Лютень, 28. 11199 год. 7 страница

- Есть, - кивнула я, а про себя отметила, что Милорад всё чаще оперирует мудрёными фразами с новейшими словами, забывает любимый старорусский глагол. Великоград меняет нас… - ты это всё к чему?

- К тому, что ежели б я…

Опаньки! Не забывает.

- … лично не знал Сивогривова, то тоже счёл бы – здесь нечисто.

- Но ты его знаешь, и так не думаешь? – конкретизировала я.

- Не думаю.

- Выходит, Храбр и вправду герой?

- Выходит.

Не знаю, как на происшествия, ставшие всем известными, смотрели остальные, но после праздников противники Сивогривова принесли-таки петицию главе. Я до последнего ожидала, что передумают. Боянович только вернулся из командировки. Принялись блуждать слухи, что глава вытолкал просителей за дверь. Ему и без того забот хватало. Пожар добавил нервотрёпки.

Начавшиеся рабочие дни не принесли мне долгожданных добрых вестей. Посылка от Ягоды всё не прибывала. Лучезара никаких новых идеек не подкидывала, зато с удвоенным упорством пробовала на мне всё, что выискивала в Кружеве. В один унылый момент она призналась, что готова опустить руки, после чего предложила посетить (не взирая на мои протесты) собрание анонимных заколдованных. Она мотивировала сию, не отдающую новизной мысль, тем, что новые знакомцы могут подсказать что-то, не ставшее ещё нам известным. Я упорно продолжала отнекиваться, хотя и сама уже начала об этом варианте подумывать. Постановила ведь для себя, испытывать всякое. Почему бы не сходить? Однако в тот же вечер мы заметили, что шерсть на ногах едва заметно посветлела и чуть-чуть поредела. Только Лучезаре удалось приучить меня рассматривать козьи ноги. Она твердила то, что я слышала и раньше от лекарей, Власты, других пациентов: любое изменение указывает на скорейшее исцеление. Обрадованная переменами, я выбросила из головы анонимных заколдованных. Значит, Лучезарины затеи помогают. Медленно очень, но… впрочем, дело могло быть и не в ней. Просто проходило время…

Несмотря на улучшения, я постоянно напоминала соседке, что могу выгнать её в любой момент. Делать этого пока не собиралась, но напоминать считала не лишним. Она с каждым днём наглела всё больше. «Хоромы» и сериалы смотрела по полночи (начала пересматривать «мыло» про кровопийцу), мешая мне спать. Продолжала курить. Сердобольная Златка снабжала её отравой. Я высказывала обеим. Не помогало. Стоило шагнуть за порог, как Лучезара хваталась за сигареты. Затем она проветривала комнату, а я постоянно ждала от соседей по этажу вопросов типа: почему из твоей комнаты тянет дымом? Или: Кто у тебя дома открывает и закрывает окна, когда ты на занятиях?

Дубинин перестал посещать Академию. Нашёл себе ещё одну работу. Учёба отошла в тамбур. Кроме того, полагаю, не желал сталкиваться со Славомиром. Попросту прятался.

Пересвета я смогла увидеть лишь после праздников. Столкнулась с ним в первый же учебный день, в коридоре главного корпуса. До этого пыталась будто бы случайно встретиться, и чаще, чем следовало, заглядывала на огонёк к Дубинину. Он даже начал подозревать, что со мной не всё в порядке, но списал, на моё беспокойство за него, родимого. А Усмаря, как назло дома никогда не оказывалось. Лучезара оповестила, что он заходил ко мне. Мучимая любопытством, она всматривалась в замочную скважину каждый раз, когда кто-то стучал, и дважды видела кусок кожаной куртки с карманом. Меня в эти моменты тоже где-то носило. А тут, ведомые людскими потоками противоположных направлений, мы внезапно оказались друг перед другом, и отошли в сторону, чтобы не стоять ни у кого на пути.

- «Вестник» весь сгорел? – Спросила я.

- Подчистую, - улыбнулся Пересвет. – Замечательное чучело получилось. Даже жаль немного. Следующего номера газетки Академия дождётся не скоро. В связи с потерей книгопечатни.

- Надеюсь, это не ты её? – Выдала я шуточку, представляя, взбешённую уничтожением «Вестника», да и рабочего места, Зорицу.

- А надо было?

Что за манера отвечать вопросом на вопрос?

- Хотела поблагодарить тебя за невинно убиенную бумагу.

- Уже благодарила.

- Хотела лично. Без посредников.

- Ага? – Пересвет улыбнулся ещё обаятельней. Я таяла. – Благодари.

- Спасибо.

- А поцелуй княжны?

Я огляделась. Вокруг кипела привычная академская жизнь.

- Исключено. Свидетелей много. А у княжны и без того в последнее время не будь здоров репутация.

Понимая, что безмерно хочу отказаться от решения, скорей повернулась, чтоб уйти. Пересвет попытался ухватить за руку, но я ускользнула.

Что за человек? Сначала ищу встречи, потом сбегаю.

***

Прошла седмица. Привет из Заокеанья, так и не возник на горизонте. Я нервничала из-за Милорадовских долгов, и на всём экономила. Сильнее всего от этого страдала Лучезара. Она целыми днями находилась в четырёх стенах, и от тоски и ничегонеделания постоянно хотела есть. А я её урезала. Старалась накопить припасы, стремясь удешевить питание. Но закупленное на неделю, исчезало в два-три дня. Лучезара даже гречку всю слопала, хотя любовью к ней никогда не пылала. Днём, когда весь этаж на учёбе, готовить на общей кухне, для неё не составляло трудной задачи. Почти. Ибо все на учёбе никогда не бывают. Тем не менее, Лучезара выкручивалась. Это тоже заставляло меня переживать. Придёт время, и её пребывание в общежитии перестанет являться тайной. Странно, что преступницу до сих пор не обнаружили. Как-то я спросила ведьму об этом напрямую:

- Почему тебя всё ещё не поймали? Колдуешь, сидишь в центре Великограда, в местах общего пользования уже практически безбоязненно появляешься. Я считала, что Чародейная стража, так или иначе, вычисляет незаконную волшбу. Как можно жить дальше, когда привычные стереотипы рушатся? Чему верить?

- Ты хочешь, чтобы меня поймали? – Флегматично осведомилась Чародейка. – Тогда Славомир возликует. А ты ведь не желаешь доставлять ему удовольствие?

- Меня сам факт удивляет. На нервах вся!

- А ты не нервничай…

Меня диким образом растравливает, если люди, со свойственной им простотой, заявляют: «не нервничай». Можно подумать, последовать призыву так вот просто. Сижу себе, маразмирую, а ко мне подходит добродушная личина и говорит: «не нервничай». И я так сразу встряхиваюсь, и думаю: «действительно! Чего это я?» И моментально перестаю нервничать. Прямо чудодейственное средство.

Прибила бы!

- … тут, понимаешь ли, возможно несколько причин. Либо меня не очень-то и ищут. Допустим, отчим постарался. Либо далековато для Чародейной стражи. Четырнадцатый этаж, улови попробуй с улицы. Либо, что мне больше всего нравится, хорошо прячусь и защищаюсь. Всякий волшебник, если качественно постарается, скроет своё присутствие. Тут главное – из себя не выходить. Чтобы не вышло, как в прошлый раз, когда Сивогривов моё беспокойное состояние учуял. А всё от того, что ты меня довела.

Нет, вы только посмотрите на неё! Я ещё и виновата.

Как бы Лучезара не строила из себя храбрую, полагаю, она страшилась того, что настанет день, когда я её выгоню. Потому и не открывала, чем может помочь Дубинину посылка от Ягоды. Выдерживала паузу, чтобы я не перестала в ней нуждаться, после получения информации. Ну, не продавать же подарок, в самом деле? Ни одни джинсы столько не стоят. Их потребовалось бы расшить яхонтами, дабы, вернуть оставленное Милорадом в «Яхонте». Грустный каламбур.

В первых числах цветня мы с Надёжей шли по широкому коридору первого этажа главного корпуса, и вели спор о том, влияют ли имена с фамилиями, на жизнь и судьбу человека. Она три книжки на эту тему прочла. Всё гадала, правильное ли имя выбрала ребёнку. Неждан. Счастливо ли он проживёт с ним до посвящения. Глупость какая!

Нравится некоторым людям искать везде скрытый, глубинный смысл. Они считают, что всё вокруг происходит не просто так. Что случайностей не бывает. Если что-то вдруг приключилось – значит так и должно быть. А, что ни делается – обязательно к лучшему.

Несомненно, жить с такими установками легче. Мне, признаюсь, даже жаль иногда, что не верю в подобные выдумки.

- Да посмотри вокруг, - убеждала Надёжа, - Шишкин кругленький, упитанный, похож на шишку; Остолопов и впрямь дурень…

- Остолоп изначально от «стоять столбом», - вставила я.

- Так он и стоит. Вечно долго соображает, чего от него хотят. Гуляев по жизни гуляка. Барышникова деньги любит. – Надёжа перевела дух, - так и с именами. «Как вы лодку назовёте…». Мои братья Молчан и Крив своим именам соответствуют. Из Молчана лишнего слова не вытянешь, а у Крива жизнь вкривь да вкось. Родители только на меня и надеялись. Эти два оболтуса школу с трудом закончили, сидят на папиной шее. А я учусь. И вот, что удивительно, нам троим при посвящении Яга свои же имена и оставила. Хотя, мне кажется, она просто ленилась что-то новое подбирать. Она у нас такая, незатейливая. И вот, кстати, ты, Вьюжина, холодная и замкнутая.

- Повинуясь твоей логике, все Суховы страдают от обезвоживания, Дубинин стоеросовый и крепкий, а Салтыковы несомненный образец для подражания. Если б мир подчинялся названиям, в нашей истории не возник бы такой персонаж, как Салтычиха, - издалека я заметила, помянутого Надёжей, Гуляева с друзьями, идущих нам навстречу, и поморщилась будто от кислятины.

- Салтычиха?

- У нас в Лебяжьем можно ещё встретить на стенах таблички: «Дом салтыкового содержания». Сейчас пишут «образцового». И вообще Лучезара должна светить, а Ягоду стоит принести в жертву. Там ведь корень Яга, именно ягоды по весне издревле отправлялись на капища в качестве требы.

Надёжа помолчала пару мгновений, затем открыла рот, желая возразить (её так просто не переспоришь), но тут Гуляев заметил меня и ухмыльнулся. Народилось неприятное предчувствие, я сбавила шаг. Надёжа продвинулась вперёд, начав что-то говорить.

Через секунду, осознав, что Славомир и впрямь направляется ко мне, а не мимо, я остановилась, и уже замыслила сделать ноги, но тут оба моих внутренних голоса вступили в перепалку. Один призывал не малодушничать. Другой настаивал, мол, вид Гуляева мне противен, и беседовать с ним не о чем. Первый отрезал: «Так ему и надо сказать!». В тот же миг оба увяли, потому что слово взял Славомир:

- Ну и где твой брат?

Я сунула руки в карманы, потом достала их обратно и показала оппоненту раскрытые ладони.

- Ой, прости, не прихватила его сегодня.

Гуляев криво усмехнулся. Я краем глаза отметила, что его приятели обступили меня с двух сторон, и подумала, что стоило малодушничать до конца. Жуть, как неприятны мне эти четверо. Ричарда и Италмаза явно никаким боком я не интересовала, они о чём-то негромко переговаривались. Но вот третий… как его бишь? Тёмненький, кудрявенький. Ах, да Лазарь! Пялился в упор. Я это правым виском чувствовала.

- А ты весёлая, - оценил Славомир.

- Ага. Ещё какая, - кивнула я и вознамерилась прошмыгнуть между противником и его внимательным дружком. Лазарь, однако, подался мне навстречу, чем остановил. Я обратила внимание, что Надёжа встала поодаль, и наблюдала за нами, открыв рот. Это не Радмилка. Та бы обязательно влезла в гущу событий.

- Скажи ему, - заговорил Гуляев, вальяжно растягивая слова, наслаждаясь моментом. Конечно, сейчас он ощущает себя хозяином положения. Уверенный, самонадеянный. Не то, что в тот день, когда без дружков ко мне в комнату заявился. Голосок не дрожит, выдавая испуг.

Кабы не тот маленький эпизод, мы б теперь беседы не вели.

- Передатчик нашёл? – Перебила я. – Сам скажи. А мне недосуг.

И втиснулась-таки промеж нападающих. Лазарь отступил. Услышала вслед наглое:

- Я не закончил.

- Да ты и не начал толком, - и пошла вперёд.

Донёсся смешок. Как я предположила, Лазаря. Гуляев себя больше никак не проявил.

Но ведь проявит ещё.

Надо идти к Владимиру, - подумалось мне. Сегодня же. Пусть он и немного должен. Всё в копилку.

***

Подходя к харчевне, я отмечала перемены. Думала, как давно здесь не бродила. Раньше, когда мы просто выходили с девчонками на прогулку, то не всегда отправлялись в парк. Чаще шли именно сюда. Проходили через дворы, затем сворачивали на набережную, заглядывали в торговый дом, поглазеть на витрины. Только поглазеть.

Тут дорогу перекопали. Там забор расписали, любители уличной живописи. Возле суда сборище разинь и репортёров. Случается.

О! Возле харчевни светомобиль дорогой, иноземный отдыхает. На номере указан «18 округ». Лебяжье. Земляки ужинают. На асфальте возле входа, некий восхищенный поклонник написал большими буквами: «Цветава! Княжна сердца моего! Я люблю тебя!» Вот хозяин-то ругался, надо думать.

Владимир оказался на месте. Вёл расчёты, записывая какие-то цифры в тетрадку, которая лежала на стойке. Я подошла и села напротив него, на высокий стул. Вскоре была награждена недовольным взглядом.

- Соизволила навестить? – Вопросил хмуро.

- И я рада вас видеть.

- Денег поди хочешь?

- Страсть как хочу, - грустно призналась я.

Владимир что-то ещё записал, затем снова поднял на меня глаза.

- А чего сама не могла сразу прийти, поговорить? Посредник понадобился?

Я не нашлась, что ответить. Уставилась на напольные часы, Владимирову гордость.

- Вернёшься? – Хозяин полез в кассу.

- Надеюсь. Беда у меня.

Если и ожидала доброго слова или сочувствия, то напрасно. Владимир не из тех, кому есть дело до чужих печалей.

Покопавшись и повздыхав, он положил передо мной четыре с половиной гривны. Расщедрился. Я рассчитывала на меньшее.

- Приходи. А то одни полудурки вокруг. И болванки.

Снова упёрся в тетрадку, показывая, что нам нечего больше обсуждать. Я сгребла деньги, и поспешила удалиться. Правда заглянула перед этим на кухню. Старший повар обрадовался. Разговорился. Сообщил, что поменялся почти весь коллектив, и вокруг вправду те, кого упомянул хозяин. Предложил накормить. Я сослалась на нехватку времени. Солнце, к сожалению, неминуемо садится каждый вечер. Тогда получила пакет еды на вынос. (Хорошо, что Владимира рядом нет). Довольная, что сегодня вечером мы с Лучезарой сыты, я поторопилась домой где…

Какого корня, Верещагина?!

… получила очередной сюрприз.

Теперь на столе стояли две бутылки игривого. А парней нынешним вечером костерили втроём.

Надо же! Радмилка. А я-то гадала, когда же это произойдёт.

- Я не хотела, - пробормотала Златка, как только увидела меня. – Само получилось.

- Не поверишь, - сердито прорычала я, - так и подумала.

Радмилка вполуха слушала не умолкающую Лучезару. Кивала. Поддакивала. И всё время бросала на меня настороженные взгляды. Я прошла в комнату, поставила пакет на стол, схватила лежащую пачку сигарет, и выкинула её в открытую створку окна.

- Ты раньше постоянно бухтела, что мусорить нехорошо, - прокомментировала Радмилка.

- Нехорошо курить у меня на нервах, - я зло захлопнула створку. – Вам пора восвояси, девочки. Мне скоро превращаться.

- Дааа, - протянула Лучезара, видя, что я закипаю от гнева, – пора бросать курить. Вредно для здоровья.

- Я не хочу бросать, - отозвалась Радмилка. – мне сигареты помогают диету выдерживать. Брошу – жрать начну.

- Ох, нелёгкая это работа, на диете сидеть бегемоту, - продекламировала я, с ещё большей злостью.

- Пойдём-ка на два слова, - поднялась со стула Радмилка. Странно, но не обидевшаяся на бегемота.

Вне комнаты она принялась шипеть:

- Ну, ты отчебучила! Хоть понимаешь, чем грозит укрывательство Лучезары? О чём думаешь?

- Я думаю, почему чайки гадят на проплывающие внизу корабли, - глядя в стену, изрекла я.

Надоело всем объяснять, что меня сподвигает держать рядом бомбу замедленно действия. Милораду, Златке, Лучезаре, да и самой себе.

- Ты дефективная, - Радмилка развела руками, и тут же схватилась за голову, - она тебе угрожала?

- Что-то вроде того, - сначала согласилась я, потом спохватилась, - а, впрочем, нет. Скорей купила.

Мимо прошли девчонки из последней налево комнаты, с кастрюлями в руках. Кивнули нам. Я перешла на шёпот:

- Ты бы купилась на обещания помощи?

- Не знаю, - резко бросила Радмилка. – Возможно. Да нет же! Ну чем она тебе может помочь? Она… послушай, в случае чего, стой на том, что она тебе угрожала. Применяла колдовство. Держала в страхе. Магическую экспертизу, конечно, проведут. Но ведь она, действительно применяет колдовство. Сказала, что пытается лечить тебя…

- Только массаж, и…

- Не важно. Не знаю, как такие экспертизы проводятся, но ты стой на своём. И ещё: не проболтайся Надёже.

- Да, да, - кивнула я, - не проболтайся Надёже.

- Я-то что? Ты же у нас…

- Да, да, - я снова уставилась в стену, - я же у нас…

Вечером, после массажа и прочих манипуляций, Лучезара предложила мне допить остатки игривого, и принялась, по обыкновению, выкладывать, что узнала за день. Обычно мне доводилось выслушивать краткое содержание дальневизионных выпусков известий (никак не могу понять, зачем Верещагина их смотрит), а также ознакомиться с тем, что произошло в свежих сериях «мыльных опер», и новых выпусках «Хоромов». Я дала себе зарок (и держалась) больше не ругать Лучезару, что тратит время на всю эту стреньбрень. Её дело. Теперь я даже стремилась вникать в тонкости, и запоминать некоторые имена. Хуанита, Джордано, Роза, Огнен Венцеславов, Королева Анна, Эдвард, влюблённый в смертную, Алисия, Милана Быкова. Все они перемешались у меня в голове, вникать выходило плохо. Совершенно точно не смогла бы идентифицировать кто из них откуда, и кому кем приходится. Но с ужасом обнаруживала, что проявляю интерес, и задаю вопросы: что там дальше? Не просто так, а с интересом. Лучезара во всех персонажах хорошо разбиралась. Вот уж наказание – сидеть дома!

Но сегодня Верещагина забыла про сериалы. Я слушала её, и пыталась дозвониться Дубинину.

- Девчонки нынче ходили в «Изрядный». Ох, как я хочу пройтись по торговому дому, прикупить себе вещичек!

- Кто тебя держит? – волнуясь, что Милорад всю вторую половину дня не отвечает, поинтересовалась я.

- Так вот: они повстречались с Забытыми. Ну, тра-ля-ля, поговорили и разошлись. А на улице, возле «Изрядного», столкнулись с сектантами. Представляешь, эти теперь впаривают, что конец света произойдёт с истечением текущего года. Что они ошиблись. Ведь новое столетие начнётся 1 березня 11201 года, а не 11200-го. Совсем считать не умеют. И давай девчонок в какую-то квартирку заманивать. «Наш проповедник откроет вам глаза на истину». А Златка возьми и согласись. Зовёт Радмилку, пойдём, говорит, повеселимся.

- Ну, и? – Я заинтересовалась. Златка никуда, никогда с незнакомыми людьми не ходит. Она даже не разговаривает с ними.

- Ну и пошли. Пятиэтажка, во дворах, возле торгового дома, тёмный подъезд, плохо освещённая квартира…

- Ты добавь ещё: «смеркалось». Для густоты описания.

- Смеркалось, - послушалась Лучезара, - и непонятный дядька из потёмок, начинает талдычить, что живут девчонки совсем неправильно. Златке тут же веселиться расхотелось. Они с Радмилкой не поняли, как всему поверили, и резани выложили. Идеями прониклись.

- Врёшь!

Чтобы Радмилка прониклась чужими идеями! Быть такого не может! У нас лишь Надёжа всему верит. Даже хвалебным роликам, воспевающим вкус и пользу быстрой еды.

- Не вру! – Громко и убедительно возгласила Чародейка. – А ещё они там видели много людей. В основном молодых. Заняться нечем! Сидят себе по вечерам, книжки читают. Смерти ждут. Как возвышенно!

У меня тоже никогда не укладывалось в голове, почему иные люди выбирают себе такое странное общество. Если не сказать «жуткое». Насколько же необходимо быть несчастным, чтобы отыскивать радость в разговорах о скором конце всего живого. И ведь подлинно считают, что подобное времяпрепровождение угодно Богам.

- Чем завершилось? Что-то девчонки не выглядели, как новорожденные сектантки.

- Да их Забытые вытащили. Они из «Изрядного» вышли, и след почуяли. Подоспели в ту самую квартирку, начали порядок наводить. Сборище смертолюбов, человек двадцать, перепугались. Особенно Сивогривова. Я б, наверное, тоже перепугалась. И вернули все деньги. Радмилка сразу опамятовалсь. На неё деньги вообще отрезвляюще действуют. А Златка уходить не хотела ни в какую. Её Сивогривов на плечо взвалил и унёс. На воздухе оклемалась. Просила ничего Ратмиру не говорить. И этот проповедник даже не Чародей. Просто внушать умеет. Потому Златка Радмилку сюда и потащила. Они хотели у меня узнать, как это возможно, почему случается такое. А что я им могу сказать? Я и тебя не в силах убедить, что если Огнен Венцеславов и Милана Быкова объявят себя парой, то…

- Почему ты решила, что проповедник не Чародей?

- Сивогривов девчонкам сказал. Знаешь, я ему верю. Кстати, думаю, тебе стоит знать, Добрыня к Радмилке никак не дышит. Она сидела тут и твердила: он же Забытый, чего с ним связываться? Постоянно начинает искать недостатки в парнях, которые на неё не обращают внимания. Мы все так делаем.

- Неужели? – Мои брови удивлённо взлетели. – Ни разу не слышала от тебя о недостатках Славомира.

Запел сотовый. Дубинин сам отыскался. Голос звучал устало:

- Звонила?

- Да. У тебя всё в порядке?

- Нормально. Слушай. Я не могу долго…

- Милорад, я тридцатник собрала.

Он присвистнул.

- Надеюсь, ты плохого человека ограбила?

- Нет. Стырила пенсионные накопления у доброй старушки.

- Ты про себя не забываешь?

- Про себя – нет. Только про Лучезару.

- Это правильно. Спасибо тебе, сестрёнка.

- Свои люди – сочтёмся.

- Без сомнения.

Спалось мне в ту ночь паршиво. Ведьма сказала, что заклятие не влияет на сны. Тогда откуда такие видения?

Снилась всякая ахинея. Добрыня писал на асфальте: «Цветава, я тебя съем!»; сектанты приносили в жертву Ягоду; Милорад с Лучезарой пили водку из кастрюли, рассуждая похудеет бегемот или нет; Надёжа называла Лазаря остолопом, а Славомир усиленно гадил на проплывающие внизу корабли.

***

На другой день мои ботинки приказали долго жить. Вернее один приказал. Левый. Я, конечно, предположила, что приказ запросто сможет отменить башмачных дел мастер. Долго ли подошву пришить? Только требовалось ещё из Академии домой добраться. Ботинок умер в перерыве, в главном корпусе, по пути в столовую. Кое-как доковыляв до общежития, я по привычке остановилась возле стола с письмами. И не сразу поверила, обнаружив квитанцию на моё имя.

Перечитала. Правда. Посылка из Заокеанья. Мне.

Быстро поднялась наверх. Промокшая нога не мешала радоваться жизни.

- Верещагина, делись обутками. Мне на почту надо.

Лучезара критически оглядела мой ботинок. Затем извлекла из сумки пару почти новых, лакированных полусапожек.

- Дарю. Это «Братья Харлановы», дорогая и качественная обувь. Ты, с присущей тягой к экономии, никогда такую не купишь.

- Зачем? Ботинки отремонтирую. Я их в переходе за полторы гривны купила. А твои «Братья Харлановы» дешевле десяти не стоят. Я к их лавкам близко не подхожу.

- Вот, вот, - Чародейка скривилась, - так и будешь постоянно ремонтировать. Раз Ягода посылку прислала, деньги вскоре заведутся. Хотя, не привыкай к хорошему. Всё равно ненадолго.

- Может, объяснишь уже в чём дело?

Страсть у ведьмы к интриге.

- Беги на почту. Купи по дороге винишка и пельменей.

- Лучезара, мы сидим на овсянке!

- Пора бы с неё слезать. Беги, беги.

В дверь постучали. Верещагина изобразила недовольство, и медленно пошла в шкаф. Я вопросительно посмотрела на неё.

- Неохота. Надоело ото всех скрываться. И заклинание меня это достало, сил нет.

Я открыла. Снаружи стояла улыбающаяся Любава.

- Привет. Мне сказали, где ты живёшь. Зашла поздороваться. Недавно приехала.

- Входи.

Она и впрямь ещё красивее стала. Вот бы у Ягоды и со мной так душевно получилось. Вдруг расцвету, в джинсиках-то?

- Я Милорада найти не могу. Сотовый отключен. На письмо он не ответил.

- А нет у него больше сотового. Продал сегодня. А вычислитель ещё позавчера.

Я примерила полусапожки. В самый раз. У нас с Лучезарой один размер.

- Уходишь?

- Да. Торопиться надо. С удовольствием с тобой бы поболтала, но ты лучше спустись в 1003. Милорад, возможно, дома.

За Любавой закрылась дверь. Я надела куртку. Лучезара показалась из шкафа.

- Она что серьёзно к Дубинину собралась?

- Тебе какое дело? – Огрызнулась я и убежала.

***

Часть IV.

*

Дата добавления: 2015-08-13