был силен: двафранцуза меня, безоружного, хотели в плен отвести, так я их за вихры взял,лоб об лоб толкнул и бросил - больше уже не вставали. Да русский человекведь вообще, если его лекарствами не портить, так он очень силен. "Ах, - думаю, - вот эта речь мне очень на руку", и спрашиваю: лечилсяли он сам когда-нибудь. - Как же-с, - отвечает. - Я в медицину верю, дажеодного лекаря раз выпорол за ошибку, но я ведь женатый человек, так дляженского спокойствия, когда нездоровится, постоянно лечусь, но толькогомеопатией и в ослабленных приемах. - Их приемы-то и вообще, мол, уж ослаблены. - Ну все-таки, знаете, я нахожу, что еще сильно... все-таки лекарство,и внутрь пускать его нехорошо; а я, как принесу из гомеопатической аптекискляночку, у себя ее на окно за занавеску ставлю, оно там и стоит: этак ижена спокойна, и я выздоравливаю. Вот вы бы этот способ для народапорекомендовали, - это уж самое безвредное. Ей-богу!.. Ах да, и кстати:записку-то свою бросьте: дворяне уж съезжаются, и они все будут противэтого, потому что предводитель хочет. Вот и" опишите: губернатор не хочет,предводитель хочет, дворянство не хочет потому, что предводитель хочет, апредводитель хочет, потому, что губернатор не хочет... Вот опишите это, ибудет вам лучшая повесть нашего времени, и отдадут вас за нее под суд, а судоправдает, и тогда публика книжку раскупит. Впрочем, я предложу Калатузову,не хочет ли, я сам опишу все это в виде романа. Не умею, да ничего.Гарибальди пишет, и тоже довольно скверно. А теперь поедемте, я обещал васпривезти познакомить к четырем дворянам... Отличные ребята, да вы ведь идолжны им сделать визит, как приезжий. Я поехал и был с его превосходительством не у четырех, а у шести"отличных ребят", которые, как в одно слово, ругали предводителя и научалименя стоять на том, что при таких повсеместных разладицах ничегопредпринимать нельзя и надо все бросить. - Это все мои молодцы, - пояснял мне генерал, когда мы ехали с нимдомой. - Это все антипредводительская партия, и вы уж теперь кпредводительским не ездите, а то будет худо.

Дата добавления: 2015-08-21