Похищенная

Поскольку травмированная правая нога астролога не позволяла ему полноценно работать педалями газа и тормоза, за руль села Василиса. Успенский спросил следователя:

– Тебя отвезти домой?

Но тот отрицательно покачал головой.

– Нет, в контору. Надо проверку «Офис–банка» заканчивать.

– Ты был при обыске, который устроил Филатов? – спросил его Андрей.

Доронин кивнул.

– Да. Во время спектакля мы с Алексеем Петровичем обшарили кабинет режиссера и нашли украденную рукопись без одного листа. Филатов уверен, что Аду Винтер убил ее бывший муж Артур Покровский, чтобы похитить у нее рукопись булгаковского романа.

Успенский скептически прищурился.

Но эта версия не объясняет, кто тогда совершил покушение на Василису во время репетиции и почему за нами гоняются двое отморозков?

Следователь ответил неуверенно:

– Алексей Петрович считает, что эти преступления никак не связаны между собой. На вас, – он повернулся к Василисе, – могла устроить покушение из-за ревности эта рыжая ведьма Гелла. А отморозки были наняты Бекерманом, чтобы отомстить вам. – Он снова обратился к Успенскому.

Андрей не согласился:

– Многовато совпадений, как любит повторять наш Петрович. К тому же, Бекерман хочет с меня деньги получить. Тогда зачем ему нас убивать? Нет, тут что-то не клеится.

– Даже не что-то, а все, – поправила его Василиса.

Андрей решил прямо спросить Игоря:

– Ты сам-то что думаешь?

Тот помолчал, потом ответил с видимой неохотой:

– Я уверен, что за убийством Ады Винтер и охотой за вами стоят люди из «Офис–банка». Но Алексей Петрович называет это мировым заговором и начисто отметает. Даже в виде гипотезы. К тому же, он прямо-таки закусил удила, так как ему очень хочется посадить режиссера. А связи Покровского для него как шпоры. Он же боец по натуре. Но в данном случае, боюсь, интуиция сыграла с шефом плохую шутку. И, чем дальше он зайдет, тем печальнее для него будут последствия. Я очень уважаю Алексея Петровича, он для меня главный учитель. Но, как говорится, истина дороже. У меня имеется собственная версия этого преступления. Вы не обидитесь, если я пока вам ее не раскрою? Это не от недоверия, просто кое-что мне еще самому неясно. А кое-что требует серьезных доказательств. Надеюсь, скоро я их получу. Спасибо, я приехал.

Он вылез из машины, а Василиса с Андреем отправились домой.

Василиса время от времени с тревогой поглядывала на Андрея. Тот мрачнел с каждой минутой все больше и больше. Она по прошлому печальному опыту помнила, что такие его состояния заканчивались для него срывом в запой.

– Андрюша, что с тобой? – спросила она.

– Так, ничего. Все отлично.

Андрюшей его называла только жена.

– А все-таки? Иногда ты становишься странным и непонятным.

– Я астролог.

– Но превращаться в рефлексирующего идиота вовсе не обязательно. Чего тебе не хватает? Почему ты не можешь жить как нормальные люди? Найди себе бабу, в конце концов! Не подумай, что я набиваюсь. Если бы ты даже клюнул на эту рыжую стерву, я была бы только рада.

– У нее жених имеется, – буркнул Андрей.

Это замечание почему-то ужасно разозлило Василису. Возможно, она ожидала, что он скажет что-нибудь вроде: «Не нужна она мне». Трудно понять женщину, даже если она умная.

Василиса нажала на тормоз и встала к бордюру. Если бы ее взгляд мог испепелять, из Успенского получилось бы хорошо прожаренное барбекю.

– Иногда мне кажется, что из банального рефлексирующего идиота ты превратился в маньяка с кучей непонятных комплексов и фобий. И главная из них – женобоязнь. А из женщин больше всех ты боишься меня. Пока, астролог. Береги ногу!

И вышла из машины.

Андрей высунулся следом. Но идти, а особенно, бежать, чтобы догнать ее, он не смог. Малейшее движение ноги отдавалось резкой болью.

– Постой! Ты куда? – крикнул он.

– Домой, – ответила она, не оборачиваясь. – К себе домой. Я там не была уже сто лет. Надо пыль протереть и рыбок покормить. Думаю, ничего страшного со мной там не случится.

– Но как же ты будешь добираться?

– Возьму такси.

– Но у тебя же нет никаких рыбок, – крикнул он напоследок.

Но она его уже не слышала. Или сделала вид, что не слышит.

* * *

Андрей кое-как доехал до дома, благо ему оставалось только зарулить во двор. Пустая и бессмысленная ссора с самым близким человеком – Василисой – окончательно отравила его существование.

Василиса и без того была постоянным укором его идиотизму, тут она не ошибалась. В конце концов, чтобы женщина была счастлива, с ней надо жить, а не только сотрудничать. Тем более, что она сама к этому стремилась. И это было самое малое, что он мог и обязан был ей дать.

И, в конце концов, он и сам не мог понять, чем объяснялось такое его отношение к ней. За что или за кого он боялся? За нее? Пожалуй. За себя? Ни фига. За свой дар? А нужен он ему? И для чего вообще может послужить такое умение?

Чего он добился своим дилетантским расследованием? Установил, что великий русский писатель Булгаков запросто мог убить человека? Точнее, женщину. Гений и злодейство – братья близнецы. Мы говорим «гений» – подразумеваем «злодейство». Кто сказал, что это вещи несовместные? Пушкин? Он как раз в этом сильно сомневался. И был прав. Ибо за каждым, ну, почти за каждым гением тянется шлейф если не убитых им людей, то искалеченных судеб и опрокинутых мозгов.

Из последнего «мультика» он запомнил, что Михаил Афанасьевич Булгаков, далее именуемый Мастером, ехал к женщине, которую потом нашли мертвой. Он вез ей наркотики, от передозировки которых она, скорее всего, и умерла. Кроме того, он вез рукопись книги, проникнутой сатанинским духом, воспевающей дьявола Воланда. И по дороге персонально получил от прародителя зла и врага рода человеческого последнее напутствие, хотя и сделанное в не совсем обычной форме.

Из этого события вытекает, что астральный близнец Мастера, режиссер Покровский, который отличается от оригинала в худшую сторону, тоже, скорее всего, является убийцей. Как бы ни хотелось молодому следователю Доронину и самому Успенскому доказать иное. В конце концов, Петровича не зря прозвали Скорохватом. У него имеются специальные знания, у него опыт, у него интуиция. Ему и карты в руки, и мешок сухарей от товарища Ленина.

Ему вдруг показалось, что он запутался. Что он не в силах помочь ни другим, ни самому себе. Он снова вспомнил слова брата о том, что звезды не лгут, но нужно научиться правильно понимать их язык. А что, если он, Андрей, этому так и не научился? Просто долгое время он обольщался иллюзией того, что разбирается в астрологии. А на самом деле он такой же специалист, как Тимаковский. Сапожник.

Так, может, заняться чем-нибудь другим, где брак не так опасен? С его знаниями в области медицины и восточных особенностей он может работать специалистом «Ань–мо» или «Туи–на». Восточный массаж, мануальная терапия. Девочек в помощницы набрать, сауну открыть.

Он тяжело вздохнул и полез в закрома. В то время, когда друзья взялись вытаскивать его из запоя, во всех укромных уголках квартиры он делал заначки. Где бутылку спрячет. А где и две. Некоторые из этих заначек он, неожиданно для себя, находил в самых неожиданных местах. Но не сейчас. То ли плохо искал, то ли все выбрал. Нужно было идти в магазин.

Он успел надеть один ботинок, когда заверещал мобильник.

Звонил следователь Доронин.

– Не разбудил? Я действительно нашел доказательство невиновности режиссера Покровского. Оказалось, что рукопись ему подбросила эта рыжая актриса, исполнявшая роль Геллы. Марина или Маргарита, никак не выясню, как ее по–настоящему зовут.

– По–настоящему ее зовут Мария, – ответил Успенский.

– Спасибо за информацию, – поблагодарил его следователь и продолжил: – Она связана с кем-то из «Офис–банка», получала от него деньги. Я нашел ее расписки. Двое отморозков, которые за вами охотились, действовали по ее указанию.

– Я это подозревал. Ее задержали? – спросил Успенский.

– Нет, – расстроено вздохнул следователь. – Она скрылась, ее сообщники тоже. Сейчас их всех ищут. Они очень опасны, к тому же, им теперь нечего терять. Василиса с вами?

– Нет, – буркнул Успенский. – Она поехала домой.

– Ее надо предупредить.

– Обязательно. Я сейчас сам к ней съезжу, – ответил астролог.

– А как же ваша нога?

– У меня другая есть, как-нибудь доберусь.

Положив трубку, Андрей проковылял к холодильнику, достал упаковку ампул хлористого этила и вскрыл одну. В воздухе запахло эфиром. Из ампулы ударила струя обжигающе холодного газа. Он тщательно проморозил больной сустав, потом туго обмотал щиколотку эластичным бинтом. Попробовал опереться на правую ногу. Терпимо.

Одевшись, он вышел из квартиры и заковылял к лифту.

* * *

Василиса доехала на такси до здания редакции. Оставленный здесь «Пыжик» терпеливо ждал ее. Пересев в свою машину, она сразу почувствовала себя увереннее. Домой по ночным улицам она доехала быстро. Оставила машину возле подъезда и поднялась к себе.

Войдя в квартиру, она почувствовала, что соскучилась. Она разделась, прошлась по комнатам и отправилась в кухню варить кофе. Привычное занятие окончательно успокоило ее. Теперь ей стало стыдно за свою недавнюю вспышку. В конце концов, если Андрей и изменится когда-нибудь в лучшую сторону, то уж никак не в результате таких ее выходок. Она искренне жалела, что сорвалась.

Позвонить Андрею? Может быть, сам догадается?

Она все еще предавалась самокопанию, когда раздался звонок в дверь.

Приехал?

Она открыла дверь. И замерла. На пороге стояла рыжая Гелла.

– Можно войти?

Говорят, вампир не может проникнуть в дом без приглашения. Так это или нет, проверить трудно. Во всяком случае, Василиса в ответ на просьбу незваной гостьи растерянно кивнула.

– Да, конечно.

Та шагнула в квартиру. Василиса невольно сделала шаг назад.

– Заходите! – крикнула Гелла.

Следом за ней перед дверью выросли знакомые Василисе физиономии: Носорог и Длинный. Через секунду бесы вломились в прихожую.

* * *

Успенский доехал до дома Василисы далеко не так быстро, как ему хотелось. Все же замороженная нога побаливала, да и двигалась плохо. Хорошо хоть машин на улицах было мало.

Возле подъезда журналистки он сразу заметил ее машину. Значит, приехала и не уезжала. Он быстро, насколько позволяла нога, прошел в подъезд. Казалось, лифт никогда не придет. Так же долго он поднимался на этаж Василисы. И здесь его ждало первое потрясение. Дверь в ее квартиру была приоткрыта. Андрей осторожно приблизился. Он открыл дверь пошире и прислушался. Но изнутри не доносилось ни единого звука.

Он вошел, остановился и снова прислушался. Тишина. Астролог осмотрелся. С первого взгляда было ясно, что в квартире боролись, а потом что-то искали. Василисы в квартире не было.

Успенский опустился на стул и принялся звонить в милицию.

* * *

Когда прокурор–криминалист Филатов пришел рано утром на работу, возле своего кабинета он обнаружил дремавшего на сдвинутых стульях Успенского. Он осторожно потряс астролога за плечо.

– Хватит спать, пошли чаю попьем. Как тебя дежурный пропустил?

Тот протер глаза, зевнул.

– А дежурный что, не человек? Он тоже гороскопами интересуется. К тому же, он знает, что я твой друг. Беда у нас, Петрович. Василису похитили.

Филатов нахмурился.

– В милицию заявил?

– Конечно. Толку-то.

– От меня теперь тоже толку мало, – вздохнул Филатов. – От дела меня отстранили, не сегодня завтра и вовсе на пенсию выгонят. Со всеми вопросами обращайся теперь к молодому Доронину.

Успенский не смог скрыть удивления:

– Неужели подсидел?

Прокурор–криминалист махнул рукой.

– Да где там? Я сам, старый дурак, подставился. Действительно, закусил удила. Понесло. Старею, нервы никуда стали. И что мне дался этот дирижер.

– Режиссер.

– Ну да. Какая, хрен, разница? А насчет подсидел, есть такое дело. Только тут не молодой постарался, а старый. Имеется у меня один дружок–благодетель. В Генеральной прокуратуре служит. Давно за мной следит, слюни пускает, злобу копит. С института еще. И вроде бы это я ему завидовать должен, так нет. Все наоборот. Спит и видит, сука, как бы меня утопить. А на Игоря я не обижаюсь. Не его, так другого бы назначили. Он, по крайней мере, не подлец. С ним работать можно.

Он открыл дверь в кабинет и пропустил Успенского. Тот вошел и сел на стул для посетителей.

Андрей потер ладонями лицо.

– Доронин излагал тебе свою версию убийства?

Филатов занялся неотложным делом – включил чайник и достал из стола жестянку с чаем.

– Про «Офис–банк»? Говорил. Все равно я не верю в эти теории заговоров, – проворчал он. – Ни в заговор масонов, ни в заговор банкиров. По–моему, преступление – всегда конкретная инициатива конкретного лица. Как ты называешь – беса. Человека, инфицированного вирусом зла.

Успенский пожал плечами.

– Одно другому не мешает. В классической трактовке зло не имеет силы. Но оно способно искусить человека и превратить его в беса. Здесь тот самый случай. И я сейчас ищу такого беса. Им, кстати, может оказаться и режиссер Покровский. Или кто-то другой.

Лицо прокурора–криминалиста исказилось, словно от зубной боли.

– А поточнее сказать нельзя?

– Сейчас нельзя. У меня целый ворох неразобранных данных накопился. Надо космограммы составить, поработать с ними. А тут Василису. Значит, ты помочь ничем не можешь?

Чайник щелкнул и прокурор стал наливать кипяток в кружку.

– Я так не говорил. Как только ты уйдешь, я свяжусь с оперативниками, которые занимаются ее розыском, и посмотрю, чем могу помочь.

– А мне что делать?

– Чай не будешь? Тогда поезжай домой и жди. Пока, я так понимаю, у нас нет никакой информации. Возможно, у тебя она появится раньше. С тобой могут связаться похитители или сама Василиса. А насчет похитителей какие-нибудь соображения у тебя имеются?

Андрей только отрицательно покачал головой. И, прихрамывая, вышел.

* * *

Вернувшись к себе, Андрей поставил свой «Сааб» на стоянку и отправился домой. Но перед этим заглянул в магазин на первом этаже и прихватил две бутылки «Белого аиста». Потом подумал и взял третью, чтобы два раза не ходить.

Надо отметить, что период длительного пьянства, случившийся в его жизни после гибели близких, прошел без последствий. Алкоголь не вызвал привыкания и физической зависимости. Но легче от этого ему не становилось. Потому что в этом случае он попадал в не менее сильную психическую зависимость – от собственной депрессии. Это было сродни детскому капризу или затянутой вялой истерике. Но тут он ничего не мог с собой поделать. И, что хуже всего, сейчас с ним не было рядом друзей, способных вытащить его из той пропасти, в которую он собирался сигануть.

«Да, вот такое я дерьмо!» – похоже, это сейчас было его девизом и определяло все дальнейшее поведение. Впору записку на дверь повесить: «Ушел в запой, вернусь не скоро. Прошу не беспокоить».

Он налил коньяк в граненый стакан. Полный, с линзой. Подумал, не закусить ли. Но передумал. Незачем кайф ломать, закуска, как известно, градус крадет.

Сейчас он готов был простить Василисе все ее справедливые и даже несправедливые выпады в свой адрес. Если бы она сейчас была рядом, он бы перестал ломаться, копаться и заниматься прочей ерундой, а взял бы и.

Но ее рядом не было. Он взял полный стакан и поднес ко рту. В голове зашумело от отвращения и презрения к самому себе. То ли еще будет?

«Меня понесло», – мысленно сказал он сам себе в оправдание и тем закрыл тему самоуничижения.

От коньяка исходил резкий, не совсем коньячный запах. Но это его не волновало.

– За то, чтобы Васька нашлась. Или хотя бы позвонила.

И.

Телефонный звонок прозвучал резко и требовательно. Он поставил стакан и схватил трубку мобильника, потом понял, что звонит домашний аппарат, потянулся к нему. От неловкого неосторожного движения стакан с коньяком опрокинулся. Жидкость растеклась по столу, наполняя кухню сивушным ароматом. Ему было не до этого.

– Алло!

Из трубки послышался женский голос.

– Андрей?

– Василиса?

– Андрей? Это я, Мария.

Он не понял.

– Мария? Какая Мария? Маргарита, Гелла?

Женщина в трубке рассмеялась.

– Андрей, это я, Маша. Я звоню из Парижа. Ты что, меня забыл? Миша просил передать тебе привет. И еще он просил напомнить тебе о том, что эпоха Водолея началась. Действуй!

Андрей сел.

Господи! Мария из Парижа! Как долго он ждал ее звонка! И вот она позвонила. И как не вовремя. О чем они говорили, он не смог бы пересказать и через пять минут. Слова моментально вылетели у него из памяти. Но этот разговор перевернул его, поставил с головы на ноги и заставил взглянуть на себя по–другому. Как на хнычущего избалованного идиота, которому к чаю подали вчерашние пирожные. Из чего он сделал вывод, что жизнь не удалась.

После разговора он некоторое время сидел с трубкой в руках, слушая короткие гудки. Потом решительно поднялся и собрал тряпкой со стола пролитый коньяк. Бутылку заткнул пробкой и убрал с глаз долой, в холодильник. До худших времен.

– Работать! – сказал он себе и двинулся в кабинет. – Тряпка! Придурок! Как он мог подумать, только на секунду допустить, что Михаил Афанасьевич Булгаков, Мастер, продался или поддался темным силам? Нет, этого быть не могло. И он должен это доказать.

Он уселся за компьютер. Для начала ввел данные, оставленные Геллой. Сейчас у него язык не поворачивался, даже в мыслях, называть ведьму Маргаритой, Мариной или Марией. Эти имена, принадлежавшие замечательным женщинам, были для него священны. А вот имя булгаковской нежити подходило ей как нельзя более удачно.

Глядя на дисплей, он буквально ощущал, как в результате чужой злобы и несправедливости, а также собственного легкомыслия накапливалась в ее жизни черная карма, как изменялся путь. И предначертанная ей изначально светлая тропа Арты в Близнецах и Одиннадцатом Доме сменилась черным путем Друджа (находившегося вблизи Марса в Козероге) – демонического существа женского пола, сотворенного Ахриманом на погибель миру и его праведности.

Ее жребий определялся расположением двух небесных пар. Изначально это были Луна и Уран, связанные благоприятным аспектом Пятого и Седьмого Дома, обещавшие удачное замужество и творческую реализацию. Вторая пара планет выглядела еще более заманчиво: Солнце, как Владыка Гороскопа, вместе с Нептуном в Пятом Доме предполагали романтическую, неземную любовь и дальние странствия.

Астролог нашел в жизни Геллы ту самую точку, он называл ее «черной миной», когда она поддалась искушению и заключила союз с силами тьмы. Такая мина взрывалась много позднее, но от этого не становилась менее губительной.

Черная карма перевесила и изменила направление движения. Казалось бы, сами по себе изменения оказались невелики, но теперь ее судьбой владели недобрые сочетания планет. Нонагон Луны и Нептуна предвещал предательство, опьянение и самообман. А Марс в дурном аспекте к Урану – и того хуже – убийство или тяжелую болезнь. Сейчас Гелла представляла собой большую опасность. Причем как для других, так и для себя самой.

Затем астролог, не читая, отсканировал данные ее так называемого жениха. За этим последовали многочисленные записи, сделанные в буфете во время репетиции, когда к нему на прием выстроился едва ли не весь актерский, административный и обслуживающий состав театра. В целях экономии времени он отбирал только мужчин. Полной уверенности не было, но он надеялся, что жених окажется кем-то из них.

Пока программа переваривала заложенную в нее информацию, он вернулся к гороскопу Геллы. Ему стало даже немного жаль рыжую красавицу. Если бы он раньше составил ее гороскоп, то, возможно, смог бы предупредить об опасности. Хотя, с другой стороны, вряд ли она бы его послушала. Искушение – страшная сила. Мало кому удавалось этой силе противостоять.

А сам-то он лучше, что ли? В конце концов, он астролог, а не экстрасенс. И вместо того чтобы галлюцинировать, «мультики» про Булгакова смотреть, надо было работать, гороскопы составлять.

От укоров совести его отвлек телефонный звонок. Неужели Василиса? Но, схватив трубку, испытал сильнейшее разочарование. Звонил Бекерман. Андрей внутренне напрягся. Что это – звонок похитителя? Голос у того был подозрительно довольный.

– А, господин астролог, как ваше здоровье? Не жалуетесь? Чудесно! А я вот решил вас порадовать. Нет, гороскоп ваш мне больше не нужен. У меня ведь настоящий астролог имеется, Тимаковский. Он правильные советы дает, и даже лучше, чем вы. Но я больше не обижаюсь. К счастью, ту сделку века я все-таки провернул.

И он самодовольно захихикал.

– Да, – вздохнул Бекерман. – Не получилось у нас с вами плодотворного сотрудничества. Без обид, ничего личного. Я ведь из-за вас чуть не лишился огромной прибыли. К тому же, тачку новую угробил. Вы бы видели, во что ее эти двое уродов превратили.

Если Бекерман и имел отношение к похищению Василисы, то никак это не проявлял. Поэтому Успенский не стал вступать с ним в бесполезную дискуссию и напоминать, что эти «двое уродов» на «Мерседесе», предоставленном им третьим уродом, самим Бекерманом, едва не убили их с Василисой. Он ограничился тем, что отключил связь. Сейчас ему предстояло решать куда более серьезные задачи.

Он открыл космограмму, составленную для человека, которого Гелла называла женихом. Он успел только понять, что это не режиссер Покровский. Впрочем, он и сам об этом догадывался по многим причинам. И только собрался погрузиться в изучение следующих кандидатов, как новый звонок заставил броситься к трубке.

– Алло?!

И снова это была не Василиса. Но от приятного баритона абонента у астролога похолодело внутри. Он слышал этот голос, когда они с Василисой ехали на такси к кладбищу.

– Мир тебе, добрый человек, – поприветствовал его голос. – Я слышал о твоем несчастье.

«Гудмен»! – щелкнуло в мозгу Андрея.

– И зачем звонишь? Выразить сочувствие? – задал он вопрос самым спокойным тоном, что далось ему нелегко.

– Помочь хочу, – ответил баритон. – Вам ведь предлагали кое-что вернуть, но вы…

Успенскому надоела эта бесконечная песня. Пора было внести в вопрос полную ясность.

– Послушай, – сказал он довольно резко, – если бы ты не строил из себя придурка, а просто объяснил, что именно ты ищешь, то, возможно, давно бы это получил. У меня нет времени разгадывать твои ребусы.

Собеседник помолчал. Вероятно, прикидывал – говорит ли Успенский правду или просто морочит голову и тянет время, чтобы засечь номер. Наконец решился.

– По моим сведениям, Ада перед смертью оставила некоторый документ. Он компрометирует меня и тех, кто стоит за мной. Полагаю, информация находится на флешке. Ты должен найти ее и оставить в указанном месте. И давай без глупостей, а то всем будет плохо. А я люблю счастливые концы. Торопись, у тебя мало времени.

– А ты не боишься, что я ознакомлюсь с этим документом и скопирую его? – спросил Успенский.

Собеседник ответил коротким смешком:

– Что ж, тебе разрешается удовлетворить свое любопытство. Думаю, ты и сам обо всем догадался, так что ничего нового не узнаешь. А скопировать документ не сможешь, он защищен от копирования. Так что не теряй времени. Я перезвоню через час.

Андрей выругался. Что делать? Позвонить Филатову или Доронину? И что он им скажет? Нет, следовало сначала найти документ, потом ознакомиться с ним. А там видно будет. Только где его искать?

Он закрыл глаза и постарался восстановить в памяти тот день, когда сразу после смерти Ады он и Василиса приехали в ее кабинет. Неизвестный тогда оглушил Игоря Доронина, а Василиса что-то говорила о ключах. Потом эти ключи у нее вырвали в подвале, и от связки остался только брелок.

Сейчас этот брелок валялся на письменном столе прямо перед Андреем. Он изображал человечка в бочке. Андрей знал, что, если нажать человечку на голову, он выскочит из своей бочки. И продемонстрирует вскочивший – на пружинке – преогромный половой член. Только сейчас внимание астролога привлек не человечек и не бочка, а нижняя часть брелка, его основание. Массивное, литое.

Успенский взял со стола забавную безделушку и взвесил на руке. Основание было массивное, но определенно не литое. Он попробовал открутить нижнюю его часть, и она поддалась. Флешка находилась там.

Секунду он сидел неподвижно, не веря своему счастью. Потом вставил флешку в разъем компьютера. Это был звуковой файл. Женский голос обращался к Василисе.

– Привет, Васька. Если ты это слушаешь, значит, меня уже нет в живых.

В оставленном Адой Винтер послании было много личного, адресованного подруге. Но была и информация, проливающая свет на происходящие события. Как и предполагали Успенский и следователь Доронин, некий представитель «Офис–банка» сделал Аде предложение, от которого она не могла отказаться ни при каком случае.

Она должна была употребить все свое влияние на бывшего мужа, режиссера Покровского. С какой целью, в предложении не говорилось. Но можно было догадаться, что цель эта как-то связана с близостью режиссера к высшему руководству страны. То есть Ада брала на себя обязательство выполнить любое требование заказчика. За это ей предлагалось без суда получить в собственность все здание особняка, а также открыть неограниченный кредит в «Офис–банке».

В случае несогласия или нарушения договора ее ждала смерть. Представитель банка сообщил ей об этом без обиняков, с прямотой делового человека. Это было заманчивое предложение, предложение, от которого нельзя отказаться. Но она отказалась. И умерла.

Андрей едва успел дослушать файл, как снова зазвонил телефон.

– Это ты, добрый человек? – спросил все тот же приятный мужской голос. – Ну и как успехи?

– Я нашел, – коротко ответил астролог.

– И ознакомился?

– Да. Действительно, ничего нового. Я все это знал и раньше.

Успенский лихорадочно просчитывал в уме варианты дальнейшего поведения и не мог принять решения. Главное сейчас было выиграть время. Поэтому он спросил:

– Где мы сможем совершить обмен? Пока я не увижу Василису, флешки ты не получишь.

Настроение у собеседника сразу испортилось, хотя и не сильно.

– Ну вот, опять послушай, добрый человек, условия здесь диктую я. Если ты непременно хочешь получить аванс, я могу прислать тебе руку, ногу или голову твоей подруги. Нет, голову – это слишком, лучше полголовы. А остальное потом. Что замолчал? Уже не хочешь? Тогда слушай мои условия. Ты отвезешь флешку туда, куда я тебе скажу. Как только я смогу убедиться, что это не обман, я ее отпущу. Согласен?

– Да, – неохотно буркнул Успенский.

– Тогда записывай адрес.

Через полчаса Андрей положил флешку в сейфовую ячейку и закрыл ее. Это был его выбор, и он его сделал. В конце концов, окажись послание Ады в руках Филатова или Доронина, будь оно опубликовано в средствах массовой информации, оно могло бы немного осложнить жизнь «Офис–банку». Не более. Лицензию у него за это не отберут.

Возможно, сильные мира сего, на всякий случай, откажут режиссеру Покровскому от дома и переведут его в касту нерукопожатных. Но такой цели Андрей перед собой не ставил. Обидеть художника легко. Только зачем это нужно?

Он уже собрался уходить, как вдруг сообразил, что Гудмен не спросил у него шифр ячейки, только ее номер назвал. Повинуясь неясной догадке, Успенский вернулся к дверце и набрал шифр. Она открылась с легким щелчком. Внутри было пусто.

Астролог почесал затылок. Вот тебе, бабушка, и тайна вкладов!

Он вернулся в машину и стал ждать звонка.

* * *

По крыше машины барабанил мелкий дождь. Андрей не заметил, как задремал, – сказалась бессонная ночь. Разбудил его очередной звонок. Звонил Филатов.

– Всех на уши поставил, – доложил он. – Ищут нашу Василису.

Успенский подумал – не рассказать ли ему про рискованный обмен. Решил, что не стоит. И тут, как оно всегда бывает, когда он уже не ждал, позвонила Василиса.

– Андрей?!

– Васька?! Ты где? Тебя отпустили?

– Отпустили? – Она была удивлена. – Нет, что ты. Просто меня закрыли в какой-то подсобке, а Носорог оставил здесь свою куртку. В куртке мобильник.

– Носорог? – переспросил Успенский. – Значит, тебя похитили эти уроды?

– Да, ими командует Гелла. Серьезная барышня, почему-то на Игоря Доронина зуб имеет. Обещала ему голову отрезать.

– Где ты? – перебил ее астролог.

– Меня везли с мешком на голове, но я все равно догадалась. Я же все-таки журналист. Меня держат в подвале под особняком «Офис–банка». Тут какие-то трубы. Не то для бассейна, не то для насоса. Но наверху я ничего похожего на бассейн не заметила.

«Водолечебница!» – вспомнил Андрей одно из своих видений.

– Там раньше водолечебница была, – сказал он. – А сейчас верни мобильник и сиди как ни в чем не бывало. Я еду!

И, забыв о больной ноге, утопил в пол педаль газа. По дороге он позвонил Филатову и Доронину. Прокурор ответил, что уже едет, а Игорь оказался вне зоны действия сети. Астролог решил, что свяжется с ним позже.

Филатов не подкачал. Когда его «Сааб» затормозил перед особняком, прокурорская «Волга» уже стояла перед воротами. Увидев Андрея, прокурор вылез из машины.

– Как тут? Ничего подозрительного не заметил? – спросил Успенский.

– Вроде тихо, – пожал плечами Филатов. – Ты знаешь, куда идти?

Андрей кивнул. Он постарался вспомнить расположение «Водолечебницы». Как он и ожидал, теперь эта часть помещения принадлежала банку. Навстречу им вышел охранник. Прокурор сунул ему свое удостоверение.

– Проводи нас в подвал, – распорядился он тоном, не допускающим возражений.

Тот нехотя подчинился. Успенский прикинул, где должны были проходить водопроводные и канализационные трубы бывшей водолечебницы.

– Нам туда, – указал он в дальний конец подвала.

И, обернувшись к прокурору, тихо добавил:

– Петрович, ты ствол захватил? Тогда приготовь. Может понадобиться.

Охранник шел сзади и тихо матерился. Он работал тут не первый год.

– Кого ищем? – спросил он. – Не труп?

– Какой еще труп? Типун тебе на язык! – заорали на него шепотом оба сопровождающих.

– Так это, – охотно пояснил охранник, – только что в Аллее висельников Маргарита, которая привидение, снова плакала, на помощь звала. Сам слышал. А это верняк – к покойнику.

Успенский покачал головой. Только привидений сейчас не хватало! Он двинулся по тесному и узкому коридору. Под его потолком проходили толстые трубы, свисали вентили.

– Голову береги! – предупредил прокурор. – Ох, мать твою!..

Об один из вентилей он как раз треснулся макушкой. Впереди коридор расширялся, потолок уходил вверх, а трубы причудливо переплетались. Когда-то здесь была насосная. В углу под потолком парило что-то белое, очертаниями напоминающее человеческое тело.

– Во, гляди, привидение! А я что говорил? – неизвестно чему обрадовался охранник.

Андрей, не обращая внимания на острую боль в ноге, рванулся вперед. Туда, где в темноте белел неясный силуэт. Он остановился от него в двух шагах, чувствуя, что больше не может сделать ни шагу.

Тело женщины висело в петле, заброшенной на трубу. Филатов тоже замер, неловко ткнувшись в спину астролога.

Разумнее всех оказался охранник.

– Хуле замерли? Может, она еще жива! – рявкнул он, подскочил к повешенной и подхватил ее под ноги.

Тело женщины повернулось на веревке, и Андрей с прокурором смогли увидеть ее лицо. Это была Гелла.

– А говорили – какой труп! – обиженно заметил охранник. – Вызывайте ментов.

Успенский, не отрываясь, смотрел на повешенную. Тело ее хоть и вытянулось, но выглядело мятым, словно из него выпустили воздух.

Филатов наморщил лоб.

– Ты что уставился?

Астролог поежился.

– Не могу избавиться от ощущения, что перед нами сброшенная змеиная кожа.

Прокурор все еще недоуменно покачал головой.

– А где же тогда сама змея?

– Она уползла – пожал плечами Успенский.

И наклонился. На грязном полу валялась фотография. Та самая, которую Гелла–Маргарита не захотела показать ему. Та, на которой он была снята со своим женихом. Но теперь половина снимка, на которой был изображен жених, была оторвана. От него осталась только рука, которой тот обнимал свою улыбающуюся невесту.

Андрей внимательно рассмотрел снимок и нахмурился.

Наверх из подвала Успенский с Филатовым поднимались как в тумане. В холле им встретилась женщина в черном рабочем халате и замызганной, когда-то белой кроличьей шапке. Обоих поразил взгляд ее водянисто–белесых глаз. Андрей узнал уборщицу, которая звала его, когда умерла Ада. Странная, однако, была эта уборщица.

Пройдя мимо нее, прокурор зябко подернул плечами.

– Знаешь, я тут на днях по телевизору про Блаватскую передачу смотрел. Ты про нее что-нибудь слыхал?

– Ясное дело, – отозвался Успенский. – Создательница Теософического общества. Оккультист, спиритуалист. Некоторые ее философом считают, некоторые идеологом сатанизма. А некоторые просто ведьмой. И что?

– В передаче сказали, что у нее глаза были очень светлые, водянисто–белесые. И взгляд очень холодный. Говорили – как у Горгоны. Я тогда не понял – как это. А сейчас вот у этой уборщицы увидал – точно такой взгляд. Что скажешь, Палыч?

Андрей задумался. Такой взгляд он точно видел в одном из своих видений – смерти Евгении Гладун–Ежовой.

– Блаватская? – переспросил он. – А знаешь, Петрович, ведь Блаватская умерла ровно за неделю до рождения Булгакова. И прожила она ровно шестьдесят лет. То есть оба родились в год Белого Кота. Или, иначе, Белого Кролика. Кстати, наступающий год тоже его.

– У этой ведьмы–уборщицы на голове малахай не из белого кролика? Может, опять переселение душ? – насторожился прокурор.

Андрей отрицательно покачал головой.

– Нет, тут совсем другое. Блаватская могла, выражаясь современным языком, инфицировать Булгакова своими гностическими идеями. К тому же, последнюю избранницу Булгакова, его музу, которую он изобразил в образе Маргариты, звали точно так же, как и Блаватскую – Еленой. А умерла Блаватская в Лондоне, городе магов, мистиков и масонов. Городе сатанинских тайн и закулисных интриг.

– А по–русски нельзя объяснить? – проворчал прокурор. – Попроще.

– Ну, если говорить совсем просто, она могла заразить его черной сатанинской энергией. В народе это называлось «передать ведьмовскую силу». А вот тебе и кот!

Из-под ног прокурора с диким мявом шарахнулся белый кот. Филатов выругался, нервно дернул плечом и оглянулся, но никакой уборщицы позади них уже не было.

* * *

Когда они вышли из особняка, их ждало следующее потрясение. На капоте прокурорской «Волги» сидел Игорь Доронин и курил. Рядом в накинутом на плечи плаще следователя стояла Василиса. Андрей бросился к ней, крепко обхватил и так застыл надолго. За его спиной радостно сопел Филатов.

Доронин слез с капота. Он чувствовал себя немного неловко.

– Как? – только и мог спросить его Успенский.

Тот развел руками.

– Случайно. Она потом сама расскажет. А мне, извини, некогда. Проверку банка заканчивать надо.

Филатов отвел следователя в сторону и начал что-то тихо ему говорить. По тому, как буквально на глазах мрачнело лицо следователя, Успенский прочитал его мысли: «Только трупа повесившейся ведьмы мне и не хватало».

Прокурор оставил служебную «Волгу» Доронину, а сам сел за руль «Сааба». Андрей помог Василисе забраться на заднее сиденье и сел сам.

– Поехали ко мне, – предложил он.

С ним никто не стал спорить. Василиса молчала. Андрей крепко сжал ее пальцы. Оба без слов понимали друг друга.

– Расскажешь? – наконец спросил он.

– Только погромче, мне тоже интересно, – попросил Филатов.

– Да нечего мне рассказывать! – воскликнула освобожденная пленница. – После того как я тебе позвонила, за мной сразу пришли. Носорог и с ним Длинный. Они были чем-то сильно испуганы. Мне снова нахлобучили мешок на голову, связали руки и потащили из подвала наружу.

– Может быть, их испугала Гелла, которая в этот момент повесилась в соседнем коридоре? – предположил Филатов.

– Или ее повесили, – заметил астролог. – Что скажешь, Петрович?

– Тачка у тебя классная. Продавать надумаешь, мне скажи.

– А по поводу трупа?

Прокурор усмехнулся.

– Ты меня об этом спрашиваешь? Какой же ты после этого астролог? Вась, мы тебя перебили. Расскажи, что дальше было.

Василиса продолжила:

– Мы поднялись из подвала, потом я почувствовала свежий воздух. Меня завели в какие-то кусты и оставили на скамейке. Я стала звать на помощь.

Филатов переглянулся с Андреем.

– Так вот чей крик слышал охранник.

Василиса не поняла:

– Вы о чем?

– Местный охранник принял тебя за привидение какой-то Маргариты, – пояснил Успенский.

– Я слышала эту легенду от Ады во время нашей последней встречи, – вспомнила журналистка. – Так вот, видимо, мои крики услышал не только ваш суеверный охранник, но и следователь Доронин. К счастью, он оказался лишен предрассудков и пришел мне на помощь. Иначе я успела бы замерзнуть. Когда Игорь сорвал с меня пыльный вонючий мешок, оказалось, что я сижу в так называемой Аллее виселиц.

– Вот–вот, крики доносились оттуда. Еще охранник сказал, что привидение плакало, – заявил прокурор.

Василиса с презрением хохотнула.

– Щ–щ-щас–с-с! Не дождетесь! Инсинуации, как любит говорить Артурчик.

– Кончай базар, закрываем дискуссию, – сказал Успенский. – Приехали.

Машина въехала во двор его дома.

* * *

Поднявшись в квартиру астролога, все трое разбрелись по ней кто куда. Василиса после пережитых ужасов отправилась в ванную смывать с себя грязь и пыль. Прокурор–криминалист прошел в кухню и включил чайник. Андрей сел за компьютер.

Увидев, чем он занимается, Филатов скривил лицо в презрительной гримасе.

– Слушай, Палыч, хватит тебе своей лженаукой заниматься, убийцу искать надо!

Успенский не смог удержаться, чтобы не подколоть друга:

– А ты-то что суетишься? Тебя же отстранили. Или надеешься реабилитироваться?

В кармане Филатова весело запиликала мелодия песни «Наша служба и опасна и трудна». Он достал трубку мобильника. Выслушав, поморщился.

– Это как раз по делу Ады Винтер, – пояснил он. – Судмедэксперт звонит, спрашивает, что с сердцем делать. Ему контейнер освобождать нужно. Тело-то похоронили поди? И органы никому не нужны.

Успенский встрепенулся.

– Сердце? А оно разве не сгорело во время пожара?

Филатов пожал плечами.

– Выходит не сгорело.

– Тогда передай своему эксперту, чтобы ничего не трогал. Мы едем!

– Куда?

– Едем делать экспертизу. Куда же еще?

Прокурор–криминалист насупился и проворчал:

– Ты не забыл, что я отстранен? Теперь дело об убийстве Ады Винтер ведет Игорь Доронин, – напомнил он.

– А где он сейчас?

– У него все как по часам. После того как Василису освободил, он вернулся в «Офис–банк» проверку заканчивать. Просил сегодня его больше не кантовать.

Успенский строго посмотрел на Филатова.

– Тебя отстранили от дела, но из прокуроров, надеюсь, не выгнали? Тогда заводи машину. Едем.

– А Василиса?

– Пусть отмывается.

Прокурору снова пришлось сесть за руль. По дороге Успенский рассматривал распечатки гороскопов Геллы–Маргариты, ее так называемого жениха и свои записки, которые захватил с собой. Филатов бросал на друга косые взгляды. Он ничего не понимал и чувствовал себя болваном Ватсоном в компании Шерлока Холмса.

Наконец не без зависти он поинтересовался:

– А что, господин астролог, может быть, ты и убийцу вычислил по своим космо как их?

– Космограммам, – подсказал Успенский. – Да, конечно. Убийца – тот, кого Гелла называла своим женихом. Та–а-ак а кто у нас жених?

Он заглянул в распечатку гороскопов и продолжил разговаривать сам с собой:

– А жених у нас Водолей. Водолей – это знак воздуха. Понимаешь, Петрович? В моем катрене была ошибка. Водолей олицетворяет знание, интеллект. Поэтому не «знанием смерть привлечешь», а «воздухом». «Воздухом смерть привлечешь!»

Он снова бросил взгляд в распечатку гороскопов.

– Убийство Ады произошло так, в полнолуние. А в полнолуние обостряется чувствительность и интуиция. И еще мы видим зловещее влияние звезды Антарес. То есть заходящего «Сердца Скорпиона». Вылезай, приехали. Нас ждут доказательства.

Полусгоревшее здание экспертизы уже начали ремонтировать. Андрей и Филатов прошли в лабораторию. К счастью, эта часть помещения совсем не пострадала от огня.

Судмедэксперт ждал их. Он уже приготовил все необходимое для проведения экспертизы.

– Сердце изъяли с перикардом? – спросил у него Успенский.

– Разумеется

– Тогда давайте, для начала проверим на эмболию.

Судмедэксперт заполнил полость перикарда водой и сделал прокол в стенке правого желудочка. В воде весело забегали воздушные пузырьки.

– Ты понял? – спросил астролог Филатова.

– Нет, – честно признался тот. Вообще-то похоже на то, как автомобильную камеру на прокол проверяют.

Судмедэксперт не удержался и фыркнул:

– Ну ты, Петрович, и нашел сравнение!

– Но в принципе верно, – поддержал друга Андрей. – В сердце был воздух, и сейчас он вышел. Ада Винтер скончалась в результате воздушной эмболии. Ну что, Скорохват, вот мы и раскрыли убийство. И, заметь, при помощи лженауки астрологии. Надо брать жениха.

Филатов посмотрел на него как баран на новые ворота.

– Так кто же все-таки у нас жених? Ты же не сказал.

Успенский загадочно улыбнулся.

– Разве не сказал? А ты сам еще не понял? И какой же ты после этого Скорохват? Ладно, едем к Доронину, по дороге я тебе все объясню.

И направился к дверям. Все еще ничего не понимающий прокурор–криминалист пожал плечами и последовал за ним.

Дата добавления: 2015-08-05