Шёпот прошлого

От автора: приятного чтения!

***

“Ещё один Пожиратель Смерти за решёткой. Прошлым вечером Министерство Магии сделало официально заявление, что был пойман и арестован бывший пособник Того-Кого-Нельзя-Называть Уолден Макнейр. В прошлом он находился на службе у властей, являясь штатным палачом, скрывая своё истинное лицо под маской добропорядочного волшебника. Но не далее чем сутки назад во время закрытия традиционных ирландский скачек Пегасов, Макнейр совершил несколько зверских убийств неизвестных маггловских женщин, но, к счастью, был пойман на месте преступления. Власти выражают свою благодарность мистеру Люциусу Малфою и синьору Лоренцо Вольпе, которые способствовали задержанию убийцы. Следует отметить, что в который раз мистер Малфой доказывает нам, что его тёмное прошлое действительно осталось в прошлом…”
Гермиона закрыла газету и тяжёло вздохнула. Статья продолжалась дальше, описывая все злодеяния Уолдена Макнейра, и едва ли девушке было интересно о них читать. Более всего она опасалась, что в “Пророке” каким-то образом будет упомянуто её имя и попытка изнасилования, но она зря беспокоилась. Единственное что не давало спокойствия, так это убийства женщин. Действительно ли это сделал Макнейр? Если да, то Гермионе неимоверно повезло, что Люциус и Лоренцо нашли её до того, как… впрочем, можно было понять, почему Макнейр пытался её убить. Наверняка, в тот день на речке тоже был он. Гермиона не могла точно знать, за что этот безумец ненавидит её мужа, но догадывалась. И, в первую очередь, из-за Камелии. Трудно жить с женщиной, которая всё это время любит другого. Должно быть, есть и другие причины. Опять же, о них Гермиона предпочитала не думать, хотя ловила себя на мысли, что не может переключиться на что-то более приятное.
Два дня после событий последней ночи в Ирландии Люциус проявлял удивительную, не свойственную ему деликатность. Во-первых, он приблизился к Гермионе, только убедившись, что его присутствие не пугает и не причиняет ей неудобств. Она чувствовала себя немного скованно, но как только уткнулась носом ему в грудь, ища успокоение и потерянную уверенность, всё прошло. Глупо, что она сразу не осталась с Люциусом. Он понял, что едва ли у жены возникнет физическое желание, и дал ей передышку, просто уложив рядом, прижавшись грудью к её спине. С ним тепло и уютно, Гермиона уснула и проспала всю ночь без сновидений. И хотя они почти не разговаривали, она буквально слышала, как он успокаивает её – воображение само додумало те слова, которые были бы наиболее уместны в этой ситуации. Жаль, что он действительно их не произнёс, но нельзя желать невозможное. Гермиона не сомневалась, что Люциусу и так приходится ради неё идти на уступки.
– Ты сегодня рано, – он появился в столовой, как всегда, одетый с иголочки, хоть на бал отправляй. Вот уж кого не застать врасплох!
– Или ты поздно, – отозвалась Гермиона, слабо улыбнувшись мужу. Она действительно проснулась очень рано и, вопреки обыкновению, выскользнула из кровати. Она чувствовала себя больной и разбитой, неприятная боль в животе напоминала о приближении женских дней.
Люциус взглянул на отложенную в сторону газету, но не спешил погружаться в чтение. Это могло подождать. Гермиона неохотно ковыряла вилкой в тарелке, съев лишь маленький кусочек тыквенного пирога. Обычно она не страдала от отсутствия аппетита. В последние дни девушка ходила бледная и подавленная. Вспоминая о причинах её апатии, Люциус сжимал кулаки, жалея, что слишком гуманно поступил с Макнейром. Следовало прикончить ублюдка.
– Люциус, я тут немного поразмыслила, – тихо сказала Гермиона, обращаясь к собственной тарелке, в то время как он не сводил с неё взгляда.
– Да?
– Я хочу работать. Меня с ума сводит сидение дома. Я понимаю, что в сфере магии я сейчас не слишком полезна, но я прочла немало книг, успев восстановить в памяти кое-что. Возможно, я могла бы подыскать себе что-нибудь подходящее?
Люциус предпочёл бы, чтобы Гермиона оставалась дома. Он обеспечивает её всем. Ей вовсе незачем работать. Но следовало учесть некоторые черты её характера. Она “деятель” по своей натуре, маленькая непоседа, любопытная и любознательная. Гермионе необходимо чувствовать, что она полезна, к тому же, насколько он успел узнать свою жену, её, как и его самого, приводила в восторженное возбуждение здоровая конкуренция, стремление к победе и, разумеется, выигрыш. Не важно, что поставлено на кон, лишь бы её признали первой. Люциус не мог не уважать эту склонность в своей молодой супруге.
– Думаю, мы сможем решить эту проблему, – сказал он, едва удержав улыбку, когда её лицо буквально озарилось. Гермиона, видимо, пребывала в уверенности, что он станет чинить ей препятствия. – Ещё желания, которые я мог бы исполнить, миссис Малфой?
В его голосе прозвучали весёлые нотки, и Гермиона едва не расплакалась. Ох, что с ней делается? То хочется биться в истерике, то рыдать у него на плече. Иногда она не понимает саму себя.
– Вы и так их исполняете, мистер Малфой.
Завтрак был прерван самым неожиданным образом. Из холла вдруг донесся шум, чей-то голос, а уже через миг в столовую ворвался молодой человек с бледным худым лицом, удивительно похожим на Люциуса.
– Так я и думал! – воскликнул гость, и его губы скривились в презрительной усмешке. – Как у вас тут всё по-семейному!
– Доброе утро, Драко, – как ни в чём не бывало, ответил Люциус, откидываясь на спинку стула. – Присоединишься к завтраку?
Гермиона подобралась, неожиданно испытав тошноту. Его сын! О, Господи, что за новые напасти ожидают её? Он явно настроен враждебно, несмотря на то, что уселся на свободный стул по левую руку от отца.
– Очень мило с твоей стороны дать о себе знать. Я рад, что ты пребываешь в добром здравии.
Гермиона без труда узнала скрытую ярость в обманчиво приветливом тоне своего супруга. Если бы она не сидела за столом, то у неё бы подкосились коленки от ужаса. Ожидание, что надвигается очередная буря, охватило её с ног до головы.
– Ты вернулся один или со своей супругой? Как она поживает?
– Уверен, что не хуже твоей. Насколько я могу судить.
Драко окинул Гермиону таким неприязненным взглядом, что она едва не поперхнулась, не вовремя сделав глоток остывшего чая.
– Возможно, – ухмылки на лицах обоих мужчин были идентичными. – Так ты об этом приехал поговорить? Или пришёл покаяться и попросить прощения?
– Прощения? Нет, пожалуй, выразить благодарность, что ты избавил меня от ненавистного союза. Вот только не предполагал, что ты действительно решишься на подобное безумие. Женитьба на грязнокровке…
– Осторожнее, Драко. Ты мой единственный сын, и мне бы не хотелось вышвыривать тебя из своего дома.
– Вот как? С каких пор грязнокровная шлюха тебе дороже семейных ценностей?
– С каких пор сын жениться, не спросив даже благословения отца?
– Ты знаешь, с каких! – вспылил Драко, не выдерживая спокойный тон беседы. – Жениться на грязнокровке?!
– Гермиона, я хотел бы поговорить с Драко наедине, – тихо обратился к ней Люциус.
– Я… я думаю, мне лучше остаться, – вопреки отчаянному желанию сбежать в свою спальню, ответила она.
– Я тоже так считаю, – не глядя на неё, сказал Драко. – Пора положить конец этому фарсу и избавить семью от позора, коим ты заклеймил нашу фамилию!
Гермиона с трудом сглотнула, заметив, как на лице мужа заиграли желваки. Она даже неосознанно отодвинулась в сторону.
– Поднимайся, – велел Люциус, уже нависая над Драко и схватив его за воротник мантии.
– Да, отец, – сын выглядел разозлённым ничуть не меньше.
Они так уставились друг на друга, что Гермионе на миг показалось, будто они готовы поубивать друг друга.
– Люциус, пожалуйста, не надо! Драко… я понимаю, у тебя есть причины меня ненавидеть, но…
– Заткнись! – в один голос рявкнули они, заставив Гермиону проглотить последние слова.
– Кажется, я велел подняться тебе наверх, – процедил сквозь зубы Люциус.
– Но…
– Живо!
Гермионе ничего не оставалось, кроме как отодвинуть тяжёлый стул и выбраться из-за стола. Возмущение грубостью супруга ещё не успело до конца захватить её. Всё происходило столь стремительно, эмоции сменяли друг друга, смущая своей неясностью и неоформленностью во что-то конкретное.
Поднявшись по лестнице так, чтобы её не было заметно из холла, Гермиона присела на ступеньки и прислушалась к тишине дома. Никаких звуков не доносилось из столовой, а ей так отчаянно хотелось узнать, что отец и сын скажут друг другу! Но девушка не решилась снова спуститься вниз и подслушать разговор…

***

– Какого чёрта, Драко, ты являешься в мой дом и закатываешь сцены?
– Разве это больше не мой дом?
– Твой. Но с тех пор, как ты трусливо удрал, даже не пожелав объясниться, я сомневаюсь, что семья что-то для тебя значит.
– Ничего не значит? – прошипел он, даже гнев отца не останавливал в этот раз, хотя слегка поумерил пыл. – И это говоришь мне ты, после того, как женился на этой… грязнокровке? Отец! Я никогда не думал, что ты действительно на это способен! Я полагал, что на тебя нашло временное помутнение, и как только ты останешься один, то всё пройдёт!
– Я заботился о будущем. О твоём, о будущем твоих детей, о том, чтобы им в наследство досталась не только история нашего рода, но и что-то более существенное. Едва ли это можно назвать “временным помутнением”.
Лицо Драко покрылось пятнами.
– Я бы не стал производить на свет полукровок! Или твоё мнение также изменилось на сей счёт?
– Нет. Это недопустимо, даже теперь.
– Даже? Уж не хочешь ли ты сказать, что испытываешь какие-то чувства к Грейнджер?
– Испытываю или нет – это моё дело.
– Разведись с ней, отец, – спокойно сказал Драко. – Мы ведь можем и другими способами оградить наше состояние. Спрятать, в конце концов. Придумаем что-нибудь!
– Нет.
– Нет?
– Нет. Она мне нужна.
– Я так полагаю, ты говоришь сейчас не о деньгах?
– И об этом тоже. Грязнокровка останется здесь. Этот вопрос не обсуждается. А теперь поговорим о тебе…

***

Гермиона не могла найти себе места. В спальне, где она жила раньше без Люциуса, стало неуютно. Девушка поднялась наверх и принялась метаться по библиотеке среди книжных стеллажей. Господи, почему так долго? В который раз поборов желание броситься вниз и проверить, не поубивали ли они друг друга, Гермиона поджала губы. Разговор за столом казался более чем странным. И если она правильно поняла суть, то, выходит, должна была стать женой сына, а не отца. Но он сбежал, не пожелав жениться на грязнокровке, и эта обязанность перешла Люциусу. Сейчас, когда жизнь наладилась, Гермиона не могла жаловаться, что всё вышло именно так. Но каковы истинные причины?
Дверь за спиной тихонько скрипнула. Девушка развернулась, ожидая увидеть мужа, но в библиотеку вошёл Драко.
– Как предсказуемо, Грейнджер.
– Где твой отец?
– Я хочу с тобой поговорить. Присядь.
– Где Люциус? – повторила она вопрос.
– Надо же! – губы Драко скривились в презрительной ухмылке. – Ты за него беспокоишься? Какая ирония.
– Где…
– С ним всё в порядке, Грейнджер, остынь, – Драко опустился в кресло, в котором Гермиона обычно читала, и указал ей на соседнее. – Я не съем тебя. Сядь, и поговорим.
Подавив громкий вздох, Гермиона решительно пересекла расстояние между ними и устроилась напротив Драко Малфоя. Он бесцеремонно изучал её фигуру, унаследовав от отца проникающий в самую суть взгляд. Впрочем, при более детальном рассмотрении, Гермиона могла сказать, что сын и отец не так похожи, как казалось на первый взгляд. К тому же, Драко пока не научился держать собственные эмоции под замком, и нескрываемое презрение перекосило его лицо. Впрочем, Гермиона так же не собиралась скрывать своей неприязни. То, что она испытывает подобные чувства, девушка поняла ещё в тот момент, когда Драко назвал её “грязнокровкой”, вложив в это слово всю свою ненависть.
– Ты мне никогда не нравилась, Грейнджер.
– Ты мне тоже, – в этом она не сомневалась.
– И всё же, я решил тебе помочь.
– Помочь? – Гермиона выгнула бровь, неосознанно копируя жест, свойственный Люциусу.
– Именно так. Ты ведь хочешь знать правду, верно?
– Не понимаю, о чём речь.
– О твоих воспоминаниях. Я помогу тебе их вернуть.
– С чего бы такая щедрость?
– Потому что ты не пара моему отцу. Когда ты всё вспомнишь, то сама в этом убедишься.
– Ты слишком много на себя берёшь. К тому же, ты не Господь Бог, чтобы заставить меня вспомнить прошлое.
Драко усмехнулся.
– В твоём случае – я Господь Бог, Грейнджер. Я знаю об этой истории гораздо больше, чем ты предполагаешь. Но не стану понапрасну сотрясать воздух, рассказывая тебе каждую мерзкую деталь. Во-первых, есть немалый шанс, что ты до того влюбилась в моего отца, что не поверишь мне. Во-вторых, будет куда интереснее, когда ты сама дойдёшь до того же вывода, что и я.
– К чему ты ведёшь? – недружелюбно спросила она, почувствовав, как вспотели ладошки.
– Всё, что тебе говорили с того момента, как ты очнулась в особняке после падения – ложь. Ты потеряла память не случайно. Тебе в стакан подмешали весьма действенный и, я бы сказал, уникальный по своим свойствам яд, который слегка изменяет работу мозга. И, как результат, перемещает воспоминания в тот отдел, где они не должны находиться. Возможно, тебе не известно, но я целитель, и как раз специализируюсь в этой области.
– Яд? Кто мне подмешал яд? И зачем?
– Это неважно, – Драко поднял руку, останавливая поток вопросов. – Для тебя главное знать то, что я сумел составить противоядие, которое вернёт всё на свои места.
Он извлёк из кармана маленький флакончик со светло-алой жидкостью и поставил его на стол. Гермиона не решилась притронуться к нему.
– Я не собираюсь тебя травить, Грейнджер. Выпей это перед сном, и утром ты вспомнишь всё.
– А если я не хочу?
Он пожал плечами.
– Твоё дело. Можешь и дальше жить в этой паутине лжи, но мы оба знаем, что тебе это не нравится, не так ли? К тому же, ты умираешь от желания докопаться до истины.
Драко поднялся на ноги.
– Когда тебе понадобится хороший адвокат по разводу, можешь отправить мне весточку. Я знаю одного блестящего юриста.
Он вышел, оставив Гермиону в полнейшем замешательстве. Она смотрела на пузырёк с противоядием, пока не заслезились глаза. Неужели это действительно ключ к воспоминаниям? Не станет ли хуже, если она рискнёт выпить зелье?
Драко удалось добиться того, чего он хотел. Гермионе показалось, что она грязная от бесконечного вранья и лжи. На что пошёл Люциус ради этого брака? Зачем ему понадобился союз с грязнокровкой? Теперь девушка ни в чём не была уверена. Нет, она обязана узнать правду, иначе не сможет жить дальше! Схватив пузырёк, она сунула его в карман и спустилась вниз.

***

Люциус отыскал Гермиону в гостиной. Она сидела на диване в крайне задумчивом состоянии. Между бровей залегла тяжёлая морщинка неприятных мыслей.
– Гермиона.
Она дёрнулась при звуке его голоса, медленно повернув голову.
– Драко ушёл?
– Да.
– Люциус, расскажи мне правду.
– Тебе следует набраться терпения и…
– Я не могу больше терпеть! – воскликнула она, подскочив на ноги и заметавшись по комнате, словно загнанная в угол крыса. – И перестань мне говорить, что следует делать и чего не следует. Я запуталась, по уши погрязла в чём-то гадком и мерзком, и я хочу знать правду!
– Что ты хочешь узнать?
– Почему ты женился на мне?
– Ты знаешь ответ.
– Я знаю только то, что ты мне говорил! Но теперь я понимаю, что человека, который потерял собственный рассудок, легко обмануть и обвести вокруг пальца.
Гермиона с трудом перевела дух и посмотрела ему прямо в глаза.
– Видит бог, я не хочу ссориться. Мне хватило скандалов. Но, Люциус, как мы можем продолжать наши отношения, когда нас разделяет стена лжи?
– Можем и будем, – резко ответил он. – Смирись с этим.
– Не могу, – она покачала головой. – Я не могу создавать семью в мире, которому не принадлежу. Я не могу понять собственную жизнь. Мне ясно только одно, но этого, увы, мало, чтобы…
Гермиона запнулась, почувствовав, что комок слёз подбирается к горлу. Почему всё не может быть хорошо? Почему они просто не могут быть вместе, как раньше? Единственный яд, который отравляет её сознание – это горечь и разочарование. Каждый раз, когда кажется, что вот-вот всё наладится, происходит что-то плохое. Гермиона решила дать Люциусу шанс объясниться, всё рассказать. Она готова была понять и простить. Всё. Лишь бы он сам рассказал ей правду. Тогда она выльет в унитаз это зелье, и попробует начать всё сначала. Жить с осознанием истины, какой бы тяжелой она ни была. Но Люциус упорно стоял на своём, демонстрируя, что её мнение ничего не значит. Могла ли она так сильно заблуждаться на его счёт? Ведь по всему выходит, что его привлекало всего лишь тело. Секс, который сблизил их, открыл Гермионе новые горизонты, сделал счастливой. Она не представляла, что придётся разбить все иллюзии, это слишком больно, ранит хуже предательства подруги, которая всё это время спала с её мужем. А была ли Панси подругой до потери памяти?
– Ты ещё спишь с ней?
– Прошу прощения?
– Панси Паркинсон! Я хочу знать, была ли она в твоей постели после того, как мы… как мы… после того, как ты отыскал меня в Шотландии.
– Нет, – он не стал спрашивать, откуда ей это известно. Но и не стал говорить, что разорвал с любовницей отношения.
– Когда мы поженились, ты ведь не собирался со мной спать, верно?
– Верно.
– Но ты изменил своё мнение. Почему?
Люциус откинулся на спинку кресла и с видимым безразличием вел неприятную беседу. Неужели ему действительно всё равно? Какая разница, поссорятся они или нет! У него всегда будет замена для неё, отвратительной ненавистной грязнокровки. Гермиона отвернулась, так и не дождавшись ответа.
– Ты не оставляешь мне выбора, – глухо проговорила она.
– Неужели?
– Я возвращаюсь в свою спальню.
– Как пожелаешь.
Вот и всё. Как пожелаешь. Он доказал, что она действительно ему безразлична. Гермиона заставила себя стоять прямо и не измениться в лице. Рука через ткань нащупала флакончик с зельем. Люциус действительно не оставил ей выбора.
– Ужин уже на столе, – сказала она, снова поворачиваясь к мужу. – Ты идёшь?
– Да.

***
Когда Гермиона поднялась наверх, Люциус закрылся в кабинете и открыл бутылку выдержанного огневиски. Плеснув крепкую жидкость в бокал, он залпом опустошил его и налил ещё.
Проклятье ада! Когда он потерял контроль над собственной жизнью? События начали вырываться из-под контроля, как и чувства. Последние также становилось нелегко держать в себе.
Она возвращается к себе в спальню! Глупая девчонка! Будто бы дверь с замком остановит его, если он захочет провести ночь с собственной женой. Люциус представил, как силой берёт её тело, и поморщился. Нет. Только не после того, как он узнал, что девчонка неимоверно хороша, если отдаётся по собственной воле. Перед глазами ещё всплывали видения недавних событий. Попытка изнасилования едва не сломала Гермиону, и Люциус твёрдо знал, что и пальцем к ней не притронется, если она сама не захочет. Другое дело, что в его силах заставить её хотеть. Но только не в таком состоянии, сейчас он склонен к жестокости, и лучше пусть она отсидится ночь в одиночестве, остынет немного.
Люциус расстегнул верхние пуговицы рубашки, развязал шейный платок, небрежно швырнув его на пол, и упал в кресло. Она хочет знать правду. Но какова будет цена? Готова ли она заплатить её? Возможно. Люциус предполагал, что и раньше Гермиону терзали сомнения, но она не решалась высказать их. Но сегодня утром в доме появился Драко, и, похоже, для неё это стало последней каплей.
Вопреки ожиданиям, Люциус больше не злился на сына. Его, конечно, приводил в ярость сам факт, что паршивец сбежал из-под отцовской опеки, наплевав на все условности. Но, пожалуй, так даже лучше. После достаточно длинного разговора, они сумели прийти к согласию. Во всём, кроме Гермионы. Что бы сын ни говорил, Люциус не собирался избавляться от жены. Не для того он прошёл через все муки ада, чтобы защитить наследство Малфоев, а потом снова поставить его под угрозу. Гермиона принадлежит ему. Во всех смыслах. Люциус пока не ослеп, чтобы не заметить очевидное: она не просто сильно привязалась к нему, её чувства куда глубже. И, возможно, они сумели бы выдержать правду, реши он ей всё рассказать.
Впрочем, почему бы и нет? Пожалуй, так будет проще. Увы, Люциус сам устал городить горы лжи, окружать Гермиону бесконечной заботой, словно она беспомощный ребёнок. К тому же, рано или поздно, пусть даже через пять или десять лет, она всё равно всё узнает. И лучше бы от него.
Люциус опустошил ещё один бокал. Да, завтра он поговорит с ней, постепенно, осторожно приоткрывая завесу тайны…

***

Гермиона переоделась в ночную рубашку – как же давно она не спала в одежде! Откинувшись на подушки, девушка потянулась за флакончиком. В какой-то момент ей показалось, что стекло обожгло руку. Глупый страх! Нет пути обратно, пора уже вспомнить всё.
Закрыв глаза, она вытащила деревянную пробку и вылила жидкость в рот. На вкус она показалась кислой, словно уксус, Гермиона с трудом сделала глоток. Сердце в груди бешено стучало. Завтра утром она проснётся, и будет точно знать, что отнял у неё Люциус Малфой.

Дата добавления: 2015-09-03