Ход времени

- Стэн?..

Утро понедельника, в которое мало кто из наших героев отправится на занятия, участники вечеринки в честь дня рождения Токена Блэка проводят по-разному. Правда, большинство из них, заранее отпросившись у родителей переночевать в особняке именинника, просто спит (один или с кем-то, на диване или на полу, - это уже детали), и, поверьте, это наилучший исход. Но всё познаётся в сравнении, поэтому…

На часах 6. 45, и кое-кто, кому повезло куда как меньше, ошарашенно смотрит на Стэна Марша и тычет в него трясущимся пальцем, в то время как сам Стэн Марш делает то же самое, только его палец направлен в сторону Эрика Картмана, который лежит в одной постели с Кайлом Брофловски и молит всех известных ему еврейских богов о том, чтобы рыжий не проснулся, пока он благополучно не свалит отсюда, отплясывая по пути танго и напевая что-то вроде: «Да, детка, я натянул своего еврейчика!»… Но это всё мечты. К тому же, по странным и несколько болезненным ощущениям в районе поясницы он вскоре догадается, что натянули его, вследствие чего малясь приутихнет.

- Хэй, пацаны, вы тут? – услышав доносящийся из-за двери голос Кенни, парни вздрагивают и переводят испуганные взгляды на спящего Кайла. – Я вас прямо обыскался, благо, тут валяется стэнова шапка, так что… Ого! - Дверь отворяется, и перед взором Маккормика предстаёт следующее: у взбаламученной кровати, в которой лежат обнажённые Кайл и Картман, стоит красный до корней волос Стэн, и, глядя на последнего, Кенни в первую очередь замечает багровую и всю в укусах шею. – Ну вы, парни, даёте… А меня чего не позвали?

- Тихо ты! – набрасывается на него брюнет, в то время как Эрик пытается осторожно выбраться из постели, однако… Запутавшись в одеяле, с грохотом – так как он к тому же и с тумбочки что-то там свалил – падает на пол.

- Ммм… - подаёт-таки признаки жизни Кайл, приподнимаясь на локтях и оглядывая собравшихся сонным и пока ещё ничего не понимающим взглядом. – Что такое?..

Воцаряется тишина, неловкая и напряжённая, как пружина, что, порвавшись, грозит уничтожить всё и вся. На осмысление произошедшего Кайлу требуется всего несколько секунд (он вообще с малых лет сообразительным был), и сейчас он уже с пугающей сосредоточенностью обдумывает план мести/пытки/убийства. А ещё надо решить: выбрать из трёх вариантов один или же воплотить в жизнь каждый по очереди. Или так получится слишком долго и энергозатратно? Не легче ли просто?..

И тут происходит нечто, что нехило так подливает масла в огонь: Кенни прорывает на дикий ржач, что, согласитесь, в данной ситуации едва ли к месту. И пока он, упав на колени и схватившись за живот, смеётся, хмурый взгляд зелёных глаз мечется между двумя потенциальными жертвами.

- Убью, - тихо шипит он.

6. 47, и Токену не спится, поэтому он делает обход. Вернее, ведёт поиски одного человека, одного такого придурковатого шатена, мастерски попадающего в неприятности и передряги. А всё почему? Потому что Клайд. За него нельзя не беспокоиться, ибо дебил редкостный.

- Хэй, пацаны, вы тут? – вторгается в его размышления голос Маккормика. Блэк решает не поворачивать за угол, тем самым избегая встречи с ненормальной шайкой Марша. Утро и так безнадёжно испорчено, как и весь вчерашний вечер, не говоря уже о ночи, не хватало ещё всяких там Картманов. Токен вздыхает. «Пацаны.» Давненько ему не было так одиноко. - Я вас прямо обыскался, благо, тут валяется стэнова шапка, так что… Ого! – Токен ускоряет шаг, дабы остаться в неведении по поводу того, чем вызвана такая бурная реакция Кенни.

Пустой коридор, и двери комнат плотно закрыты. Конечно, кто, кроме него (придурки Стэна не в счёт) будет носиться в шесть утра по роскошному особняку после улётной вечеринки, вместо того, чтобы дрыхнуть до обеда?..

Нет, Токен, разумеется, тоже пил, но ничего не употреблял, в отличие от Картмана и Марша, так что ему отходить не приходится, но… Уж лучше бы приходилось.

«И почему я снова делаю это? – гадает парень. – Клайд ведь уже не маленький и должен уже сам отвечать за свои поступки, заботиться о себе и хотя бы пытаться напрягать свои немногочисленные извилины. Его дела с Крейгом меня не касаются, меня уже давно много чего не касается в отношении этих двоих… - Ноги сами привели его к… - Ну конечно же! Где же он ещё может быть?»

Токен открывает дверь и проходит в свою спальню. Улыбается, увидев ожидаемую картину: Клайд, по-царски развалившись на его постели, дрыхнет без задних ног. Как ни странно, полностью одетый.

Как ни странно, один.

Токен подходит ближе и некоторое время просто смотрит на такое непривычно расслабленное лицо Донована, в то время как развесёлые голоса этого невыносимого парня, разных возрастов голоса, скандируют: «Эй, Крейг, а Кре-ейг! Злой Токи опять меня обижает!..», «Хэй, какие же вы зануды! Бееее!», «Яхо, погняли на пляж!..» «Пацаны!»…

«…Советую тебе смастерить на своём хмуром лице что-то, хотя бы смутно напоминающее улыбку. Людям это нравится, поверь мне…»

Уголки губ медленно опускаются. Клайд не такой, каким хочет казаться. По неизвестным никому причинам он не хочет быть собой, и от этого так горько. Кажущийся искренним и наивным, этот улыбающийся придурок не доверяет никому, даже своим друзьям, если он их таковыми считает, конечно.

Побыв ещё немного возле спящего Клайда, Токен заботливо укрывает его одеялом и покидает комнату.

6.49, вот-вот будет 50, и Твик просыпается первым.

Медленно разлепляя веки, он так же медленно приподнимается на постели и, подтянув ноги к груди, трёт глаза, после чего опускает голову, и в поле его зрения попадает обнимающий его за талию Крейг. Спящий Крейг. Голый и…

Твик начинает вспоминать.

«Крейг, Крейг, Крейг… Ещё… прошу тебя… Так хорошо…»

Твик, оцепенев, смотрит на умиротворённое лицо Такера, забыв, как дышать.

«Я люблю тебя.» «Чёрт возьми, Твик! Я не планировал так быстро тебе в этом признаваться, сволочь ты мелкая…» «Чшшш, тихо, милый мой... Потерпи ещё немножко, прошу тебя…»

Его же собственное лицо неумолимо краснеет.

«Иди ко мне.» «Я без тебя не смогу.»

И, наконец, нервный любитель кофе из богом забытого городка Южный парк не выдерживает и с криком «Аргх, ааа!» отодвигается от спящего, после чего, подобно Картману, путается в одеяле и валится на пол.

- Ммм, - морщится Крейг и, приоткрыв один глаз, бормочет: - Не ори.

И переворачивается на другой бок.

- И это всё? – взрывается Твик. - Вся твоя реакция? – спрашивает он, сам не понимая, зачем устраивает подобную нелепую сцену, но уже не может остановиться и взять себя в руки: слишком уж он смущён.

- Вау, какой ты энергичный с самого утра, - раздаётся монотонный голос, по которому становится ясно, что Крейг ещё не окончательно проснулся. - С шести, блин, часов. Когда у меня все домашние спят. Когда я сам рад бы…

- А, боже мой, какой стресс, какой же стресс, аргх! – уже тише причитает Твик, вспомнив, что ему здесь, по сути, вообще находиться не следует. В смысле, при таких обстоятельствах. - Он ещё и издевается!..

- Короче, толкни, как закончишь.

Сперва Твику хочется вскочить, навалиться на Крейга и трясти его за плечи, истерично тараторя: «Мы сделали это, мы, блин, занимались с тобой сексом, Крейг, господи, что делать-то теперь?!», но он вовремя удерживает себя от осуществления столь глупого порыва. Не только потому, что это может огорчить Крейга (как бы забавно всё это ни было), но и потому, что он сам, Твик, хочет относиться к их отношениям как можно спокойнее, ведь они оба приложили столько сил, чтобы решиться быть наконец вместе.

Блондин поднимается с пола и озирается в поисках своей одежды. Пока он делает это, взгляд сам собой цепляется за обнажённую спину Крейга, темноволосый затылок и шею. Он тут же передёргивает плечами, морщится и отворачивается, приказывая себе прийти наконец в себя и поторапливаться с возвращением домой, вместо того, чтобы предаваться похотливым фантазиям.

В комнате по-утреннему тихо и светло. Одеваясь, Твик смотрит в окно. Небо имеет блеклый серо-голубой цвет, облаков нет; улица пуста. Его тело немного болит, но это приятная боль. Хочется прикоснуться к Крейгу.

- Аргх!.. Нет-нет… Не думай об этом!

И снова тишина, но уже ощутимая. Ему кажется, что Крейг уже окончательно проснулся и сейчас просто лежит и намеренно молчит, то ли не зная, как себя вести, то ли стесняясь сказать хоть что-нибудь или даже просто посмотреть на него. «Нет, - говорит он себе, - быть не может. Крейг не как я. Он просто спит, это я всё себе надумываю.»

- Твик.

- Аргх!.. Ой, прости. Прости…

Крейг по-прежнему не смотрит на него, хотя его глаза теперь открыты.

- Оделся? Нельзя, чтобы предки нас застукали.

- Угу, - кивает он, наблюдая за тем, как Крейг встаёт с постели и потягивается. Зелёно-карие глаза стыдливо зажмуриваются. Крейг все ещё обнажён. Сердце бешено колотится, и Твику хочется спрятаться как от Крейга, так и от самого себя. Почему он не может вести себя, как обычно? Почему он слишком много думает над своими и чужими действиями? И накручивает себе всё, накручивает… Тишина вдруг нарушается шорохом одежды, и Твик спешит открыть глаза. - А ты зачем?..

- Провожу тебя.

Вот они и посмотрели друг на друга. Рука Твика тянется к лицу, чтобы прикрыть нижнюю его часть, так, по старой привычке.

- Не надо, - выдавливает из себя он.

- Почему это?

- Ты же сейчас… Типа… Ухаживаешь за мной, да? Это как-то…

- И? Это же естественно. – Только голос Крейга звучит как-то уж совсем неестественно, противореча таким образом его словам. - Можешь тоже за мной поухаживать, - добавляет он со странной интонацией в голосе. - Пошли.

Они спускаются вниз по лестнице и проходят мимо вчерашних ночных силуэтов, которые теперь, освещённые, представляют собой их реальность: фотографии в рамках - семейство Такеров; брошенный в прихожей рюкзак – школа; оставленный на журнальном столике мобильник – друзья. Никто ничего не знает, и теперь в мире Твика не один лишь Крейг, теперь у них двоих новое «сегодня», которое надо во что бы то ни стало пережить, чтобы быть в состоянии двигаться дальше.

Они молча идут по пустой улице. Крейг впереди, а Твик за ним, сохраняя небольшую дистанцию.

Твик действительно даже не рассчитывал на что-то вроде романтичного утреннего завтрака, как в фильмах и романах, нескончаемых поцелуев и слов о любви, но всё-таки поведение Крейга не укладывается у него в голове. Ладно, если бы он был таким, как обычно: спокойным, уравновешенным и знающим, что сказать и в то же время не разбрасывающимся словами. Но сейчас он не такой, как обычно. Сейчас он не в меру отчуждённый.

Они как будто не могут посмотреть друг на друга, увидеть по-настоящему и оказаться рядом, и тот факт, что физически это осуществимо, ничего не меняет. Потому что физически – это далеко не всё. Между ними вдруг выросла прозрачная стена, через которую Твик видит совершенно незнакомого человека, и данная картина повергает его в уныние. К тому же, столько всего хочется сказать, без утайки, как он обычно позволял себе только в том случае, если его собеседник – Крейг.

- Ты чего? – резко остановившись и развернувшись, спрашивает Такер, глядя на него в упор.

- Ты слишком быстро идёшь… Эм, я… Не поспеваю…

«Господи, да у меня ж задница болит просто кошмар! Что ж ты тормоз-то такой?»

- Ну так что мешает тебе идти побыст… - Брюнет замолкает, так как кое-чей мысленный призыв достигает его сознания, и в этот самый момент Твик, будто по волшебству, видит своего Крейга. На лице тут же расцветает робкая и искренняя улыбка. – А, ну да. Чёрт, прости! Правда прости. Это всё потому, что это с тобой… Я не знаю, как себя вести, чтобы тебе было комфортно, вот и боюсь, что, если скажу что-то не то, ты будешь нервничать ещё больше...

- Нет-нет, ничего, я… - Машет руками Твик, не замечая, что, догоняя Крейга, пытается ускорить шаг, как вдруг резкая боль напоминает о последствиях прошлой ночи. - Ой, блин… Не смотри на меня сейчас, пожалуйста. Иди уже вперёд…

Пока Крейг, кивнув, поворачивается к Твику спиной и возобновляет шаг, на лицах обоих, против их воли, растягиваются счастливые и едва ли подавляемые улыбки. Контакт налажен.

- Эм, Твик…

- Ммм?

- А тебе, ну… Как?

- Что «как»? – спрашивает он, с интересом глядя на профиль Крейга. Заметив покрасневшую щёку, восклицает: - А!.. Больновато мне сейчас, но не так, чтобы очень, поэтому не переживай…

- Нет, я про сам… процесс.

- Гхрм… Эм…

- Тебе понравилось?

- Аргх!

- Может, там, типа пожелания какие есть или ещё что-то в этом роде…

- Аргх, п-прекрати, мне неловко…

- Но я же должен знать.

- Давай потом!

- Думаешь, я смогу ещё раз спросить у тебя об этом? Я вообще удивляюсь, что способен нести подобную ахинею. То есть, не ахинею… Чёрт, тебе не кажется, что в такие момент мы с тобой словно пятилетки, только-только осваивающие членораздельную речь? – Удовлетворившись понимающим «угу», Крейг на выдохе произносит: - Я просто хочу, чтобы тебе было хорошо… со мной.

Они продолжают идти. Звук шагов накладывается на шумные удары сердца, пока Твик пытается сообразить, что ответить, сложить надуманное в слова, затем в связные предложения и произнести их не так по-идиотски, как всё то, что он успел произнести со времени своего пробуждения.

- Будь нежнее в следующий раз. Пока я не привыкну. И… Это было… Н-ну…

- Окей, понял. Этого достаточно. Не выдавливай из себя большего.

Но маленький ребёнок, всё ещё живущий внутри Твика, считает, что если он не похвалит Крейга, то тот расстроится, поэтому…

- Это было восхитительно! Мне ещё никогда не было так хорошо! Теперь, всякий раз, когда я буду вспоминать об этом…

Закончить предложение он не успевает, так как ему резко затыкают рот рукой. Блондин смотрит на покрасневшего парня, стоящего перед ним, и сам заливается краской пуще прежнего.

- Я понял. Спасибо. Можешь не продолжать.

Когда они оказываются у входной двери дома Твиков и, таким образом, наступает пора прощаться, каждый из них ищет в уме какой-нибудь предлог, чтобы коснуться другого и убедиться в том, что теперь всё немножечко по-другому.

Они оба одновременно открывают рты, но Твик всё равно оказывается первым.

- А можно?..

- Тебе всё можно. Только скажи.

Их прощальное объятие длится слишком долго, но ни Твика, ни Крейга это не волнует.

Твик, не раздеваясь, устало валится на постель, даже не пытаясь привести в порядок свои мысли и чувства. Он уже понял, что в его случае это попросту невозможно. Блондин не может сосредоточиться на чём-то конкретном, перед ним до сих пор стоит любимый образ и всё, что связано с ним: воспоминания об ощущениях от прикосновений Крейга, поцелуи Крейга, его запах и голос, толчки внутрь него…

И всё-таки одна неприятная и надоедливая мысль не даёт ему покоя. Поколебавшись и проспорив с самим собой минут десять, Твик всё-таки берёт в руки телефон и набирает Крейга. Спустя три гудка тот отвечает:

- Да?

- А… Эм… Я вот хотел спросить. Только это очень смущающе и… - Замолкает, услышав тихий смешок на том конце провода. – Эй, не смейся там! Это серьёзно.

- Да-да, я весь внимание. Говори.

- Ты улыбаешься, я чувствую это!

- Боже, и что? – теперь Такер даже не пытается подавить хихиканье. – Сам виноват. С тобой, блин, не соскучишься. Боюсь представить, что на этот раз взбрело тебе в голову, но в то же время мне интересно, так что не томи.

- Ты только не подумай ничего такого…

- Какого «такого»?

- Ну, что я докапываюсь до тебя или типа того.

- Окей.

- В общем… Слушай, а ты сейчас не можешь мои мысли прочитать, чтобы мне не приходилось всё это вслух говорить?

- Прости, сейчас не могу. Наверное, потому что мы по телефону говорим. А ещё мне уже что-то стрёмно немного, если честно.

- Раз стрёмно, так чего ты там посмеиваешься?

- Нервы.

- Это у меня нервы! Так, ладно. Вдох-выдох. В общем… Откуда у тебя смазка и презервативы?

На несколько долгих секунд воцаряется абсолютная тишина, пока ровный голос Такера не произносит несколько озадаченно:

- Какой-то странный вопрос. Из аптеки, естественно.

- Я не об этом! То есть, ты с этим своим покер фейсом спокойно так зашёл в местную…

- Нет, конечно. Мы… Эм, я специально съездил в…

- Ага! Вот! Вот к этому я и клоню! «Мы»! То есть, ты и…

- Вот к чему ты сейчас вообще?..

- А к тому, что мы вместе с тобой через это пройдём!

- Чего?

- Того! Мы купим свои смазку и презервативы, а эти выкинем.

- Твик, ты меня, конечно, извини, но…

- Не извиню. В субботу в 10 на остановке.

- Погоди-погоди, то есть, получается, что после нашего первого раза ты, прибежав домой, первым делом звонишь мне и заявляешь, что хочешь новые, собственноручно купленные, смазку и презервативы, за которыми мы с тобой поедем хер знает куда?

- Ну, получается, что так.

- Да ты безнадёжный романтик.

- Так ты не против?

- А у меня выбор есть? В 10, говоришь? А чего так рано, выходной же будет?..

Каждый из них, находясь в своей комнате, ложится на постель, устраивается поудобнее и говорит до тех пор, пока не проваливается в сон.

В течение последующего дня Твик звонит Крейгу ещё несколько раз, и так же наоборот. В своём предпоследнем звонке, на ночь, Твик сообщает, что ему сложно теперь ходить в туалет, потому что всякий раз, когда он снимает штаны, в его голове сами собой мелькают фрагменты минувшей ночи, вследствие чего его член встаёт и Твик не может нормально помочиться. Крейг же, слушая сбивчивую речь парня, начинает опасаться, что мышцы его лица подадут на него в суд за жестокое обращение: жутко по-дебильному растянутые губы, уголки которых вот-вот дотянутся до самых ушей, грозятся остаться в таком положении навсегда. Его внимание тут же переключается на такое странное понятие, как суд для рта, о чём он решает тут же поделиться с Твиком, на что тот отвечает, что есть проблемы посерьёзнее («Взять хотя бы моё несчастное тело! Оно же все в засосах!»), хотя, стоит признать, потерпевшие в виде губ Крейга – это чертовски забавно и упорото.

- А кто будет стучать молотком?

- В смысле, кто будет судьёй?

- Ага.

- Ну, раз я подсудимый, то остаёшься только ты, Твик.

- Боже мой, но это же такая ответственность, я этого не вынесу!

- Ты в курсе, что ты полный придурок? – смеётся Крейг.

На следующий день, когда Твик приходит на общее собрание, то, зайдя в комнату Кайла и оглядев своих друзей, не знает, что и думать. Стэн, Кайл и Картман сидят в разных уголках, явно сторонясь друг друга, и каждый из них при этом выглядит так, словно жизнь кончена, а Кенни, напротив, накидывается на Твика с радостным:

- Ох, чувак, только тебя и ждём! Ну, а ты что расскажешь о своих приключениях?

- Каких ещё приключениях? – интересуется Твик, но Кенни не отвечает. Вместо этого он, по привычке, приобретённой в одно раннее и до чёртиков неловкое утро, принимается до колик в животе хохотать и нести всякий бред о мужской дружбе, солидарности и сдуру украденном «зелье любви», в то время как три злобных взгляда просверливают его трясущуюся от смеха тушку насквозь.

Ничего не понимающий Твик просто усаживается на кровать рядом с Кайлом и улыбается. Как ни крути, а эти четверо не относятся к нему хуже, хотя наверняка подозревают о его чувствах к Крейгу, так что подобные вот странности – ничего, ведь куда как важнее чувство защищённости и уюта.

К своему счастью, Твик, равно как и Стэн, не подозревают о том, что история Кайла и Картмана приобретает несколько криминальный оборот. Кенни же, прямо сейчас выглядящий таким беззаботным, на самом деле пытается заглушить таким образом свой невыносимо громкий внутренний голос, кричащий ему о том, что пропавший мистер Доунс приносит своим отсутствием ещё больше неприятностей, чем их было до того, как однажды ночью он, Кенни, был убит. Ему-то ничего, он оживёт вновь. Он, а не кто-то беззащитный и во вкусе Доунса, то бишь, к примеру, Баттерс или Твик.

В любом случае…

- Ну что, пацаны, чем займёмся?

…Кенни надеется, что Картман либо не убивал Доунса, либо убил, но немножко съехал крышей и теперь ничего не помнит, а слова о том, что вместе с ним в ту ночь был кто-то ещё – бред чистой воды…

- Эй, а ты не хочешь рассказать, куда пропал в самый разгар тусы?

- Ну, я…

…Стэн надеется, что Кайл перестанет дуться и отдаст ему телефон, на котором записаны их совместные развратные игрища. Он вообще не понимает, зачем рыжий держит его у себя, хоть он и удалил все записи. Может, чисто из вредности? Но это так по-детски…

- Отстань от него, Кен, лучше…

- Что «лучше», Стэн? Лучше дать тебе ещё порцию той штучки, что ты спёр у меня, бесстыжий ты говнюк?

- Если хочешь выглядеть оскорблённым моим поступком, то потрудись хотя бы стереть с лица эту свою ухмылочку.

- А как ж мне не ухмыляться-то? Я прям в какой-то гейский клуб попал, - ржёт Маккормик.

- Аргх, г-гейский клуб?!

- Твик, не обращай внимания, он просто дебил, - говорит Кайл, положив руку ему на плечо. – Все они тут дебилы озабоченные.

- Кто бы говорил, Кааайл!

- Фу, меня сейчас стошнит! Замяли уже тему! Куда ты геймпады дел, Кайл? Эй, ты что, так и будешь игнорировать меня?

- Хмпф!

…Твик надеется, что, каких бы безумств ни натворили ребята во время вечеринки, всё вскоре встанет на пути своя…

- Передай колу, жирный.

- Хуйца тебе не передать?

- Бля, да вы достали уже! Бу-э-э …

- Твою мать, Стэн, вали в ванную! Нашёл место!..

- Ага, значит, стоит мне блевануть, так он соизволил заговорить со мной, - бурчит Марш, покидая комнату под сопровождение звучного хохота Кенни.

…Кайл надеется, что вскоре решение вставшей перед ним проблемы найдётся само собой, а Эрик станет прежним и всё вспомнит. Также он надеется на то, что к тому времени узнает ответ на вопрос: «То, что произошло между нами на вечеринке, действительно то, чего я так давно хотел?»…

- Почему ты не отдаёшь Стэну его телефон? – интересуется Картман со своей фирменной гаденькой интонацией в голосе. – Ха, я понял! Дрочишь небось на то видео?

Брофловски поднимает взгляд на ухмыляющегося ему шатена и печально улыбается. Хочет ли он, чтобы Эрик вспомнил то, о чём так отчаянно хотел забыть?

…Картман не понимает, почему Кайл так странно смотрит на него.

Дата добавления: 2015-08-13