Вашу ж мать.

***

Выходной пролетел, как пушечный выстрел в замедленном режиме, и пришла пора снова браться за лопаты и идти на родные раскопы. Как ни странно, Чертов Аспирант отправился горбатиться вместе со мной, хотя что уж может быть проще, чем макать керамику в воду? Вероятно, ему нужны были ощущения, коих он не дождался прошлой ночью. А ждал он их с не меньшим энтузиазмом, чем подружку, ушедшую в душ и застрявшую там на долгий час. А результат один и тот же – герой заснул, не получив своей награды. И остался шибко этим недоволен.

На этот раз процесс вкалывания несколько разнообразился. Для начала нас научили пользоваться хитрожопым археологическим нивелиром, который на деле оказался проще, чем консервная банка. Все, что нужно сделать – заглянуть в объектив, навести снайперский прицел на рейку в руках жертвы и сказать, какую циферку ты видишь. И все это – даже без учета ветра и кориолисовой силы. Только фокус иногда нужно настроить, но журналиста такой фигней не напугаешь. А потом нам поручили решительно новое и полезное дело – раз этак в пять важнее и сложнее предыдущего: перебирать ручищами отрытую землю и искать в ней всякие ценные находки. Но все лучше, чем третий раз подряд бегать кабанчиком с тачкой – да и на заднице можно сидеть.

В воздухе, правда, кружил небольшой дикий шухер и гнусно каркал. С утра в лагере прошел слушок, что после перекуса подъедут какие-то дизайнеры и зафотографируют наш раскоп до дыр, но шел уже второй час после того, как я умял под шумок два бутерброда с салом вместо положенного одного, а к нам все никто не приезжал. Единственным обладателем фотоаппарата на ближайший километр была нелюдимая журналистка из Рязани, накатившая в лагерь вчера вечером, чтобы написать о старорязанском раскопе заметку в газету, получить деньги и уехать в Москву терроризировать мой несчастный журфак. Работала она четко и шустро, но без души и вообще каких-либо эмоций, словно пересмотрела фильм «Эквилибриум». В основном, заставляла потешно улыбающегося Зайчика позировать на фоне костей и лопат, из-за чего он становился похожим на дурного туриста, норовящего запечатлеть свою морду рядом с каждой достопримечательностью. Мне унылые методы этой девчушки не нравились, поэтому с коллегой по цеху я не общался. К тому же было в ней нечто феминистическое, а я шовинист, так что не судьба.

В середине рабочего дня приплелся Шаман, окончательно потерявший человеческий облик, и что-то печально просипел. После чего развернулся на 180 градусов и ушел, даже не прикоснувшись к лопате. Одет он был не в свою любимую майку «ЛДПР», в которой, видимо, и спал, и работал, и душ принимал, а во что-то почище, так что я сразу смекнул – дело непростое. Те, кто стояли к нему поближе, расшифровали для меня его прощальное сипение: оказывается, бедняга дошел до крайней кондиции и уезжает в Рязань на капельницу. Обмывание новорожденного сына все-таки состоялось и нанесло критический удар по исстрадавшемуся организму, так что Шамана требовалось почистить и обновить. К сожалению, до отъезда мы его так больше и не увидели. Жаль – я хотел попрощаться.

Перебирать землю было не то чтобы весело, но довольно просто и приятно: за три рабочих дня я еще не обзавелся профессиональной археологической суровостью, и каждый осколок керамики, бездушно сбрасывавшийся в общую кучу, по которой все едва ли не ходили от презрения к этой грязной мелочевке, отдавался в моей душе маленьким уколом радости. Никаких индивидуалок я, правда, не находил – только пресловутую керамику и коровьи кости – а вот моему соседу по земляному холмику, Роме, повезло значительно больше – он умудрился отыскать обломок стеклянного браслета и потом еще долго смотрел на мир с восхищенной улыбкой от носа до пупка. Это вообще был крайне жизнерадостный образец «гомо сапиенса»: постоянно улыбался, засыпал Зайчика тоннами вопросов и через каждые три копка твердил, что раскоп изменил его взгляд на жизнь и подвел на шаг ближе к нирване. При этом его маленькое пивное пузико так бойко тряслось, что не улыбнуться заново родившемуся Роме было невозможно.

Так и работали: я ворошил земляные горы, Зайчик вникал в азы жизни фотомодели, а Рома тряс пузом и копал, дивясь чудодейственной силе трудотерапии. А на все это шоу по-отечески строго глядел Шир и, не переставая обкусывать лопатой старорязанские почвы, мрачно бормотал себе что-то под нос.

***

Спустя несколько часов, два этапа купания и один смачный перекус в «Радуге» дизайнеры все-таки приехали. Дело было к вечеру, и на наших с Чертовым Аспирантом глазах, когда мы, нахально заняв два любимых шировых стула, вдумчиво курили у кухни, в лагере неожиданно стали появляться какие-то старперы. Честно говоря, у меня слово «дизайнер» ассоциируется больше со слащавыми гомиками в модных рубашечках и с зализанными литром геля зачесами набок - но эти ребята были один древнее другого, и казалось, что где-то неподалеку проходит дискотека 60-х или еще какое-нибудь обожаемое старперами мероприятие. Но нет – они все приехали к нам, и каждого гостя встречал с распростертыми объятиями Игорь Юрьевич, внезапно мутировавший из строгого руководителя в обаятельного светского льва. Так стало очевидно, что все эти ветераны ВОВ не простые фотографы, а самые что ни на есть настоящие представители высшей инстанции, вероятно спонсирующей наши большие раскопки.

Подвернувшийся под руку народ немедленно отправили в столовую и заставили двигать столы, пока наша скромная обжираловка не превратилась в элитный конференц-тент. Мы с Чертовым Аспирантом взяли на себя роль надсмотрщиков и, не отвлекаясь от сигареток, следили, чтоб никто не отлынивал и не косячил. Но рабочий класс оправдал наши ожидания и сделал все быстро и чисто, так что можно было со спокойной душой отбросить бычки и идти искать себе новое занятие. В конференц-тенте началась официальная возня, и беспокоить Игоря Юрьевича и его гостей было запрещено под страхом погребения заживо. Лично я выкапывать себя из свежезарытой могилы, как Ума Турман, не умел, поэтому снова отправился на свою страшную ночную прогулку.

Когда часок спустя я вернулся обратно в лагерь, археологическая конференция уже плавно перетекла в лихое застолье. Я с завистью понаблюдал в окошко, как подстегиваемые Игорем Юрьевичем дедуны разливают себе по стаканам кислую «Изабеллу», и жадно сглотнул. Происходящее мало чем отличалось от нашей недавней самогонной попойки – присутствующие были при галстуках, только и всего. Не хватало лишь Шамана с его вездесущим телефоном, но с этой вечеринки Профессора бы явно погнали. Впрочем, какое ему дело – сейчас он уже должен лежать в темной больничной палате под капельницей и с грустью рассматривать бутыли медицинского спирта.

И тут сзади ко мне подошел… Кто бы вы думали? Нет, не Колька, а Чертов Аспирант. Но сижку все равно стрельнул.

- Где ты пропадал? – недовольно поинтересовался он, орудуя зажигалкой за 8 рублей. – Наши костер разожгли на холме. Ты идешь?

- Даже не знаю, - честно признался я и задумался: а оно мне надо? Очевидно же, что «наши» там опять наяривают на гитаре и поют песни, которые я в жизни не слышал. И что там буду делать я – пить чаек и глупо улыбаться всем по часовой стрелке? Но у Чертового Аспиранта на этот счет было свое мнение.

- Матяс, хватит быть социопатом! – взвыл он, сердито пыхая сигаретой. – Посидишь у огня, попьешь чаю. Ничего тебе не будет.

- Ладно, - я смиренно поднял руки и сдался на милость победителя. – Дорогу покажешь?

- Покажу, - Чертов Аспирант удовлетворенно хмыкнул и добавил: – Камеру не забудь.

И мы пошли к костру. А камера – ее я не забыл, и вообще она заслуживает отдельного комментария.

Дело в том, что перед самым нашим отъездом Чертов Аспирант наслушался песни «Фантастические летние приключения» и задумал снять под нее свой мини-фильм в духе видео-дневников молодоженов об их удачно проведенном медовом месяце. Свое детище он окрестил «Фантастическими жидовскими приключениями» и по такому поводу таскал мою камеру везде, куда не забывал ее взять. К сожалению, отснятому материалу явно не хватало динамичности, и получался у моего друга чистой воды артхаус, состоящий из пейзажей и концептуальных кадров, вроде «Андрей смотрит вдаль» или «Бухой Колька улыбается». Но Чертового Аспиранта это не останавливало, и на каждый новый кадр он накидывался с азартом театрального режиссера, которому во сне пришла идея добавить в «Гамлета» немного порнографии. Да и, в конце концов, это не мой фильм, а что в итоге склепает Фантастический Приключенческий Жид, покажет только время. Но сейчас мы шли к костру, и камера была снова в руках Чертового Аспиранта, а это означало, что скоро в бочку гитарного угара упадет несколько капель артхауса и психодела.

Итак, весь раскопный народ собрался у костра на вершине огромного холма, с высоты которого открывался прекрасный вид на сгусток света в океане ночной тьмы, и сгусток этот был нашим лагерем. «А еще на этом холме можно отлично обороняться от немцев», - подумал я, - «Но, если приедут «Тигры», то всем нам жопа». По сути дела, костер был внеплановым, но куда еще деться от пьянствующего руководства, когда оно так настойчиво просит не беспокоить?

Мы быстренько заняли свои места в этом языческом круге, и Чертов Аспирант тут же начал с неописуемым наслаждением снимать огонь. То, что вокруг происходило самое настоящее живое действо – болтовня, смех и чоканья кружками – его нисколько не волновало. Концептуальное кино требует концептуальных кадров, поэтому его интересовали только языки огня и треск сгораемых дров. Пока за спиной у него кипела жизнь, режиссер детской порнографии вприпрыжку носился около костра, словно индейский призыватель дождя, и снимал его со всех возможных ракурсов.

Как я и ожидал, тут пели песни и распивали чай – и я мог поспособствовать только во втором деле. У меня с русскими исполнителями отношения натянутые: знаю немногих, а наизусть – и вовсе никого. Разве что Тимура Шаова, но хором его не распоешь, а значит, не котируется. Зарубежную же музыку у костра встречали в штыки, так что, когда Чертов Аспирант урвал себе гитару и забурчал нашего любимого Боба Дилана, тут же раздалось неодобрительное шиканье и комментарии в духе «А это что за туфта?». Только белогвардеец Илья, как мог, старательно подпевал нам и мучительно зыркал по сторонам в поисках поддержки, но ее нигде не было. Тогда оба хлопца решили искупить свою вину и затянули что-то отечественное, но такую группу опять никто не знал, поэтому в конце концов гитару у Чертового Аспиранта отобрали, а мне оставалось только с головой уйти в чай да вслушиваться, как под общую шумиху Шир смешно отчитывает питерца Максима за то, что тот не умеет пользоваться самоваром.

Через какое-то время я и вовсе забил на костер: повалился на траву и уставился в мое любимое ночное небо, от одного взгляда на которое начинала кружиться голова, и создавалось стойкое ощущение, что ты – забытый всеми астронавт, плывущий сквозь бесконечный фронтир космоса. О бренной Земле мне напоминала только холодная трава под макушкой и приятный жар огня. Ни за что не полечу в космос – такие громадные пространства пугают меня. Один из моих самых больших страхов – оказаться ночью посреди открытого океана: ты один, кругом сплошная тьма, и совершенно не знаешь, куда податься. А космос – он и есть, по сути, огромный ночной океан: только куда бы ты ни поплыл, кислород все равно закончится раньше. Страшновато…

Погруженный в такие мысли я и пролежал до самого конца, когда изрядно раззевавшийся народ решил, что Игорь Юрьевич уже нагулялся, и костер пора тушить. Некоторые герои решили так гораздо раньше остальных и теперь зычно храпели у всех за спиной, внося в и без того теряющую обороты музыку окончательный разлад. Господа археологи начали потихоньку отряхиваться, прощаться с друзьями и отчаливать спать. Я понял, что это мой шанс – большее количество чая мой желудок вместить уже не мог. Поэтому я бодро вскочил с земли и сообщил Чертовому Аспиранту, что иду спать. Тот, взглянув на меня глазами продрогшего мопса, предложил посидеть еще чуток, но я отказался: сон был не за горами, и либо я засну в палатке, либо меня придется увозить отсюда в тачке. Чертов Аспирант хорошо помнил свои тщетные попытки спихнуть меня однажды с матраса, на котором я устроился слишком хорошо для двоих, поэтому тяжело вздохнул и поплелся следом, на ходу снимая темноту.

Дата добавления: 2015-08-18