Традиционные механизмы погашения и предотвращения этнической конфронтации

Сама структурно- системная модель кавказских обществ заключает в себе потенциал к выдвижению принципиального управленческого решения. Для нее характерно несовпадение формальной административной власти и управленческого авторитета. Социальная специфика Кавказа обнаруживается, прежде всего, в сохранении родовых клановых институтов общества. Старейшины кланов обладают по отношению к сородичам несравненно более весомой авторитетностью, нежели неинтегрированный в клановую систему бюрократ рационального веберовского типа. Современная российская политическая модель, механически списанная с западных либеральных демократий, совершенно не отражает специфичность российских, национальных регионов, сохраняющих значительный пласт элементов традиционных общественных организаций. Для клановых структур особая управленческая ниша в ней не предусмотрена. А между тем, казалось бы, чего проще, как легитимизировать реально существующие и обладающие колоссальным авторитетом в глазах местного населения управленческие структуры. Современные представители национально-территориальных администраций не несут, к примеру, прямую ответственность за совершение кем-либо из граждан республики террористического акта. Более того, стремясь посредством сепаратизации, поднять свой властный статус, они даже могут тайно поддерживать террористов. В отличие от них, лидер клана, ввиду личностно-родовой, а не территориальной природе его власти напрямую отвечает за противоправные действия соплеменников. Кроме того, этнические клановые структуры при придании им официальных полномочий, способны осуществлять контролирующие функции и за пределами традиционных зон расселения (к примеру, в отношении кавказцев, мигрировавших в центральные районы России). Легитимизация кланов способна существенно облегчить работу МВД, в виду появления управленческого субъекта ответственности за правонарушения и субъекта диалога при возникновении этнических конфликтов. Не следует также сбрасывать со счетов и фактор сокращения бюрократического аппарата, а соответственно и средств его финансирования. Вероятно, будет снижен при такой ситуации и уровень коррумпированности.

Не означает ли легитимизация кланов искусственную общественную архаизацию? Действительно, аналогичных управленческих структур на Западе не существует. Но там нет и самих родо-племенных объединений. Зато Восток дает массу примеров, когда за родоплеменной властью официально закрепляются управленческие функции. Европа, как известно, исторически развивалась, на основе земледельческой системы хозяйствования, тяготеющей к территориальному администрированию. Скотоводческая хозяйственная парадигма соотносилась с большей устойчивостью племенных связей, особенно прочных в номадных культурах. Этническая клановость, таким образом, есть отнюдь не рудимент общественного развития, а одна из форм цивилизационных вариаций.

Земледельцы стремятся к фиксации пространства, скотоводы – времени. Первые соответственно, выстраивают территориальную модель общественной организации, вторые – родоплеменной как отражение временного континуума преемства поколений. Глобальное развитие индустриального и постиндустриального производства отчасти снимает указанные противоречия, однако полностью не искореняет, аккумулируя, прежде всего, на ментальном уровне. Применительно же к северокавзским народам, признание этно-клана в качестве самостоятельной управленческой единицы лишь фиксируется status qwo. Наиболее детально статус племенных структур, как на идеологическом, так и правовом уровне, был разработан в Ливийской Джамахирии, опытом которой не следует пренебрегать при решении управленческих задач в применении к сходным по многим параметрам российским регионам.

Легитимизация этнокланов может явиться основой воссоздания традиционной системы поддержания мира на Северном Кавказе. Существуют веками выработанные на основе традиций кавказских народов механизмы сдерживания конфликтов. Западная процедура заключения мира на Северном Кавказе мало эффективна. Требовались более существенные гарантии, нежели простая декларация о его соблюдении. Об этом сам Шамиль, будучи уже в положении пленного, говорил императору.

Так, распространенным механизмом сдерживания этноконфликтов являлось заключение брака между представителями враждующих народов. Классическим примером погашения с его помощью длительной взаимной вражды дает история античного Рима, когда римлянки, ставшие женами сабинян, бросившись между сошедшимися войсками, прекратили распрю своих мужей и братьев. Межэтнические браки есть долгосрочная мера, устраняющая саму основу этноконфликта – чувство этнофобии. Дети от таких браков уже по самой своей крови выступают гарантами этнической комплиментарности. Для Северного Кавказа, с особо обостренным для ряда его народов чувством национального превосходства развитие смешанных браков имеет дополнительную актуализацию. Необходимо в этой связи создать на уровне региональной власти системы материального и социального стимулирования к заключению межэтнических брачных союзов.

Не уделяется пока должного внимания возможной миротворческой роли женщин в традиционных сообществах. Их особая удерживающая миссия, возможность влияния на принятие стратегического решения, при отстраненности от текущего политического управления, является оборотной стороной характерной для данных общественных систем патриархальности. В прошедших через феминизационную трансформацию обществах Запад женщина как мать, хранительница очага, лишается своего былого сакрального ореола. Среди народов Северного Кавказа у чеченцев, пожалуй, в большей степени, чем у других, женщина наделялась полномочиями остановить войну. Согласно вайнахскому этноэтикету, достаточно ей было бросить платок между враждующими сторонами, и распря автоматически прекращалась.

Другим традиционным механизмом являлась система аталычества. Желая прекратить взаимную распрю, представители одной из враждующих сторон, брали на воспитание детей своих кровных противников. Зачастую это осуществлялось даже путем их похищения. По прошествии нескольких лет, дети возвращались к родителям, после чего продолжение конфликта было уже невозможно. Узы искусственного родства определялись в соответствии с традицией обычного права более сакрализуемыми, нежели природного.

Основным препятствием для реализации традиционных механизмов сдерживания этноконфликтов является унифицированная на западный манер современная правовая модель. Абсолютизация категории прав человека оборачивается в ряде случаев против конкретных людей. Именно ее абсолютистское толкование не позволяет превентивно реагировать на импульсы этноконфликтов, или организовать эффективную борьбу с международным терроризмом. Закрепленное на законодательном уровне признание наряду с правами человека, прав а). народов и б). родовых сообществ представляется выходом из образовавшегося тупика.

Необходимо учитывать также традиционные особенности социализации на Северном Кавказе. Мужчина – кавказец это, прежде всего, воин. Для обретения солидного социального статуса ему следует совершить воинский подвиг. Его совершение являлось той обязательной инициационной гранью, которая отделяет юношу от мужчины. Еще М.Ю. Лермонтов свидетельствовал, что для чеченцев нападение на русских имело не только собственно военный смысл, но и служило способом мужской социализации. Для нивелировки конфликтогенной составляющей мужской социализации кавказских народов, возможно либо идти по пути пропагандистского разрушения архетипа воина, либо, напротив, развивать нишу воинского служения в интересах России. О первом пути можно говорить лишь в крайне долгосрочной перспективе. Да и целесообразность его, учитывая дефицит воинского сознания в современном российском обществе, весьма сомнительна. Более предпочтителен поэтому – второй путь. В стратегическом плане на горские народы следует перенести опыт государственнической аккумуляции сил казачества. Тем более, что прецеденты такого перенесения в истории Российской империи достаточно хорошо известны.

Одной из острейших социальных проблем, создающих почву для этноконфликта, является массовая безработица среди автохтонного населения. Безработные на Северном Кавказе создают благоприятную среду для кооптации бандформирований. Однако финансовый поток, направленный в соответствующие субъекты Федерации для создания условий трудовой занятости, к принципиальному изменению неблагополучной ситуации не привел. Зачастую поступаемые в бюджет национальных республик деньги попросту идут не по назначению. Не всегда оцениваемые в качестве безработных, но ведущие натуральное хозяйство кавказцы, при открытии новых рабочих мест не спешат к их занятию. В этой связи целесообразно изменить сам формат борьбы с безработицей, усилить контрольные функции распределения финансовых потоков.

Чтобы успешно решать проблемы Северного Кавказе, самой России необходимо самоопределиться. Прежде всего, требуется ответить на вопрос - готова ли она сегодня к геополитическому позиционированию в качестве великой мировой державы. Если готова, то тогда и Кавказ встраивается в соответствующую российскую геополитическую проекцию. Если нет, если сама Россия вписывается в чужую игру, тогда и проблема Кавказа останется в лучшем случае в том состоянии, в котором она находится и сегодня.

Вопросы для обсуждения

1. Почему именно Кавказ является на протяжении длительного времени регионом повышенной конфликтной напряженности? Каковы факторы – явные и латентные этнической конфликтности на Кавказе?

2. Каковы традиционные механизмы предотвращения конфликтов на Кавказе?

3. Приведите примеры межэтнического содружества на Кавказе.

4. Насколько с вашей точки зрения вероятна интеграция кавказских народов в единый суперэтнос?

5. Существуют ли аналоги кавказской этнополитической ситуации в мире?

6. В чем состоят интересы нахождения кавказских народов в составе России?

Дата добавления: 2015-08-13