Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

Софи Т. Морган 18 страница

Читайте также:
  1. BOSHI женские 1 страница
  2. BOSHI женские 2 страница
  3. BOSHI женские 3 страница
  4. BOSHI женские 4 страница
  5. BOSHI женские 5 страница
  6. ESTABLISHING A SINGLE EUROPEAN RAILWAY AREA 1 страница
  7. ESTABLISHING A SINGLE EUROPEAN RAILWAY AREA 2 страница

Он кивнул.

– В первый раз у меня это вырвалось случайно. Мы лежали на кровати, она устроилась на моей руке, и я это сказал, – наверное, что-то в выражении моего лица напомнило ему о давнем прошлом. – Нет, не относись к этому так, это было не послеоргазменное признание, мы просто обнимались. Это было по-настоящему хорошо. Приятно. Когда я это сказал, она немного отодвинулась, и я подумал, что об этом надо говорить по всем правилам. Я провел целую вечность, обдумывая, как сказать осторожно и не ляпнуть чего-нибудь лишнего. В общем, я сказал. Я сказал, что люблю ее, сказал, что хочу настоящих отношений между нами, – его голос становился все тише. – И тогда она ушла. Она сказала, что не хочет ничего серьезного. Что никогда не хотела. Что все было ради забавного сексуального опыта, просто ей нужен был человек, который ей бы нравился и которому она бы доверяла. Она очень расстроилась из-за этого и, кажется, разозлилась от того, что я сказал, что у меня возникли чувства к ней, потому что мы все время говорили, что все, что нам нужно, – это случайные встречи. Я сказал ей, что ничего страшного не случилось, что мы можем продолжать отношения, как друзья, и этого будет достаточно. Но она заметила, что теперь этого не может быть достаточно для меня, что я заслуживаю большего, и мы должны расстаться. Полный крах.

Честное слово, я не нашла, что сказать, чтобы поднять ему настроение. Но, что хуже всего, я знала, что тут ничего и не скажешь, нет таких слов, которые могли бы что-нибудь изменить.

– Том, мне так жаль!

Он печально улыбнулся.

– Я знаю. Я уповал на то, что ты сможешь разубедить ее, но я не оптимист. Я просто дурак, что выложил тебе все это.

Я положила руки на стол и сжала его ладони.

– С чувствами ничего не поделаешь.

Он тряхнул головой.

– Я понимаю, но придется перестать их испытывать. Я просто не понимаю. Следующим шагом должны были стать настоящие отношения. Нам было так хорошо, мы столько всего делали вместе – манчи, вечеринки, секс втроем. И это был самый лучший секс в моей жизни.

Я захохотала, и он озадаченно посмотрел на меня.

– Извини, Софи. Я не это имел в виду, – я подняла бровь. – Ты не в счет.

Я засмеялась снова.

– Я как раз хорошо понимаю, что ты имел в виду, и обладаю чувством юмора. А иначе ты бы нарвался на большие неприятности.

Он выглядел поверженным, но упорно продолжал.

– Я только думаю, что сексуальная совместимость и взаимная откровенность могли бы стать прекрасной основой для крепких отношений.

Я кивнула.

– Определенно.

– Но недостаточно.

– Точно.

Мы допивали в молчании.

Адам попал домой чуть позже меня – я доволокла Тома только до такси; Адам же, как истинный джентльмен, проводил Шарлотту до самой двери. Как только я добралась домой, то, прихватив свой бокал с вином, устроилась на диване на прежнем месте перед телевизором и, вполуха слушая новостной канал, размышляла о том, как отвратительно чувствует себя Том и как повезло мне, когда я встретила Адама. Моя ярость по поводу неуклюжего сватовства, которое свело нас в одном и том же месте, была в далеком прошлом.

Я размышляла о том, как отвратительно чувствует себя Том, и как повезло мне, когда я встретила Адама.

Он опустился рядом со мной на диван и наклонился для поцелуя.

– Привет тебе.

Я улыбнулась и обняла его.

– И тебе привет. Как дела?

Он криво улыбнулся.

– Неплохо. Хотя можно было провести этот вечер и лучше.

Я серьезно кивнула.

– У меня то же самое. Как Шарлотта?

Он вздохнул.

– Не очень. Не уверена, правильно ли она сделала, усомнившись в их дружбе, беспокоится, не обманула ли его и не сдуру ли прекратила отношения.

– Как все погано. Честно, когда я их видела вместе, всегда думала, что они без ума друг от друга.

Адам кивнул.

– Я понимаю. Но дело в том, что, по-моему, у Чарли никогда и ни с кем не может быть прочных отношений. Слишком она независима. Она хочет поехать куда-нибудь ненадолго, чтобы развеяться.

Шарлотта работала инструктором по компьютерному обеспечению на контрактной основе, у нее было много свободного времени, так что она спокойно могла путешествовать. Она всегда могла легко отпроситься, а потом возобновить работу. Я только не была уверена, станет ли ей от этого легче.

Адам улыбнулся.

– Это шатание по свету после разрыва отношений может войти в моду.

А, ну да, его бывшая.

Я пристально посмотрела на него, пытаясь выяснить, не тоскует ли он по ней. У меня не получилось, и я решила, что самый простой способ – спросить об этом.

– Не жалеешь?

Он наклонился, чмокнул меня в нос и обнял.

– Совершенно, мисс Морган. Фактически с точностью до наоборот.

– Хороший ответ, – улыбнулась я.

Шарлотта никуда не поехала. Но и с Томом больше не виделась. Он был совершенно раздавлен, и я глубоко сочувствовала ему, потому что было множество параллелей с моим разрывом с Джеймсом: чувство, что эти отношения не были «настоящими», но в то же время они были чем-то большим, чем череда случайных встреч.

Честно говоря, кажется, что такие понятия, как «взаимовыгодная дружба» и «приятели для секса», становящиеся все более распространенным явлением в нашем поколении, слишком запутанны, чтобы в них ориентироваться. В любых отношениях, вроде тех, что были у нас с Томом (и которые кончились естественно, и никто из нас не был обижен друг на друга), очень много обидных вещей, присутствует недопонимание, и неясно, как обстоят дела с взаимными чувствами. В тот период, когда я любила экспериментировать и использовала все шансы, чтобы лучше понять, кто я и во что ввязываюсь (ну и, конечно, получала при этом чрезвычайное удовольствие), для счастья мне хватало уже того, что я определилась. Я просто надеялась, что Том найдет в себе силы продолжить и обретет свое счастье.

После нескольких первых недель хандры он зарегистрировался на сайте для онлайн-свиданий и Fetlife – социальной сети для любителей БДСМ. Он еще много говорил о Шарлотте, однако начал переписываться с женщиной, хотя совершенно не был готов к продолжению знакомства. Казалось, он получает удовольствие от флирта – я только не была уверена, что это могло стать началом новых отношений – таких, как он хотел. Трудно судить о человеке из Сети: тот ли он, за кого себя выдает.

В то же время Адам оставался открытым и непосредственным. Иногда это доходило до смешного – например, он имел склонность так сосредоточиваться на работе, что мог не замечать ничего вокруг, и бывали случаи, когда мне приходилось водить у него перед носом едой (или раздеваться догола – тоже срабатывало), чтобы оторвать его от того, чем он был занят. Хотя в этом не было ничего страшного, на свой счет я такое не принимала. Я была уверена в его любви, так что подобные причуды меня только забавляли.

Все же иногда я находила их поистине невообразимыми.

Мы поехали в супермаркет в субботу утром в конце одной из тех недель, когда чувствуешь себя так удручающе, как будто они никогда не кончатся. Адам был до смешного рассеянным. Сначала он забыл бумажник, а потом мы оставили на кассе молоко, и пришлось за ним возвращаться. Когда мы пришли на автостоянку и больше минуты не могли найти собственную машину, я уже откровенно над ним смеялась. Я ничего не могла с собой сделать; но он тоже улыбался, так что я решила, что мне ничего не угрожает.

По дороге домой он ошибся поворотом, и мы заехали в соседний район, вроде бы рядом с нашей квартирой, но все же далековато, так что я насмешливо смотрела на него, когда он съехал на обочину.

– С тобой все в порядке? – спросила я, отчасти беспокоясь, что его странное поведение вызвано тем, что он заболел.

– Все хорошо, – сказал он, выходя из машины. Я была озадачена, но последовала за ним.

Мы перешли улицу. Адам подошел к воротам небольшого дома и поздоровался с ожидавшим кого-то мужчиной. Похоже, тот ожидал именно нас. Я улыбнулась, но совершенно не знала, что сказать, потому что не догадывалась, что должно произойти потом. Мы прошли за мужчиной внутрь дома, а в это время в моей голове вертелось: может быть, это будущий клиент Адама? Друг? И что вообще это может означать?

Я была уверена в его любви, так что подобные причуды меня только забавляли.

Дом был пустым, мебели нигде не было, а так как мы оказались в прихожей, то стало очевидно, что мы здесь для того, чтобы осмотреться.

Агент по недвижимости согласился оставить нас одних.

Как только за ним закрылась входная дверь, я повернулась к Адаму с вопросительным взглядом. Ну, по крайней мере, это объясняло его рассеянность.

– Ты же не думаешь, что мы должны смотреть дома прямо сегодня?

Он выглядел смущенным.

– Нет, вообще-то не должны. Это просто так. Я увидел объявление в местной газете и посмотрел фотографии. Этот дом показался мне именно таким, о каком мы говорили.

Я усмехнулась. Мы провели много времени, обсуждая, на что может быть похож дом нашей мечты, в основном для того, чтобы напоминать себе, ради чего постоянно экономим. Мы хотели, чтобы он был маленьким (ну, мы были бы счастливы и в большом доме, но надо же быть реалистами), с большими окнами, с кухней, в которой поместился бы столик (для меня), рабочая комната (для нас обоих), чтобы все было выкрашено в нейтральные цвета (для него), но было много мест для полок и ярких диванов (для меня). Приветствовался маленький садик, в котором у меня был бы гамак (я понимаю, это странное желание, но гамак, чтобы лежать и читать книги, – это моя самая большая летняя мечта), а у Адама было бы барбекю.

Я не имела представления, сколько он стоит и может или не может стать нашим домом. Но ведь помечтать минут двадцать совсем не вредно? Я взяла Адама за руку.

– Тогда пойдем скорее, покажи мне все.

И мы отправились в странствие. Прекрасное короткое странствие. Наш бюджет не предусматривал большой дом. Когда я вошла в гостиную и увидела большие эркерные окна, а за ними крохотный зимний сад, мне все показалось странно знакомым. Я могла представить, как мы здесь живем. Я представляла на кухонном подоконнике Адамовы горшочки с травами, полки с нашими дисками в закутке за дверью гостиной, креслице в зимнем саду, где я могла бы сидеть с ноутбуком и писать – летом здесь должен быть солнечный островок, а в ненастную погоду звучит эхо от ударов дождевых капель по стеклянной крыше. Мы ходили из комнаты в комнату, дом мне нравился все больше и больше, а в ушах звучал голос моего отца – он прочитал нам обоим лекцию об опасности влюбиться в первый попавшийся дом и упустить по-настоящему стоящий из-за нашей чрезмерной эмоциональности – и призывал меня оставаться спокойной и объективной.

К тому времени, когда я увидела глубокую ванну с мощным душем на потолке, я была готова. Я украдкой взглянула на Адама. Он все еще выглядел рассеянным, но при этом был впечатлен – низкое давление воды в нашем душе неизменно было его головной болью.

Я не представляла, что теперь делать. Что нужно для этого. Я даже не знала, можем ли мы себе позволить такой дом. Теперь все было по-взрослому, то, о чем я не имела понятия, о чем мы много говорили, сейчас могло стать реальностью.

Я прошла в спальню и увидела в окно садовый сарай. Сарай. Я про себя засмеялась – и от возможности быть хозяйкой сарая, и от того, что не знала, что я могла бы туда поставить. Я стояла и наблюдала за женщиной, которая недалеко от нас развешивала выстиранное белье.

– Ну и что думаешь? – спросил Адам. – Его срочно выставили на продажу и хотят, чтобы у покупателей не было никаких обременений. По крайней мере, мы могли бы уложиться в предполагаемую цену.

– Я уже люблю его, – сказала я. – И могу представить, как бы нам здесь жилось.

– Это спальня для нас, чтобы делать детей.

Я засмеялась.

– Детей?! Во множественном числе?! Держите меня, я еще не устроила домашний офис, а мы уже говорим о смене декораций?!

Адам не ответил на мою насмешку. Его голос стал неожиданно серьезным.

– Все же было бы неплохо сначала пожениться, как думаешь?

Я все еще смотрела на женщину.

– Перед тем, как заводить детей? Я полагаю, что если случится наоборот, тоже не произойдет ничего страшного. Мы могли бы сделать это и потом.

– Я понимаю, но все же не лучше ли сначала пожениться?

Поворачиваясь к нему, я увидела, что он как-то странно съежился и напрягся. Когда я повернулась, он выпрямился. Долго никто из нас не решался нарушить тишину.

– София, я пытаюсь сделать тебе предложение.

Я потеряла дар речи. Я буквально не могла вымолвить ни слова, ни звука. Думаю, я была слишком удивлена. Да, мы говорили о том, что купим дом вместе, мы уже жили вместе, мы хотели общих детей. Только вот я не ожидала, что это случится прямо здесь и сейчас.

Мы смотрели друг на друга. Еще через несколько секунд он наконец как-то жалобно спросил:

– Софи? Ты так ничего мне и не ответишь?

Я засмеялась.

– Ну ты же, в самом деле, еще не делал мне предложение.

Он смущенно посмотрел.

– Нет, делал.

– Нет, не делал. Ты сказал, что пытаешься, а сделать – не сделал.

– Ты – чертова буквоедка!

Я скрестила руки, хотя, думаю, моя широкая улыбка выдавала все чувства. Он засмеялся и поклонился:

– Мисс Морган, не согласитесь ли выйти за меня замуж? Будьте добры.

– Если тебе не понравится или не подойдет по размеру, мы можем его обменять, – проговорил он, вынимая кольцо из коробочки и надевая его мне на палец.

И все-таки я задохнулась от счастья, хотя тут же представила, как восторженно в таких случаях всплескивают руками дамы из слащавых сериалов.

– Конечно, я выйду за тебя. С удовольствием.

Молчание. Слишком длинно?

– Да!

Я пролетела через всю комнату и повисла на нем. Он то ли подхватил меня, то ли обнял и поцеловал. И этот поцелуй длился так долго, что я забеспокоилась, как бы не вернулся агент по недвижимости. Когда мы оторвались друг от друга, мы улыбались как ненормальные. На лице Адама было заметно облегчение. Ну, догадываюсь, этим и была вызвана его рассеянность.

Вдруг у Адама вырвалось восклицание.

– Ох, чуть не забыл!

Он вынул из кармана маленькую коробочку и открыл ее, чтобы показать кольцо.

– Если тебе не понравится или не подойдет по размеру, мы можем его обменять, – проговорил он, вынимая кольцо из коробочки и надевая его мне на палец. Оно было простое и не кричащее, точно такое, какое я выбрала бы сама. Я крепко обняла Адама.

– Оно самое лучшее!

Он чмокнул меня в нос.

– Это ты – самая лучшая.

Я спрятала лицо.

– Нет, я не лучшая.

Он улыбнулся.

– Ну ладно, пусть не лучшая. Ты – неисправимая спорщица.

Я кивнула.

– А ты временами бываешь невероятно самодовольным.

Он притворно задумался.

– Ладно, согласен. Но ты упрямая.

Я была возмущена.

– Не больше, чем ты!

Он опять поцеловал меня.

– Это неважно. Важно, что ты – самая лучшая для меня.

Я подняла на него глаза и почувствовала прилив любви к моему добросердечному, любящему, умному, веселому, доброму, непристойному и порочному Адаму.

– Ты тоже для меня самый лучший.

И это была правда.

Эпилог

У каждого есть свое любимое место. Берег моря, Диснейленд, трибуна на стадионе любимой команды, а может быть, кто-то любит просто быть дома в окружении семьи и друзей. Я тоже люблю все эти места (хотя болельщик я сомнительный), но одно из самых моих любимых мест – наша с Адамом постель.

Я все понимаю. Вы только что прочли больше четырехсот страниц о том, насколько я люблю это, так что вряд ли мое признание будет сенсацией.

Но когда мы забираемся в постель и вместе сворачиваемся калачиком, я чувствую себя защищенной, счастливой, любимой. И дело не в удобной кровати, пуховом одеяле и комнате. Причина в мужчине у меня за спиной, чье доминирование в прямом и переносном смысле отражает мою покорность, даже если мы идем по жизни как партнеры. Равные партнеры.

Это совсем не говорит о том, что работа и прочие обязанности иногда не мешают нам двигаться вперед. И не весь наш секс из разряда D/S. Нам не грозит однообразие, хотя бы потому, что у нас в изобилии имеются игрушки и снаряжение, которые доставляют удовольствие, когда у нас есть время и желание оторваться.

Но иногда никакого снаряжения не нужно. Никаких плеток. Никаких надувных пробок. Есть только мы. И это – самые интимные моменты наших отношений.

Адам лежит сзади меня, прижавшись к моей спине. Одна его рука – на моей шее, другая обхватывает тело, и получается что-то вроде объятий задом наперед. Большая часть моего тела или, другими словами, наиболее важные для наших целей участки – в пределах его досягаемости. Голова его лежит рядом с моей, так что когда он шепчет что-нибудь на ухо, его дыхание ласкает мою шею, от чего я вздрагиваю.

Когда мы так лежим, он часто рассказывает мне на ухо грязные истории. Мы говорим о том, что уже испытали; о том, что хотели бы попробовать; о том, чего ни за что не стали бы делать в реальной жизни, но разговоры о чем так возбуждают в темноте. Иногда, когда мы так лежим в своем маленьком коконе и заставляем друг друга извиваться, наполненные похотью созданных вместе историй, Адам просовывает руку мне между ног и играет со мной, пока я отчаянно не захочу кончить и у меня не задрожат ноги от усилий сдержаться.

Хотя не сегодня. В любом случае, не сейчас. Дело в том, что он все еще гораздо более терпелив, чем я. Он начинает рассказывать грязную историю, вариацию той, которую мы сочинили накануне – фантазию, которую технически маловероятно осуществить. Пока Адам рассказывает, он гладит кончиками пальцев мои руки, прерывая фразы поцелуями и покусываниями уха, шеи, плеча. Конечно же, все это доводит меня до сумасшествия, и я становлюсь влажной.

Нам не грозит однообразие, хотя бы потому, что у нас в изобилии имеются игрушки и снаряжение, которые доставляют удовольствие.

Бывают дни, когда ему нравится, чтобы моя собственная рука скользила у меня между ног. Тогда он живо поощряет меня и полностью наслаждается просмотром. Но не сегодня. Сегодня он определенно не одобряет мое намерение сбросить растущее сексуальное напряжение. Как только он обнаруживает, что делает моя рука, он хватает меня за запястье.

– Еще рано.

Я недовольно ворчу, когда он убирает мою руку, а сам продолжает с того момента, на котором остановился.

– Ты тоже можешь сменить положение, – голос его, в целом, звучит равнодушно, но в нем слышны стальные нотки, которые даже сейчас заставляют меня млеть.

– Нет никакого положения.

Я знаю, что ничего не выиграю, если буду ему противоречить. Но иногда он бывает чертовски самоуверенным. Конечно, ничего нового, ну да что с того?

Он перестает дотрагиваться до меня и целовать и на мгновение поднимает голову.

– Сейчас я веду себя очень мило по отношению к тебе, и все, что тебе надо – это выказать немного терпения, полежать на спине и хоть немного оценить это.

Я взвешиваю за и против. Стоит ли спорить и рисковать? Наверное, нет. Но счастья я не испытываю. Покорность снисходит так же быстро, как туман в промозглый день, в то время, как в остальном у меня страстное желание бунтовать, даже при том, что я знаю: мало того, что эту игру мне никогда не выиграть, я и сама всей душой не хочу ее выигрывать.

Голос Адама приобретает тот менторский тон, от которого меня в одинаковой мере тянет как встать перед ним на колени, так и наподдать ему, хотя практически сделать и то и другое одновременно трудноосуществимо.

– Тебе пора бы уже знать, что если бы ты попросила разрешения потрогать себя, это подействовало бы гораздо эффективней.

Я лежу молча, и, на мое счастье, светильники по обе стороны кровати повернуты от меня, так что он не может увидеть мое лицо. А если бы мог, то, наверное, отчитал бы меня за свирепый взгляд.

Он снова принимается дразнить меня, без порки и дальнейших унижений, но я знаю: он способен делать это гораздо дольше, чем если бы преподал мне урок.

И наконец его рука у меня между ног. К этому времени я уже настолько заведена, что начинаю подрагивать. Я чувствую, как он смеется за моей спиной, но от этого мое лицо не перестает быть злым. В итоге, когда он проводит пальцами по намокшему влагалищу, я не могу подавить тихий стон наслаждения.

– Вот видишь, в этом-то и состоит проблема. Даже сейчас, после стольких месяцев, бывают дни, когда твоя голова хочет воевать со мной и настраивает тебя против меня. Тебя это смущает? – Он потрепал меня по голове, в то время как пальцами другой руки пробрался глубже между ног, что заставило меня подавить вздох удовольствия. Он хохотнул. – Нет, тебя это не смущает. Это истина. Это показывает, как тебе все нравится. Все из этого. Вот почему тебе следует думать мандой, а не головой – тогда ты будешь гораздо счастливее.

Я прикидываю, не тот ли это момент, когда стоит сделать мудрое замечание по поводу парней, которые думают членом. Мне кажется, что нет.

С окончанием лекции он проталкивает пальцы внутрь меня. Я задыхаюсь и краснею. Я влажная – о, какая я влажная! – но еще и злая, хотя, честно говоря, затрудняюсь сказать, на него или на себя.

– Самодовольная задница, – слетает у меня с языка. Я плотно сжимаю губы в бессильной надежде забрать свои слова обратно.

Безуспешно.

– Что ты сказала? – ответ его быстр и резок.

– Ничего.

– Не ври. Ты что-то говорила насчет «самодовольного».

Я все время называю его самодовольным. Он, конечно, не против, что я над ним посмеиваюсь, но обычно это происходит в соответствующих обстоятельствах. Но здесь и сейчас он не собирается спускать мне это с рук.

В итоге я робко повторяю. В мгновение ока он вынимает пальцы, и его ладонь зависает над влагалищем. Он недвижим. Ни поцелуев, ни поглаживаний, ни шепота. Его рука все еще у меня под шеей, но он отпустил грудь, которую ласкал перед этим.

Молчание.

Я нервничаю. Возбужденная. Заинтригованная. Ударит ли он меня как-нибудь? Но нет. Он просто лежит рядом, нагнетая тишину. Я не знаю, проходит одна минута или десять, но кажется, что это тянется бесконечно.

Наконец он говорит.

– У нас тут что, сражение умов?

– Не знаю, что ты имеешь в виду, – отвечаю я.

– Я был для тебя сама нежность, но поскольку я действовал не с твоей скоростью, ты захотела, чтобы все было по-твоему.

Я прикусываю язык, чтобы случайно не выступить на тему, что все, что ни делается, происходит исключительно по его усмотрению. Я молчу, скорее всего потому, что на самом деле это неправда, что мы оба наслаждаемся этим, что это все еще – равное удовольствие при общем неравенстве, и что по некоторым причинам у меня дикое желание капризничать больше, чем обычно.

Молчание не прекращается, и я начинаю беспокоиться, не разочаровала ли я его. Это я ненавижу. Я чувствую, как тает моя решимость. Требуется немного больше времени, прежде чем я могу ответить, но наконец обретаю голос.

– Извини. Я больше не буду.

Его пальцы возвращаются так быстро, как только возможно. Они гладят меня, раздвигают нижние губы, пробираются внутрь.

– А знаешь, что сейчас ты еще влажнее, чем когда я перестал?

Мне требуется собрать все усилия, чтобы опять не назвать его «самодовольным». Я останавливаюсь на том, чтобы мысленно называть его «задницей», и снова радуюсь, что он не видит моего лица.

Тем не менее он не прекращает говорить, и его голос превращается в непрерывный шепот у моего уха.

– Так вот, о чем я говорю. Прекращай думать головой, подумай хотя бы немножечко этим. – Он шевелит пальцами внутри меня. – Это место всегда знает, чего ты хочешь и что тебе нравится, даже когда твои упрямые мозги еще не осознали этого. Вот почему эта манда и принадлежит мне.

Я невольно издаю стон.

– Вот же оно, давай, просто будь моей послушной девочкой. Ты же явно хочешь этого, ведь правда?

Кровь моя начинает петь, тело отвечает ему. Я чувствую, как покорность омывает меня и я, как будто предлагая ее, уступаю.

В эту игру мы так часто играли раньше и, несомненно, будем играть еще и еще, до самого конца жизни. Это динамично, весело, возбуждающе, замечательно.

Мы просто соперничаем за власть, и я люблю интимность этого, контроль, которым он обладает.

Пальцы Адама движутся у меня между ног, прерывая лекцию, которую он шепчет мне на ухо, о том, как сильно это мне нравится, как мы оба знаем, что я люблю это, временами живу ради этого, особенно, когда его рука у меня между ног.

От этого я краснею, но мы оба знаем, что это – правда. Я выгибаю бедра и прижимаюсь к его руке вздутым клитором, как будто преподнося подарок за все.

И когда я близка к тому, чтобы кончить, он замедляет темп. Я проглатываю стон, понимая, что иначе подвергну себя неприятностям.

– Хорошая девочка. Доверь мне присматривать за тобой. Будь терпелива.

Я чувствую прилив тепла от его похвалы, и мои чувства к нему вспыхивают. Он действительно присматривает за мной – и сексуально, и не только. Я чувствую, как у меня вырываются извинения, которые раньше я так неохотно приносила.

– Прости, мне не нужно было называть тебя самоуверенным.

Он смеется у меня за спиной.

– Ох, милая, такой я и есть.

Я сдерживаюсь, чтобы не кивнуть, потому что не уверена, что это безопасно, а рисковать я не хочу.

– Но дело в том, что хотя я и самоуверенный, мне нравится, когда причины тебя наказывать все же есть, а твои вспышки как раз и дают их мне.

Мое сердце начинает биться еще быстрее. Но не от страха – это вожделение. И, улыбаясь, я говорю:

– Я собираюсь быть покорной так долго, как ты себе даже не представляешь, и буду не высмеивать тебя, а исполнять твое малейшее желание и подчиняться каждому твоему вздоху.

Он переворачивает меня на живот и проводит ладонью по щели, разделяющей ягодицы. Я улыбаюсь в темноте, а он начинает шлепать меня там, где ягодицы переходят в ноги – особенно чувствительное место, – и я пытаюсь уворачиваться.

– Меня забавляют твои насмешки. И, будем откровенны, мы оба знаем, что мне не нужен повод, чтобы наказать тебя.

Он согревает мне ягодицы нежными шлепками, и это позволяет мне привыкнуть к ощущению его руки на своей заднице. Даже после всего, что было, это одна из самых интимных вещей, которые происходят между нами; и когда я чувствую, как его ладонь касается меня, интимность этих прикосновений вызывает у меня вздох. И это звук счастья.

Тепло моих ягодиц и жалящие шлепки Адама начинают усиливаться, как только я привыкаю к боли. Я согласно киваю, глубоко вдыхаю через нос и стараюсь побороть боль, в то время как меня наполняют эндорфины. Он ударяет сильнее, и я выгибаюсь, с жадностью подставляя задницу навстречу его руке.

К тому времени, когда он переворачивает меня спиной к себе, я чувствую, как его эрекция напирает на меня, а он может чувствовать на своих бедрах жар моих наказанных ягодиц. Он удовлетворенно вздыхает и кусает меня за плечо перед тем, как просунуть руку между ног и начать шлепать там. Я поднимаю бедра выше, жадно встречая его, так жадно, что он посмеивается.

Я люблю это. Мы оба любим. Я уже миновала тот этап, когда чувствовала, что как будто нуждаюсь в прощении за это. Мы никому не вредим. Мы все делаем безопасно. Все согласовано. Он знает меня очень хорошо, иногда, кажется, лучше, чем знаю себя я сама – хотя и я теперь стала чаще пользоваться стоп-словом.

Мои соски твердеют, я становлюсь влажной. Вызов, борьба – я повержена, связана, избита. Уступаю ему, угождаю ему, люблю его. Все спуталось в моей в голове – боль с наслаждением, адреналин с эндорфинами. Большую часть времени мы воюем не буквально – мы просто соперничаем за власть, и я люблю интимность этого, контроль, которым он обладает. Иногда я предоставляю его добровольно, иногда он сам берет его, хотя все же с моего позволения. Я получаю удовольствие от каждого способа, получаю удовольствие от него, получаю удовольствие, теряя опору под ногами и не зная, что меня ждет.

Противодействуя. Терпя. Наслаждаясь.

Я люблю его. Я люблю все это.


Дата добавления: 2015-08-09; просмотров: 62 | Нарушение авторских прав


Читайте в этой же книге: Софи Т. Морган 7 страница | Софи Т. Морган 8 страница | Софи Т. Морган 9 страница | Софи Т. Морган 10 страница | Софи Т. Морган 11 страница | Софи Т. Морган 12 страница | Софи Т. Морган 13 страница | Софи Т. Морган 14 страница | Софи Т. Морган 15 страница | Софи Т. Морган 16 страница |
<== предыдущая страница | следующая страница ==>
Софи Т. Морган 17 страница| Примечания

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.033 сек.)