Кризис идентичности Мэтью

У всех нас есть основная потребность в том, чтобы нас любили и принимали. Мэтью не получил родительской любви и утверждения, поэтому не смог принять идентичность сына. Более того, он испытал отвержение еще до того, когда мать хотела отдать его на усыновление. С первых дней беременности мать жила в страхе перед его появлением на свет. Да и в течение первых важных месяцев своей жизни он не переставал ощущать ее отвержения. Тот, кто не получает любовь и принятие в этот период жизни, в будущем нуждается в серьезном лечении.

Из-за дефицита любви он не мог полюбить и принять себя, что привело его на особенно болезненный уровень кризиса идентичности. С детства он привык к грубым словам вместо слов одобрения, поэтому не мог обратиться к себе со словами утешения и утверждения. Из воспоминаний о детском отвержении формировались образы и мысли о себе как о человеке, очень далеком от того, кем ему хотелось быть: любимым и уважаемым. Он слушал осуждающие голоса своего подсознания и верил им. Он ненавидел и отвергал себя.

Теперь о другом уровне кризиса, касающемся его сексуальной ориентации. У Мэтью было нормальное для здорового молодого мужчины половое влечение, но для его нормального проявления ему недоставало маскулинной идентичности. Он жил в мире фантазий, порождаемых ночными снами. Неправильно истолковав свои сны, он решил, что он гомосексуалист. К тому времени компульсивная мастурбация уже стала для него серьезной проблемой, за что он особенно ненавидел себя. В основе ее лежали другие нерешенные проблемы идентичности и подпитывали ее. В Мэтью все еще жил ребенок, нуждающийся в надежной и любящей матери; малыш, которому необходима любовь родителей, любящих друг друга; сын с потребностью в утверждающей любви и принятии отца.

Если у мальчика чрезмерно оберегающая или слишком близкая с ним мать и нет сильного и утверждающего отца, он не сможет отделить собственную сексуальную идентичность от сексуальной идентичности матери. Таким образом, мать становится фактором, побуждающим развитие гомосексуальности у сына. Однако у Мэтью не было проблемы отделения своей личности от личности матери, поскольку он был слишком отдален от нее эмоционально и физически.

Два аспекта в поведении отца особенно препятствовали обретению Мэтью правильной сексуальной идентичности. Прежде всего, он сильно страдал от отсутствия ролевой модели маскулинности – внимательного и любящего отца, которому он мог бы подражать. Потеря утверждающего отца ужасна в любой период взросления, и этот факт часто всплывет в молитвах исцеления. Я все более убеждаюсь в том, что такая потеря имеет решающее значение для мальчиков и девочек как в течение, так и по окончании периода полового созревания. Насколько важны внимание и любовь матери в течение первых недель и месяцев жизни ребенка, настолько внимание и любовь отца – во время пубертатного периода. Самая лучшая и самая внимательная мать, как бы она ни старалась, не в состоянии восполнить ту пустоту, которую оставляет в сердце подростка отсутствующий или эмоционально дистанцированный отец. Ей просто не дано утвердить сына или дочь так, как это дано отцу. Таково одно из трагических последствий развода. Редко находится впоследствии мужчина, могущий и желающий заменить отца и способный утвердить подростка.

К.С. Льюис назвал этот период «темными веками в жизни каждого».¹ Спорить с ним отважатся лишь немногие из тех, кому удалось из самовлюбленного неоперившегося юнца преобразиться в уверенного взрослого человека, способного искренне любить других, не думая о себе. Отец Мэтью, вместо того чтобы помочь сыну выйти из этого трудного периода и осознать себя мужчиной среди мужчин, могущим принимать серьезные решения, властвовать над собой и обстоятельствами, быть хорошим мужем и отцом, относился к нему скорее как к приложению или продолжению себя самого, а себя он ненавидел. Мэтью смотрел на себя, главным образом, глазами отца, любовь которого он мечтал заслужить. В своих поисках любви и уважения со стороны других мужчин он по-прежнему жаждал найти отца.

Второй аспект отношения отца к Мэтью представлял еще большую угрозу для становления его мужской идентичности. Поведение отца постоянно пугало Мэтью. Враждебное и властное отношение отца к сыну стало главным инструментом того, что я называю подавлением мужественности.

Каждому человеку дарована свободная, или деятельная, воля. Ее также можно назвать творческой волей, поскольку, в отличие от эгоистичной или эгоцентричной воли, она стремится к взаимодействию со всем существующим. Воля мне представляется как мужественная часть нашего существа, будь мы мужчина или женщина, и именно этой мужественной, активной волей мы можем делать ответственный и решительный выбор. Например, когда мы обратились к Богу, мы вместо разобщения выбрали единение и общение с Ним. Этим самым мы сознательно и обдуманно выбрали рай цельного и свободного я вместо ада разделения.² Воля может быть подавлена, связана или даже полностью сломлена. Она может быть скована ленью или унынием, причисленным к одному из семи смертных грехов, потому что оно свидетельствует в полном смысле о параличе воли, духовном оцепенении, в конце концов приводящем к отказу от всякой радости, пассивному, нетворческому страданию.

К этому и вело Мэтью жестокое отношение отца. Как самому маленькому в львином прайде львенку далеко до того, чтобы стать в нем главным львом, так и мужественности Мэтью было далеко до полного своего проявления. В результате он был вынужден умертвить свое подлинное я, за которое умер Христос ради того, чтобы оно могло свободно войти в славу Божию. Истинная мужественность и подлинное я взаимосвязаны.³ Вместо этого, начинавшая было развиваться творческая мужская личность, которая могла бы с любовью сотрудничать со всем творением и радостно насаждать сады или отважно и самоотверженно полюбить женщину, подвергалась последовательному разрушению.

Дата добавления: 2015-08-18