Национальная идея Японии

Межпоколенная трансляция высших цивилизационных ценностей осуществляется, как правило, в формате традиций. Такой интегральной традицией для Японии являлся синто. Он представлял собой не просто религию в ее обычном понимании, сколько систематизированный и иерархизированный ценностный аккумулятор. Национальная идея Японии являлась по существу способом осмысления синтоинской традиции.

Задачу выявления ее высших смыслов и их программно-теоретического оформления решала сложившаяся еще в начале XIXв. «школа национальных наук» Именно ее разработки составили в дальнейшем идеологию модернизированной имперской государственности. Центральное место в принятой доктрине отводилось концепту «истинного пути». «Истинным путем», утверждали представители школы, следуют только Япония и японцы. Все остальные народы отклонились от примордиальной традиции, избрав ложные ориентиры развития. Исключительность положения Японии объяснялось богаизбранностью страны и непрерывностью обеспечивающей преемство традиции императорской династии. В отдельных редакциях учения использовался также аргумент об особой расово-этнической природе японцев (концепт о макогоро- «японском сердце» противоположном каракогоро – «китайскому сердцу»).

Высшее положение в номинируемой школой национальных наук ценностной иерархии отводилось культу императора. Если в рамках неоконфуцианской теории разрабатывалась проблема легитимности отстранения императора от политической власти, то в неосинтоистской, напротив, о божественной легитимизации его статуса. Выстраивалась модель теократической империи, высший суверен которой - «микадо» совмещал своей персоной политические и жреческие функции.

Такое положение определялось не только традиционным правом. «Единство ритуала и управления» было законодательно закреплено специальным указом от 5 апреля 1868 г. Японское юношество воспитывалось в убеждении, что высшим проявлением доблести и национального духа является смерть во имя императора.

По сей день в Японии действует традиционная система календаря, летоисчисление в котором осуществляется по годам правления микадо. Так 2009 год Рождества Христова является двадцатым годом эпохи императора Акихито. На всех официальных бумагах, финансовых и банковских документах Японии требуется указания даты именно в Японской летоисчислительной традиции. Верность национальному календарю - один из механизмов укрепления национальной идентичности. В России же, как известно, светский календарь и православный представляют две различные системы. Отсюда в частности, следует кощунство новогоднего празднования, приходящегося на строгий рождественский пост.

При вступлении на престол каждый японский император принимает девиз своего правления (нэнго), служащий основным политическим ориентиром царствования. Этот девиз выступает официально календарным обозначением эпохи. Исторические примеры нэнго позволяют расценивать их как особый управленческий инструмент определения основной цели осуществляемой политики: «Защита правосудия», «Получение гармонии», «Культура», «Правления искусства», «Просвещенное правление», «Великая справедливость», «Просвещенный мир», «Мир и спокойствие» и др.

Официально принятой идеологией Японии конца XIX – первой половины XX вв. являлась концепция «кокутай», разработанная еще в домэйдзийский период. Суть ее заключалась в понимании государства как живого организменного целого. Данная идея базировалась на синтоистском мировоззренческом представлении о всеобщей универсальной зависимости «всего со всем».

Национально- государственная общность утверждалась как трехуровневая ценностноонтологическая иерархия: 1-й уровень-трансцендентный - боги и император; 2-й уровень- народонаселение – японцы, идентифицируемые как потомки богов,; 3-й уровень- территория- Японские острова, определяемые как творение богов. Отсюда триадная сакрализация - императора (принцип «власти»), народа (принцип «крови») и страны (принцип «почвы»).

Изданная многотысячными тиражами книга «Основные принципы кокутай» (первый тираж увидел свет в 1937 г.») явилась своеобразным японским идеологическом катехизисом. Главная цель политики кокутай виделась в достижении состояния гармонии. Принцип традиционалистски понимаемой гармонизации являлся здесь определяющим. Идея «слияние сердец» являлась не только поэтическим образом, но и вполне конкретным целевым ориентиром национально - государственного строительства. «Не борьба,- пояснялась в «Основных принципах кокутай»,- является основной целью, а гармония: все приносит свои плоды, а не умирает, разрушаясь».

Распространенная в отечественной историографии трактовка Мэйдзи исин через маркер «буржуазной революции» совершенно нивелирует ее ценностное содержание. Эквивалентом европейскому понятию революция (revolution) в Японии выступают две противопоставляемые по смыслу философские категории - «исин» и «какумэй». Под последней понимается генетически внешнее по отношению к системе ее преобразование.

По оценке В.С. Молодякова, концепт «какумэй» был заимствован из Китая, где, в конфуцианской традиции, обозначал насильственный переход «Мандата Неба» от одного императора к другому».

Другое дело категория «исин», связываемая с философией, вечного возвращения», обновления системы посредством восстановления ее фундаментальных оснований. Не смена национальной парадигмы, а именно идеал духовного восстановления составил идеологию мэйдзиисинского периода японской истории.

Национальная ценностная саморефлексия в послевоенной Японии определялась вызовом поражения в войне. О степени постигшей страну мировоззренческой катастрофы свидетельствуют массовые самоубийства японцев, как реакция на известие о капитуляции. Оккупационные власти проводили целенаправленную политику разрушения японской национальной идентичности. Дезавуировались в гротескной тональности история и традиции страны. При поддержке американцев широкими тиражами издавались такие книги как «Теория ненормальности японцев». Максимально выхолощенной в ценностном отношении оказалось написанная под американскую диктовку новая японская конституция. Вобщем ситуация в идейно- духовной сфере мало чем отличалась от той, которая сложилась в 1990-х гг. в России.

Тем показательнее выглядит опыт Японии, сумевшей противостоять разрушительным тенденциям и восстановить, казалось бы, утрачиваемые национальные идентификационные потенциалы. Теория кокутай уже, по понятным причинам, быть использована в качестве государственной идеологии не могла. Нужен был новый мобилизующий нацию идеологический проект. Ответом на этот запрос явилось формирование в 1960е гг. идеологии нихондзирон - «учения о японцах».

Основной пафос выдвинутой теории заключался в доказательстве уникальности японской цивилизации во всех составляющих ее компонентах. Программа развития выстраивалась с опорой на фактор национальной культуры. Направление нихондзирон определяло появление ряда соподчиненных ему концептов - «рисовой цивилизации», «группизма», «общества семьи», «вертикального общества», «крови японцев», «мозга японцев» и т.п.

Рисоводство, требующее совместной деятельности значительного числа людей, рассматривалось как одно из исторических факторных оснований склонности японцев к групповой консолидации. В этом отношении им противопоставлялись европейцы, изначально связанные с более индивидуализированными видами хозяйственной деятельности.

На принципе понимания производственной корпорации как «единой семьи» (кадзоку) основывалось внедряемая в общественное сознание новая философия труда. Именно в специфичности трудовой этики видят сегодня многие исследователи основной фактор «японского экономического чуда».

Пропагандистский эффект идеологии нихондзирон был таков, что японцы в массе своей понимали собственную производственную деятельность прежде всего, как «служение национальному государству». Успехи в конкуренции с американскими фирмами были восприняты как реванш японской нации за Хиресиму. Вот она - долгая память!

Кризис национального самосознания в Японии преодолевался в значительной мере посредством специальной государственной политики в сфере образования. Уже с начала 1950-х гг. через образовательную систему реализовывалась слабо совместимая с внедряемыми американцами либеральными установками концепция «морально-патриотического воспитания». Само образование переосмысливалось с позиции трансляции духовных ценностей. Акцент делался на «усиление духа нации и оживление национальной морали». В средних школах вводился в обязательном порядке специальный час «морального воспитания».

Программный характер имел подготовленный в 1965 г. Центральным Советом по образованию документ «Образ идеального японца». В нем утверждалась необходимость воспитания японцев в духе патриотизма и уважительного отношения к национальным символам. Высшим символом единства японской нации определялась фигура императора. В соответствии с обозначенными программными установками в Японии проводилась широкомасштабная кампания «хитодзукури», дословно переводится как «делать человека».

В 1980-е – 1990-е гг. новый курс решения задач морального воспитания реализовывался в рамках провозглашенной в декабре 1983 г. премьер-министром Я. Накасонэ политики «открытого национализма». Выдвижение данной идеологемы означало уже прямой разрыв с риторикой либерализма.

В замен принятого в 1947 г. под давлением американских властей закона, в 2006 г. в Японии был принят новый Основной закон об образовании. В нем, в отличие от прежней американизированной версии, акцентированное внимание уделено содержанию патриотического воспитания, взаимодействию в воспитательных целях семьи и школы, формированию чувства любви к «малой родине», следованию национальным традициям, выработке в подрастающем поколении необходимых нравственных качеств.

Определение путей развития для Японии в период модерна представлял собой выбор между полюсами вестернизации и автаркии. Первый вариант заключался в императиве «изгнания варваров» второй – в полной некритичной экстраполяции западных ценностей. «От первого – резюмирует японский ценностный выбор современный российский японовед В.С. Молодяков, - хватило ума отказаться, второго хватило сил избежать».

Во взаимоотношениях с внешним миром был избран принцип золотой середины, выражаемый через формулы «японский дух- европейская наука», или в другом варианте - «восточная мораль- западная технология». Именно такого синтезного оптимизационного подхода в отношении к иностранному не хватало, как правило, всем поколениям российских реформаторов.

Дата добавления: 2015-08-13