Студопедия
Случайная страница | ТОМ-1 | ТОМ-2 | ТОМ-3
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

Торжество матери

Читайте также:
  1. B) второй этап ― этап материального преображения.
  2. D) невозмещаемые налоги, уплачиваемые в связи с приобретением объекта нематериальных активов.
  3. I. ОТДЕЛОЧНЫЕ МАТЕРИАЛЫ
  4. I. СИНОНИМЫ МАТЕРИИ
  5. I.5. Принципы отбора материала и организации учебного материала.
  6. II. ДУХВ МАТЕРИИ
  7. II. КОМПЛЕКТ МАТЕРИАЛОВ ДЛЯ ПРОМЕЖУТОЧНОЙ АТТЕСТАЦИИ ПО ДИСЦИПЛИНЕ

 

Марианна нанесла второй визит маркизе де Пресиньи.

Как и в первый раз, было очевидно, что она полна решимости осуществить свои мстительные замыслы.

Но большинство инструкций, которые она посылала маркизе, выполнены не были, что являлось неслыханным, беспрецедентным актом противодействия и что могло повлечь за собой самые серьезные последствия для Великого Магистра.

Марианна потребовала объяснений. Маркиза де Пресиньи отвечала уклончиво и неопределенно.

Удивленная Марианна тотчас же смекнула, что маркиза намеревается противодействовать ей, не нарушая устава.

Но в таком случае почему же она не хочет сразу же сбросить маску? Почему она как будто старается выиграть время?

Должно быть, ее план противодействия пока не был составлен полностью, а если он пока не составлен полностью, у Марианны еще оставалась надежда разрушить этот план.

Никакие расходы не могли причинить Марианне серьезных убытков: она была богата. Она могла завести собственную полицию, и она ее завела. Она хотела знать, как день за днем, час за часом использовала время маркиза де Пресиньи после их первого разговора; она хотела получить обстоятельный доклад об этом, и она его получила.

В этом докладе ее поразило только одно: поездка маркизы в Эперне.

Марианна сделала все, от себя зависящее, чтобы понять цель этой поездки.

Это ей удалось.

На первый взгляд это, казалось, нетрудно сделать; но что кажется нам трудным на первый взгляд?

Если наш читатель не знает наизусть, то, уж наверное, помнит философскую повесть Вольтера «Задиг, или Судьба»; в этой повести философ Задиг, прогуливаясь по опушке леса, встречается с обер-егермейстером, который спрашивает его, не видал ли он лошадь короля.

– Это самая лучшая лошадь,– отвечал Задиг.– Рост ее пять футов, у нее очень маленькие копыта, на поводьях золотые шарики в двадцать три унции, а ее серебряные подковы стоят одиннадцать денье.

– Так где же она? Куда она побежала?

– Я ее в глаза не видал и никогда о ней и не слыхивав – ответил Задиг.

Задиг говорил правду.

Вот как он объяснил дело, представ перед судом:

– Да будет вам известно, что, прогуливаясь по тропинкам в этом лесу, я заметил четкие и ровные следы лошадиных копыт. «Ага,– сказал я себе,– у этой лошади отличный галоп». Под деревьями, образовывавшими купол на высоте пяти футов, я увидел свежие листья: они только что были сбиты с веток. Я опять-таки понял, что их коснулась лошадь и что, следовательно, рост ее равняется пяти футам. Что касается ее поводьев, то золотые шарики на них, в двадцать три унции, оставили след на камне, который я заметил и осмотрел.

Марианна, подобно Задигу, сумела сделать ряд такого рода выводов, чтобы проникнуть в тайну поездки маркизы.

Она узнала, что в Эперне проживает одна из сестер-масонок.

Из справок, которые навела Марианна, выяснилось, что эта сестра, живущая в безвестности, ни разу не оказала Ордену женщин-франкмасонок какой-либо серьезной услуги.

Для маркизы де Пресиньи это был лишний повод, чтобы потребовать от нее какой-то большой жертвы, долженствующей разом заплатить все ее долги Ордену.

Что же за жертву могла она потребовать?

Дом и семью Баливо, несомненно, окутывала какая-то тайна. Подобное уединение, такой замкнутый образ жизни должны были иметь свои причины; такая необыкновенная печать должна была иметь какое-то объяснение.

У Марианны сразу возникли две мысли: мысль о разорении и мысль о болезни.

Первой мыслью она поделилась с неким ходатаем по делам.

Чтобы утвердиться во второй мысли, она обратилась за помощью к врачу.

Ходатай по делам и врач расположились лагерем в Эперне. Не стоит говорить, что как того, так и другого Марианна разыскала на самом дне Парижа, где барахтается так много развращенных людишек.

Неделю спустя ходатай по делам и врач явились на дом к Марианне и дали ей отчет.

– Да, это разорение,– сказал один.

– Да, это болезнь,– сказал другой.

– Разорился муж,– прибавил один.

– Больна жена,– прибавил другой.

Но провинциальная скрытность все еще куда сильнее открытого цинизма парижан, а потому один из этих людей не смог исчислить размеры разорения, а другой не смог точно определить болезнь.

Однако для Марианны и этого было достаточно.

Ей было совершенно ясно, что маркиза де Пресиньи должна была как-то использовать эти два обстоятельства.

Но с какой же целью?

У маркизы не было более насущной и более серьезной задачи, нежели предотвращение опасности, нависшей над мужем ее племянницы.

Стало быть, когда она отправилась в Эперне и узнала об этой болезни и об этом разорении, она воспользовалась этим, чтобы предотвратить опасность.

Разорение как-то предотвращено.

Болезнь каким-то образом использована.

На этом Марианна не остановилась; она пошла дальше и зашла так далеко, что докопалась до несомненной истины.

Для нее стало очевидно, что маркиза де Пресиньи хочет сделать свою племянницу франкмасонкой и что для достижения этой цели она устремила свои взоры на госпожу Баливо. Тут Марианна затрепетала, ибо ей было неизвестно, что эта комбинация совершилась по воле случая. Она подумала, что маркиза купила жизнь несчастной женщины, и стала искать способ аннулировать эту чудовищную куплю-продажу.

И вот однажды вечером по окончании богослужения, в ту минуту, когда мадемуазель Анаис Баливо окунула пальцы в чашу с освященной водой, к ней подошла старая женщина, черты лица которой трудно было различить под черным головным убором, и тихо сказала:

– Следите за вашей матушкой: она хочет покуситься на свою жизнь.

Анаис застыла от ужаса. Когда же она пришла в себя и открыла рот, чтобы расспросить эту женщину, она никого не увидела подле себя.

Это зловещее предупреждение сперва вызвало у нее недоверие, ибо она с ее чистой душой не могла смотреть на самоубийство иначе, как на некое страшное и последнее убежище, в которое скрывается преступление от угрызении совести, а она слишком хорошо знала жизнь своей матери, чтобы У нее могла возникнуть хотя бы тень подобного подозрения.

Однако Анаис принялась наблюдать за матерью с неослабным вниманием; она следила за ее поступками, обдумывала каждое ее слово и очень скоро заметила, что мать удвоила свою нежность к ней; это вызвало у Анаис невыразимый ужас.

А между тем действие печальной драмы развивалось.

Госпожа Баливо стала щедрее, чем когда бы то ни было, расточать дочери ласки и улыбки; каждую минуту, при каждом удобном случае она сжимала дочь в объятиях, смотрела на нее с наслаждением, проводила целые дни, посвящая дочь в хозяйственные дела и давая ей советы, и все это – все эти взгляды, все эти интонации – вызывали у Анаис такое волнение, какого она доселе не испытывала никогда в жизни.

– Можно подумать, что вы собираетесь меня покинуть, матушка,– сказала как-то Анаис, пристально глядя на мать.

– Нет, нет, но нужно, чтобы ты знала все обязанности хорошей жены.

В другой раз госпожа Баливо занималась своими собственными драгоценностями, свадебными уборами, своими кружевами и платьями, оставшимися от былых времен; госпожа Баливо извлекала их из глубины тех таинственных провинциальных шкафов, тех семейных ковчегов, в которых покоятся воспоминания о счастливых днях, о скромном кокетстве, о трогательной роскоши; это была та священная дарохранительница, которую нельзя раскрыть без умиления.

Госпожа Баливо переворошила все эти сокровища, а затем принялась раскладывать на коленях своей дочери жемчужные ожерелья – жемчуг их потускнел от времени,– великолепный гипюр, который надели всего один раз, футлярчики с драгоценностями, вышитые платки – все те интимные сокровища, которые все еще хранят сладкий аромат прошлого.

При каждом из этих подарков госпожа Баливо, казалось, ждала, что дочь вскрикнет от восторга или всплеснет руками в радостном изумлении. Но вместо этого Анаис молча погрузилась в глубокое раздумье.

– Увы! – сказала обескураженная госпожа Баливо.– Ты, видно, считаешь, что все это недостойно твоей юности и красоты, так ведь?

– Ах, матушка! Как могли вы это подумать?

– Но в таком случае почему ты молчишь, почему ты так холодно принимаешь мои подарки?

– Что ж, признаюсь вам, раз вы того хотите: мне кажется, что я получаю от вас наследство.

– Что за странная мысль?

– Почему же вы отказываетесь от драгоценностей? Ведь мне было бы так приятно видеть, что вы их надеваете!

– Ты выходишь замуж, и теперь твоя очередь блистать, не так ли?… Неужели ты хочешь, чтобы я, в моем возрасте и с моими седыми волосами, прибегала к этим ухищрениям кокетства?

– В вашем возрасте, матушка? Но ведь здесь все считают, что вы выглядите так же молодо, как я!

Госпожа Баливо улыбнулась.

– Поверь мне, дорогая Анаис,– заговорила она,– единственное счастье, которое мне еще осталось,– это видеть, что я возрождаюсь в тебе и как женщина, и как мать.

– А вам не страшно будет видеть, что я принадлежу другому?

– Нет: я заранее знала, что свою любовь ты поделишь между ним и мною поровну… Но посмотри на эти вышивки: красивее их нет во всем Эперне. Я уверена, что они приведут тебя в восхищение.

Но Анаис и не взглянула на них.

– Хочешь примерить?

– Как вам угодно, матушка.

Вышивки выпали из рук опечаленной госпожи Баливо.

– Наверно, они вышли из моды,– почти робко пролепетала она.– Я почти не выхожу из дому – конечно, я понятия не имею о том, что теперь считается красивым и роскошным. Прости меня. Этьен, однако, частенько говорил мне, что эти вышивки великолепны. Правда, это было очень давно. Бедная рухлядь!

– Матушка, я хочу сказать вам одну вещь; эта мысль покажется вам безумной и безрассудной, но…

– Говори, говори!

– …но эта мысль преследует меня неотступно; я должна избавиться от нее: она слишком сильно меня мучает.

– Что же это, дитя мое?

– Мне кажется, хотя я и не отдаю себе в этом ясного отчета, нас подстерегает какое-то несчастье.

– Что ты хочешь этим сказать?– спросила встревоженная госпожа Баливо.

– Я довольно давно уже заметила, что вы изменились.

– Изменилась? Разве, сама того не замечая, я стала с тобой не так ласкова, как прежде?

– Наоборот,– прошептала девушка.

– В таком случае я тебя не понимаю. Объяснись же, прошу тебя!… Анаис, дорогое дитя мое, что с тобой? Какое горе я хотя бы и невольно могла тебе причинить?

– Никакого, никакого, матушка… Только вот… уже несколько дней…

– Что же? Что – «несколько дней»?

– Мне страшно.

Мать побледнела.

– Страшно? – переспросила она.

– Да, матушка.

– Но чего же ты боишься?

Молодая девушка промолчала.

– Я знаю, в чем тут дело,– пытаясь улыбнуться, проговорила госпожа Баливо.– Тебя пугает приближение свадьбы. Со мной было то же самое, доченька.

– Нет, матушка, меня пугает не приближение свадьбы.

– А что же?

– Помните тот день, когда вы получили письмо от вашей парижской знакомой?… От вашей подруги по пансиону?

«О, Господи Боже мой!» – подумала мать.

– Так вот: мои опасения возникли в тот самый день.

– Какие же опасения, Анаис?

И в свою очередь, с тревогой глядя на дочь, госпожа Баливо прибавила:

– Неужели… неужели ты подслушивала нас?

– Ах, матушка!

– Да, да, прости меня! Я сама не знаю, что говорю! Но ты сама виновата. Ты мучаешься из-за каких-то химер. Ну, что тебя волнует, скажи на милость?… А руки-то у тебя и впрямь пылают!… Так чего же ты боишься?

– Я боюсь потерять вас,– глухим голосом отвечала дочь.

– О-о!

Госпожа Баливо схватилась за горло, чтобы сдержать крик.

Анаис разразилась слезами.

– Потерять… меня?– заговорила наконец мать, сделав над собой неимоверное усилие.– Но кто мог внушить тебе подобную мысль? Разве я плохо выгляжу?

– Нет, матушка, дело не в этом.

– Не в этом, говоришь?

– Нет.

– Так что же мне, по-твоему, угрожает?… Гони от себя, дитя мое, этот беспричинный страх. Уж не хочешь ли ты и меня встревожить?… Теперь я прекрасно понимаю, что тебя замучил один из тех снов, которые мы видим по нескольку раз, и именно поэтому мы подвергаемся соблазну принять их за предостережение. Ты должна постараться забыть об этих снах. А если ты по-прежнему будешь предаваться этим смехотворным размышлениям, ты рискуешь серьезно огорчить меня… А ведь тебе этого не хочется, не так ли?

Госпожа Баливо сумела произнести эту речь таким серьезным и таким естественным тоном, что Анаис почувствовала, как ее подозрения рассеиваются.

– Оставим пока эти туалеты,– продолжала госпожа Баливо,– это из-за них у нас произошел такой горестный разговор.

Минуту спустя она спросила, разыгрывая равнодушие:

– Кстати, Анаис…

– Что вам угодно, матушка?

– Давно приезжала ко мне эта дама… госпожа де Пресиньи?

– Две недели назад.

Госпожа Баливо не смогла скрыть свое удивление.

– Две недели назад,– повторила она.– Ты уверена?

– Да, матушка.

– Уже!

Это слово госпожа Баливо произнесла медленно и тихо.

Это слово заключало в себе две недели ее счастья и ее страданий.

В то мгновение, когда она хотела добровольно расстаться с жизнью, она почувствовала, как прочно удерживают ее все связи с домашним очагом – они сомкнулись вокруг нее со всей своей силой и очарованием. Ее муж, которому она под видом ссуды вручила шестьдесят тысяч франков, полученных от маркизы, стал теперь ласково обращаться с женой, отбросив свою обычную сдержанность. Вечера в маленькой фиолетовой гостиной стали понастоящему веселыми. Госпожа Баливо торопилась с приготовлениями к свадьбе Анаис с господином Фейе-Видалем, белокурым помощником прокурора. Все улыбалось этой несчастной женщине; казалось, что даже болезнь о ней забыла.

Этим вечером ее ждало торжество.

Это был ее праздник.

Гостиную освещали две лишние лампы. Каминные вазы были полны цветов. Каждый из гостей блистал тем скромным видом и той милой улыбкой, которые составляют славу провинции; в гостиной разговаривали вполголоса. Начавшаяся партия в пикет была прервана в самом разгаре. Катрин с растерянным видом бегала взад-вперед. В приоткрытой двери мелькнул белый передник кондитера, после чего господин Баливо встал и побежал отворять двери. Несколько нетерпеливых взглядов устремились к стенным часам. Появление помощника прокурора, чье пальто не могло совершенно скрыть огромный букет, увенчало собрание и подало сигнал к началу празднества.

В полночь все еще сидели в маленькой фиолетовой гостиной – случай доселе небывалый. Госпожа Баливо нежно сжимала руки дочери.

– Завтра я вместе с Катрин поднимусь к тебе в комнату,– зашептала она,– нужно поменять у тебя занавески на окнах. У меня есть муслиновые, с чудесным рисунком – я хочу сделать подарок тебе и твоему мужу: ведь вы обещали некоторое время пожить у нас!…

Через три дня после этого семейного праздника Марианна явилась к маркизе де Пресиньи.

Угрозами и просьбами она добивалась от Великого Магистра Ордена женщин-франкмасонок, чтобы та поставила свою подпись под приказом всеми способами преследовать Филиппа Бейля.

Все мольбы маркизы де Пресиньи оказались тщетными, и она уже собиралась поставить свою подпись под роковым документом, как вдруг вошел слуга и вручил ей какое-то письмо.

Дрожь охватила маркизу, когда она взглянула на конверт.

Это было письмо из Эперне.

Под встревоженным взглядом Марианны она распечатала конверт и вынула оттуда бумагу, которая была не чем иным, как свидетельством о смерти госпожи Баливо.

Глубокая скорбь переполнила сердце маркизы, и на мгновение лицо ее омрачилось.

Придя в себя, она повернулась к Марианне.

– Моя племянница Амелия – франкмасонка,– заявила она,– и ее муж отныне неприкосновенен.

 

 

XXII


Дата добавления: 2015-08-18; просмотров: 67 | Нарушение авторских прав


Читайте в этой же книге: СЕЗАМ, ОТКРОЙСЯ! | СЕМЕЙНАЯ СЦЕНА | МАТЬ И ДОЧЬ | ИЕРСКИЕ ОСТРОВА | ВЕНЧАНИЕ | МАРИАННА | ГЛАВА ИСТОРИЧЕСКАЯ | СЕМЕЙСТВО БАЛИВО | ПРИЗРАК ПРОШЛОГО | СТАРЫЙ ЗНАКОМЫЙ |
<== предыдущая страница | следующая страница ==>
ЖИЛИЩЕ ГОСПОДИНА БЛАНШАРА| АНОНИМНЫЕ ПИСЬМА

mybiblioteka.su - 2015-2024 год. (0.02 сек.)