Беспокойство и внимание

Мы все знаем, что беспокойство часто мешает нам в выполнении какого-либо действия, особенно в условиях стрессовой ситуации. Это было убедительно продемонстрировано Митчеллом Берканом из подразделения по изучению человека Военного управления Соединенных Штатов. Новобранцев поместили в самолет и заставили поверить, что самолет терпит бедствие. Самолет накренился, один из двигателей остановился, а внизу на посадочной полосе новобранцы могли видеть пожарные машины и машины «Скорой помощи». Пилот объявил, что выпустить шасси не удастся, а потому им придется делать посадку в море. Неудивительно, что его объятые ужасом пассажиры были едва способны следовать инструкциям, предусмотренным на случай аварийной ситуации. Их память составляла половину от того объема, которым располагали новобранцы в обычной ситуации.

Беркан провел это исследование около 30 лет тому назад, и никакая комиссия по этике не позволила бы кому-нибудь провести подобный эксперимент. Однако беспокойство в повседневной жизни имеет менее сильные формы, и мы можем изучать его влияние на внимание и деятельность. Поскольку люди, испытывающие беспокойство, обычно обращают свой взгляд внутрь себя и на свои тревоги, очевидно предположение, что беспокойство должно мешать выполнению

Ганс АИЗЕНК и Майкл АЙЗЕНК

того или иного действия. На самом же деле его влияние на деятельность интереснее и сложнее.

Гершон Вельтман из Калифорнийского университета запер нескольких студентов-добровольцев в барокамере и заставил их поверить, что камера опустилась под воду на глубину в 60 футов, — потребовалась небольшая изобретательность (свистящие звуки, искусственно управляемый барометр), чтобы добиться этого. Это вызвало определенное беспокойство у студентов, которое находило подпитку в проявлениях клаустрофобии, страхе перед кессонной болезнью и опасениях, что выйдет из строя система жизнеобеспечения. Пока студенты якобы находились на глубине 60 футов, им было дано задание обнаружить небольшие зазоры в кольцах. Кроме того, в качестве дополнительного задания они должны были определить источник света, когда он появлялся.

Вельтман обнаружил, что беспокойство не оказало никакого влияния на точность, с которой было выполнено главное задание. Это было неожиданно. Ответ, вероятно, кроется в том, что хотя беспокойство имеет естественную тенденцию ухудшать выполнение какого-либо действия, добровольцы уравновесили ее, добившись большего использования своих внутренних ресурсов, чем в обычной ситуации. Доктор Саму-эль Джонсон, вероятно, имел в виду нечто подобное, когда заметил: «Поверьте, сэр, когда человек знает, что его вздернут на виселице через пару недель, он замечательно сосредотачивается».

Поскольку студенты, испытывавшие беспокойство, выполняли основную задачу только ценой большого сосредоточения, они должны были столкнуться с трудностями при выполнении дополнительной задачи. Именно так и оказалось: дополнительное задание было выполнено только наполовину.

Что можно сделать для того, чтобы не допустить негативного влияния беспокойства на внимание и вы-

ИССЛЕДОВАНИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ПСИХИКИ

полнение действий? Существуют удивительные свидетельства того, что наш организм способен научиться развивать определенные механизмы имитации. Парашютисты-новички испытывают наибольшее психологическое возбуждение перед самым прыжком и в момент прыжка. Это означает, что во время решающих фаз прыжка они пребывают в сильном беспокойстве. Опытные парашютисты испытывают некоторое возбуждение утром перед прыжком и после приземления, в момент прыжка сохраняют относительное спокойствие. В результате тренировки люди, очевидно, могут либо не поддаваться беспокойству, либо вытеснять его до и после главной части задания с тем, чтобы избежать последствий его влияния на выполнение задания.

Вместо заключения

Нет простого ответа на вопрос о том, можем ли мы выполнять два действия сразу. Если два действия различны по характеру и хорошо знакомы нам, тогда нередко мы можем сочетать их с удивительной легкостью. Если же они похожи и вызывают у нас трудности при выполнении по отдельности, тогда обычно невозможно выполнять их одновременно.

Не всегда легко сказать, сколько внимания уделяет человек выполнению действия. Однако мы можем получить некоторое представление об этом, дав ему параллельное задание; чем хуже выполняется дополнительное задание, тем больше внимания и усилий, очевидно, тратится им на выполнение первого задания. Этот подход был использован с некоторым успехом для решения целого ряда практических проблем, а также для выяснения характера влияния беспокойства на деятельность.

Запоминание и забывание

Никто не может отрицать важность памяти. Без нее все казалось бы нам столь же новым и удивительным, как новорожденному ребенку. Когда людей спрашивают об их памяти, они признают, что у них слабая память. Интересное отличие: когда людей спрашивают об их умственных способностях или чувстве юмора, только очень незначительный процент людей признаются в том, что не обладают высоким интеллектом или хорошим чувством юмора!

Действительно ли человеческая память так несовершенна. На этот вопрос трудно ответить. Наша память, несомненно, способна на удивительные вещи, которые мы склонны принимать как само собой разумеющееся. Например, если бы кто-то спросил вас, является ли слово «секстант» словом английского языка, вы мгновенно бы решили, что является, и также быстро решили бы, что слово «мантинесс» не является.

Но в то же время обычным явлением является забывание дня годовщины свадьбы, дней рождения, имен, названий книг и фильмов, адресов, телефонных номеров и анекдотов. Именно это мы обычно имеем в виду, когда говорим о том, что у нас плохая или слабая память.

ИССЛЕДОВАНИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ПСИХИКИ

Поскольку механизмы памяти чрезвычайно сложны, не должно вызывать удивления то, что забывание может происходить несколькими разными путями. Эта глава посвящена рассмотрению некоторых причин того, почему наша память нередко подводит нас.

Контрольный эксперимент: пусковые сигналы памяти

Эндель Талвинг, психолог эстонского происхождения, работающий теперь в Канаде, возможно, пролил больше света на проблему забывания, чем кто-либо еще. Он указал, что в каждый определенный момент мы держим в голове только одно событие, а это означает, что наша память крайне избирательна. Как выбирается это одно событие? Французский философ Анри Бергсон дал на этот вопрос ответ, с которым согласен Талвинг: «Мы тянем за собою, не подозревая о том, все наше прошлое, но наша память вливает в наше настоящее только отдельные воспоминания или то, что каким-то образом сообщает завершенность ситуации, в которой мы пребываем в настоящий момент».

Талвинг делает из этого тот вывод, что запоминание события зависит от двух моментов, оба из которых имеют важное значение: отпечаток в памяти, содержащий информацию о событии, и что-то в переживаемой нами ситуации, что напоминает нам об этом событии (он называет это «пусковым сигналом»). Иногда Талвинг уподоблял то, каким образом эти два момента сочетаются, чтобы образовать память или воспоминание, механизму соединения яйцеклетки и сперматозоида в момент зачатия.

Таким образом, возможны две главные причины забывания: либо ослабевает или стирается отпечаток в

Ганс АЙЗЕНК и Майкл АЙЗЕНК

памяти, либо отсутствует пусковой сигнал, который мог бы вызвать воспоминание. Естественно посчитать, что мы забываем потому, что ослабевает отпечаток, оставленный событием в нашем сознании. Однако зачастую это не так. Например, большинство людей обнаруживают, что их воспоминания детства становятся с годами слабее. Является ли это следствием стирания отпечатков памяти? Но когда они возвращаются на улицы и пустыри, на которых играли в детстве, или заходят в школу, в которой учились, они нередко поражаются тому количеству воспоминаний, которые неожиданно наполняют их. То, что соответствующая обстановка способна провоцировать такие воспоминания, доказывает, что многие из отпечатков памяти, оставленные в детстве, не исчезают и не стираются. Они ждут, чтобы их активизировали с помощью соответствующего пускового сигнала.

Эндель Талвинг и его коллега из университета Торонто, Джозеф Псотка, пожелали выяснить, является ли забывание следствием ослабевания отпечатков памяти или отсутствия соответствующих пусковых сигналов. Они попросили испытуемых заучить столбцы из 24 слов, по четыре слова в каждой из шести категорий. Вот образец такого списка: хижина, коттедж, палатка, гостиница; утес, река, холм, вулкан; капитан, капрал, сержант, полковник; муравей, оса, жук, комар; цинк, медь, алюминий, бронза; дрель, пила, рубанок, гвоздь. Слова предъявлялись с помощью системы кабельного телевидения.

Некоторым группам был предъявлен один список слов, некоторым было предъявлено два списка, а некоторым — три, четыре, пять или шесть списков слов. Сразу же за тем, как предъявлялся каждый список, испытуемые записывали как можно больше слов из списка. Все группы справились с этим тестом одинаково успешно.

ИССЛЕДОВАНИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ПСИХИКИ

После того как испытуемые заучили соответствующее количество столбцов, их попросили написать столько слов, сколько они могли вспомнить из всех полученных ими списков. Талвинга и Псотку особенно интересовало то, как разные группы справятся с извлечением из памяти слов, входивших в первый столбец. Они ожидали, что те, кто заучил еще несколько списков после первого столбца слов, будут несколько сбиты с толку количеством заученных ими слов и, следовательно, забудут многие из них, — феномен, известный как «ретроактивное забывание». Кроме того, временной промежуток, отделявший заучивание первого столбца и его припоминание, был больше у тех, кто выучил несколько столбцов, и это тоже могло способствовать большему забыванию.

Именно так и произошло в действительности. Чем больше столбцов заучивали люди после первого, тем большее забывание демонстрировали в отношении слов из этого столбца. Действительно, припоминание упало с 70 процентов, когда заучивался только один столбец, до 30 процентов и ниже, когда было заучено пять столбцов слов. Означает ли это, что отпечатки слов из первого столбца, оставленные в памяти, больше ослабевали у тех, кто заучивал несколько столбцов слов, чем у тех, кто выучивал только один или два столбца?

Талвинг и Псотка попытались показать, что это было не так. В продолжение эксперимента испытуемые старались в течение десяти минут выполнить как можно большую часть теста на интеллект, а затем снова попытались припомнить все слова; результаты оказались очень сходными с предыдущими. Наконец, испытуемым дали названия всех категорий слов, которые они заучили (например, в приводившемся списке слова делились на следующие категории: строения, геологические образования, воинские звания,

Ганс АЙЗЕНК и Майкл АЙЗЕНК

насекомые, металлы и плотницкие инструменты), и попросили их воспользоваться ими в качестве вспомогательного средства при воспроизведении слов.

Это припоминание с помощью сигнальных опор кардинально изменило количество извлеченных из памяти слов первого столбца. В среднем испытуемые могли припомнить примерно на 40 процентов больше слов, чем до этого, продемонстрировав, что предыдущее забывание по большей части не было следствием уничтожения отпечатков памяти. В действительности пусковые сигналы обладали столь мощным действием, что позволили испытуемым вспомнить практически столько же слов, сколько они заучили вначале. Другими словами, забывание первоначально заученных слов было фактически устранено с помощью сигнальных опор. Использование вспомогательных сигналов также значительно уменьшило различия между результатами припоминания разными испытуемыми, которые до этого были очень велики. По всей видимости, ретроактивное забывание в гораздо большей степени является вопросом отсутствия соответствующих пусковых сигналов, чем разрушения отпечатка в памяти.

Мнемонические средства

Большая часть повседневного забывания происходит потому, что обстановка или ситуация не дает памяти соответствующих подсказок. Если вам необходимо запомнить, что вы должны сделать что-то необычное для своей повседневной жизни, например, купить книгу для друга или цветы в больницу для кого-то из близких, то вполне вероятно, что вы забудете сделать это. Что можно сделать, чтобы избежать таких неприятных выпадений из памяти? Факты говорят, что анекдотический узелок, завязанный на плат-

ИССЛЕДОВАНИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ПСИХИКИ

ке, нередко помогает в этих случаях. Причина в том, что он действует как пусковой сигнал для вашей памяти.

Существует и немало других экспериментов, кроме тех, что проводили Талвинг и Псотка, которые показывают, что забывание может быть обратимо, если используются более сильные или соответствующие пусковые сигналы. Потому возникает желание утверждать, что все, что мы когда-либо узнали, по-прежнему находится в нашей памяти, хотя и недоступно для нас большую часть времени. Именно к такому заключению пришел американский нейрохирург Уайльдер Пенфилд в результате своей работы с эпилептиками. Пенфилд выполнил более 1000 краниотомии с односторонним удалением части височной доли и прилегающих участков в попытке облегчить состояние пациентов, страдающих фокальной эпилепсией. Пациенты находились в сознании во время операции, и в 520 случаях Пенфилд прибег к небольшой электростимуляции, чтобы исследовать одну или другую височные доли.

Около восьми процентов пациентов сообщали о том, что испытали наплыв воспоминаний во время стимуляции. Наиболее интересное открытие Пенфил-да состояло в том, что электростимуляция височных долей иногда вызывала подробное восстановление какого-либо события из прошлого, которое оставалось недоступным для воспоминаний в обычной жизни в течение многих лет. Многие из пациентов отмечали очень живой и яркий характер этих воспоминаний. Все это говорит о том, что в нашей памяти хранится гораздо больше информации о событиях и впечатлениях прошлого, чем мы способны вспомнить в обычных обстоятельствах. Однако Пенфилд сделал на основе полученных им данных гораздо более смелый и далеко идущий вывод, заявив, что он продемон-

Ганс АЙЗЕНК и Майкл АИЗЕНК

стрировал, что информация в памяти хранится постоянно.

Есть некоторые слабости в данных Пенфилда. Очевидно, что некоторые из воспоминаний, которые вызывались электростимуляцией, могли довольно легко всплыть в памяти и без нее. Например, пациент Дж. Т. слышал, как смеялись его сестры Бесси и Энн во время электростимуляции. Более серьезная проблема заключается в том, что небольшой процент пациентов, сообщавших об этих живых воспоминаниях, могли быть просто легко внушаемыми. Помимо этого, у Пенфилда, к сожалению, не было способа проверить точность этих воспоминаний.

Практическое использование некоторых из идей Талвинга для снижения забывания — это носить с собой свои собственные пусковые сигналы. Один из популярных способов этого уходит своими корнями в Древнюю Грецию и связан с трагическим происшествием, случившимся 2500 лет тому назад. Поэт Симо-нид декламировал свою лирическую поэму во время пиршества, когда его вызвал человек, принесший послание. В его отсутствие крыша пиршественной залы обрушилась, завалив гостей. Их тела были столь сильно изуродованы, что их нельзя было опознать. Симо-нид припомнил места, за которыми они сидели, и тем самым смог указать скорбящим родственникам тела их близких.

Это побудило Симонида предложить мнемоническую технику, в которой он подчеркивал значение правильного расположения как мнемонического средства и в которой он показал, как этого можно достичь, связывая вместе образы мест и образы событий или предметов. Это было развито в «методику ассоциации идеи с местом», предполагающую использование в качестве начального момента что-либо очень знакомое, например, прогулку, которую человек регу-

ИССЛЕДОВАНИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ПСИХИКИ

лярно совершает по одной и той же дороге. Затем с помощью мысленного представления несколько мест, встречающихся на пути во время прогулки, ассоциируют с фактами, которые человек хочет запомнить. Когда ему требуется вспомнить их, он просто отправляется на прогулку, используя места по ходу в качестве пусковых сигналов, которые позволяют ему «считывать» необходимую информацию в нужном порядке.

Сходная техника была предложена в 30-х годах Дейлом Карнеги, автором книги «Как завоевывать друзей и оказывать влияние на людей». Первая задача — выучить рифмованную схему для запоминания 20 предметов или явлений. У Карнеги эта схема выглядела так: один — господин, два — трава, три — огни, четыре — гири и так далее. Следующий шаг — запомнить образы, которые соответствуют ключевым словам (например, слово «господин» может вызывать в воображении грозного человека с плеткой, а слово «трава» — зеленую лужайку с пасущимися на ней коровами). Наконец, ряд из 20 объектов или идей необходимо мысленно соотнести в прихотливых сочетаниях с ключевыми словами. Забывание довольно редко происходит, если вы пользуетесь этой системой, поскольку в этом случае вы вооружены мощными пусковыми сигналами.

Клиническое применение идей Талвинга

Общий подход, предложенный Талвингом, был применен с некоторым успехом к клинической проблеме понимания нарушений памяти у пациентов, страдающих тяжелой амнезией, многие из которых являются хроническими алкоголиками, у которых развился психоз Корсакова. В большинстве заданий на память результаты, показываемые этими пациен-

Ганс АЙЗЕНК и Майкл АЙЗЕНК

тами, гораздо ниже результатов нормальных взрослых, и это побуждает предположить, что пациенты либо не способны запоминать информацию, либо отпечатки в их памяти подвергаются значительному разрушению.

Элизабет Варрингтон и Ларри Вайскранц из национального госпиталя в Лондоне провели сравнение памяти людей, страдающих амнезией, с памятью нормальных людей. В одном из экспериментов, в котором требовалось воспроизвести по памяти список слов, здоровые люди припоминали в три с половиной раза больше слов, чем те, кто страдает амнезией. Сходный результат был получен и в другом эксперименте. Однако когда в качестве пусковых сигналов использовались фрагменты или начальные буквы слов, разницы в памяти между нормальными людьми и теми, кто страдает амнезией, не наблюдалось. Таким образом, возможно, это и удивительно, но отчасти тенденция к забыванию у людей, страдающих амнезией, является всего лишь следствием необычной трудности в получении доступа к хранящейся в памяти информации.

Другие данные указывают на то, что люди, страдающие амнезией, способны назвать примерно только одну шестую из тех фотографий знаменитых людей, взятых из разных исторических периодов, которые способны назвать нормальные люди. Однако если в качестве подсказки используются одна или две буквы фамилий, их результаты сходны с результатами людей, не страдающих амнезией, которые обходятся без сигнальных опор. Оптимистичным выводом недавних исследований синдрома потери памяти звучит то, что хроническое забывание, демонстрируемое обычно людьми, страдающими амнезией, частично обратимо.

ИССЛЕДОВАНИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ПСИХИКИ

Дата добавления: 2015-08-13