Глава пятнадцатая. Луиза купила мне гомеопатическое снадобье от утренней тошноты

Марианна

Луиза купила мне гомеопатическое снадобье от утренней тошноты, жить стало легче. Мать Гэрта посоветовала пить ромашковый чай с диетическим печеньем, на соде. Тут главный фокус – употребить все это не вставая с постели. Поэтому Луиза, а иногда и Гэрт, по утрам выжидают момент, когда я проснусь. Это так трогательно, спасибо им. Теперь, когда меня меньше тошнит, и беременность я переношу лучше.

Я твердо сказала, ребенка не оставлю, но сердце ныло, в голове сумбур, ведь это был не вообще ребенок, а ребенок Кейра. Иногда казалось, что мне нужен только Кейр, надо избавляться. Иногда думала: зачем мне Кейр, ведь у меня будет малыш? Ох, если бы можно было начать отношения с чистого листа… если бы…

Никаких кровотечений не случилось, поэтому принимать решение все же пришлось самой. И теперь меня ждала расплата за мое недомыслие.

Луиза настояла на частной клинике. Ну да, там будет комфортнее, спокойнее, все-таки трое суток, и к тому же пациент я незрячий.

Я паковала вещи, диск с «Cantus Arcticus» оставила на кровати (зачем его брать?). Надо привыкать к мысли о разлуке. На самом деле я положила его в чемодан, но тут же вытащила, сунув вместо него упаковку с гигиеническими прокладками. Луиза деликатно напомнила, что они могут понадобиться, такими толстыми я пользовалась очень давно, еще в школе. Когда я глянула на упаковку, сердце ушло в пятки и к глазам подступили слезы, я вспомнила, после чего они мне понадобятся.

Разом нахлынули стыд и горечь, я бухнулась на кровать, и раздался треск: футляр с диском! Я громко чертыхнулась, обрадовавшись поводу выкричаться, кляня последними словами собственную тупость, сентиментальность и беспомощность решительно во всем.

Я самозабвенно разносила себя в клочья, тут-то и зазвонил телефон.

Я сразу поняла, кто это…

– Марианна?

– А-а…

– Это Кейр.

– Да. Я узнала тебя. Ты где?

– В Осло. В аэропорту. Еду домой. В смысле в Эдинбург. Ты как себя чувствуешь?

– Я? Нормально… очень хорошо, спасибо. И за посылки тоже. Страшно было приятно. Столько забот, очень мило с твоей стороны.

– Никаких забот. Напротив. Это для меня самый лучший отдых – думать о тебе. Не маешься потом, как оно всегда с похмелья… С тобой точно все в порядке?

– Точно. Почему ты спрашиваешь?

– Да так. Голос у тебя усталый. И напряженный. Кстати, может, это ты как раз с похмелья?

– Скажешь тоже, просто не ожидала твоего звонка. И давно тебя не слышала.

– Мы договорились не перезваниваться. Ты сама так решила.

– Знаю. Я не в укор, просто объяснила. А почему ты все-таки позвонил?

– Узнать, как ты. Действительно все нормально?

– Отлично!

Кейр ничего на это не ответил, и у Марианны екнуло сердце: вдруг прервалась связь?

– Алло-о, Кейр? Ты здесь?

Трубка молчала, Марианна едва не упала в обморок. Но через несколько секунд она услышала:

– Да-да, я здесь.

– Как хорошо! Я давно хотела спросить… к чему тебе все эти хлопоты?

– Ты про посылки? Разве это хлопоты…

– Я не об этом. Зачем ты про все мне рассказываешь? Делишься? Зачем тебе это нужно?

Когда Кейр снова заговорил, голос его слегка дрожал и не очень-то слушался:

– Делюсь, потому что больше не с кем делиться… многим из того, что я тебе говорю. – Кейр перевел дух, и голос его зазвучал уверенней: – Ты благодарный слушатель, и я нагло этим пользуюсь. Скажи, кто еще согласится слушать птичий базар Раутаваары? Не считая, разумеется, миссис Раутаваары, их раутаваарят и пса Пиллку.

– Пиллку?!

– Пятнашка. На финском.

– Ну ладно, хватит надо мной смеяться.

– Ей-богу! Пиллку – это Пятнашка. Я работал с одним финном, так звали его собаку, он и перевел мне. И фотографии своего далматина показывал. Не пес, а загляденье. – Он вздохнул. – Я иногда слишком увлекаюсь и становлюсь занудой. Но в этом концерте настоящая Арктика, как она есть.

– Знаешь, Луизе твой птичий концерт не очень, а мы с Гэртом на него подсели. Слушаю почти каждый день.

– Он здорово цепляет. Я тебя предупреждал.

– А какой неожиданный финал! Когда врываются духовые.

– Вот-вот, гениальная находка!

– Кстати, ты был прав. Я про сестрицу мою и Гэрта.

– Шутишь?

– Да нет. Похоже, это не шутки. Я тоже сначала посмеивалась, но им так хорошо вместе. Гэрт – удивительный парень. Правда.

– Был бы рад с ним познакомиться.

– Только имей в виду, он у нас больше не гот. Образумился. Говорит, что выглядит теперь как обычный гражданин.

– Вероятно, Луизе так не кажется.

– Скорее всего. Любовь слепа.

– Любовь? Так сразу?

– Выводы делать, конечно, рано. Во всяком случае, сейчас веселятся как дети.

– Повезло людям. Но иногда в такой ситуации чувствуешь себя третьим лишним.

Марианна молчала, и Кейр, чуть подождав, продолжил:

– Сегодня днем буду в Эдинбурге. Я совсем ненадолго, вообще-то еду на Скай. А позвонил я потому, что хотел сказать… поехали со мной, очень тебя прошу. Никакого давления на психику. Никаких снегопадов. Обещаю. Метели теперь только в горах Куиллин, иногда до самого мая там куролесят.

Марианна молчала, и Кейр спешно добавил:

– Я не настаиваю, но только… черт, не скажешь ведь слепому человеку: «Ты хочешь снова со мной увидеться?» Хотя слово «увидеться» на самом деле означает: «Ты согласна продолжить наши несусветные, невероятные отношения?»

– Я думала, что ты скажешь именно «ты хочешь снова со мной увидеться», с тайной надеждой, что слепой человек умеет читать мысли.

– А ты умеешь?

– Не так хорошо, как ты.

– В общем, ты хочешь начать с того, на чем мы расстались?

– Ну не совсем уж с того, Кейр.

– Нет-нет, никакого давления… Просто дружеский ланч, как говорится.

– Сардины?

Он рассмеялся:

– Посмотрим, что попадется в сеть.

При мысли о сардинах на Марианну накатила дурнота. Сделав несколько глубоких вдохов, она сказала:

– Кейр, я подумаю, ладно? Но вообще-то… в последнее время мне слегка нездоровится.

– Этого еще не хватало. Ты же сказала, что чувствуешь себя нормально…

– Да, я знаю. Понимаешь, я немного растерялась. Вдруг услышала твой голос, и ты как раз отвлек меня от одного дела…

– Правда? Прости. Но ведь что-то не так? Говоришь, нездоровится – это серьезно?

– Нет-нет, я не то чтобы больна. Просто… общая слабость. И скорее мне сейчас трудновато будет на Скае. Я позже скажу, что решила, договорились? Ты когда уезжаешь?

– Если получится, послезавтра. А завтра хочу отоспаться и навестить семью.

– У тебя в Эдинбурге родственники?

– Да, младшая сестренка. Пожертвовала мне комнату, куда я иногда заваливаюсь. Там у меня хранятся всякие инструменты, приборы, кое-какая одежонка. Я пригласил их с мужем на ужин, завтра. Надо отметить важное событие.

– Какое же?

– Она ждет ребенка. Так что мне теперь светит стать дядей.

– О-о… поздравляю. Ты рад?

– Еще бы! Так расчувствовался, что уже собрался в детский универмаг, думаю, стану у них постоянным покупателем.

У Марианны снова закружилась голова.

– Кейр, прости, звонят в дверь, а я дома одна. Наверное, Гэрт опять забыл ключ. Я тебе завтра позвоню. Пока.

Марианна повесила трубку, нашла кресло и обессиленно в него рухнула. Потом качнулась вперед и прижала к лицу ладони.

Иногда она поднимала голову и с тихой яростью твердила:

– Вот ведь проклятый… проклятый… проклятый тип.

Марианна

Чемодан был уже собран. Я поняла, что мне будет легче, гораздо легче отправиться с Кейром на Скай, чем в клинику, где уничтожат его ребенка. А что не сразу согласилась с ним ехать, это даже хорошо. Но я знала: если откажусь, то, возможно, Кейр больше меня не пригласит. Есть вещи, которые он не прощает, он попросту исчезнет из моей жизни, а я этого не хотела. (Я не очень понимала, чего хочу, но точно знала, чего не хочу.)

Я вынула из чемодана хлопковую ночную сорочку, вместо нее положила две тепленькие пижамы, еще джинсы, два свитера, несколько пар шерстяных носков и перчаток. Сунула в чемодан и шарф Кейра, попробую незаметно повесить его на крючок, а может, даже расскажу, почему стащила, сориентируюсь на месте…

Под руку попалась упаковка с прокладками. Я слышала, что интенсивные любовные игрища могут спровоцировать выкидыш или, на поздних сроках, преждевременные роды. Но состоятся ли близкие отношения? Решать, вероятно, буду я. Интересно, заметит он, что я беременна? А что, собственно, замечать? Девять недель, еще ничего не видно. Я сейчас даже худее, чем была на Скае, ведь по утрам мне ничего не лезет в глотку. Слегка увеличилась грудь, но талия нисколечко, иначе бы джинсы сидели плотнее. У Кейра острый глаз, но вряд ли он догадается. Конечно, есть выход, чтобы точно не догадался. Не ложиться с ним в постель.

Гм, легко сказать…

Когда Кейр за мной приехал, Гэрт был у нас дома, и знакомство состоялось. Поздоровавшись, Кейр не поцеловал меня, но на миг сжал обветренными горячими пальцами мои стиснутые в замок руки. Он был непривычно молчалив, и все равно словно бы наполнил собой всю квартиру: запахло цветущим боярышником, а когда огромное тело Кейра перемещалось в пространстве нашего обиталища, воздух едва заметно колебался. Я почувствовала, как Кейр подошел к Луизе, поздороваться, как протянул руку Гэрту, топтавшемуся за моей спиной. Пока они обменивались рукопожатием, я машинально стала заправлять за уши выбившиеся пряди волос, всегда это делаю, когда нервничаю. И вот, вскидывая руку к голове, пальцами задела локоть Кейра. Мгновенное касание, но кожа моя тут же вспомнила свитер, который был на нем в домике на дереве. Мне показалось, что на нем тот самый. Мягкий, с ребристым узором, теплый (сквозь теплую шерсть проступало и тепло тела). Я вспомнила, как прижималась тогда к Кейру, – казалось, это было очень давно, – и так захотелось снова прильнуть щекой к его груди, забыв все страхи и волнения, и только слушать и слушать его дыхание.

Луиза, неуклюже изображая радушную хозяйку, вызвалась сварить нам кофе. Чувствовалось, что она тоже нервничает. А надо мной так заботливо ворковала, что я подумала, это она нарочно, чтобы Кейр что-то заподозрил. Я жутко бесилась, но потом вспомнила, что она точно так же ворковала и над самим Кейром в прошлый его визит. Просто это ее манера выражать свою любовь. Хотя ребенка ждала я, материнское ко всем отношение было у Луизы.

Она засеменила в сторону кухни, что-то договаривая на ходу. Я обернулась в ту сторону, где, по моему разумению, все еще стоял Кейр.

– Диван?

– Свободен. Гэрт ушел на кухню. Помогать Луизе.

– Деликатный мальчик. Теперь можем поговорить наедине.

Я села на диван, Кейр сел рядом.

– Как твоя сестра? Надеюсь, у нее все хорошо?

– Да, и выглядит замечательно! Я так рад, что она счастлива, что все вдет нормально. Это ведь третья попытка. Два выкидыша. А годы-то уходят.

– Сколько ей?

– Тридцать семь.

Я едва не расхохоталась.

– Ну это еще не возраст. В наше-то время. И когда ей рожать?

– В сентябре.

– Ты приедешь в Эдинбург?

– Не знаю. Ничего не могу сказать заранее. Я работаю, когда есть работа, и там, где она есть.

Наша беседа застопорилась, и я услышала, как Луиза что-то напевает. Такого за ней раньше не водилось. Поскольку кофе нам никто не нес, я продолжила разговор:

– На тебе коричневый свитер?

Я услышала, как он резко ко мне обернулся:

– Черт, откуда ты знаешь?

– Почувствовала. Он был на тебе, когда мы были в домике на дереве и я обнимала тебя. Неужели не помнишь?

– Как обнимала, помню. А в чем я был, не помню.

– Ты сказал тогда, что на тебе коричневый свитер. Я подумала, что это он.

– Но… ты сегодня еще ни разу ко мне не прикоснулась.

Был в его голосе упрек? Или просто огорчение?

– К моей одежде, я хотел сказать. Разве что к руке, когда я пожал твои руки.

– Я пальцами случайно задела твой локоть. Или плечо. Когда ты здоровался с Гэртом.

– И сразу определила?

– Да, сразу.

– Ничего себе! Ну и верзила!

– Ш-ш-ш, услышит!

– Да брось ты! Он видит и слышит только Марианну. Думаю, мы с тобой на его радаре вообще не отразились.

– Какой еще радар? – прошипела Луиза, нарочно гремя блюдцами. – И все же будь добр, говори потише.

– Простите! – произнес Гэрт театральным шепотом, потом потряс коробочку с печеньем. – Маловато. Наверное, Марианне оно понравилось.

– Боюсь, что мне больше, а она с трудом его в себя впихивает. Но, когда нервничаешь, все время тянет что-то пожевать.

– Тебя всегда тянет.

– Говорю же, это на нервной почве. Мы не очень долго тут торчим? Но хочу, чтобы они спокойно поговорили. Знаешь, я очень боюсь, что она передумает.

– Делать аборт?

– Ш-ш-ш! Нет, ехать на Скай.

– Послушай, если ты не хочешь проторчать на кухне весь день, может, стоит все-таки включить чайник?

– О господи, конечно. – Луиза надавила на кнопку. – Ты мой умница. И что со мной сегодня творится? – Схватив тряпку, она начала снова протирать стол, совершенно чистый, что-то напевая себе под нос. Со спокойствием дзен-буддиста Гэрт неторопливо раскладывал на блюде печенье, будто совершал некий ритуал.

Марианна

Наконец они принесли кофе, затеялась общая беседа. Я с чашкой снова села на диван, не вступая в разговор, все терзалась, ехать с Кейром или нет. Оказывается, Гэрт в школьные каникулы часто ездил на Скай, и они с Кейром взялись обсуждать ветряные электростанции, не станут ли линии ветряков опасной зоной для птичьих стай.

Тема как раз для Кейра, но все равно он больше молчал, говорил словно бы через силу, я вспомнила, как он сокрушался, что ему трудно общаться с людьми. Откровенно говоря, вся ситуация была диковатой. Мы с Кейром чинно и скромно сидели рядышком на диване, и это любовники, которые не общались месяц с лишним! Я его, разумеется, не видела, но, уверена, что он даже на меня не смотрел. Мне вообще ни слова не сказал, но подробно отвечал на вопросы дотошного Гэрта, чрезвычайно заинтересовавшегося повадками орланов. Еще один любитель птиц, кто бы мог подумать!

Ну а мне было не до орланов, столько всего сразу навалилось, я чувствовала страшную усталость (наверное, сказывались гормональные перестройки в моем организме), и очень даже хорошо, что Луиза с Гэртом занимали гостя светской беседой. Мой истомленный мозг никак не мог постичь: у меня в животе ребенок Кейра, это известно и моей сестре, и ее другу. И только папочка ничего не знает.

Попрощавшись с Гэртом и Луизой, они вышли из квартиры. Кейр снес вниз чемодан Марианны, гулко шагая, двинулся к выходу. Когда они подошли к массивной двери, он поставил чемодан на пол и обернулся к Марианне:

– Так ты едешь? Ты точно этого хочешь?

– Конечно! А почему ты спрашиваешь?

Он пожал плечами:

– Потому что у тебя вид как у Снегурочки.

– У Снегурочки? Ты это о чем?

– О твоем поведении. И это одеяние. Вся в белом, с головы до ног.

– В белом? Ч-черт, я же хотела черное. Перепутала шкафы, в последнее время у меня что-то с памятью.

– Такая вся неприступная. Белый цвет тебе очень идет, но даже подойти страшно. И дело не только в одежде. Ты сама… какая-то недосягаемая.

– Это ты совершенно недосягаемый.

Марианна протянула к нему руку. Ее пальцы на миг замерли, почувствовав на его щеках щетину. Привстав на цыпочки, она вытянула шею и прижалась губами к заросшей щеке, потом, найдя кончиками пальцев его рот, снова поцеловала, слизав капельку пота, выступившую над верхней губой.

– Не ожидал, а то бы побрился. – Голос у Кейра был смеющимся. – Эти два послания были очень доходчивыми, Марианна.

– Прости. Я сама не ожидала, мне даже неловко.

– Неловко? А вот мы сейчас проверим.

Стиснув плечи Марианны, он крепко прижал ее к себе. Откинув голову, она подставила ему губы, целуя, он слегка поцарапал ее щетиной, но это было даже приятно. Потом он выпустил ее из объятий, и они просто стояли друг против друга, молча, даже не прикасаясь.

– Если тебе не хочется ехать, не насилуй себя, – вдруг еле слышно произнес он. – Мы все равно потом встретимся, непременно. Не думай, что я решил устроить тебе какую-то проверку. Что-то в духе спортивных игр для заключенных.

– Игры уже были. Зимние. В снегу.

Он расхохотался. Она прижала ладони к его груди, словно так ей было спокойнее.

– Кейр, давай сделаем первый шаг, ладно? И никаких прогнозов. Только будем предельно честными, хорошо?

– Давай. Я и не думаю о будущем. Стараюсь не думать. Ты знаешь почему.

– Едем на Скай, и… как получится. Попробуем играть не по нотам, а импровизировать, ты не против?

– Я – за. Отличная мысль. – Он ласково прижал ладонь к ее щеке. – Ты напоешь мелодию, Марианна, а я ее сыграю.

Дата добавления: 2015-08-18