Кольцо великого Змея

Выйти из дома пораньше не получилось. Проснувшись позднее обычного, Василиса почувствовала, что не может ни встать, ни повернуться. Каждая мышца, каждая косточка болела так, будто всю ночь бригада колхозников молотила ее по ребрам, как сноп пшеницы. Только через час, после долгой и болезненной разминки, она вновь обрела способность к передвижению.

А Андрей банально проспал. Когда он лег, Василиса так и не заметила. Возможно, он просидел над своими вычислениями до самого утра. Короче, пока они поднялись, пока Василиса сварганила завтрак на скорую руку, солнце успело подняться едва ли не к зениту.

В театр они приехали во время очередного необъявленного перерыва. Как и пообещал Покровский, вокруг здания уже вовсю кипела бурная деятельность. Устанавливали рекламные щиты, осветительные приборы, растяжки. Красили траву и облака. Земля тряслась, и Артур Эдуардович, разумеется, снова был в эпицентре событий, давал указания и всех учил.

Сыщики–любители подошли к нему со спины.

– Я согласна играть Маргариту, но.

Режиссер резко обернулся и перестал руководить. Все работавшие разом вздохнули свободнее и принялись наконец работать, вместо того чтобы выполнять бестолковые команды и бредовые указания.

Покровский же ощетинился, как дикобраз, и вперился моноклем в Василису.

– Какое еще «но»? Это шантаж? Что за тур-де–бра за ковром и подножка мастеру сцены?

Василиса пожала плечами.

– Поверь, в этом ничего личного, но, может быть, действительно лучше взять на роль Маргариты ту, рыжую. Мне бы не хотелось.

Артур Эдуардович выпрямился, будто вырос на целую голову. Голос его зазвенел медью. Он никому не позволял себя учить.

– Та, рыжая, играет роль ведьмы Геллы и тянет на себе весь спектакль, – снисходительно пояснил он. – У нее полсотни страниц текста и сложная вокальная партия. Она, если понадобится, она и голая спляшет. А ты хочешь, чтобы она торчала пугалом на балконе? Прости, я не это имел в виду.

Василиса продемонстрировала крайнее изумление.

– Но она так яростно требовала роль Маргариты.

Покровский с пренебрежением махнул рукой.

– Молодая, глупая. Ну, как же, приспичило ей Маргариту сыграть! Обычная бабья блажь. Она сама не понимает своего счастья. И ты, кстати, тоже. Ладно, пошли, введу тебя в курс дела. И реквизит выдам. И пойдешь играть.

– Как, и все? – изумилась Василиса.

– А что тебе еще надо?

– Ну, я представляла себе все это несколько иначе. Знакомство с ролью, репетиции, вживание в образ.

– Бред! – отрезал режиссер. Систему Станиславского давно мыши сгрызли как заплесневевший сухарь. Система интенсивного натаскивания Покровского – вот настоящее и будущее искусства!

Они ушли. Успенский огляделся. С уходом режиссера работы на местности окончательно обрели смысл и организованность. Ничего интересного снаружи ждать не приходилось, и он также проследовал внутрь помещения.

В вестибюле суеты было ничуть не меньше. Похоже, на премьеру и впрямь ждали гостей из самых высоких государственных сфер. Чтобы не мешаться под ногами, Андрей отошел в сторону. В буфет. Народу здесь было немного, в основном артисты, прячущиеся здесь от своего гениального Карабаса–Барабаса.

Андрей присел к стойке и заказал двойной эспрессо. Судя по цене, можно было надеяться, что кофе окажется приличным. В ожидании он едва не задремал. Разбудило его легкое покашливание. Рядом с ним на высокие табуретки забрались две актрисульки. На Успенского они посматривали игриво, но без кокетства. Он сделал вывод, что интересует их не как мужчина. Или не только и не столько как мужчина.

– Ой, а мы вас вчера с Артуром Эдуардовичем видели, – пискнула та, что посветлее, почти блондинка.

– А вы режиссер или продюсер? – томным шепотом поинтересовалась другая, потемнее, почти брюнетка.

– Ни то, ни другое. Я астролог, – буркнул Андрей.

Он и сам не понял, зачем так сказал. Не подумал, конечно, очень спать хотелось. Вроде бы хотел отшить, а вышло наоборот.

– Ой, астролог! – запищали дуэтом барышни. – Девочки, он астролог! А вы мне гороскоп не составите?

На их истошные вопли мигом сбежалась чуть ли не вся труппа. Через секунду к барной стойке выстроилась изрядная очередь. Успенский сквозь дрему включил мозги – аж шестеренки заскрипели. Ему ужасно хотелось послать собравшихся куда-нибудь подальше, но он понимал, что лучший повод познакомиться с труппой ему вряд ли представится.

И он принялся записывать данные всех желающих. В глубине души он надеялся, что в их числе окажется рыжая фурия. Но время шло, очередь не сокращалась, а рыжая ведьма все не появлялась. Андрея так и подмывало расспросить о ней кого-нибудь из актеров. И вдруг – о чудо! – она заглянула в буфет.

Успенского сейчас интересовало – встанет ли она с ее амбициями в хвост соискателей или нахально попрется без очереди. И тут его ждало глубочайшее разочарование. Увидев скопление народа, девица сделала капризное лицо, развернулась и исчезла. Гордая, однако!

Уйти сразу он не мог. Пришлось еще минут двадцать сидеть и записывать данные актеров и актрис. В конце концов, ему все же пришлось сбежать. Кофе он так и не выпил.

* * *

Василиса пришла в кабинет режиссера получить «инвентарь», как выразился бывший супруг Ады. Сюда входил плащ, шляпа с низко опущенными полями и букет ядовито–желтых пластмассовых тюльпанов.

– Чтобы из последнего ряда было видно, – пояснил он. – В театре главное – символы. Остальное приложится.

– А я петь буду?

– Пустим фонограмму. Тебе даже рта раскрывать не придется. Под шляпой все равно видно не будет.

Он привычно ораторствовал, а она слушала его и не слышала. Сейчас ее занимало другое. Что же все-таки Артур унаследовал от Булгакова и какую его миссию мог бы завершить? Несомненное наличие творческого таланта странным образом сочеталось в нем с наглой беспринципностью, которую многие принимали за талант административный.

И другое не давало ей покоя. Мог ли Артур убить Аду?

От размышлений ее оторвала рыжая фурия. Она ворвалась к Покровскому, словно разъяренная любовница. Она смерила Василису убийственным взглядом и презрительно процедила:

– Значит, ты все-таки взял ее на роль Маргариты? На мою роль?

Покровский попытался уладить конфликт.

– Марго, помилуй, я же говорил тебе, что Маргарита – это не роль. Если бы вместо Ады не появилась она, – он кивнул на Василису и в то же время заговорщицки подмигнул ей, – я бы взял манекен.

В глазах рыжей Марго горел огонь безумия.

– Лучше бы ты взял манекен. Потому что манекену не больно, и он не может умереть. А теперь пеняй на себя!

Она развернулась и вышла, хлопнув дверью. От удара со стены посыпалась штукатурка.

Артур Эдуардович с осуждением покачал головой.

– Ну, разве так можно? Только что ремонт сделали!

Василиса в замешательстве так и стояла посреди кабинета с плащом, шляпой и нелепым букетом в руках. Она думала – бросить все сразу или продолжить игру еще на некоторое время.

Указав на дверь, за которой скрылась разъяренная ведьма, Василиса поинтересовалась:

– Она это серьезно? Насчет пеняй и манекена.

Артур Эдуардович только руками замахал.

– О чем ты, Вася? Я такие истерики по десять раз на дню выслушиваю. Труппа большая, все с амбициями. Это, я тебе скажу, похлеще, чем с хищниками в цирке.

Василиса не смогла удержаться от колкости:

– Ну и шел бы в цирк, на легкую работу, укротителем.

Покровский сразу надулся.

– Хватит трепаться, пошли репетировать.

Труппа уже собралась на сцене. Покровский заставил Василису по шаткой приставной лесенке забраться на небольшой балкон. Наверно, эта конструкция действительно осталась в наследство от несчастной Джульетты. На балконе был тесно. Василиса с трудом представляла, как она выстоит тут весь спектакль.

Репетиция началась. Успенскому наконец удалось освободиться, и он тоже заглянул в зал. Как ни странно, ему понравилась музыка. А для мюзикла это главное. Андрей сел поближе к сцене. Сюжет романа в постановке гения угадывался с трудом. Маргарита, как и обещал режиссер, только присутствовала.

Главную партию, вне всякого сомнения, играла рыжая ведьма Гелла. Она металась по сцене, как яркая шаровая молния. Иногда казалось, что она вот–вот врежется в какую-нибудь из декораций. Действительно ли так случилось или все произошло по иной причине, но вдруг массивная мачта, увешанная гирляндой лам, начала крениться. Андрею хватило доли секунды, чтобы понять – она упадет прямо на балкон, где стояла Василиса. Актеры и актрисы бросились врассыпную, но ей деваться было некуда.

В два прыжка Успенский оказался на сцене. Еще не приземлившись, он дурным голосом заорал Василисе:

– Прыгай, ловлю!

Она повиновалась автоматически. Шагнула через невысокий парапет балкона и упала вниз. Он успел подхватить ее в последний момент и отпрыгнул в сторону за мгновение до того, как мачта рухнула, расплющив балкон, приставную лесенку и засыпав сцену осколками лампочек.

В зале воцарилась мертвая тишина. На Покровского страшно было смотреть. Он почернел лицом и выкатил глаза. Так продолжалось очень долго, может, с минуту. Наконец к нему вернулся голос.

– Где?! Где эти рабочие сцены? Где эти два урода?

И тут в зале появились новые лица. По проходу между креслами шла группа из нескольких человек. Возглавлял ее прокруро–криминалист Филатов.

– Вы тут случайно не террористический акт репетируете? – громко поинтересовался он. – И после этого собираетесь пригласить на премьеру высших руководителей страны? Скажите, а спонсор у вас не Усама бен Ладен?

Шутка удалась, но ни у кого из присутствующих не возникло желания посмеяться.

* * *

Увидев на авансцене Василису и Успенского, Филатов нахмурился еще больше. Знаком он подозвал их и вместе с ними отошел в сторону. Остальные в авральном порядке принялись устранять последствия катастрофы.

Филатов грозно уставился на друзей

– Я же предупреждал, чтобы вы держались подальше от этого расследования.

Успенский развел руками.

– Но мы и не занимались расследованием. Покровский попросил Василису заменить Аду в постановке. А я воспользовался случаем, чтобы немного подкалымить. – Он помахал перед прокурором составленным в буфете списком. – Видишь, сколько клиентов? Всем срочно понадобились гороскопы.

– Это правда? – Филатов перевел взгляд на Василису.

Та покраснела, но подтвердила.

– Да. Я торчала там, на балконе, и, если бы не Андрей, меня сейчас соскребали бы с этой мачты. У меня практически не было шансов спастись.

Несмотря на то что губы у нее тряслись – реакция на стресс, – она все же пыталась шутить.

Но Филатов посерьезнел еще больше.

– Вот, значит, как? А ты не думаешь, что кто-то специально уронил эту хреновину на тебя? Это ведь не первый случай, помнишь звонки с угрозами? Кто монтировал декорации?

– Наверно, те двое уголовников, которые напали на Василису в подвале.

Филатов кивнул.

– Вот именно. Я ими займусь. А кто руководил установкой декораций?

– Ну, это режиссер, – уверенно произнес Андрей. – Он тут сам всем распоряжается, лично, никакой самодеятельности и инициативы не терпит. Гений, что с него возьмешь.

Прокурор с неприязнью посмотрел на Покровского, бестолково суетившегося возле сцены.

– Определенно, этот гений вызывает у меня большие подозрения. Кроме того, у нас тут появилась новая версия преступления. Мы хорошенько прошерстили «Офис–банк». За ним стоит международный концерн «Офис–корпорейшн». Серьезная организация. Возможно, мы имеем дело с рейдерским наездом.

Тут Василиса почувствовала себя в привычной атмосфере.

– И какое место в этой цепочке занимает Покровский с его театром?

– Театр можно использовать в качестве подставной организации. А Покровский, я наводил справки, на редкость неустойчивый в нравственном смысле человек. Такой пойдет на сделку с кем угодно, душу дьяволу продаст, лишь бы добиться своего.

Василиса и Успенский переглянулись. Филатову это не понравилось.

– Вы что это, друг другу глазки строите? Предупреждаю, если вы что-то от меня скрываете…

– Ничего мы от тебя не скрываем, – заверил его Андрей и в нескольких словах изложил то, о чем они говорили с Василисой накануне вечером.

Филатов слушал, не перебивая. Постепенно его лицо все сильнее сводила судорога невыразимого страдания.

– При чем здесь Булгаков? Ты, Палыч, опять про переселение душ? Значит, ты – реинкарнация Нострадамуса, режиссер Покровский – писателя Булгакова. А я кого – Берии?

Андрей успокоил его.

– Может быть, Шерлока Холмса. Если хочешь, я могу это уточнить. А что тебя беспокоит?

– Не слишком ли много совпадений?

Успенского это возмутило.

– Во–первых, речь идет не о реинкарнации. Здесь мы имеем дело с явлением совсем другого рода. Это не переселение души, а, скорее, перевоплощение. Когда один человек рождается в момент смерти другого, он может унаследовать не только его судьбу, таланты и предпочтения. Такая преемственность предполагает продолжение миссии предшественника. Все, что тот не успел сделать при жизни, приходится продолжать и доделывать его наследнику. А, во–вторых, что значит «Много»? Это не совпадения, а норма. Подобное происходит сплошь и рядом. Понимаешь? С каждым из нас. Каждый имеет своего предшественника в информационном поле. А кого именно – можно установить с помощью астрологии.

Но Филатов продолжал упорствовать.

– Ты забыл, что население Земли растет. Сколько нас сейчас и сколько было сто, тысячу, десять тысяч лет назад? А сто тысяч лет? Недавно по телевизору сказали, что все мы произошли от группы численностью в двадцать человек. Так где ж на всех набраться душ для перевоплощения?

Успенский не удержался, чтобы не съязвить:

– Двадцать человек? А я-то думал, что мы произошли от двоих – от Адама и Евы. Так вот, повторяю, ты не понял главного – дело не в переселении душ, а в копировании изначальной матрицы с последующим усложнением. Конечно, не у каждого создаются условия, чтобы реализовать то, что не успел его предшественник. И наоборот, кто-то уходит далеко вперед. В этом суть. А кажущиеся совпадения – это то, что лежит на поверхности. Они довольно часты. Просто никому в голову не приходило вести статистику. И, самое главное, зло, воплощенное в субъектах–носителях, также повторяется по определенному сценарию. И его можно вычислить.

Филатов схватился за голову.

– Меня нужно выгнать из прокуратуры взашей только за то, что я это слушаю и не отправляю тебя в дурдом. До такого даже Ломброзо не додумался. Это же чистой воды паранойя! Короче, Палыч, давай к этому разговору больше не возвращаться. Уезжайте отсюда, пока вас совсем не убили.

Василиса и Успенский покорно развернулись и направились к выходу. Неожиданно Филатов догнал их.

– Постойте! Чуть не забыл. Василиса, помнишь, я обещал тебе охрану, когда дело будет возбуждено? Так вот, теперь ты в безопасности, тебе выделили двоих омоновцев с автоматами. Подождите, сейчас я их пришлю.

Василиса приуныла. Андрей полностью разделял ее настроение.

– Это не охрана, а конвой. Если нас будет пасти пара автоматчиков, мы окажемся связаны по рукам и ногам, – тихо сказал он.

Но, на их счастье, по пути прокурору–криминалисту попался гениальный режиссер. Начала их разговора не было слышно, но очень быстро беседа переросла в крик и стала доступна окружающим.

– А я попрошу вас никуда не уезжать! – орал Филатов. – Считайте, что подписка о невыезде у вас уже имеется.

– По какому праву?! – не менее громко орал в ответ Покровский. – Вы не суд!

– Я вас арестовывать не собираюсь, а подписку о невыезде могу и сам отобрать, – возражал Филатов.

– Не посмеете! Это произвол! Вы отдаете себе отчет? При моих связях.

– Плевал я на твои связи!..

Андрей взял Василису под руку.

– Пойдем, пока они увлечены дискуссией.

Они вышли на улицу.

– Поберегись!

Мимо них пронесли мачту, едва не убившую Василису. В хвосте процессии шел следователь Игорь Доронин. Увидев Василису и Андрея, он подошел к ним и поздоровался.

– Вам повезло, – сказал он, указав на мачту, и продолжал, понизив голос: – Будьте осторожны, эта штука упала не случайно. Кто-то отвинтил крепеж, а, возможно, в нужный момент подтолкнул конструкцию в нужном направлении. Хорошо, что вы успели отскочить.

– Я не успела, – ответила Василиса. – Меня спас Андрей.

Успенскому стало неловко.

– Ладно тебе. Пиво поставишь – в расчете будем, – и обратился к следователю: – Скажите, Игорь, а вы-то что думаете обо всей этой истории?

Они прошли к столикам пустующего летнего кафе.

– То, что я думаю, никого не интересует, – с горечью заметил Доронин. – К сожалению, мое мнение, как правило, не совпадает с мнением руководства. Поэтому моей скромной персоной затыкают дыры. И если появляется потенциальный висяк, то на расследование назначают меня. Вот как сейчас. Банк скоро месяц как копаем – хоть бы хвостик нащупать, чтобы потянуть. Стерильно чисто. А так не бывает. Теперь вот дело об убийстве на меня повесили, а проверка банка так на мне и осталась. Я кое-что выяснил по поводу «Офис–корпорейшн». У них все на самом верху схвачено, связываться с ними не станут. То же касается и режиссера Покровского. Сейчас начнется обычная волокита, потом дело закроют. И начнут искать козлов отпущения. Филатова и меня, скорее всего, вышибут в народное хозяйство.

Следователь понравился Успенскому тем, что не важничал и не напускал на себя загадочный вид, чем иногда грешил даже друг Филатов.

– Но платят-то нормально? – предположил он.

Доронин сокрушенно вздохнул.

– Если бы. А взяток брать не умею. Видно, дураком уродился. А почему вы спросили?

Андрей прикоснулся к рукаву следовательского пиджака.

– Часики у вас хорошие. Дорогие.

Следователь улыбнулся.

– Это мне на старой работе ребята подарили ко дню рождения. Не верите? Вот, сами посмотрите.

Он расстегнул браслет и продемонстрировал дарственную надпись на нижней крышке корпуса часов.

– Интересно, – заметил Успенский. – Вы знаете, что родились в один день с Булгаковым?

В разговор вмешалась Василиса:

– Игорь, а вы, случайно, не знаете, экспертизу по убийству уже провели?

Следователь оглянулся с видом заговорщика.

– Провели. Только не говорите Филатову, что от меня узнали. А то придется мне пилить на Колыму в должности младшего дознавателя.

Через минуту красный «Пыжик» сорвался с места и вырулил на проспект.

* * *

Здание лаборатории, где проводилась судебно–медицинская экспертиза, находилось в небольшой пристройке старого дома. Когда Василиса подъезжала к дому, его как раз заканчивали тушить. Из-за пожарных машин подъехать ближе не удалось, пришлось вылезти за версту и пешком топать по лужам.

Большой дом выгорел полностью, от здания лаборатории остались две стены и часть крыши

В стороне от дымящихся, залитых водой и пеной руин, растерянно топтался толстяк в грязном белом халате, натянутом поверх пальто. На халате болталась бирка с надписью «Заведующий лабораторией» и неразборчиво написанной фамилией.

Андрей направился к нему и задал прямой вопрос:

– Что с лабораторией?

Толстяк в белом халате посмотрел на него как на дурака.

– Она сгорела.

– А тело Ады Винтер тоже сгорело?

Толстяк ответил не сразу.

– Нет, ее забрали. Еще до пожара.

– Кто?

Толстяк удивился.

– Муж, ясное дело. Кому она еще нужна?

– Какой?

– Что же, у нее не один муж?

– Не один. А где запись о выдаче?

Толстяк вяло махнул грязной ладонью.

– Книга записей сгорела.

Василиса тоже присоединилась к астрологу:

– А что, компьютеры до вас еще не дошли?

– И компьютер сгорел. Все сгорело.

– Ну, хоть кто приезжал? – не отставал Успенский.

– Говорю же, мужик какой-то. Назвался мужем. А с ним двое. Один длинный, скучный такой. А другой, как бы это сказать.

– Кот–Бегемот? – подсказала Василиса.

– Скорее Колобок–Носорог. Вроде круглый, рыхлый, а налетит – так снесет напрочь. Как каток асфальтовый.

– А машину их не видели? – спросил Андрей.

– Нет.

– Понятно. И на том спасибо.

В машине они подвели короткий неутешительный итог своим поискам.

– Как думаешь, кто забрал тело Ады – Покровский или Бекерман? – спросил Андрей.

– Думаю, это был Бекерман, – ответила Василиса. – Толстяк из лаборатории сказал про него «какой-то». Про Артура он бы так не сказал, он бы его запомнил. За это я головой ручаюсь.

– Согласен. Получается, парочка наших бандитов работает на Бекермана. Кстати, ты не думаешь, что пожар тоже они организовали?

Его прервал звонок мобильника. На дисплее высветился номер Филатова.

– Нас уже разыскивают, – обрадовал он Василису и подключился. – Алло, Петрович? Да, мы тебя не дождались, ты куда-то ушел. А мы тут едем на машине, никого не трогаем. Слушай, мы случайно мимо экспертизы ехали. Так вот, она сгорела. Ты бы позвонил, поинтересовался. Нехорошая история.

Василиса хорошо слышала в трубке суровый голос прокурора.

– А тебе не кажется странным, что где бы ты ни оказался за последнюю пару дней, там сразу что-то происходит? Знаешь, Палыч, по–моему, тебе пора серьезно подумать об алиби.

И отключил связь. Успенский нахмурился. Положение складывалось дурацкое.

Василиса искоса посмотрела на него.

– Если тебе нужно алиби, могу помочь. Я могу чем угодно поклясться, что эту неделю провела с тобой в занятиях бурным сексом.

Андрей почему-то не засмеялся и даже не улыбнулся. Наоборот, он замкнулся в себе и погрузился в размышления. Так они ехали довольно долго. Василиса выехала на набережную Яузы. Неожиданно навстречу вылетели «Жигули» – «восьмерка». Машина была ржавая и сильно помятая, хотя и с тонированными стеклами. Уходя от столкновения, Василиса едва не врезалась в ограждение набережной. Ей удалось справиться с управлением и вернуться на трассу. В зеркало заднего вида она увидела, что «восьмерка» развернулась, доведя до инфаркта десяток водителей, и бросилась их догонять. Через менее затененное лобовое стекло машины были видны озверевшие лица пары бесов – здоровяка и длинного.

Андрей бросил на Василису обеспокоенный взгляд.

– А вот и наши друзья. Тебя сменить?

Она покачала головой.

– Спокойно, я прошла курс экстремального вождения.

Журналистка вела машину уверенно, притормаживая перед поворотами и резко набирая скорость на прямых отрезках дороги. Машин было мало, это облегчало ее задачу, но облегчало и работу преследователям. А они не отставали.

Сейчас Василиса была рада, что не купила машину с автоматической коробкой передач, хотя искушение такое было. Дави педаль – и никаких забот. Сейчас она бешено работала всеми тремя педалями и ручкой переключения скоростей. «Пыжик» совершил сложный маневр и вырвался далеко вперед. Позади взревел движок преследователей. Под ржавым капотом явно прятался мощный агрегат.

Андрей пытался помочь Василисе, чем мог. В основном крутил головой, высматривая возможную опасность. И неожиданно увидел знакомый силуэт. Впереди в крайнем правом ряду двигался черный «Мерседес». Успенский указал Василисе на знакомый объект.

– Борюсик своим шестеркам не доверяет. Лично контролирует. Работу принимать приехал.

Она недобро усмехнулась.

– Ты ему по гороскопу обещал серию ударов? Сейчас он получит добавки.

Она заложила крутой вираж, приближаясь к «Мерседесу». Тому было некуда деваться – перед ним тащился грузовик. Василиса заложила очередной крутой вираж. «Пыжик» поравнялся с «Мерседесом». В его боковом окне мелькнуло перепуганное лицо господина Бекермана. Увидев, что его засекли, он засуетился. Деваться ему было некуда – впереди грузовик, слева «Пежо». Но тут Василиса притормозила. Бекерман поневоле вывернул руль влево и прибавил скорость.

Рев движка преследователей за спиной превратился в надрывный вой. Бесы решили идти на таран. Андрей оглянулся и увидел, что расстояние между ними и ржавой «восьмеркой» сокращается с пугающей быстротой.

И тут Василиса вильнула вправо, заняв место в крайнем ряду позади грузовика, где до этого прятался господин Бекерман. Ржавая «восьмерка» проскочила мимо со скоростью истребителя, и через секунду впереди раздался удар, а следом и жуткий скрежет.

Господин Бекерман так ловко прятался от своих помощников, что те не замечали его до самого последнего момента. Пока не врезались в его багажник своим передним бампером. Проезжая мимо их слипшихся автомобилей, Василиса и Успенский сделали им на прощанье ручкой.

Дата добавления: 2015-08-05