Глава восемьдесят восьмая

Завернули мы в один из ночных кабачков... заняли комнату и заказалиужин и... насвистались, да так насвистались, что мне стало казаться, что ужемы оба и лыка не вяжем. И все это дядя! - Пей, да пей, друг мой, - пристает. - Наше ведь только сегодня, азавтра не наше; да все для храбрости еще да еще... И стал мой дядя веселый, речистый: пошел вспоминать про Брюллова, кактот, уезжая из России, и платье, и белье, и обувь по сю сторону границыбросил; про Нестора Васильевича Кукольника, про Глинку, про актера Соленикаи Ивана Ивановича Панаева, как они раз, на Крестовском, варили такую жженку,что у прислуги от одних паров голова кругом шла; потом про АполлонаГригорьева со Львом Меем, как эти оба поэта, по вдохновению, одновременнодруг к другу навстречу на Невский выходили, и потом презрительно отозвалсяпро нынешних литераторов и художников, которые пить совсем не умеют. Тут я что-то возразил, что тогда был век романтизма и поэзии, и были иписатели такого характера, а нынче век гражданских чувств и свободы... Но только что я это вымолвил, дядя мой так и закипел. - Ах вы, - говорит, - чухонцы этакие: и вы смеете романтиков неуважать? Какие такие у вас гражданские чувства? Откуда вам свободавозьмется? Да вам и вольности ваши дворянские Дмитрий Васильевич Волковписал, запертый на замок вместе с датским кобелем, а вам это любо? Ну, таквот за то же вам кукиш будет под нос из всех этих вольностей: людишек у вас,это, отобрали... Что, ведь отобрали? - Ну и что ж такое: мы очень рады. - Ну, а теперь в рекруты пойдете. - И пойдем-с и гордимся тем, что это начинается с нашего времени. Но. тут дядя вдруг начал жестоко глумиться надо всем нашим временем ипошел, милостивые государи, что же доказывать, - что нет, говорит, у вас наРуси ни аристократов, ни демократов, ни патриотов, ни изменников, а естьтолько одна деревенская попадья. Согласитесь, что это бог знает что за странный вывод, и с моей сторонывесьма простительно было сказать, что я его даже не понимаю и думаю, что исам-то он себя не понимает и говорит это единственно по поводу рюмкижелудочной водки, стакана английского пива да бутылки французскогошампанского. Но представьте же себе, что ведь нет-с: он еще пошел со мнойспорить и отстаивать свое обидное сравнение всего нашего общества сдеревенскою попадьею, и на каком же основании-с? Это даже любопытно. - Ты гляди, - говорит, - когда деревенская попадья в церковь придет,она не стоит как все люди, а все туда-сюда егозит, ерзает да наперед лезет,а скажет ей добрый человек: "чего ты, шальная, егозишь в божьем храме?молись потихонечку", так она еще обижается и обругает: "ишь, дурак, мол,какой выдумал: какой это божий храм - это наша с батюшкой церковь". И у вас,- говорит, - уж нет ничего божьего, а все только "ваше с батюшкой". - Изато, - говорит, - все, чем вы расхвастались, можно у вас назад отнять:одних крестьян назад не закрепят, а вас, либералов, всех можно, как слесаршуПошлепкину и унтер-офицерскую жену, на улице выпороть и доложить ревизору,что вы сами себя выпороли... и сойдет, как на собаке присохнет, лучше чемвстарь присыхала; а уж меня не выпорют. Но тут я, милостивые государи, оказался совершенно слабым и помнютолько, что дядя как будто подсовывал мне под голову подушку, а сам, веськрасненький, бурчал: - Нет-с: слуга покорный, а уж я удеру, и вам меня пороть не придется!На этом месте, однако, для меня уже все кончилось, и я несколько минут виделсамого моего дядю деревенскою попадьею и хотел его спросить: зачем это он немолится тихо, а все егозит да ерзает, но это оказалось сверх моихвозможностей. Получил я назад дар слова не скоро, и это случилось таким образом:увидел я себя в полумраке незнакомой комнаты, начал припоминать: "где я, ичто это такое?" Кое-как припомнил вчерашний загул и начинаю думать: "А хорошо ли это? А что сэр Чаннинг-то пишет? Ну, дядя, уж я вам за товычитаю канон, что вы меня опоили". И с этим, знаете, встаю... А где же дядя? А его и след простыл. Звоню. Входит лакей. - Который час? - любопытствую. - Восьмой-с, - говорит. - Стало быть, еще не рассветало? - Нет-с, уж это, - говорит, - опять смерклось. Представьте себе, это я,значит, почти сутки проспал. Стыдно ужасно пред лакеем! Что же это такое -народу проповедуем о трезвости, а сами... Достойный пример! - Дайте, - говорю, - поскорее мне счет. - Да счет, - отвечает, - еще вчера-с этот господин заплатили. - Какой господин? - А что с вами-то был. - Да он где же теперь? - А они, - говорит, - еще вчера ушли-с. Заплатили-с, спросили бумаги,что-то тут вам написали и ушли. - Скорей давайте мне огня и эту бумагу. Человек исполнил мою просьбу и я, поддерживая одною рукою больнуюголову, а другою лист серой бумаги, прочел: "Не сердись, что я тебя подпоил. Дело опасное. Я не хочу, чтобы и тебечто-нибудь досталось, а это неминуемо, если ты будешь знать, где я.Пожалуйста, иди ко мне на квартиру и жди от меня известий". Можете себе представить этакой сюрприз, да еще на больную голову!

Дата добавления: 2015-08-21