Софи Т. Морган 15 страница

Я не знала, что ответить. Написать прямо: «Никогда» – казалось слишком грубо, в то же время сказать: «Я кое с кем встречаюсь» – звучало злорадно и выглядело так, как будто я решила, что он приглашает меня на романтическое свидание, а это было чересчур стремительно, учитывая, как все закончилось. Тем не менее я не хотела идти куда-то и выпивать с ним, что само по себе было прогрессом, поэтому, в конце концов, я проигнорировала это письмо, уверенная, что через день-два он забудет об этом.

Он не забыл.

В ту пятницу мы с Шарлоттой договорились встретиться после работы и выпить. Она работала весь день в городе, мы думали, что воспользуемся случаем и временем, когда на алкоголь действует скидка, и получим возможность поделиться нашими новостями. Насчет этого у меня было небольшое опасение – мы стали редко видеться с ней с тех пор, как наши отношения с Адамом приобрели серьезный характер, и я немного переживала, что она попытается начать разговор о его устрашающем сексуальном мастерстве, что вызовет у меня желание уйти. Или напиться.

Незадолго до того, как я должна была уйти из офиса, меня вызвали вниз на ресепшн расписаться за громаднейший букет цветов – весь в целлофане, лентах и зелени. Я чувствовала себя немного глупо, волоча его вверх по лестнице к своему столу, но не могла сдержать улыбку. Пока Шона порхала вокруг меня, нюхая лилии в центре букета, я вынула открытку.

Так что насчет той выпивки? – Джеймс х

У меня отпала челюсть, я ткнула открытку обратно в конверт и засунула себе в карман. Шона принялась хохотать, когда увидела выражение моего лица.

– Что, Адам прислал тебе на работу похабное письмецо?

Я засмеялась против воли.

– Это было бы прекрасно, – конечно, это была неправда, но наверняка было бы совсем уж неразумно признать перед своим редактором, что иногда по утрам, когда кажется, что я упорно отвечаю на электронные письма, я на самом деле обсуждаю с Адамом подробности того, что случится, когда поздно вечером мы вновь увидимся в нашей гостиной.

Я наклонила голову вниз и закончила печатать текст по отчетному заседанию совета, надеясь, что предательская краска сойдет с моих щек. Одно было совершенно ясно: очевидно, будет правильнее отправить официальное «спасибо, нет» в ответ на его приглашение.

Я решила, что самое простое – это написать ему письмо. Я понимаю, что это может выглядеть довольно малодушно, но в свое оправдание должна заметить, что наше общение по телефону нельзя причислить к разряду хороших. То же касается и личного общения. Письмо казалось самым безопасным. Все еще неудобным, учитывая обстоятельства, но самым безопасным.

Привет, Джеймс!

Пользуясь случаем, хочу поблагодарить тебя за цветы, они прекрасны.

Тем не менее я не уверена, что встретиться – это хорошая мысль. У меня сейчас есть парень.

Софи

Я понимала, что это слишком грубо. Я писала и переписывала с десяток раз, но мне не хотелось писать что-то такое, что бы звучало нарочито, как будто мне хотелось быть свободной, чтобы встретиться с ним, или что я активно не хочу с ним встречаться. К тому же я не хотела, чтобы это выглядело так, как будто Адам ограничивает мое общение, если Джеймс отлавливает меня просто для невинного трепа (хотя я была совершенно уверена, что это не так: передо мной стоял роскошный букет цветов).

Джеймс не ответил до того, как я ушла с работы. И я не была уверена, что вообще когда-нибудь ответит. Вряд ли он собирался задавать подробные вопросы о моей личной жизни. Я спешила на встречу с Шарлоттой, всей душой желая дать старт выходным.

Она выглядела прекрасно. С того момента, как Шарлотта ворвалась в бар, сняла шляпу, защищавшую ее волосы от дождя, и пальцем причесала кудри, одновременно читая коктейль-меню, она радостно болтала обо всем и казалась совершенно счастливой.

Невероятно, но факт, принимая во внимание наш разговор с Томом. После нескольких коктейлей я рискнула ее спросить, как идут дела. Я была совершенно уверена, что при этом она не станет строить хорошую мину, но в то же время казалось нереальным, что она счастлива, а он совершенно раздавлен. Разве что за последние недели произошли какие-то серьезные изменения.

Знаю, это выглядит, как любопытство. Но это не любопытство, а любознательность, чувствуете разницу?

– Ну что, как у вас с Томом дела?

Признаю, когда вопросы идут чередой, они работают как незаточенный инструмент, но к тому времени я уже приняла внутрь три коктейля и была не самым проницательным интервьюером. Что говорить, даже я не ожидала, что разговор пойдет в том направлении, в котором он пошел.

– Блестяще. Честно, он потрясающий. Не в эти выходные, в предыдущие, он организовал секс втроем с девушкой, с которой мы познакомились на манче. Она доминировала надо мной, а он – над нами обеими, – на ее губах играла улыбка. – Это было сильно. Сильно по-настоящему. Очень вызывающе. Это, как ни странно, напомнило мне тебя.

На мгновение я смутилась.

– Я сильно вызывающая?

Мои руки лежали на столе. Она нежно похлопала по ним, хотя не могу сказать, было это упреком или проявлением привязанности.

– Нет, это напомнило, как я доминировала над тобой.

Я вспыхнула.

Тот эксперимент был одним из катализаторов, которые привели меня к пониманию, что мне больше по душе романтические D/S отношения.

Это случилось незадолго до знакомства с Джеймсом. Я не жалею об этом, но тот эксперимент был одним из катализаторов, которые привели меня к пониманию того, что мне больше по душе романтические D/S отношения, чем доминант по договоренности. Перед этим Томас встретил Шарлотту, а потом мы все вместе познакомились там, что осталось в моей памяти как первый и последний манч. Мы хорошо провели время, флиртовали друг с другом, а один прекрасный выходной день завершили сексом втроем. Она заставила вылизать себе задницу – ну ладно, началось с того, что заставила, но потом я делала это добровольно – и отходила меня тростью. Они исписали меня, а потом занялись сексом, лежа рядом со мной. Это было впечатляюще, с целым букетом бурлящих эмоций, с разными видами боли и унижения, и на то время это был один из самых необыкновенных сексуальных опытов, которые я испытывала, хотя и не была убеждена, что желала бы повторить его снова.

Внезапно оказалось, что улыбаюсь я одна, хотя и застенчиво. Прежде чем пригубить коктейль, Шарлотта погладила пальцами мою руку.

– Это увлекательно. До тех выходных с тобой и Томом я никогда раньше не переключалась на доминирование. Я считала, что было бы интересно попробовать, но, пока не попробовала, не думала, что у меня к этому врожденный талант.

Я криво улыбнулась.

– Всеми доступными мне средствами, любовь моя, позволю себе не согласиться. Ты была врожденная сучка.

– Сучка или штучка?

– И то, и то. Определенно.

Шарлотта захохотала, и два парня за ближайшим столиком оглянулись посмотреть на нее, но она не обратила внимания. Шарлотта могла быть оглушительной, но меньше всего переживала по этому поводу. Беззаботность была одной из тех ее черт, которыми я восторгалась.

Она кивнула.

– Я для тебя много значила, правда?

Я выпучила глаза.

– Ты так думаешь?

Она усмехнулась.

– Тем не менее я неслабо позабавилась, наблюдая за твоей реакцией, когда пыталась предугадать, что ты будешь делать дальше, и прикидывала, как заставить тебя делать то, что мне хотелось. Я недооценивала психологическую сторону доминирования, пока не проделала это с тобой. Это было замечательно, я по-настоящему наслаждалась.

Ненадолго повисло молчание. Это был один из тех моментов, когда диалог может пойти по двум направлениям. Я могла сменить тему, а могла выразить определенный интерес, и она бы продолжала. Чувствовалась ли неловкость? Немного, но не слишком – мы с Томасом провели вместе недолгое время, и даже тогда ревности не было. Должна признать, что моей важнейшей эмоцией было жгучее любопытство. Семь бед – один ответ.

– Ты наслаждалась, но в твоих словах кое-где слышится «но».

Она кивнула.

– Бывали моменты, когда меня интересовало, что бы было, если бы это была я, и меня заставляли бы сделать то, что заставляли делать тебя. Писáли бы на мне, били.

Я почувствовала, что мне становится жарко, когда я думаю об этом. Я сглотнула и кивнула, неожиданно потеряв способность говорить – голова ослабела от порнографических мыслей.

– Я сказала Тому, что мне любопытно. Что я хочу секс втроем, где изначально я на твоем месте, и надо мной доминируют двое. И он быстренько переговорил с Джо, той девушкой с манча. По-настоящему весело смеется, дружелюбная, очень сексуальная, длинные темные волосы, зеленые глаза. Мы сходили, выпили немного, так что были уверены, что все вместе поладим, и в конце концов Том все организовал.

Ее глаза излучали энергию и воспоминания об эмоциональном возбуждении.

– Все это он организовал для меня!

Ее голос становился тише, и я наклонилась, чтобы слышать ее.

– Я не знала, когда точно это произойдет, пока не началось. Когда в субботу вечером у себя в гостиной он связал меня и надел на глаза повязку, я сначала думала, что просто мы вдвоем займемся сексом. А потом позвонили в дверь, и он пошел посмотреть.

– Ты сразу догадалась, что это она пришла?

На мгновение она смутилась.

– Не сразу. Я подумала, кто-то пришел что-то продать. Или это он как-то запудрил мне мозги. А потом я услышала, как этот кто-то вошел, и их бормотание стало громче. И я решила…

Я закончила предложение за нее.

– Что он на самом делеморочит тебе голову.

Она засмеялась и продолжила:

– Она не заговорила со мной, когда вошла, но принялась меня ощупывать. Не сексуально, просто как будто так и надо. Было похоже, что она оценивает меня, придавливая, сжимая, тыкая пальцем, проводя руками по мне, как будто выбирает кусок мяса.

У меня внезапно перехватило горло.

– И что ты чувствовала?

– Ужас. Неловкость. Стыд. Унижение. – Шарлотта криво усмехнулась. – Немыслимо. Это чертовски возбуждало.

Я улыбнулась в ответ.

– Ну, да. Всегда эта непонятная мешанина.

Шарлота кивнула и наклонилась вперед, стукнув своим бокалом о мой.

– Иногда приятно знать, что я не одна это чувствую. Это было действительно вызывающе. Она была безжалостна. Она всю меня отшлепала линейкой. – Лицо Шарлотты перекосилось от притворного негодования. – Это было больно по-настоящему. К концу процедуры все мое тело покрылось такими маленькими квадратными красными пятнышками.

Я мысленно представила ее бледную кожу, размеченную таким способом. Должна признаться, от этой мысли я напряглась. Я определенно не настроена на секс с кем-нибудь, кроме Адама. Но при воспоминаниях о нежной бледности ее кожи я почувствовала, что мысль об отметинах меня заинтересовала.

– Когда она отошла, они с Томом порассуждали, как хорошо помучили меня, какие виды боли я уже пробовала, нравятся ли они мне и чем он любит бить меня. Даже когда она меня била, я ее не интересовала по-настоящему. Мне казалось, как будто она забавляется с игрушкой, особенно это чувствовалось, когда они болтали между собой. Я была такая униженная и такая горячая! Я в полной мере ощутила, почему тебе это понравилось. А потом они трахались, а я смотрела, и это было единственное, на что я могла рассчитывать. Потом она сказала, что я должна ее поблагодарить за то, что она оттрахала его передо мной, и я это сделала. Это было очень забавно. Он так потрясающе организовал все, о чем я фантазировала, и даже больше.

Он так потрясающе организовал все, о чем я фантазировала, и даже больше.

Я улыбалась, вполне понимая ее удивление от действенности этого, и испытывала облегчение, видя ее явную привязанность к Томасу, который все организовал. Тем не менее меня тревожил один вопрос.

– Знаешь, меня кое-что интересует.

Она засмеялась.

– Давай, валяй, Софи. Я думаю, мы уже миновали этап светской болтовни.

Я усмехнулась.

– Между прочим, это гораздо более веселая тема, чем светская болтовня. Но мне интересно вот что. Ты чувствовала ревность или что-то в этом духе, когда наблюдала, как Том ее трахает?

Шарлота ответила не колеблясь:

– Вообще ничего подобного. Ну, посуди сама, мы же с Томом не встречаемся как пара. Мы друг с другом не по этой причине. У нас с ним точно такая же договоренность, как и у тебя была с ним. Просто море развлечений. Он мне не бойфренд. Да я и не хочу, чтобы он был им. И ему не нужна подружка.

Тут я сделала вид, что у меня неожиданно появился глубокий интерес к винной карте. Боже. Бедный Том. Я подумала, что пришло время сменить тему.

Остаток вечера пролетел быстро. Мы с Шарлоттой посплетничали о работе, она еще раз сказала мне, что никогда не видела Адама таким окрыленным (что еще раз заставило меня улыбнуться), мы поспорили о том, какой фильм стоит посмотреть в следующую субботу, на которую мы запланировали всеобщую вылазку. Было весело, именно так, как и должно быть в пятницу вечером после длинной рабочей недели.

Казалось расточительством оставлять цветы Джеймса на работе, но я ни в коем случае не хотела нести их домой – я, конечно, не эксперт по этикету, но, по-моему, это очень плохие манеры, и они могли бы усугубиться тем, что букет выглядел невероятно дорого, а Адам все еще беспокоился о своем финансовом положении. Вместо этого я отдала их Шарлотте, когда, мы, шатаясь, пошли – каждая своей дорогой. Поскольку переживала, что они от Джеймса. Я подумывала сказать Адаму, что Джеймс связывался со мной, но не была уверена, что подумает обо мне Адам, когда узнает, что я получаю букеты цветов от кого-то еще. Так что я смолчала, просто время от времени это всплывало в моей памяти.

Потом я поняла, что это было ошибкой – как будто я солгала ему своим молчанием. Но в то время, когда я в хорошем настроении направлялась домой, я чувствовала себя очень удачливой от того, что у меня с Адамом такие честные и преданные отношения, и с нетерпением ждала чудес от предстоящих выходных дней.

Знаю: я была идиоткой.

Глава 14

День рождения

Понемногу все приходило в норму. Ну, то есть те дела, которые касались меня и Адама. Через некоторое время страх перед «писеворотом» начал слабеть, и я пришла к пониманию, что моя реакция не была знаком того, что я низко пала. Мои ограничения остались при мне, и Адам – как он потом доказал – продолжал их уважать. Даже фатальное чувство, что я как-то разочаровала его или подвела тем, что у меня не хватило сил выдержать его мистификации, начало затухать. Я стала чувствовать себя лучше, накал эмоций спал. Джеймс тоже отошел на задний план. Наступило расслабление.

Адам выдержал все это с честью – любящий и непристойный, он был, без сомнения, причиной того, что я смогла со временем восстановить равновесие. Хотя я больше мысленно не закатывала глаза, когда он спрашивал, помню ли я стоп-слово перед тем, как начать что-то особенное.

Я решила взять инициативу в свои руки и показать ему, что готова к новому эксперименту.

Дело в том, что с тех выходных мы не делали ничего потрясающе-насыщенного. Я не могла решить, успокаивало меня это или немного разочаровывало. Каждую ночь у нас был секс (за исключением одной ночной смены, когда я добралась до дома измотанная и обессиленная), и каждую ночь мы допоздна болтали на непотребные темы, но явно говорили о D/S больше, чем делали. Не думаю, что каждый из нас что-то делал умышленно, но так уж сложилось – и виной тому были повседневные дела, которых всегда хватало, визиты к нашим родителям, работа у меня и создание бизнеса у него. Но даже самое заурядное течение жизни может быть чуточку веселее, если добавить немного экстравагантности – и я решила взять инициативу в свои руки и показать ему, что готова к новому эксперименту (хотя маловероятно, чтобы он взорвал мне мозг).

Был день его рождения. Я знаю, о чем вы подумали, но это не вызвало у меня желания снять особенный коттедж или найти способ раскачиваться на люстре. Мой план, по большей части, был абсолютно рациональным. Адам по-настоящему много работал, так что за несколько недель до этого я предупредила его, чтобы он выкроил выходные сразу после дня рождения, и я смогла бы увезти его из дому и немного побаловать. Что я и сделала.

После долгих поисков в Интернете и рассматривания гостиниц я нашла кое-что, доступное по цене и выглядевшее достаточно романтично и подходяще для приятного проведения выходных. Надо сказать, что с моим чувством ориентации, которое оставляет желать лучшего, и с моей оценкой времени поездки, которая обычно слишком оптимистична, нам потребовалось семь часов, чтобы доехать туда. По дороге мы останавливались пообедать, но время в машине – воспоминания под музыку, которую я выбрала с его iPod, и разговоры обо всем, начиная с того, какими подростками мы были, и кончая последними альбомами, которые купили, – просто напомнило мне, как я люблю быть рядом с Адамом. Даже когда разговор умолкал, в то время как города и поселки уступали дорогу сельской местности, это было лишенное напряженности молчание двух людей, которые наслаждаются обществом друг друга, но в равной степени счастливы наедине со своими мыслями и взглядами. Мы зарегистрировались поздно – очень поздно! – и быстро нырнули в постель, счастливые от того, что можем начать использовать наступающее утро.

После плотного завтрака мы воспользовались возможностью прогуляться к ближайшей деревне и, получив инструкции (Адам соблюдал курс – оно и к лучшему), проложили наш маршрут вдоль подъездной дороги и тропинке вокруг полей. Когда мы добрались до деревни, то обнаружили, что она состоит из одного крошечного магазинчика и паба-гостиницы. Мы заскочили в магазинчик, где я купила кипу газет, а потом пошли в паб. Это казалось немного неудобным, потому что было только около одиннадцати утра, но мы были полны надежд, что нам удастся получить по чашечке чаю. Знать бы все наперед! Хозяйка, как показалось, серьезно отнеслась к чаю и скоро удобно устроила нас в пустой задней комнате с чашками, блюдцами и чайником, которого хватило бы на шестерых.

Некоторое время мы сидели, разговаривали, грели руки о чашки – до тех пор, пока я не заметила, что Адам все больше и больше присматривается к телевизору, который размещался в одном из углов комнаты. Я не обиделась, просто стало интересно. К тому времени я уже достаточно хорошо его знала, чтобы понять, что должно происходить что-то особенное.

– Как думаешь, у них есть спортивные каналы? Скоро начнется второй отборочный тур.

До того, как мы начали встречаться, я даже не представляла, что это значит. Теперь я не только изучила всю терминологию крикета, но и знаю, насколько он его любит. Адам постеснялся, но я просто рассмеялась, так что мы все же спросили. Вот так прогулка по холмам и бегство в целом от всего суетного в первый день романтических выходных в честь дня рождения Адама и завершились шестью часами чаепития из бездонного чайника. К тому же выяснилось, что покойный муж хозяйки любил крикет – это, похоже, и предопределило ее симпатию к Адаму. За это время я прочитала все газеты, а Адам насладился телетрансляцией матча. Когда после большого позднего обеда – показалось невежливым не заказать еду после того, как мы так долго пили чай, – мы пустились в обратную дорогу, Адам с некоторым злорадством сказал: «Англия, как всегда, впереди. Что за чудесный день!»

Естественно, в этом тоже должно было присутствовать какое-то извращенное удовольствие.

Возвращаясь в гостиницу, мы промокли до нитки, так что нашли прибежище на территории бара, где горел приятный открытый огонь. В этот раз напитки были уже алкогольными. Свой я допила первая – и потому, что нервничала, и потому, что на мне лежала кое-какая организационная работа. Адам жестом спросил, не хочу ли я еще, но я отказалась, пока щеки не покрылись румянцем – ничего не могу с этим поделать, – и сказала ему, что у меня приготовлен для него сюрприз, и он должен дать мне десять минут, а потом возвращаться в комнату.

Я сказала ему, что у меня приготовлен для него сюрприз, и он должен дать мне десять минут, а потом возвращаться в комнату.

Вы бы видели его лицо! Мы делали множество непристойностей вместе, но он по-настоящему любил, когда я тайно что-то планировала для него. Он поднял бокал в шутливом тосте.

– Это действительно самый лучший день рождения из всех.

Я улыбнулась в ответ.

– Ха! Слишком рано судить об этом. Ты еще не знаешь, что я приготовила. Увидимся через десять минут!

И я двинулась вверх по лестнице.

Я никогда не была поклонницей нарядов, даже на костюмированных вечеринках; еще меньше меня это волновало в отношении секса. Мне всегда казалось, что я выгляжу смешно, и от этого я становилась неловкой. Еще в те давние годы, когда я была школьницей, я никогда не разносила пиво зрителям крикета, определенно не годилась в чирлидеры, и когда в одиннадцать лет захотела стать Чудо-Женщиной [16], то не собиралась одеваться, как она. А вот Адам любил переодевания. С самого начала он сказал мне, что любит белье, костюмы, униформы и разные материалы, например, кожу и латекс.

Я посмеивалась над ним. Закатывала глаза, когда видела, как он прикипал взглядом к моим длинным полосатым гольфам. Скоро стало очевидно, что во всем этом он любит усиление, колорит и игру воображения. Это не было обязательным условием и единственным способом, который позволял ему наслаждаться сексом, и он не настаивал, чтобы я наряжалась для него. Но с тех пор, как я совершенно точно определила, насколько он это любит, я стала получать удовольствие, иногда делая это, чтобы порадовать Адама и увидеть, как загораются его глаза.

Это совсем не значило, что мысль об этом перестала казаться мне глуповатой, не говоря уже о нервотрепке. Первое время, когда я наряжалась для него, я изобрела импровизированную школьную форму, состоявшую из серой юбки до колен, белой блузки, длинных носков и старого галстука, купленного на благотворительном базаре за пятьдесят пенсов. Он приходил навестить меня и обнаруживал, что я стою на коленях с завязанными глазами (скорее ради моего удобства, чем для него). Когда под конец он срывал повязку, и я видела, с каким обожанием он смотрит на меня, наряженную в то, что я считала маскарадным костюмом, я начала пересматривать свои взгляды. Было похоже, что он не может оторвать от меня взгляд, голодный и похотливый, от чего я чувствовала себя немного увереннее, что, естественно, не мешало мне краснеть. Он всегда дарил мне хорошие ощущения, даже когда унижал мое достоинство, но от того, как он смотрел на каждый мой новый наряд, по мне бегали мурашки.

Когда впервые я надела для него корсет, он фактически пригвоздил меня к кровати и целую вечность целовал мне груди, пока они не набухли под тесным одеянием. И дело было не только в сексуальных нарядах. На свадьбу друзей я надела скромное платье в стиле 50-х из ткани в мелких вишенках. В течение дня я ловила на себе его пристальный взгляд, который уже знала и любила, взгляд, предвещавший то, чего – увы! – мы явно не могли сделать в приличном обществе. Когда мы вернулись в заказанную накануне гостиницу, то вцепились друг в друга голодным поцелуем, едва успев закрыть дверь. Конечно, он немного забраковал сдержанность наряда, когда мне пришлось снимать бретельки с шеи и обнажать грудь перед тем, как задрать многослойную юбку, чтобы прижаться к нему. Но в целом это выглядело достаточно непристойно, если не придираться по мелочам.

Когда впервые я надела для него корсет, он фактически пригвоздил меня к кровати и целую вечность целовал мне груди.

Из наших тихих ночных разговоров в постели я знала, что он большой фанат латекса. У меня не было никакого опыта обращения с латексом, а стало быть, и мнение о нем не сложилось. Но достаточно сказать, что я была большой фанаткой Адама. И это был день его рождения.

Я заказала наряд через Интернет. У платья была умеренная цена, а когда я примерила его, то была удивлена не столько тем, как оно сидит, выделяя все нужные изгибы и не заставляя меня чувствовать неловкость от неровностей моего тела, а сколько тем, какие ощущения оно дает. Моей коже было очень приятно, и я поймала себя на том, что поглаживаю его, проводя руками по бедрам и наслаждаясь ощущениями на кончиках пальцев. У платья была молния, начинавшаяся от самого низа – примерно от середины бедра – и кончавшаяся на шее. Протестировав ее, я решила, что если расстегнуть молнию чуть ниже, изобразив намек на декольте, то это укажет Адаму, так сказать, направление движения. Наличие молнии было невероятно полезно – она облегчала неизбежную борьбу с платьем при попытке отвоевать себе место в тугом латексе. Тем не менее бороться все-таки приходилось.

Я быстро переоделась. Пришлось здорово помахать руками, но мне удалось уложиться в оговоренное время. Когда через пятнадцать минут – он хотел быть уверен, что мне хватило времени на подготовку – я услышала, как он вставляет входную карточку в замок двери, то едва успела справиться с тяжелым дыханием после физических упражнений. У меня была одна надежда, что красные пятна на моих щеках будут смотреться все же обольстительными, а не горячечными.

Увидев меня, он на самом деле ахнул, что я приняла за добрый знак. Я ожидала его, стоя на коленях и скрестив за спиной руки – это означало, что я могу не беспокоиться насчет нервного подергивания пальцев, к тому же это выгодно выпячивало мою грудь вперед. Я все еще стеснялась и специально пригасила свет в комнате, хотя с опозданием поняла, что не приняла во внимание лунный свет, лившийся из окна – но взгляд его глаз добавил мне уверенности. И похотливости. Все его выражение лица прямо кричало: «Это потрясающе! Как будто у меня сегодня день рождения!» А так ведь оно и было.

Он подошел ко мне и присел на корточки, так что оказался почти на уровне глаз. Он протянул руку и потрогал платье, проведя рукой вверх-вниз по моему телу, потом цапнул, как будто хотел отхватить руками как можно больше от моих покрытых латексом грудей.

– Твою мать!

Это не было похоже на ту реакцию, которую я привыкла получать на свои наряды. Я говорю это безо всякого чувства жалости к себе – это реальность. Я мало пользуюсь косметикой, владею бóльшим количеством футболок, чем платьев, и не научилась ходить на каблуках. Я улыбнулась ему. Его реакция была именно такой, на какую я и рассчитывала. На самом деле даже больше. Такое явно поднимает самооценку.

Он нагнулся, чтобы поцеловать меня, и я пылко выгнулась ему навстречу. Когда наши языки соединились, он продолжил водить по мне руками. Прошло много времени, прежде чем он встал передо мной. Он начал расстегивать джинсы, но я протянула руки и, положив свои поверх его, остановила. Он сверху посмотрел на меня с поднятыми бровями. Могу точно сказать, что он прикидывал, то ли схватить меня за запястья и восстановить контроль, то ли посмотреть, что я задумала. У меня почти заложило горло, когда я готовилась заговорить, но я заранее продумала этот момент, неоднократно прокрутив его в голове. И я прошептала:

– Можно мне?

Он ответил на улыбку, и когда я начала двигаться, помог мне встать. Как только я оказалась в вертикальном положении, то обхватила его шею и принялась страстно целовать. Я толкала Адама своим телом, а своим языком – его рот, управляя поцелуем, дразня его и заставляя стонать, пока его руки ощупывали мою задницу. Я улыбнулась и продолжила ласкать его язык своим, одновременно немного поворачиваясь вместе с ним, пока его спина не оказалась рядом с кроватью. Я оторвалась от него, нежно толкнула его на матрас и, немедленно последовав за ним, вползла на его тело, целуя с прежней силой. Его руки снова гладили и ощупывали меня поверх платья.

Я не стала бы приписывать Адаму черты свитча. По его собственному признанию, он был слабаком, когда дело касалось боли, и ему не нравилось быть униженным и оскорбленным. Тем не менее время от времени ему действительно нравилось просто лежать на спине и до потери сознания наслаждаться моими ласками. Его устойчивость к ласкам была явно выше моей, и он, конечно, не фыркал, когда я замедляла темп по мере того, как он приближался к оргазму – я иногда делала такое, что мир переворачивался вверх ногами.

Время от времени ему действительно нравилось просто лежать на спине и до потери сознания наслаждаться моими ласками.

Я могла целовать его, лизать или сосать, растирать плечи или скрести между ключицами. Как правило, я делала это, когда он был расстроенным или усталым. Он говорил, что это вносит приятные изменения и позволяет ему отключиться. Он замечал, что ему нравятся интеллектуальные трудности во время доминирования надо мной, но это значило, что ему всегда приходилось уделять пристальное внимание и планировать каждый следующий шаг. Этот же способ он воспринимал так, как будто его балуют без необходимости думать самому – взамен он просто расслаблялся. Он очень редко просил об этом, но я всегда знала, когда это случится, и – посмотрим правде в глаза – я больше всех могла иметь отношение к такому удовольствию. Я любила заботиться о нем таким образом, для меня это был сокровенный способ показать ему, как сильно я его люблю.

Так что, когда я овладела его запястьями, твердо отвела его руки от своего тела и заложила их ему за голову, он не стал жаловаться. Он просто улыбался с нетерпением. Я потянулась к тумбочке, взяла небольшой кусок веревки, который захватила специально для этой цели, обмотала ему запястья и привязала их к изголовью кровати. Это была довольно слабая попытка подчинить его, и я уверена, он абсолютно легко мог выпутаться – у меня нет способностей Адама к искусству сибари, я плохо вязала узлы, еще когда была в младших скаутах – но он явно не хотел высвобождаться, так что я зря потратила столько времени, переживая об этом.

Дата добавления: 2015-08-09