Глава 16. Мне как лорду выделили отдельную комнату, остальные в общих комнатах

Мне как лорду выделили отдельную комнату, остальные в общих комнатах. Даже два графа и три барона делят пространство с двумя баннерными. Про остальных и говорить не приходится, а кому места не досталось вовсе, расположились на сеновале рядом с конюшней.

Я прошелся по комнате, проверил окна, двери и даже стены. Не оставляет гнетущее чувство, что эта страна слишком перенаселена прошлым, многовато призраков на единицу площади, и вообще слишком живо язычество с его нечистью.

Облака лиловые, тяжелые, застыли над бледно алым закатом. На землю пала печальная тень. Изнемогая от духоты, я вышел со двора к ручью, он выбил в падении с горы небольшой бассейн, вода чистейшая, от нее за сотню ярдов тянет прохладой.

Я уже начал на ходу сдирать с себя рубашку, как следом вышел позевывающий граф Стерлинг.

– Ваша светлость?

– Сполоснусь перед сном, – объяснил я. – Жарко слишком.

– Хорошая идея, – одобрил он. – Я с вами.

В голосе у него прозвучало предостережение: дескать, и не пытайтесь, дорогой лорд, возражать, ничего не получится.

Я кисло улыбнулся.

– Надеюсь, не подеремся.

Раздеться он торопился побыстрее, чтобы войти в воду первым. С одной стороны – умаление моего величия, дескать, он зашел в чистую, а я после него, но граф явно проверяет на опасность, вдруг да что-то грызанет за ногу.

Я охнул, в обнаженном виде верхняя половинка графа повисла в воздухе, а ног… ног нет вовсе!

Присмотревшись, я с трудом различил их на фоне блестящей от брызг каменной стены, да и то потому, что искажают перспективу. Ноги словно из гибкого стекла, абсолютно прозрачные, нереальные!

Он оглянулся с усмешкой и вошел в воду. Я сделал вид, что такое встречаю на каждом шагу, поинтересовался:

– Как там вода, холодная?

– Да, – ответил он и захохотал. – Замечательно!

Дно под ногами гладкое, как у собачьей миски, водопад годами старательно выбивал из каменной плиты крупинки и уносил их прочь, теперь здесь удивительно ровная чаша, сделанная так умело, что да, этот мир Господь создал для человека, никому не дадим его захватить, он наш и только наш.

Граф дважды нырял, всякий раз выскакивал с ошалелым видом, будто побывал на дне Тихого океана, отфыркивался и дико озирался, в том ли мире вынырнул.

Я старательно смывал пот и грязь, наконец, он не утерпел, спросил почти умоляюще:

– Ваша светлость, я уже изнылся. Ну спрашивайте же!

Я удивился:

– Спрашивать? О чем?

– О моих ногах, – сказал он сердито.

Я пожал плечами.

– А что спрашивать? Я же слышал, как вас кто-то назвал Дэйвом Стеклянные Ноги!

– Да, – признался он. – Так иногда говорят.

– Ну вот и все, – ответил я мирно. – Я услышал как-то и все понял. Ноги у вас… это… стеклянные. Что тут спрашивать?

Его челюсть медленно отвисла, а глаза стали как у глубоководного рака, попавшего на берег.

– Ваша светлость, – сказал он шепотом, – а вы что… встречали таких? Ну, с такими ногами?

– Ногами? – изумился я. – Дорогой граф, что ноги!… А вот когда другие части тела незримы, это куда интереснее. А иногда и забавнее. Хотя, конечно, для кого как… Надеюсь, ваши конечности прочнее стекла?

Он сразу же приободрился, ответил со скрытым вызовом:

– Проверьте.

Я покачал головой.

– Зачем тупить меч? Если как у других, то все в порядке. Перестроенное стекло крепче стали.

– Какое-какое? – переспросил он, остальные насторожили уши.

– Перестроенное, – пояснил я довольно. – Как-нибудь научу. Ну, когда закончим все войны, обустроим Сен-Мари, Вестготию и вообще весь мир… Вы как-то этими ногами пользуетесь? Ну, для пользы дела?

Он оглянулся по сторонам, признался шепотом:

– Стыдно об этом говорить, как-то не по рыцарски, но пару раз они спасали мою шкуру. Есть такой коварный удар, вы его знаете, когда бьешь мечом по ногам… Так вот я никогда не защищаю ноги, дескать, такой дурак необученный. Ну а дальше ясно…

– Хороший прием, – одобрил я. – Вы хороший воин, сэр Дэйв. Настоящий боец должен использовать любое преимущество.

Он вздохнул.

– Я уж думал, удивлю герцога… Вот что значить везде побывать, все повидать. Скорее бы подошли мои люди, да в Гандерсгейм…

Я задержал дыхание и опустился в ледяную воду с головой. «В Гандерсгейм» среди здешнего рыцарства звучит, как гремело в среде тевтонских рыцарей «Дранг нах Остен». Правда, это мне долго казалось, что ордену обломали рога в Ледовом побоище, но там была лишь пограничная стычка, на самом деле, как узнал намного позже, разбили их лишь в знаменитой Грюнвальдской битве.

До этого настойчивым тевтонам удалось завоевать обширнейшие земли славянских племен, ставших потом центром формирования Германии. Поражения они потерпели потом, пытаясь продвинуться все дальше и дальше, так что аналогия вполне в пользу рыцарей Вестготии, но одновременно и предостережение мне, чтобы не зарывался.

Я с шумом вынырнул, Стерлинг сказал с беспокойством:

– Я уж хотел вас вытаскивать!

– Я разве долго? – спросил я лишь для того, чтобы сказать что-то.

– Ваша светлость!.. Я успел бы выспаться, если бы не трясся, что вас там что-то утащило.

Я указал кивком в сторону водоема.

– Сплошная каменная чаша. Не глубже, чем мне по шею.

– Да я сам все проверил, – ответил он сердито, – но все равно страшно. Я же не мальчишка, переть куда попало. И вообще там мне с головой.

– Ну что вы, граф, – сказал я дипломатично, – это у меня просто ноги длиннее.

– Я уже замерз, – сказал он сердито, – дожидаясь.

– Закажите вина и птицу, – сказал я. – Если птицы нет… то то, что есть. Я вообще то всеядное.

Он быстро оделся и ушел, уже ничем не отличаясь от тех, у кого ноги не стеклянные. Непонятный выверт природы или чего-то еще, что не совсем природа. Нужно будет при случае расспросить, наследственное это или как-то случилось в каких то обстоятельствах. Вдруг да удастся извлечь пользу, я же хозяйственник.

Я вернулся неспешно, а когда огибал забор, услышал по ту сторону тяжелое дыхание, сдавленный стон и звук тяжелой затрещины. Быстро взглянул в щелочку: двое верзил устрашающего вида прижали к стене сарая хозяина гостиницы, один держит за горло, второй обшаривает карманы, а когда ничего не отыскал, прорычал злобно:

– Куда спрятал деньги?

Хозяин вскрикнул:

– Я же говорю, еще не наторговал!

Верзила прорычал:

– Ты врешь!

Я ухватился за верх забора и перемахнул на внутреннюю сторону. Верзилы оглянулись на шум.

– У вас нет веры в людей, – сказал я с мягким укором. – Это плохо.

Они разом вытащили короткие, но тяжелые мечи. Я остался на месте и погрозил им пальцем, что озадачило их больше, чем если бы бросился на них или от них. Долго смотрели на меня, ожидая каких то движений, а я смотрел на них.

– У вас было, – сказал я наконец с сочувствием, – как погляжу, тяжелое детство. Отец – тиран, мать – дура, откуда вам быть гуманистами?.. Потому давайте поступим так… я вас отпущу. Идите и не грешите больше, чем предначертано.

Они переглянулись, ближайший ко мне наконец прохрипел злобно:

– Он один…

– И без оружия, – сказал второй.

– Убьем!

Бросились оба одновременно, быстро и слаженно, но я в самом деле без оружия и, главное, без доспехов, что позволяет поворачиваться втрое быстрее. Они только замахнулись слишком тяжелыми и непрактичными в таких схватках мечами, как я сам быстро шагнул навстречу. Под моими выставленными локтями хрустнули зубы, как справа, так и слева.

Они пробежали по инерции несколько шагов, а когда развернулись и бросились снова, опять как близнецы и братья, каждый увидел только летящий ему в лицо массивный кулак.

Из гостиницы выскочили на шум граф Гатер и барон Уроншид, оба с мечами в руках, обнаженные до пояса. Двое верзил уже рухнули, обливаясь кровью. Сломанные носы – не так уж и опасно, но крови много, а собственная пугает больше, чем рана в спине, ее не видишь.

– Насилие, – сказал я с укором, – нехорошо.

Хозяин трясся, вытирал фартуком лоб и с готовностью подхватил:

– Да-да, ваша светлость. Насилие – нехорошо… Великие слова!

Граф Гатер спросил с недоумением:

– Но, ваша светлость, вы же… гм… может быть, насилие… хоть иногда… хорошо?

Я покачал головой.

– Нет, – голос мой прозвучал твердо и мудро, – всегда нехорошо.

– Но вы…

– У меня не насилие, – объяснил я. – Это справедливость в действии. С примесью милосердия. Конечно, пока небольшой, очень небольшой, что и понятно. Мир пока еще алмаз. Бриллиантом сделаем его мы… Как высокопарно сказано, самому противно. Но почему шарахаемся высоких слов?

Барон Уроншид смотрел то на ползающих по земле грабителей, то на меня, развел руками.

– Ваша светлость…

– Да-да, – согласился я. – Высокие слова не должны быть мишенью. Жаль, когда-то станут…

– Ваша светлость, – воскликнул барон пламенно, – такого никогда не будет!

– Будем стараться не допустить, – согласился я. – Там ужин принесли?

В харчевном зале, где нам подавали на стол, мы то и дело косились в окно, хорошо видно дерево у дороги, там двое держат коня, а третий, встав ногами на седло, закидывает на толстую ветку большого дерева две крепкие веревки.

Граф Гатер сказал грустно, что неинтересно вешать человека, если тот ничего не имеет против. Я согласился, что да, теряется большая часть воспитательного эффекта, но, увы, не все удается с полной отдачей.

Дата добавления: 2015-08-18