Глава семьдесят четвертая

Целую ночь я однако ж продумал, лежа в постели: что это за люди и чтоза странный позыв у них к самой беспричинной и самой беззаветнойоткровенности? Думал, решал и ничего не решил; а наутро только что сел былоза свою записку, как вдруг является совсем незнакомый господин, среднегороста, белый, белобрысый, с толстыми, бледными, одутловатыми щеками,большими выпуклыми голубыми глазами и розовыми губками сердечком. Вошел он очень торопливо, размахивая фуражкой, плюхнул прямо на стул умоего письменного стола и, усевшись, отрекомендовался Семеном ИвановичемДергальским. Говорит картавя, присюсюкивая и сильно поплевывая в собеседника. - Плишел, - говорит, - к вам с доблым намелением, вы человек чузой и невидите, что с вами тволят. Кто вас лекомендовал Фольтунатову? Я отвечал, что мы с Фортунатовым старые знакомые. - Плесквельно, это плесквельно! - заговорил мой гость. - Фольтунатовпельвый подлец! Извините меня: он вась длуг, но я плезде всего цестныйцеловек и го-волю плявду. Это он вас повел к губельнатолю? - Он. - Ах, мельзавец! Извините, я говолю всегда плямо. Он ведь неплявитедь канцелялии, а фокусник; он сам и есть "севельный маг ивольсебник". Он хитл как челт. Длугие плячут... Но, позвольте, я этона-писю. Я подал ему карандаш, а он написал прячут и продолжал: - Да-с; плячут от начальства новых людей, а он налосьно всех подводит ичлесь то бесплистлястным слывет, а потом всех в дуляцкие кольпаки налязает.Я самое тлюдное влемя в западных губельниях слюзил, и полезен был, и наглядыполючал, потому сто я плямой на-стояссий лусский целовек... Я не хитлец, какон, сто баляхнинским налечием говолит, а сам и насым и васым, хузе зидаИоськи, что ваксу плодает; а я, видите, я даже на визитных кальточках себяне маскилую... - и с этим он подал мне свою карточку, на которой былонапечатацо: Семен Иванович Дергальский - почтовый люстратор. - Видите, какплямо иду, а он ботвинью и бузянину лопает, а люсских людей выдает ляхуФуфаевскому. Он сказал мне: "я тебя с губельнатолом сблизу и всех ляховздесь с ним выведесь"... как самого способного целовека меня пледставил.Губельнатоль плосил меня: "будьте, говолит, моим глазом и ухом, потому сто яхоть знаю все, сто делается в голоде, а сто из голода..." Но, позвольте, этоя написю. И он написал: в городе, и продолжал снова: - "Сто из голода выезжает, это только вы одни мозете знать". Я на этодля обьсей пользы согласился, а Фольтунатов мне так устлоил, что я сгубельнатолом говолить не мог. - Отчего же? - Потому сто губельнатолша всегда тут зе вельтится: Фольтунатову,подлецу, это на луку: ему она не месяет; потому сто он пли ней налесно олазных вздолях говолит: как детей в летолтах плиготовлять и тому подобное, асам подсовывает ее музу сто хоцет к подписи, мелзавец, а я долзен был делолясказать, что я за день плолюстлиловал, кто о цем писет, - а она невыходит. Я как настояссий слузбист плямо посол, плямым путем, и один лаз плинрй плямо сказал ему: "васе плевосходительство, мы о таких вестях неплиучены говолить пли тлетьем лице", а она сейцас: "Это и пликласно! -говолит, - Глегуал, выди, мой длуг, вон, пока он долозит!" Сто я тут могсделать? Я нацинаю говолить и, наконец, забываю, сто это она, а не он, иговолю, сто Фуфаевский послал своему блату в Польсу письмо, стоб он выслалему сюда для губельнатолсы симпатицескую польскую блошку, стобы под платьемносить; а она как вскочит... "Глегуал! - кличит, - лясполядись сейчас егоуволить! он меня обидел", - и с тех пол меня в дом не плинимают. ТутФольтунатов как путный и вмесялся. "Позвольте, говолит, вам объяснить: ведьон это не со злым умыслом сказал: он хотел сказать, сто Фуфаевскийвыписывает для губельнатолсы польскую блошку, а сказал блошку..." Но нет,позвольте каландаш, а то вы тоже этого не поймете. Дергальский схватил карандаш и написал четко б-р-о-ш-к-у. - Вот ело о цем дело! - продолжал он, - и это им Фольтунатов объяснил,да кстати и всемлазблаговестил и сделал меня сутом голоховым, а для чего?для того, сто я знал, сто он губельнатолу яму лоет. - Он... губернатору яму роет? - А как зе? Я знаю, сто он ему один лаз дал подписать, и куда он этохотел отплавить. Вот посмотлите, - и дает бумагу, на которой написано: "Отцапродал, мать заложил и в том руку приложил", а подписано имя губернатора...- Я это знал, - продолжал Дергальский, - и стлемился после ссолы все этосообссить, но мне не довеляют, а почему? потому сто меня Фольтунатовсумаседсим и дулаком поставил, а подлец Фуфаевский на меня козла из конюснивыпустил, а козел мне насквозь бок логами плополол и изувецил меня пли всехпоселеди улицы. Я тли месяца в постели лезал и послал самую плавдивуюзалобу, что козел на меня умысленно пуссен за мой патлиотизм, а они на смехзавели дело "о плободании меня козлом с политическими целями по польскойинтлиге" и во влемя моей болезни в Петелбулг статью послали "о полякуюссемкозле", а тепель, после того как это напецатано, уж я им нимало не опасен,потому сто сситаюсь сумаседсим и интлиганом. Я вазные, очень вазные вессизнаю, но не могу сказать, потому сто все, сто я ни сказю, только на смехподнимают: "егo-де и козел с политическими целями бил". Мне тепель одномуделать нецего: я собилаю палтию и плисол вас плосить: составимте палтию. - Позвольте, - говорю, - против кого же мы будем партию составлять? - Плотив всех, плотив Фольтунатова, плотив всех пледателей. - Да я здесь, - отвечаю, - новый человек и ни в какие интриги входитьне хочу. - Не хотите? а если не хотите в интлиги входить, ну так вы плопали. - Напротив, со мной все очень доверчивы и откровенны! Дергальский вскочил и захохотал. - Поздлявляю! - заговорил он, - поздлявляю вас! Откловенны... здесьвсегда с того начинается... все откловенны!.. Они как слепни все на новогоцеловека своих яиц накладут, а потом целвяки-то выведутся да вам скулу всю иплоглызут...Поздлявляю! Тепель вы много от них слысали длуг пло длуга, - нуи попались; тепель все вас и станут подозлевать, что вы их длуг длугувыдаете. Не вельте им! никому не вельте! Не интлиговать здесь тепель никомунельзя - повельте, нельзя. Дазе когда вы интлигуете - меньше глеха; вы тогдана одной столоне... Мой вам совет: составимте палтию. - Нет-с, - отвечаю, - я ни к какой партии здесь принадлежать ненамерен, я сделаю свое дело и уеду. - Нет-с, вы так не сделаете; сначала все так говолят, а как вамголяцего за козу зальют, так и не уедете. Генелал Пеллов тоже сюда на неделюплиехал, а как пледводитель его нехолосо плинял, так он здесь уж втолой годживет и ходит в клуб спать. "Это еще, - думаю, - что такое?" - Пеллов, Пеллов, известный генелал... - Дергальский опять схватилкарандаш и написал: П-е-р-л-о-в. - Знаете? - Знаю. - Ну вот он самый и есть: и зена и дети узе сюда к нему едут, - онбедный целовек, а больсе тысяци лублей стлафу в клуб пелеплацивает, и вотувидите, будет здесь сидеть, пока совсем лазолится. - А зачем он платитштраф? - А потому сто все пледводителю этим мстит: пледводительский зятьсталсиной в клубе, а Пеллов всякое его дезулство плиходит и спит в клубе доутла, стоб и пледводительский зять, как сталсина, сидел, - вот за это иплатит. Что такое за чепуха? Неужто все это вправду выделывается в такоесерьезное время? Дергальский клянется и божится, что все это именно так; чтопредводитель терпеть не может губернатора и что потому все думали, что они сгенералом Перловым сойдутся, а вышло иначе: предводитель - ученый генерал исвысока принял Перлова - боевого генерала, и вот у них, у двух генералов,ученого и боевого, зашла война, и Перлов, недовольный предводителем, небудучи в силах ничем отметить ему лично, спит в клубе на дежурствепредводительского зятя и разоряет себя на платежи штрафа. Черт знает чтотакое! - Вы, - говорю, - не имеете ли каких-нибудь соображений об устройствеврачебной части России? Вот это мне очень интересно! - Нет, - отвечал Дергальский, - не имею... Я слихал, сто будто насполицеймейстель своих позальных солдат от всех болезней келосином лечит иочень холосо; но будто бы у них от этого животы насквозь светятся; однако ябоюсь это утвельздать, потому сто, мозет быть, мне все это на смех говолили,для того, стоб я это ласпустил, а потом под этот след хотят сделатькакую-нибудь действительную гадость, и тогда пло ту уз нельзя будет сказать.Я тепель остолозен. - Не поздно ли? - Да, поздно; но если составить палтию... - Нет, меня, - говорю, - увольте. - Залею, - говорит, - оцень. Вы по клайней. меле хоть цем-нибудьзапаситесь. - Чем же? - Секлет какой-нибудь имейте в луках, а то... - Чего же вы опасаетесь? - Чего? пелвым вледным человеком вас сделают, да-с! С этим Дергальский вздохнул, крепко сжал мою руку и вышел.

Дата добавления: 2015-08-21