День 10 5 страница

Почти слово-в-слово то, что сказала мне С. С.

- Ничего я не подозрителен, - справедливо возмущаюсь.

- Да неужели? Ладно, я опущу твой странный выпендрежный вид, но на твоем лице написаны все мысли, в тебе сложности не больше, чем в табурете. Ты совершенно не умеешь врать, а порой ведешь себя как… как… как влюбленный подросток, вот, - завершает довольно длинную для себя речь.

- Как же я должен вести себя, чтобы меня не поймали? – этот разговор становится все интереснее.

- Так я и сказал, - он закатил глаза и откинулся на свою постель, лениво развалившись. – Просто научись нормально врать. Моя сестра легко отличит твою тупую ложь и тогда ты попадешься, хах.

- Что по-твоему ложь? – складываю камеры и инструменты в сумку, отставляю ее к порогу. Глаза немного слипаются, надо выпить кофе покрепче. Голову бы только не зацепило.

- Ну… Ложь, это когда ты врешь.

- Гениально, - киваю, забираю его кружку с чаинками на дне, потом принесу ему сразу термос.

- А что это по-твоему?

Надо же, он опять сам задал мне вопрос. Его общительность прогрессирует.

- Когда лжешь, не думай об этом, как о лжи. Поверь в нее, будто бы это правда, тогда тебя никто и никогда не раскусит, понимаешь? – перекидываю ремень сумки через плечо, чтобы можно было ее таскать без рук, еще раз оглядываю подвал. Да, выглядит более чем безобидно.

- Как можно забыть о том, что врешь? – недоверчиво фыркнул он. – Это уже похоже на психопатию. Этот… синдром Мюнхгаузена. О Господи, я живу под одной крышей с психом. Мало того, что он изврат, так еще и Мюнхгаузен с амнезией.

- Угу-угу, - не особо обращаю внимания на него, капаю на широкий платок прозрачную жидкость из бутылочки. Запашок конечно не для моего чувствительного носа, приходится отвести голову назад и почти отвернуться. Захлопываю крышку пальцем и убираю флакон обратно в сумку, оборачиваюсь к пленнику.

- Э-эй, что ты там собираешься делать? – он завозился и сел, отстраняясь от меня, потом вскочил на ноги и попытался отойти.

- Я не могу оставить тебя здесь, - мягко говорю, наступаю на его цепь, но он отскакивает, и звенья металлически прошуршали под самой подошвой, выскальзывая. Но не пройдя и пары шагов назад, он упирается в стенку.

- Погоди, обещаю, я буду сидеть тихо, - он нервно смеется и поднимает руки. Марля на пальцах опять посерела и, кажется, испачкалась в джеме для бутербродов. Рукава от движения опускаются и вижу темные полоски царапин, оранжевые вокруг из-за йода. Почему-то сейчас он выглядит особо беззащитным, хочется обнять и… стоп, я думаю не о том.

- Я не причиню тебе вреда. Если будешь сейчас сопротивляться… - недовольно кошусь на его ногу, уже слегка напряженную и согнутую в колене. – Сломаю еще два пальца.

Все же он упирается в меня руками, пока не теряет сознания от хлороформа, подхватываю его на руки, а тряпку пока оставляю здесь, сожгу потом. Отцепляю цепочку от ноги, потом замираю над парнем, рассматривая его. Спящая Красавица, иначе не скажешь. Во сне он выглядит на редкость умиротворенным и спокойным, без этой фоновой враждебности. Ну почему, почему он такой милый, хотя внешность самая обычная, а характеру позавидует и черт? Он напоминает мне котенка из детства, тот был игривый, но дико царапучий, а гладить себя позволял сугубо по настроению.

Ногой привычно распахиваю дверь и выношу его наверх.

12.12

Тук.

Стая мелких красно-желтых птичек сидит на крыше моего древесного форта и клюет провода.

Тук-тук.

Пытаюсь согнать их, когда по дереву пошли трещины, но они долбят клювами лишь сильнее. Мне же ремонтировать все это, вы не понимаете?

Тук-тук-тук-тук-тук!

Обзор резко затуманился, а перед носом проступили очертания подушки. Назойливый стук прекратился, что-то заскреблось в окно. О Молестия, я же только что прикорнул… Нащупываю часы на столике и обнаруживаю, что проспал около шести часов, неплохо. Но в голове все равно вата. Так, все ли я успел сделать за ночь – мелькает параноическая мысль. Вроде бы ошибок не замечаю, поэтому скатываюсь с постели и подбираю со стула шорты и футболку. О, на столике остался вчерашний кофе. Парой глотков допиваю и иду к балконной двери, отодвигаю занавеску.

С. С. радостно машет мне рукой с той стороны стекла и показывает на дверную ручку. За ее спиной с кисловатой миной на соседнем балконе стоит этот А., не менее заспанный, чем я.

- Рано ты, - ворчу, открывая ей, она тут же проскальзывает в помещение и поворачивается к А.

- Прыгай и иди сюда!

- Не проще ли через дверь? – слегка уныло спрашивает он.

- Да ты просто боишься высоты, да? Хах!

Пока они ведут воздушные переговоры, оттягиваю портьеры в стороны и в комнате становится гораздо светлее. Через минуту А. был-таки убежден в своих силах и бесполезности банальных дверей, потому что осмелился забраться на перила и даже прыгнуть. В этот момент С. С. молнией рванула к нему и поймала за руки, когда тот приземлился точно на соседние перила и начал опасно крениться назад.

- Твоя пространственная точность похвальна, но с следующий раз целься на пол, - она отчитывает его как ребенка, чуть не свалившегося со стремянки.

- Но <…>, этот способ хождения в гости все же экзотичен… Хотя в твоем духе, - он вздыхает и заходит внутрь, здоровается со мной, потом с любопытством осматривает комнату.

- Слушай, ты что, всегда такой… ээ, монохромный? – спрашивает, наткнувшись на гору одежды на софе. Когда мне лень складывать все в шкаф, я просто оставляю гардероб тут. – У тебя почти все либо белое, либо серое.

- У меня есть красный галстук, - искренне обижаюсь я.

- Да я не в претензии, просто забавно. Вот у нее, - он показывает на С. С. – Не гардероб, а линька попугаев. Говорят, это признаки шизофрении, - заканчивает с немного пакостной интонацией, за что получает от нее по затылку. – Ну а монохромные предпочтения называют первым признаком паранойи и прочих радостей, - закончил, потирая затылок.

- Психолог дофига? - доброжелательно хмыкаю, с трудом нахожу запуленные под утро куда-то под кресло тапочки.

- Я специализируюсь по криминальной психологии, это да, - он важно поправляет очки. Знаете, чем-то он напоминает этих жизнерадостных ботанов, всегда уверенных в своей правоте и еще не потерявших веру в людей. Слишком наивный, на мой взгляд, да и стал бы нормальный человек помогать первой попавшейся яркой девице? Наверняка еще и отпуск из-за этого взял. Спрашиваю его об этом.

- Нет, но дал заявление о снижении нагрузки по семейным обстоятельствам. Мне же нужен доступ в архив и на склад, - серьезно отвечает он. – Но хватит об этом. Мы пришли по вполне конкретным причинам. Ты уже осматривал дом?

- Да. И кое-что нашел, - я посерьезнел и повел их на первый этаж, а оттуда к прихожей. Идя первым, прислушиваюсь к их шагам, размеренный стук успокаивает. С. С. идет легко, ритмично, будто слегка подпрыгивая, так и ждешь, что сейчас запоет песенку и начнет танцевать. А. шагает реже и шире, слегка пришаркивая, будто тапочки ему великоваты. Кстати, он почти с меня ростом и на голову выше С. С. Наверное, в семье С. все невысокие. Взять моего пленника – я с легкостью беру его на руки, весит около шестидесяти кило, не больше. Рост же… мне до ключиц примерно. Жаль, сравнить его с С. С. не могу, рядом их не видел.

- Вот тут, - указываю наверх, над дверью едва заметно что-то поблескивает. – Я этого не ставил.

- Можно стул? – получив требуемое, А. поднимается и ощупывает выглядывающую металлическую грань. – Да, я был прав. Это камера, - достает из рукава припасенную булавку и над чем-то возится. – Но записывающего устройства в ней нет. Она просто передает информацию онлайн, как и в нашем доме. Марка та же самая.

- Значит, следили и за мной?.. – я стараюсь переварить эту информацию, прикрываю согнутыми пальцами рот.

- Надеюсь, ты не фапал где попало? – фырчит брюнет, спрыгивая со стула. – В нашем доме шесть камер. Здесь должно быть столько же.

Шесть? Есть какая-то из них, которая все еще работает, эта мысль захватывает меня. Надо еще раз проверить все, что-то я там мог упустить.

- У тебя есть идеи, где могут быть остальные?

- Ну… у меня три этажа, включая подвальное помещение.

- Часто его используешь?

Киваю.

- Проверим, - он переглядывается с С. С.

Включаю свет на нижней лестнице и провожу их в это место, ставшее уже больше недели как средоточием моих мыслей. Первое, на что реагирует А. – окно.

- Почему снаружи оно зеркальное? – он встает под стеклом и стучит в него пальцем, будто проверяя. Звук ударов гулкий, почти неслышимый.

- Это мое рабочее место, не люблю, когда кто-то мешает, - показываю в противоположную стену, где на столе примостился нетбук. В углу стоит телевизор, полки с кучей документов и брошюр, старых публикаций.

- Тебе не мешает весь этот мусор? – С. С. сует нос в каждую щель между коробками и шкафчиками, пару раз чихнула от пыли.

- Главное, что мое рабочее место чистое, - хладнокровно отзываюсь, уязвленный. Я не паталогический чистюля, но и меру знаю. Тем временем А. настраивает какой-то мелкий приемник, вынутый из кармана. Из динамика раздается белый шум, который быстро стихает.

- Эти камеры не передают звук, но работают на определенной частоте, которая создаст помехи прибору, - поясняет он и начинает вроде бы бесцельно бродить по комнате, отмечая изменение громкости шума. Будто в горячо-холодно. Так хочется сказать вслух: «Тепло… теплее, теплее, холодно, придурок, куда прешь?»

Впрочем, находит вторую камеру он довольно быстро, проверяет точно так же, как предыдущую. Что должен чувствовать человек, за которым круглосуточно следят в его же доме? Я пытаюсь представить и вообразить, но согласитесь – трудно врать. Тот-кого-я-люблю, ты часто лжешь и имеешь некоторые принципы в этом, я тебя опровергну. Ложь это плохо. Настолько плохо, что в нее надо верить искренне и всей душой – тогда это перестает быть ложью для тебя. И теперь не может быть ею для других.

Мурашки по коже, смутное отвращение и страх, гнев на того, кто вторгся на твою территорию – эти эмоции неожиданно сильно охватывают меня, хмурюсь и спихиваю А. со стремянки, залезая и целясь молотком в блестящую темную поверхность.

- Эй, погоди! – А. ловит меня за локоть, С. С. испуганно ахает. – Мы не можем уничтожить их, это будет подозрительно.

- Плевать, - я гневно щурюсь на него. – Кто-то смотрел на меня! Без моего разрешения! – кажется, внутри меня клокочет вулкан. – Их уже две – остальные по комнатам и даже наверняка в ванной. Это омерзительно.

- Стоп, - он миролюбиво выставляет ладони. – Давай сначала убедимся, есть ли они там.

Скрепя сердце, соглашаюсь. Подозрения оправдываются шаг за шагом – семь камер. С каждой я злюсь все больше, и вот наконец в гостиной мы устраиваемся на креслах вокруг журнального столика. А. подводит итоги:

- Итак, здесь найдено семь следящих устройств, аналогичных тем, что в нашем с <…> доме.

Уже в «вашем»?..

- Кстати, тут на одну больше, - замечает С. С.

- Думаю, это из-за подвального помещения. У нас оно не используется, а здесь является одной из комнат, - парень достает салфетку и протирает переносицу, приподняв очки. – Возможно, ты следующая жертва, - он серьезно смотрит на меня.

- Я? Жертва? – фырчу и нервно смеюсь. – Посмотрел бы я на того, кто…

- Пойми, один человек убит, другой пропал без вести. Вас связывает только соседство. Что-то не так на этой улице, - задумчиво проговаривает А. – Преступник, или даже группа их, может быть сильнее, чем кажется. Знаете, я считаю, что камеры надо нейтрализовать, - он кивает мне. – Да, я согласен с тобой.

С. С. что-то недовольно пробурчала. А. повернулся к ней.

- Ты же видишь, что он невиновен, - спокойно говорит. – Твоя теория насчет подвала – откуда вообще ты взяла ее?

- Женская интуиция, - бросает на него холодноватый взгляд и уже теплее улыбается мне. – Но я рада, что ошиблась. Было бы грустно иметь в соседях мерзкого сталкера.

- Сталкера?.. – почему-то это слово резануло мне уши.

- А как еще назвать того, что следит за тобой через камеры?

- Но разве сталкеры не влюблены? Они следят за кем-то одним, - вполне резонно возражаю я.

- Откуда нам знать, кто это вообще? – в голосе С. С. слышны истеричные нотки. – Мой брат, мой любимый братик похищен, и я не знаю, что с ним произошло! Знал бы ты, как я хотела, чтобы ты оказался этим самым сталкером, чтобы прибить тебя и спасти его, это было бы гораздо проще, чем искать теперь совершенно неизвестных людей, - она внезапно всхлипывает, уткнувшись в ладони, плечи устало опускаются. А. немного укоризненно косится на меня. Я-то в чем виноват? Тем не менее протягиваю ей салфетку, девушка благодарно кивает и шмыгает, уткнувшись в него.

- Мне тоже не очень-то приятно обнаружить такой факт о моем доме, - понижаю голос, собираясь с мыслями. – Слушайте, может хватит на сегодня? Отведи ее домой и отвлеки, - обращаюсь к этому недо-детективу. – Я сам разобью эти чертовы камеры, а если увижу что-то подозрительное, то оповещу тебя. Мне надо работать, больше не мешайте, прошу. Я и так многое пропустил по срокам за последние дни.

Уходят они, как ни странно, через дверь.

- Если что, я забегу, - С. С. утирает покрасневшие глаза и опять весело улыбается, но уже несколько натянуто.

- Только заранее предупреждай, - махаю ей. – Не стоит беспокоить меня просто так, а еще, особо важно, не мешайте моей работе. Не заходите в мой подвал.

23.37

Остаток дня я посвятил подготовке не менее важной, чем предыдущая. Радостное предвкушение праздника охватило меня до костей, те странные эмоции давно испарились. Закончив с восстановлением пригодного для жилья подвала, украшаю его и притаскиваю кучу накупленных заранее продуктов. Кое-что отправляется на стол, остальное на полку – оно будет использовано непосредственно на празднике. Поправляю банты на подарках. Все это выглядит немного по-детски, но до сих пор я устраивал дни Рождения только моей младшей сестре. Тому-кого-я-люблю исполняется 21. Он теперь совершеннолетний по всем пунктам, как мило. Кстати, пора доставать его.

Разгребаю кучу одежды в своей комнате – вот он, в тепле. На самом деле я хотел спрятать его в шкафу, но настолько хотел спать, что плюнул на осторожность. Что ж, мне повезло – а разве могло быть иначе, пф? Ничто и никто не пойдет против моего желания, таково мое везение, так что можно расслабиться. Единственный, кто сейчас пытается пойти против этого закона – мой пленник. Очаровательный царапающийся кот.

Он сонно мычит, когда я тормошу его, пытается отпихнуться руками, но натыкается шиной на мое плечо и тихонько стонет, прижав руку обратно к груди.

- Просыпайся, мы почти опаздываем, - шепчу на ухо, получаю почти незаметный пинок в бок. Он явно не собирается бодрствовать – отворачивается и нарочито сопит. Мне приходит в голову сравнение с Спящей Красавицей, поворачиваю его к себе и целую, тут же получив крепкий укус в губы. Тот-кто-принадлежит-мне демонстративно отплевывается и хмуро смотрит на меня.

- Может, развяжешь? У меня ноги затекли.

- Донесу тебя так, в подвале развяжу, - обещаю, подхватываю его на руки. Он внезапно дергается и хватается за мое плечо.

- Не урони, сволочь, - ворчит, надавливает ногтями мне на ключицы. – Когда-нибудь я сверну тебе шею.

Киваю, светло улыбаясь, сажаю его на кресло в подвале и включаю свет.

- Что это за хрень?! – слышу его ошарашенный голос.

Я смотрю на часы.

23.59

День 10

00.00

- С днем Рождения! – радостно развожу руками, задевая висящий рядом шарик, застываю на минуту с улыбкой, ожидая, когда он оценит все это.

- Ты… Идиот, да как ты посмел, - он лепечет, то краснея, то бледнея, задел локтем коробку сзади и шарахнулся от нее. – Ты так издеваешься, да? Да я тебя убью.

Улыбаюсь уже чисто автоматически, чувствую недоумение.

- Неужели ты не рад?

- Рад? Я… - он глубоко вдохнул, схватил коробку и запустил в меня. – Ты еще и язвить вздумал? Издеваться, а потом язвить?

Едва успел ее поймать, внутри что-то тяжеловато стукнулось.

- Вообще-то это тебе, - укоризненно хмурюсь, протягиваю подарок ему. С какой-то странной неуверенностью он забирает коробку и откладывает в сторону.

- Потом открою. Мало ли какая там фигня, - бурчит, косится на меня. – Ты что, все это всерьез? Да как ты узнал…

- Я видел твою медицинскую карту, - отзываюсь, уже думая, как поэффектнее притащить второй подарок. Я оставил его за дверью комнаты, ну не в коробку же паковать.

- А, оттуда ты и про психиатра узнал? – он равнодушно кивает и ерзает, отодвигаясь. – Я устал называть тебя мерзким. Это и так очевидно.

- Я просто подумал, что тебе может быть скучно. А скука самое худшее, что только есть, - логично замечаю я. – Я подумал о том, что может причинять тебе неудобство и нашел эти три причины. Сегодня я их исправлю, - опять поднимаюсь духом, уверенный в своей правоте. Помедлив секунду, поднимаюсь и выхожу из подвала, слышу за спиной шорох бумаги и довольно улыбаюсь. Открываю дверь в небольшую гостиную комнатку, аккуратно беру второй подарок. Не могу удержаться, чтобы не потереться о него щекой. Возвращаюсь, вижу его спину, плечи немного напряжены.

- Слушай, это совсем необязательно. Я ведь обходился и так, говорю же, не скучал, - его голос уже не такой резкий, скорее растерянный, он оборачивается, протягиваю к нему руки, тот-кто-принадлежит-мне почти утыкается в мордочку полосатого двухмесячного котенка.

- Пункт второй, одиночество. Я не могу быть тут рядом постоянно, так что…

- Не держи так несчастное животное, - он перебивает меня и отнимает котенка, хмурясь, устраивает у себя на коленях и осторожно гладит. Спустя мгновение ойкает и неожиданно смеется, наблюдая, как кот обхватывает его ладонь лапами и остервенело кусается, играя.

- Не принимай это на свой счет, - опомнившись, говорит он, прижимает котенка поближе к себе. – Бедный кошак, этот изврат наверняка мучил тебя, но со мной ты в безо… - он запинается и опускает уголки губ, что-то вспомнил. – В подвале. Ты идиот. Зачем ты притащил его жить в подвале? Ты думаешь хоть о ком-то кроме себя? – мрачно смотрит на меня.

Признаться, я опять теряюсь. Надо запомнить, что он не умеет просто так радоваться (неужели бывают такие люди) и постоянно ищет, к чему придраться. Тем не менее он самое милое существо на свете, если бы я только знал, почему. Если вспомнить, то я просто наткнулся на него у остановки. Этот парень тащил что-то громоздкое в коробке – как я понял, это было какое-то охлаждающее устройство для ноутбука или что-то в таком духе. Ручки у пакета были оторваны, поэтому нести ему приходилось это в руках, тут кто-то его толкнул, ринувшись в автобус, О. С. пошатнулся и выронил коробку, в которой от удара что-то ощутимо хрустнуло. В этот момент он выпрямился и застыл, растерявшись. Я наблюдал это со скамьи, где ожидал своего транспорта – мотоциклом в тот день воспользоваться не мог. Хоть он наклонил голову, можно было заметить, как скривились губы – немного по-детски, в обидой, но потом он очень быстро восстановил обычное спокойное выражение лица, лишь зарделся, когда на него начали сочувственно коситься и перешептываться. Молча взял коробку и зашагал к своему дому, как будто ничего не случилось и вокруг пустота. И вроде бы не было во всем этом ничего странного, но мне стало действительно любопытно, кто живет в соседнем доме. Сам я переехал сюда после частной школы три года назад, нельзя сказать, что я ни разу не видел соседа – да хотя бы через балкон, но особого интереса он не вызывал. Но тогда, полгода назад, я вдруг болезненно ощутил его одиночество – и это было неожиданно даже для меня. Допускаю, что я не очень тактичен, собираю компании только когда скучно, зависим от восхищения, да, наверное таким я тогда и был. А потом наткнулся на того, кто живет совсем по-другому и, казалось бы, ничуть от этого не страдает.

На следующий день, рассудив, что он любит компьютерную технику (на самом деле я тогда впервые ночью перелез на его балкон, благо, что дверь была открыта, и по мере возможностей исследовал комнаты), на пороге его дома оставил полезную для такого человека вещь – какой-то терабайтный винт. Это был не подарок, а просто любопытство. Спустя сутки я обнаружил его в мусорке, когда ту опрокинул разбушевавшийся пес соседа парой домов ниже. И вот тогда мое любопытство разыгралось сильнее, а эта странная игра в сталкера началась.

Наверное, бессмысленно ему объяснять, что в первую очередь я думаю о нем.

- В том пакете всякая ерунда для него, корм я закупил, - поясняю, кивая в сторону. – Ему теперь тоже не будет одиноко.

На последнее слово он презрительно щурится, избегая смотреть на меня.

- Ты сказал, три причины? И какую еще глупость ты выдумал, интересно мне, - он вытягивает пальцы вслед спрыгнувшему котенку, но быстро прижимает руки обратно к груди, замечает протянутый стакан сока.

- Я не уверен, что ты хорошо относишься к алкоголю, - пожимаю плечами. – Просто по традиции на праздниках типа выпивают, - широко улыбаюсь, ударяю краями бокалов.

- Не чокаясь, - фырчит он.

- Почему?

- Я стал на год ближе к смерти, так что не чокаясь, - он выхватил бокал, мрачновато улыбаясь и, кажется, о чем-то задумавшись. – Глупости ты делаешь. Я никогда не праздную этот день, - несколькими глотками выпил.

- Теперь празднуешь. Я так хочу, - умиленно наблюдаю за ним, кошусь на свой сок и отставляю в сторону. Тот-кто-принадлежит-мне спокойно наблюдает за этим.

- И что ты подсыпал туда, мразь? – все тем же будничным тоном спрашивает он.

- Третья проблема, - растопыриваю три пальца. – Твоя неудовлетворенность.

Он закашлялся.

- Чего?..

- Сколько раз мы занимались сексом, ты ни разу не кончил. Это вредно, - разъясняю, вздохнув. Неужели он не обращал на это внимания?

- Предпочитаю забыть это как страшный сон, - пробормотал он. Замечаю, что он сильно стиснул бокал, костяшки пальцев побелели.

- За исключением того раза, когда сам раздвинул ноги и потребовал этого, - продолжаю, вспомнив. Он краснеет до ушей и выбрасывает вперед ногу, целясь мне в живот.

- Заткнись!

Ловлю его под колено и задираю ногу, так что плиссированная юбка задралась почти до пояса. Да, я до сих пор одеваю его как девочку. Нет, я не извращенец. Просто ему это действительно идет. А еще, как я уже упоминал, это удобно еще и для меня.

- Тебе жарко? – мне действительно интересно, как работают эти возбуждающие штуки. Купил их у все того же Р., не-задающего-лишних-вопросов, но вот о нюансах поинтересоваться забыл.

- Мне прекрасно просто, разве не видишь, - зло отзывается он, пытается вернуть край юбки вниз. – Это подло с твоей стороны, так поступать. Хотя да, ты ведь гребаный извращенец, - его голос становится прерывистее, немного ниже, будто у него что-то с дыханием.

- Я рад, - довольно стискиваю его бедро, скользнув ладонью ниже. – Знаешь, чего не хватает? – наклоняюсь к нему поближе, нависая.

- Кожаного костюмчика? – выдыхает он, пытаясь заехать ногой мне по голове и одновременно свести ноги. Решил бы хоть, что важнее.

- Тортика, - целую в угол губ, потом подхватываю его футболку и стягиваю через голову, ловлю руки и шнурком связываю чуть выше запястий над головой. Валю на постель, а там фиксирую конец шнура к ближнему крюку, позволяя парню лежать, но не дергаться. После приходит очередь темной юбки – он пытается брыкаться в этот момент, но я надавливаю на пах, потираю пальцем уже влажноватое пятнышко на бугорке нижнего белья. Тот-кто-принадлежит-мне задыхается возмущенным стоном, его ноги замирают, а мыски вытягиваются, поджимаясь. Но сейчас я не собираюсь с ним ничего делать, просто избавляю от одежды. Подумав, гольфы все же оставляю на нем, уж очень мило это выглядит.

- Не надо, - он панически дергается, когда я устраиваюсь у него между ног, так, что его колени лишь сжимают мои бока, пытаясь свестись. – Я не хочу с тобой этим заниматься, неужели не понятно?

- Мне кажется, сейчас ты готов заняться этим с кем угодно, - философски замечаю, наблюдая его налившийся кровью член, на вершии которого явно поблескивает естественная смазка. Касаюсь пальцем, размазывая, парень вздрагивает и что-то шипит, уже не просто краснея – загораясь. Кажется, даже пальцы у него покраснели. Вот поэтому я не люблю подобные вещи – он не должен возбуждаться от какой-то химической ерунды. Это раздражает. Надеюсь, когда-нибудь он сможет получать удовольствие и в нормальном состоянии.

- Вовсе нет, - слабо сопротивляется он.

Улыбаюсь и притягиваю небольшой пакет от изголовья постели. Хорошо, что первым мой пленник схватил коробку, а не это.

- Я не буду в тебе на этот раз, - сообщаю ему. – Сегодня только твой день.

Он морщится, косясь на мои руки – старательно смазываю «пробку» с проводом. Это не шарики, но вполне сойдет. В пакете и еще кое-что лежит, что я, если честно, использовать смущаюсь, но впихнули как «подарок». Сминаю низ бедра ладонью, отводя шире, упираюсь узким концом в напряженное кольцо мышц. Пленник пытается отодвинуться, замечаю по движению ног и втягивающемуся животу. Надавливаю, преодолевая неровное сопротивление, тот громко выдыхает. Не могу удержаться и с легким хлюпаньем вытаскиваю игрушку, тут же загоняя обратно. Он дергает коленями, все же ухитряясь заехать мне по плечу. Оттягиваю край отверстия, немного проникая пальцем, чтобы проверить, и надавливаю на регулятор пульта. Эта штука начинает увеличиваться внутри, все же полезная и забавная вещь. Тот-кто-принадлежит-мне ерзает и поминает меня не очень хорошими словами, но тут же задыхается ими, когда упираюсь ладонью в мошонку и потираю пальцами основание плоти, слегка оттягивая нежную кожу.

Налюбовавшись его реакцией, отстраняюсь на мгновение, возвращаюсь с баллончиком. Из этих взбитых сливок часто делают крем для торта, обожаю их. А тут можно совместить приятное с полезным. Больше не трогаю его внизу. С легким пшиканьем беловатая масса направляется на ключицы, потом ниже и до соска. Увлекшись, вырисовываю на теле свои инициалы, с удовольствием отмечая, как тот вздрагивает от прохладного ощущения и прогибается, опять втягивает живот так, что четко видна граница ребер. Закончив, встряхиваю баллончик – там еще более чем достаточно. Следующая полоса идет по лобку и истекающему члену, оставляю маленькую горку наверху – хоть вишенкой украшай. Смазываю немного пальцем и облизываю. Медлить не надо, иначе крем быстро нагреется и начнет расползаться. Еще манипуляция с пультом – игрушка внутри пленника ощутимо вибрирует. Подцепляю ее за основание и будто бы собираюсь вытянуть, но парень протестующе вскрикивает и задирает согнутые в коленях ноги, сжимаясь. Неудивительно, внутренняя часть стала гораздо шире. Оставляю в покое и наклоняюсь вперед, тщательно и плотно слизываю с кожи сливки, чувствую как ребра поднимаются и опускаются в неровном дыхании, задеваю животом его член – раздается тщательно подавляемый стон. Легонько сжимаю зубами порозовевший сосок, собирая языком остатки сливок, иду дальше по линиям. Он немного вспотел от жара и возбуждения, этот солоноватый, совершенно особенный вкус заводит лишь больше в контрасте со сладостью. Святая Молестия, да я готов облизать его как мать котенка. Постепенно подбираюсь к низу живота. Наверное, было не самой удачной идеей, оставлять крем и там, потому что волосы немного пачкаются – надо было хоть в хвост их собрать. Но отметаю эту мысль за бесполезностью и короткими кошачьими движениями языка обрабатываю плоть, слушая сопровождающий все это жаркий, такой необычно чувственный голос пленника. Может, эти средства не такие уж и плохие? Облизываю головку, чувствую своеобразный вкус смазки и… неужели он готов кончить? Неправильно. Я только вошел во вкус. Зажимаю основание пальцами и получаю в ответ совершенно возмущенный стон, перешедший в жалобный. Подождав немного, опять облизываю эрекцию, на этот раз забирая в рот и сжимая губами, с силой потираю внутри языком, пока не ощущаю, что тот опять на грани. Тогда выпускаю, вновь не позволяя закончить, но тот уже не возражает, лишь дергается всем телом и замирает, поскуливая. Куда делось его упрямство? Или это вполне естественно?

- Хочешь? – подаюсь к нему, шепчу на ухо. Тот едва заметно кивает, кусая губы. – Тогда м… - не дослушав, он шипит, мотнув головой.

- Откушу.

- Не откусишь, - все же достаю из пакета «эту» штуку. Все же, раз дали, грех не попробовать. О том, что этот день принадлежит только тому-кого-я-люблю, я, признаться, уже подзабыл. А соблазн был слишком велик. Отвязываю руки, теперь оставляя их у него за спиной, притягиваю к себе, заставляя встать на колени. Тот стискивает зубы, хмуро смотря на меня исподлобья, а ведь мне надо, чтобы он открыл рот хотя бы на пару секунд. Протягиваю руку к его попе, нашариваю провод и с силой тяну, провоцируя стонущий вскрик, одним движением вставляю в его рот сдерживающее челюсти кольцо. Выглядит забавно, признаться. Закрепляю его на затылке, потом приподнимаю голову пленника за подбородок, облизываю его губы, встречая сжигающий взгляд. Кстати, глаза у него уже мутноватые, зрачки расширились, но фокусирует взгляд он уже с трудом. Веки будто бы сонно опускаются, лишь иногда на мгновение открывая глаза или резко жмурясь. Дыхание поверхностное, все более частое, лицо раскраснелось – этот вид сводит с ума. Я даже жалею, что не принес сюда фотоаппарат.

Дата добавления: 2015-08-13