Откровения

От автора: Итак, кульминация сей дивной истории. Золотая серединка, ещё 20 глав, и все мы узнаем о судьбу мистера и миссис Малфой!
Приятного прочтения, Софи

***

Это утро не отличалось ничем особенным от всех предыдущих. Гермиона проснулась, немного полежала в кровати, не торопясь подниматься, и поплелась в ванную. Неприятный привкус ссоры не давал ей покоя. Может, она погорячилась? Возможно, Драко наговаривал на отца. Это как раз в его духе. Он нередко и в Хогвартсе наговаривал на людей, можно сказать, жить без этого не мог.
Гермиона плеснула на лицо холодной воды. Июль подходил к концу, и было очень жарко. Кожа покрылась липким потом, и, к тому же, живот всё ещё неприятно крутит. И страшно хочется есть. Интересно, Люциус уже проснулся?
Гермиона с наслаждением подставила жаркое тело под прохладную струю воды. Прошлой ночью она долго не могла уснуть. Сейчас даже не вспоминалось, почему. У неё никогда не бывало проблем со сном, разве что в тот период, когда они с Гарри скитались в одиночестве по лесам, и Рон предательски оставил своих друзей. Хорошо бы навестить ребят.
Девушка завернулась в полотенце и вышла из ванной комнаты. На глаза попался пустой флакончик из-под зелья. Тряхнув мокрой головой, она застыла на месте.
О, Господи… Боже… Нет!
Вся её короткая, но полная событий жизнь, мелькала перед глазами.

“– А вы, должно быть, мисс Грейнджер? Да, Драко рассказывал мне о вас… и ваших родителях…”

“Мерзкая грязнокровка, клеймо в нашем мире!”

Второй год в Хогвартсе. Косая Аллея, магазин «Флориш и Блоттс». Люциус Малфой, пугающий, опасный, презрительный. Он подкинул Джинни дневник Том Риддла, что едва не убило её. Гермиона тоже чудом убереглась от смерти.
Третий год в Хогвартсе. Это идиот, его сын, подсунулся под когти гиппогрифа, и Люциус Малфой безжалостно приговаривает невинное животное к смерти. И Макнейр… О, Мерлин, Макнейр!
Четвёртый год. Чемпионат мира по квиддичу. Удивительно красивая и гармоничная пара, Люциус и Нарцисса Малфой. Толпа людей в чёрных плащах и масках. Страх и ужас, отчаяние. Возвращение Тёмного Лорда, и он, Люциус, его правая рука, ближайший сподвижник…
Пятый год. Министерство Магии. Безумная гонка за жизнь. Пожиратели смерти окружают их, и он, их предводитель, хитрый, беспринципный, жестокий…
Шестой год. Фотографии в газетах. Люциус Малфой за стенами Азкабана.
Седьмой… Ночь. Малфой-мэнор. Отчаяние и безысходность давят её, уничтожают разум и чувства. Остаётся только страх. Безумная Беллатрикс Лестрейндж снова и снова ломает её, заставляет кричать, причиняя боль, с которой несравнимо ничто на белом свете. И его глаза. Он стоит в стороне и безразлично наблюдает за пыткой. Она неосознанно смотрит на него, безмолвно умоляя помочь, но он ненавидит её, хочет, чтобы она умерла, лишь бы заткнулась, лишь бы не слышать пронзительных криков…

“– Панси, куда мы идём?
– Мы же собирались полетать на метле!
– Но я не умею…
– Вот заодно и научишься…”

Ещё немного и, казалось, от потока воспоминаний лопнет голова. Гермиона обхватила её руками и упала на колени, прижимаясь лбом к ногам. Она начала раскачиваться взад-вперёд, лишь бы вытеснить мысли из своего сознания. Ей нужен воздух. Она не может дышать. Необходима передышка, как-то справиться со всем…

“– Вы мой отец?
– Я ваш будущий муж…”

“– Мистер Малфой, между нами есть чувства?
– Разумеется. Мы всегда с большим уважением относились друг к другу.
– А любовь?”

“– Наш брак – необходимость. Союз чистокровного волшебника и магглорождённой ведьмы даст людям новую надежду… ”

“– Я не хочу, чтобы вы подумали, будто я отказываюсь выходить за вас замуж. Уверена, что вы хороший человек, и я благодарна вам и за спасение жизни, и за оказанную заботу. Я всего лишь хочу слегка передвинуть это событие, подождать, пока не вернутся мои воспоминания, и я смогу оценивать всю ситуацию трезвой головой”

“– Я был груб с вами, потому что ревновал…”

“– Я сегодня дважды столкнулась со словом “грязнокровка” и не совсем поняла его смысл.
– Советую вам не употреблять это слово в обществе, иначе может возникнуть скандал… Вы – магглорождённая, забудьте это нехорошее слово…”

“– Всё очень просто. От вас требуется лишь доверие…”

“– Не бросай меня больше, пожалуйста…
– Не брошу…”

Лжец! Гнусный мерзкий лжец!
Гермиону затошнило от мыслей, но теперь от воспоминаний было не так просто отделаться. Плотина прорвалась, и остановить поток памяти невозможно.
Всё верно. Пусть она, наконец, поймёт, до чего доводит вера в людей и доверие. Господи, какая же она дура!
Гермиона обхватила себя за плечи и рассмеялась. Получила то, что заслужила! А ведь её предупреждали, что Панси Паркинсон – это ядовитая змея, которая жалит, стоит лишь на мгновение утратить бдительность. И сама Гермиона хороша. Как она защищала Малфоя перед друзьями, ведь уже тогда вся эта ситуация с женитьбой выглядела нелепой! Подсознание постоянно подсказывало Гермионе, что дело нечисто, но она, наивная девочка, пошла на поводу у собственных чувств, вместо того, чтобы включить разум. Доверилась, и кому?! Ох, а как же Люциус Малфой правдоподобно играл свою роль, ему нет равных в обмане, притворстве и интригах! Его поцелуи могли убедить кого угодно. Какое же он омерзение, должно быть, испытывал в те моменты!
А как же те ночи, что они провели вместе? Неужели и здесь сплошная ложь? Может ли человек так умело притворяться? Изображать страсть и вожделение, которых не существует? Что означали все его взгляды, слова, улыбки и обещания? Зачем он поступал так, ради Бога, она должна знать!
Гермиона резко поднялась на ноги, откидывая от себя полотенце. Отыскав в гардеробе новые джинсы и простую белую футболку, девушка быстро оделась, вспоминая слова Люциуса об эльфах: “Они очень страдают, если им в руки попадает одежда…”.
– Они страдают по твоей вине, ублюдок! – пробормотала Гермиона. Ей хотелось поскорее убраться из этого дома, но не раньше, чем она вернёт свою палочку и поговорит с Малфоем. Нет, она не даст ему права объясниться, всё и так понятно.
Гермиона, рывком открыв дверь, выбежала из комнаты, на ходу перепрыгивая через несколько ступенек. Разумеется, Малфой сидел в своём кабинете.
– Ты – мерзавец, Люциус Малфой! – с порога взорвалась она. Один его лощёный вид вызывал омерзение. И она находила его привлекательным? Сейчас, если бы он умирал, она не принесла бы ему и стакан воды! А ещё лучше, рассмеялась бы в лицо.
– Ещё раз так ворвёшься…
– Ещё раз?! – перебила она. – О, нет, смею надеяться, что я не задержусь в твоём доме так долго! Я требую, чтобы ты немедленно вернул мне мою палочку.
Люциус внимательно осмотрел жену. Такой разгневанной он ещё её не видел. Что за демон в неё вселился? Но уже в подсознании он начал догадываться.
– Попробуй попросить вежливо.
– Я и прошу вежливо! – рявкнула она.
– Нет.
Гермиона громко рыкнула и, обойдя его стол вокруг, рванула на себя верхнюю шуфлядку. Тем лежали бумаги, которые она успела вывернуть на пол прежде, чем Люциус поднялся со своего места и, скрутив её руки за спину, зажал в медвежьих объятиях. От него пахло, как обычно, дорогим одеколоном, который всегда лишал Гермиону рассудка. Но теперь запах ударил в нос, наоборот, выводя её ещё больше из себя.
– Отпусти меня, не смей прикасаться!
– Успокойся! – не выдержав, прикрикнул он на неё.
– Успокоиться? Не выйдет, Люциус Малфой, только не теперь, когда я знаю всё. Когда я помню всё, каждый момент своей жизни!
Он разжал руки. Гермиона пошатнулась, но удержалась на ногах, поворачиваясь к нему лицом. Она была в такой бешеной ярости, что не заметила, как потрясение отразилось в его глазах. Они смотрели друг на друга, каждый пытался одержать победу в любимой игре в “гляделки”.
– Ты останешься здесь, – твёрдо произнёс он.
– Нет.
– У тебя нет выбора. Ты моя жена.
– Неприятное стечение обстоятельств, которое я собираюсь исправить.
– Не выйдет.
– Хочешь побиться об заклад, Малфой?
– Не вижу смысла. Будет так, как я сказал.
– Что же, это мы ещё посмотрим! – Гермиона развернулась на пятках, стремительно покинув помещение.
Как только дверь за ней захлопнулась, Люциус со всей силы ударил кулаком по столу. Ему не надо было гадать, что стало причиной внезапного просветления в её памяти – это слишком очевидно. И только один человек мог сказать Драко о зелье, которым опоили Гермиону. Что же, случилось то, чего он и опасался изначально. Но едва ли вернувшиеся воспоминания что-то изменят. Он намерен держать девчонку при себе, если понадобится, снова лишит её памяти, хотя Люциусу не слишком нравилась эта затея. Возможно, найдётся другой способ, который поможет контролировать Гермиону. Разумеется, теперь не может быть и речи о визитах её друзей. Придётся увезти её в другое поместье, поменьше, и запереть там. Но пока следует убедиться, что она не сумеет аппарировать из мэнора. Камины и так находились под строжайшим контролем.
Умение здраво и холодно размышлять в самые неблагоприятные моменты жизни в который раз сыграло на руку Люциусу. Он сумел отогнать от себя все прочие чувства, думать о Гермионе не как о желанной женщине, а как о ценной вещи, которую ни в коем случае нельзя потерять. Теперь он рисковал не только деньгами, но и собственной свободой.

***
Гермиона не стала подниматься к себе. Она выбежала через заднюю дверь во двор, минуя обширные клумбы, которые появились здесь благодаря её собственным стараниям. Если бы в руках у неё сейчас была палочка, то девушка испепелила бы каждый цветок. Унижение и омерзение захватывали её всё больше, с каждой всплывшей в памяти деталью. Малфой запер её в своём отвратительном доме и превратил в ничтожество! Он не просто стёр её память, но и попытался уничтожить личность, выставив её в самом глупом свете.
Бесконечные балы и приёмы, в кого он её превратил? В пустоголовую ограниченную глупышку, которая восторженно вздыхала при виде новых платьев. Мало того, этот мерзавец опозорил её перед всем миром, насильно заставив выйти за себя замуж. И как он вёл себя с ней, будто Гермиона стала его собственностью! Он присвоил себе “грязнокровку”, сделал её послушной рабыней, и она, дурочка, только рада была! А первая брачная ночь? Люциус Малфой надругался над ней самым мерзким и гадким образом!
Гермиона закрыло лицо руками, остановившись на месте. Она отдала ему свою невинность, которую хранила для человека, которого полюбит, будет уважать и восхищаться. Люциус Малфой не подходил ни под одну из этих категорий. Неужели она сама, в здравом рассудке, пришла в его постель? Щёки покраснели. Даже сейчас, вспоминая о ночи после возвращения из Шотландии, тело охватывало предательское томление. Нет, этого больше не будет! Гермиона вернулась в себя и не совершит подобной глупости.
Оглянувшись, девушка заметила рядом с собой преданного Волка. Он словно в душу ей заглядывал, подбадривал своими грустными глазами. Гермиона присела и обняла зверя за шею, взъерошив пальцами густую шерсть.
Как же выбраться отсюда? Волк, наверняка, прорыл где-то под оградой ещё один лаз, теперь Гермиону ничто не останавливало, чтобы воспользоваться ходом. Но по-прежнему оставалось две вещи, которые она должна сделать. Во-первых, без палочки она не уйдёт. Иначе придётся потом штурмом брать особняк, прихватив с собой десяток авроров. Во-вторых, она так и не выяснила, зачем Малфой пошёл на эту женитьбу. Гермиона на мгновение представила себе ситуацию, в которой Драко послушно выполняет волю отца и женится на ней. Неизвестно ещё, что хуже. Но каким-то образом Люциус, в конце концов, сумел смириться с присутствием своей жены, Гермиона могла бы побиться об заклад, что она начала ему нравиться. В самом деле, должна быть очень веская причина, чтобы вести себя подобным образом! Он даже перестал обращаться к своей любовнице, или то была очередная ложь? Гермиона знала, что поверит Люциусу только в том случае, если он сделает признание под действием сыворотки правды, но под рукой зелья не было. Значит, остаётся только один способ.
Развернувшись, она поспешила обратно в дом. На лестнице Гермиона прислушалась. Из кабинета не доносилось ни звука. Разумеется! Он едва ли обратил внимание не произошедшее, в то время как вся её жизнь перевернулась с ног на голову!
– Волк, за мной, – тихонько позвала она его, пропуская в спальню.
Гермионе казалось, что она больше не может выносить этих синих стен, высокой кровати, запаха цветов и духов. Она обязана выбраться отсюда как можно скорее, иначе сойдёт с ума!
– Оникс?
– Госпожа? – эльф появился миг спустя, согнувшись в почтительном поклоне.
Гермиона снова поморщилась. Но сейчас не лучший момент заниматься перевоспитанием домовиков.
– Мне нужна твоя помощь. И сделать это нужно так, чтобы Люциус Малфой ни о чём не узнал.
– Вы – моя хозяйка, Оникс сделает всё, как вы скажете.
– Тогда я прошу тебя разыскать Панси Паркинсон, и привести её прямиком в эту спальню. Даже если она будет сопротивляться и угрожать. Это очень, очень важно. Ты сможешь сделать это тайком от хозяина?
– Да, госпожа! – обрадовано сообщил эльф. – Такого запрета от хозяина не поступало, я не нарушу его приказа!
– Отлично. Тогда, пожалуйста, сделай это сейчас.
Разровняв одеяло на кровати, Гермиона отошла к двери и принялась ждать. Минут через пятнадцать в комнате раздался негромкий хлопок, за которым последовал возмущённый крик:
– Отпусти меня, тупое создание, ты не имеешь права…
Панси замолкла, вдруг сообразив, где очутилась. Медленно повернувшись назад, она увидела Гермиону.
– Что это значит?!
– Присядь.
– Если ты думаешь, что можешь…
Гермиона сегодня отнюдь не обладала ангельским терпением.
– Волк, взять!
Зверь с рыком накинулся на Панси, поставив лапы ей на грудь и опрокидывая девушку на пол. Гермиону передёрнуло – если Люциус сидит в кабинете, то до него, должно быть, доносятся чудовищные звуки. Впрочем, Гермиона была уверена, что он не станет подниматься, даже если с потолка начнёт осыпаться штукатурка.
– Убери его! – Волк почти касался своим носом лица Паркинсон. Его оскаленная морда наводила на неё ужас.
– Сначала ты дашь мне свою палочку, – спокойно сказала Гермиона, приближаясь к “подруге”.
– Я не…
– Подумай несколько раз, прежде чем солгать, Паркинсон. Мой зверь ещё не завтракал, а я настроена весьма недружелюбно.
Панси колебалась немного, но сдалась и с трудом вытащила палочку из кармана. Гермиона подобрала её раньше, чем слизеринка самым подлым образом успела воспроизвести хоть какое-то заклинание.
– Волк, – он выпустил Панси, но по-прежнему скалил зубы, напоминая, что любое резкое движение поведёт за собой неприятные последствия.
Гермиона в первую очередь наложила на комнату заклинание, чтобы больше ни один звук не мог проникнуть наружу, и надёжно заперла дверь.
– Присядь в кресло. Поговорим, – Гермиона подошла ближе к ней, глядя прямо в глаза. Паркинсон не выдержала взгляда и наклонила голову, признав своё поражение. Она помнила, что Гермиона не просто умная ведьма, но и весьма могущественная волшебница. И даже Волк не пугал Панси так сильно.
– Значит, ты всё вспомнила?
– Разве не ты подала идею Малфою-младшему?
– Мне стало… совестно за то, что я сделала.
Гермиона фыркнула.
– Совесть? Не смеши меня, Паркинсон. Мне известны твои мотивы, ты хотела вернуть своего любовника. Могу тебя обрадовать, я больше не собираюсь стоять на пути. Но, будь я на твоём месте, я бы подумала о том, чтобы уехать из страны, так далеко, где Люциус не сумеет тебя достать.
– Он знает, что это я? – ахнула Панси.
Гермиона закатила глаза. Мерлин, что за дура! И как Паркинсон удалось обвести её вокруг пальца?
– Он бы оскорбился, узнав, какого ты низкого мнения о его интеллекте. Два человека в мире знали, что я потеряла память. И только один мог подло написать Драко, чтобы он “помог” мне.
– Ты должна быть мне благодарна! – жалкая попытка защититься заставила Гермиону рассмеяться.
– Я буду тебе благодарна, и даже отпущу без неприятных последствий, но только после того, как ты расскажешь мне всё. От начала и до конца.
– Разве ты не всё знаешь?
– Не всё. Учти, Паркинсон, я узнаю, если ты мне солжёшь. Я так долго жила среди вранья, что теперь могу узнать его по запаху.
– Хорошо. Я… скажу правду.
Гермиона постукивала палочкой по ладошке. Из кончика вырывались разноцветные искры.
– Тот вечер в пабе. Тогда ты мне подлила зелье в стакан?
– Да. Мне Люциус велел сделать это.
– Как давно ты с ним спишь?
– Несколько лет.
Гермиона не изменилась в лице, хотя сердце неприятно укололо, а в животе появилась невыносимая тяжесть. Несколько лет! Какой мужчина станет держать при себе любовницу так долго, если не испытывает к ней чувств? Впрочем, это уже не важно.
– Когда вы были вместе в последний раз?
Панси понадобилось время, чтобы ответить:
– Примерно два месяца назад.
То есть, с тех пор, как Гермиона вернулась из Шотландии. Но для неё не новость, что Малфой испытывал к ней вожделение. Такое не скроешь ни под какой маской. И всё же, он мог бы удовлетворять свои потребности с любовницей, если Паркинсон надоела, то нашёл бы новую. Значит, у Малфоя были причины не просто держать Гермиону при себе, но и заставить её испытывать чувства, сделать так, чтобы она поверила в то, чего нет, никогда не было и быть не может.
– То есть, наша так называемая дружба с самого начала была хитроумным планом?
– В некотором роде.
– Что же, – Гермиона вздохнула, – теперь самый важный вопрос. Зачем? Почему Люциусу Малфою понадобился союз со мной?
– Из-за денег.
– Не смеши.
– Я серьёзно.

“– Почему вы женились на мне, Мистер Малфой?
– Ради денег”

Панси тоже тяжело вздохнула, покосившись на Волка.
– В последнее время Министерство Магии стало прибирать к рукам состояние многих чистокровных волшебников, тем или иным образом причастных к Пожирателям. Люциус тогда получил письмо, что чиновники собираются нанести визит в мэнор. В тот день он велел мне подлить тебе зелье. Это был холодный, идеальный расчет. Ты становишься миссис Малфой, героиня войны, известная и уважаемая личность, мало того, магглорождённая. Сама знаешь, что немало твоих дружков теперь сидит в верхах. Никто из них не посмеет тронуть то, что принадлежит тебе. Таким образом, ваш союз оберегает Люциуса от разорения.
Гермионе показалось, что она задыхается. Отвернувшись к окну, чтобы Панси не могла видеть её лица, девушка закрыла глаза, проникая в сказанные слова, заставляя себя почувствовать весь цинизм собственного брака.
Деньги! Ради собственного благополучия Люциус Малфой уничтожил её жизнь, решил, что он сам Господь Бог, и вправе распоряжаться чужой судьбой. Разумеется, ради того, чтобы не потерять высокое место в обществе, он готов был на любые жертвы. Оставалось только предполагать, с каким омерзением он целовал и обнимал её. Что же, Гермиона дала ему немало поводов для смеха, должно быть, он в душе потешался над её глупым поведением. Она и предположить не могла, что её положение может стать ещё хуже. Осознание того, что каждую ночь, которую они провели вместе, Люциус лишь притворялся, чтобы оградить свои галлеоны, отозвалось острой болью в груди. В то время как Гермиона готова была признать, что полюбила своего мужа, он производил свои холодные расчеты, мысленно расписывал стратегию и пожинал лавры. А ей даже сейчас, в глубине души, хотелось броситься к нему и умолять опровергнуть эти ужасные слова. Если бы Люциус хотя бы намекнул, что она ему небезразлична… впрочем, нет. Гермиона не чувствовала себя способной простить столь чудовищный поступок.
– Оникс, пожалуйста, сопроводи Панси обратно. Паркинсон, если ты каким-то образом причинишь вред эльфу, у нас с тобой состоится ещё один разговор, и он не будет таким вежливым.
– А моя палочка?
– Останется у меня, пока я не верну свою.
Гермиона отвернулась от окна, только услышав хлопок. Волк смотрел на хозяйку умными глазами, готовый и дальше выполнять любые её желания. Единственное верное и преданное существо.
– Что же, придётся мне, всё-таки, встретится с ним напоследок. Помоги, Господи, удержаться от убийства. Мне кажется, я готова его задушить собственными руками.
Волк поднялся на все четыре лапы и зарычал, готовый поддержать Гермиону в её кровавых начинаниях.
– Нет, дружок, боюсь, этот разговор тебе не по зубам. Если Малфой причинит тебе какой-нибудь вред, то завтра утром в доме найдут два человеческих трупа. Не хочу лишний раз подставлять ему свои слабые стороны.
Девушка присела рядом со зверем и почесала его за ухом.
– Тебе придётся подождать меня у ворот. Клянусь, я выйду через парадную дверь, и никто меня не остановит!

Дата добавления: 2015-09-03