Глава 20. В фургоне было странно

В фургоне было странно. Толком его рассмотреть мне не удалось, так как внутри было темно, но казалось, что он гораздо больше, чем мы думали.

В фургоне было тепло, по крайней мере, мне, а вот Милли вся дрожала, тут пахло теплой одеждой, луком и специями с небольшой ноткой металлического запаха.

То, чего я не мог видеть в темноте, звенело и гремело где-то на стенах. Здесь были своего рода койки, на которых сидели я и Кристофер, посадив Милли между собой, чтобы она не мерзла, и смотрели на двух ребятишек, которые поспешно забрались внутрь поглазеть на нас в темноте, будто мы были самым странным явлением на всём свете. Но что бы ни говорили, они не произнесли ни слова.

- Они снова засмущались. Не обращайте внимания, - кинул Кристофер. - Почему ты бежишь из Столлери, Грант?

- Я - убийца, - признался я и рассказал о призраке и своём фотоаппарате.

- Ох, - вздохнул Кристофер горестно. Затем он добавил через какое-то время:

- Я уже готов поверить в твою плохую карму, Грант, хотя и знаю, что её у тебя нет. Но вот удача явно не на твоей стороне. Может, всё дело в магии... Ты знаешь, что, когда мы впервые встретились, ты буквально был увешан заклятьями? Одно из них вполне могло быть заклятием смерти. Но я думал, что снял их с тебя ещё тогда, когда мы шли через парк.

В этот раз настал мой черёд воскликнуть "Ох!"

Весьма сердито я пояснил ему:

- Одно из тех заклятий должно было заставить мистера Амоса принять меня на работу.

- Знаю, - ответил Кристофер, - Именно поэтому я и снял их. Я ведь сам хотел заполучить эту работу. Зачем же Габриэль де Витт приехал в Столлери, если не считать поисков меня и Милли?

- Чтобы арестовать мистера Амоса, - ответил я, - Ты знал, что он приходится мне дядей?

- Габриэль не может быть твоим дядей, - сказал Кристофер. - Он родом из Двенадцатых Миров.

-Нет, болван, мистер Амос. - сказал я. - Мама сказала, что была замужем за братом мистера Амоса.

- Да, это обычно делает человека твоим дядей. - согласился Кристофер.

- И мистер Амос - настоящий граф Столери. - продолжил я. - Не граф Роберт. Его отец - актер по имени Браун. Графиня на самом деле - просто миссис Браун.

Кристофер пришел в восторг.

- Расскажи мне все, Грант, - попросил он. Так я и сделал.

Милли, стуча зубами, спросила:

- А эту ведьму, леди Мэри, тоже арестовали?

- Не думаю. - ответил я. - Но они, возможно, собираются арестовать мистера Сеули.

- Очень жаль. - заявила Милли. - Леди Мэри нужно арестовать. Она пользуется магией самым гнусным образом. Но... Нет, заткнись, Кристофер. Прекрати умничать и немедленно расскажи мне, что с тобой случилось. Как ты оказался среди Путешественников?

- Воспользовался мозгом, - сказал Кристофер. - В последний раз, прежде чем он сгнил и вывалился из головы. Признаюсь, я действительно застрял среди всех этих пустых башен и особняков. Каждый раз, когда происходили изменения - а их было предостаточно - я оказывался все дальше и дальше от Столлери, и порой казалось, что выбраться оттуда вообще невозможно, даже когда я вышел на улицу. Я действительно устал, проголодался и запутался. Я был в гигантском стеклянном здании, когда появились люди Габриэля. Вы никогда не пробовали спрятаться в стеклянном доме? И не надо. Это невозможно. И они перекрыли мне выход на крышу, так что я не мог пойти туда и дождаться очередного изменения. И я запаниковал. А потом подумал, что должен быть другой путь! Я вспомнил о Чампе. Ему было запрещено заходить в дом...

- Как и мистеру Авенлоху и Смердли! - воскликнул я. - Изменения происходят и в парке тоже!

- Именно так, Грант. - подтвердил Кристофер. - У сдвига вероятности два конца, но один ведет в никуда, и никто этого не замечает. Как только я понял это, я сбежал из кошмарной оранжереи и отправился на торфяники искать другой конец. Не думаю, что я бы его нашел, но примерно в то же время, как я туда добрался, появились Путешественники. Они дали мне немного поесть, и я попросил подбросить меня до Столлери - я надеялся, что к тому времени ты уже будешь там, Милли. Сперва они не захотели. Сказали, что появятся посреди парка. Но я сказал, что выведу их наружу через сторожку, и они согласились меня взять.

- Как мы пройдем через ворота? - спросил я.

Едва слова вылетели из моего рта, как равномерный цокот лошадиных копыт прекратился. Путешественник обернулся с места кучера и сказал:

- Сторожка.

- Отлично. - Кристофер встал и вскарабкался на передок фургона.

Не знаю, что он сделал, но лошадь снова пошла, и в фургоне стало так темно, что малыши напротив встревоженно защебетали.

В следующий момент я уже смотрел из задней части фургона в туннель с широко распахнутыми воротами, а лошадь выворачивала на дорогу.

Я слышал, как ее копыта грохочут и скользят на трамвайных путях. Кристофер заполз назад, и фургон, должно быть, попал в промежуток между рельсами, поскольку лошадиные подковы снова равномерно зацокали.

- Как ты это сделал? - спросила Милли. Это был профессиональный, волшебный вопрос, хотя ее зубы все еще стучалали.

- Привратника не было, - сказал Кристофер. - Так что снять защиту было легко. Его, наверное, тоже арестовали.

Путь вниз, к Солчестеру, был долгим, а лошадь двигалась далеко не так быстро, как трамвай. Неторопливое цоканье копыт было таким монотонным, а внутри фургона - так уютно, что я задремал и видел медленные, наполненные запахами гвоздики и металла сны. Временами я просыпался, обычно на крутых подъемах, где лошадь шла медленнее, чем обычно, и Путешественник с протяжным, глухим звуком выжимал тормоза и окликал ее на своем непонятном языке. Потом я снова засыпал.

Я окончательно проснулся, когда ясный утренний свет проник в фургон с обеих сторон. Цоканье копыт, казалось, стало громче и отзывалось громким эхом. Я сел и из задника фургона увидел Солчестерский собор, неторопливо проплывающий мимо.

Мгновение спустя путешественник откинулся назад, чтобы сказать:

- Здесь мы должны вас оставить.

Кристофер в волнении вскочил.

- Ох, хорошо. Спасибо.

По-моему, Милли так и не проснулась, пока мы стояли на улице, наблюдая, как быстро, с грохотом удаляется поскрипывающий и позвякивающий каждой деталью фургон, а лошадь переходит на быструю рысь.

Милли снова задрожала. Я не удивился. Ее полосатая униформа Столлери была не очень-то теплой, как и моя, если уж на то пошло.

Мы выглядели весьма неуместно на сырой, туманной улице. Наряд Кристофера, наверное, пострадал во время очередных изменений. На нем была широкая, мешковатая одежда из какой-то дерюги, и выглядел он еще более странно, чем мы с Милли.

- Ты в порядке? - спросил он Милли.

- Просто замерзла, - ответила она.

- Она большую часть жизни прожила в жаркой стране, - пояснил мне Кристофер. Он встревоженно оглянулся на туристические лавочки на другой стороне улицы.

- Рановато для магазинов. Думаю, я мог бы наколдовать для тебя пальто...

"Пальто, - думал я, - свитера, шерстяные рубашки. Я знаю, где все это найти".

- Наш книжный магазин как раз в конце этой улицы, - сказал я. - Держу пари,

моя зимняя одежда все еще там, в моей комнате. Давайте прокрадемся и прихватим пару свитеров.

- Хорошая идея. - одобрил Кристофер, с тревогой глядя на Милли. - А потом покажешь нам дорогу к станции.

Я повел их вниз по улице и в переулок за нашим магазином. Ворота я открыл как обычно - залез наверх, перегнулся, отодвинул защелку, а потом спрыгнул вниз и поднял задвижку.

Ключ от задней двери, как всегда, висел за водосточной трубой. "Как будто я никогда не уезжал", думал я, пока мы на цыпочках крались через офис. В магазине все было не совсем как обычно. Касса и большинство больших книжных стеллажей стояли на других местах.

Не знаю, была ли это перестановка дяди Альфреда или результат всех изменений, идущих из Столлери. Пахло, во всяком случае, так же, как и раньше: книгами, мастикой для пола и химикатами из мастерской дяди Альфреда.

- Вы двое оставайтесь здесь. - шепнул я Кристоферу и Милли. - Я проберусь наверх и принесу одежду.

- Никто не услышит? - спросила Милли. Она опустилась на стул у кассы, дрожа от усталости.

Насколько я знал, мама все еще была в Столлери. Она пропустила последний трамвай к тому времени, как заявилась в большую гостиную, а первый утренний трамвай приходит в Солчестер не ранее половины девятого.

Дяде Альфреду, чтобы проснуться утром, нужна была пара будильников с двойными колокольчиками размером с чайную чашку. "Нет", - ответил я и как мог тихо побежал наверх по лестнице.

Странно. После Столлери лестница казалась маленькой и жалкой. И гудение старых чар в мастерской дяди Альфреда тоже ощущалось маленьким и жалким после волшебства Кристофера и самого Столлери.

И я забыл, что в приватной части нашего дома так пыльно. Я поспешил через все эти странности наверх, в свою комнату. И я едва поверил своим глазам, когда туда добрался.

Мама превратила мою комнату в свой кабинет. Она была завалена стопками ее бумаг и копиями книг, а возле окна стоял ее растрескавшийся старый стол с пишущей машинкой на нем.

На секунду я подумал, что это все - одно из изменений Столлери, но когда присмотрелся, увидел отметины на месте моей кровати и комода.

Все еще не веря, я сбегал этажом ниже, в мамин старый кабинет. Моя кровать стояла там днищем кверху, а рядом приютился комод; все его ящики были выдвинуты и пусты.

Вся моя одежда пропала, и модель самолётов, и книги. Он вовсе не ждали, что я вернусь. Меня это... "очень ранило" - единственное подходящей описание. Неимоверно глубоко ранило. На всякий пожарный я заглянул и в комнату Антеи.

Тут было ещё хуже. Когда я уходил из дома, тут всё ещё была мебель Антеи вместе с мамиными манускриптами. Теперь же тут всё было убрано. Дядя Альфред превратил её в подсобку для магических товаров.

Тут были новые полки, уставленные бутылками и свёртками по трём стенам, а по центру стояла стойка со стеклянными колбами. Я стоял какое-то время застыв, думая об Антее. Что она чувствует сейчас, когда её нового мужа арестовали за мошенничество?

Я почувствовал себя ещё хуже.

Я взял себя в руки и прошёл на носочках в мамину комнату. Тут было лучше. Когда выглядела и даже пахла как обычно, хотя, наверное, тут стало больше пыли: на её не заправленной кровати валялись стопки грязной и побитой молью одежды.

На полу было еще больше разбросанных стопок с одеждой. Мама явно выбросила всё из шкафов в поисках того ужасного жёлтого платья для Столлери.

Я выбрал один из её обычных свитеров горчичного цвета и натянул на себя. Он пах мамой, что отчасти заставило меня чувствовать ещё более уязвленным.

Свитер смотрелся ужасно поверх моей зелёной с кремовым формы, но хотя бы было тепло. Я выбрал ещё один свитер потеплее для Милли и куртку для Кристофера и поспешил вниз.

Когда спускался мне показалось, что я услышал хлопанье двери в лавке с привычным приглушенным звоном.

Ох, нет! - подумал я. - Кристофер снова вытворяет что-то изумительно глупое!

Я прибавил ходу и практически ворвался в лавку.

Она была пустой. Я стоял на вытертом до блеска полу около кассы, горестно взирая на лавку. Кристофер и Милли должно быть ушли без меня.

Я уже был готов выбежать на улицу, размахивая одеждой, когда услышал шлепанье тапочек, которые торопливо спускались сверху. Дядя Альфред ворвался в лавку, пытаясь натянуть халат поверх полосатой пижамы.

- Кто-то в лавке, - проговорил он заходя внутрь. - Нельзя и на минуту отвернуться, ни минуты покоя...

Тут он увидел меня и застыл на месте.

- А ты что тут делаешь? - спросил он. Он натянул очки повыше, чтобы убедиться, что перед ним точно стою я. Когда он окончательно это осознал, он запустил руки в свои взлохмаченную шевелюру, выглядя чрезвычайно сердитым.

- Предполагается, что ты должен быть в Столлери, Кон, - проговорил он. - Это твоя мать отослала тебя обратно? Это значит, что ты уже убил своего дядюшку Амоса?

- Нет, - ответил я, - не убил.

Я хотел рассказать ему, что мистера Амоса уже арестовали. Вот так вот! Но также мне хотелось высказать дяде Альфреду, что думаю по поводу того, что он обманул меня, уверяя меня в моей Дурной Судьбе. И я никак не мог решить, что сказать первым. Я колебался и упустил свой шанс. Дядя Альфред практически завопил на меня.

- Ты не убил его! - закричал он. - Но я же навесил на тебя уйму смертельных заклинаний прежде, чем отправить тебя туда, мальчишка! Я послал тебя туда, чтобы ты вызвал Бродягу! Я послал тебя туда с заклятьем, которое должно было указать тебе на Амоса Тесдиника! А ты подвёл меня!

Он стал надвигаться на меня, грозно хлопая тапочками и растопырив руки как клешни.

- Ты заплатишь за это! - проревел он.

Его лицо пошло пятнами, приобретая дикое выражение, он уставился на меня сквозь очки свои огромными как желтый мрамор глазами.

- Столлери был бы у меня в руках, вот в этих руках, если бы не ты! - заорал он. - Когда ты бы очутился на виселице, а Амос был бы мёртв, он перешёл бы к твоей матери, а вот ею я могу управлять.

- Нет, ты не прав, - проговорил я, пятясь. - Есть ещё Хьюго. И Антея.

Он меня не слушал. Собственно, он никогда меня не слушал, разве что я его вынуждал, угрожая забастовкой.

- Я мог бы сейчас подтасовывать вероятности! - взвыл он. - Дай только до тебя добраться!

Я ощущал, как нарастает вокруг меня вибрация его магии. Я хотел повернуться и бежать, но был неспособен. Я понятия не имел, что делать.

- Призывай Бродягу снова! - очень кстати прошептал мне в ухо голос Кристофера.

Я мог чувствовать дыхание Кристофера, щекочущее мне щеку, и его невидимое тепло рядом со мной. Я никогда не был так рад что-нибудь чувствовать.

- Призывай его немедленно, Грант!

Невидимые пальцы потянули висящий у меня на шее штопор и вытащили его из-под маминого горчичного свитера.

Я отшвырнул куртку и свитер, которые нес Милли, и с благодарностью схватил штопор. Я поднял его. Шнурок, на котором он висел, услужливо удлинился, так что я смог более-менее взмахнуть им в лицо орущего дяди Альфреда.

- Этим вызываю Бродягу! - заорал я. - Приди и дай мне то, что мне нужно!

Холод и ощущение огромного открытого пространства нахлынули сразу. За растрепанными волосами дяди Альфреда можно было рассмотреть изогнутую полосу горизонта, подсвеченного невидимым, идущим откуда-то снизу светом.

Дядя Альфред резко обернулась и тоже его увидел. Он открыл рот. Хотел пятиться к кассе, но не смог. Я видел вмятины на рукавах его халата, там, где две пары рук схватили его за плечи.

Бродяга пересек бесконечный горизонт быстрыми, тяжелыми шагами. Я чувствовал, что Кристофер держит дядю Альфреда с одной, а Милли - с другой стороны, словно в тисках.

Дядя Альфред завопил: "Нет, нет! Отпустите!" и принялся дергаться и вырывался, чтобы освободиться. Его руки, на которых повисли Кристофер и Милли, двигались тяжело, словно налитые свинцом.

Бродяга приближался удивительно быстро, его волосы и одежда

развевались, оставаясь неподвижными, под неосязаемым ледяным ветром, который он принес с собой. Вскоре он воздвигся посреди магазина и замаячил среди книжных шкафов, наполняя пространство своим ледяным запахом. Затем он встал над нами. Его сосредоточенное белое лицо с продолговатыми темными глазами повернулось от дяди Альфреда ко мне.

- Нет, нет! - закричал дядя Альфред.

Продолговатые темные глаза Бродяги снова обратились к дяде Альфреду. Он протянул ему маленькую, окрашенную малиновым винную пробку с надписью "Вина Иллари, 1893".

- Не тычь этим в меня! - взвизгнул дядя Альфред, отшатываясь. - Направь ее на Кона! На ней сильнейшее смертельное заклятье!

Бродяга кивнул ему. Один раз. Его руки освободили. Он поднял дядю Альфреда за туловище и прошагал мимо меня, неся дядю так легко, словно тот был ребенком.

Последним, что я видел, были дядины ноги в полосатых пижамных штанах, отчаянно лягающиеся, пока он проплывал рядом с моим правым плечом. Когда Бродяга сам прошел мимо, последовал рывок, и штопор-ключ вылетел у меня из рук и исчез.

Ощущение ветра и горизонта вечности исчезло в тот же миг.

Милли и Кристофер стали видимыми. Они оба пошатывались и выглядели

крайне потрясенными.

Кристофер сказал необычно тонким, тихим голосом:

- Пожалуй, мне не нравится ни один из твоих дядюшек, Грант.

- Это, - произнес глубокий, сухой голос позади меня, - наверное, ваше первое разумное замечание за несколько месяцев, Кристофер.

Там стоял Габриэль де Витт, седой и суровый. В своем черном сюртуке он казался таким же высоким, как и Бродяга. Он был не один. Все сотрудники, которые приходили с ним в большую гостиную, тоже оказались там - толпились между книжных стеллажей и на пятачке, где только что был Бродяга.

С ним был мистер Прендергаст, и королевский адвокат, и одна из придворных волшебниц - мадам Дюпон, и ужасающая миссис Хаверлок-Хантинг.

Рядом с Габриэлем де Виттом стояли моя мать и Антея, обе ужасно уставшие и заплаканные. Но, оглядываясь по сторонам, я с интересом замечал, что каждый из присутствующих так же потрясен явлением Бродяги, как и я. Даже Габриэль де Витт немного побледнел.

Глядя на него и остальных, Кристофер казался таким ошеломленным, каким я никогда еще его не видел. Его лицо стало белым, как у Бродяги. Он сглотнул и попытался поправить галстук, которого на нем не было.

- Я могу все объяснить, - сказал он.

- Я тоже. - прошептала Милли. Она выглядела совершенно больной.

- С вами мы поговорим позже, - сказал Габриэль де Витт. Получилось

очень зловеще. - Сейчас я хочу поговорить с Конрадом Тесдником.

Это прозвучало еще более зловеще.

- Я тоже могу все объяснить. - сказал я. Я перепугался. Уж лучше поговорить с дядей Альфредом, в любое время.

- Видите ли, я из семьи преступников, - сказал я. - Над обоими моими дядюшками - и уверен, что и надо мной тоже - тяготеет злой рок, что бы там ни болтал Кристофер.

Почему-то это заставило Антею усмехнуться сквозь слезы. Мама вздохнула.

- Мне нужно задать вам несколько вопросов, - продолжил Габриэль де Витт так, будто я ничего не говорил. Он вытащил из внутреннего кармана своего чернильно-черного респектабельного сюртука пакет и передал его мне. Похоже на пачку открыток. - Взгляните, пожалуйста, на эти фотографии и поясните мне, что вы там видите.

Хоть мне было в жизни не понять, чем картинки с открыток могут заинтересовать Габриэля де Витта, я открыл пакет и вытащил их.

-Ой. - вырвалось у меня. Это были фотографии двойной закрученной лестницы, которые я сделал, когда мы искали Милли.

На одной была только лестница. Потом - две Милли на той же лестнице: на первой она что-то кричит Кристоферу поверх ступенек, на второй смотрит сквозь грязное стекло башни. Но что-то с ними со всеми было не так.

У каждой на заднем плане, размытые, но довольно различимые, виднелись очертания других помещений. Десятки помещений. Можно было рассмотреть расплывчатые коридоры, друге лестницы, куполообразные комнаты в самых разных стилях, руины каменных арок, и несколько раз - что-то вроде гигантской оранжереи.

Они накладывались друг на друга слоями.

- Наверное я взял уже использованную пленку, - сказал я.

Габриэль де Витт просто сказал: "Смотрите дальше, будьте любезны".

Я двинулся дальше, к низу стопки. Здесь был зал, в который вела двойная лестница, но другой человек, похожу, фотографировал мраморный дворец с бассейном и еще что-то темное, уставленное статуями, перед этим. Следующей была комната с арфой, но за ней туманно вырисовывались десятки комнат, вереницы размытых бальных залов и столовых, огромных гостиных и бильярдных, и поверх всего - несколько библиотек. Следующие две фотографии показывали кухни - несколько кухонь, наложенных друг на друга - и в том числе вязание на стуле и стол со странными журналами. На следующей...

Я вскрикнул. Ничего не мог с собой поделать. Ведьма была даже ближе, чем я думал. Ее лицо получилось плоским, круглым и пустым, каким обычно и выходит лицо, если направить вспышку прямо на него. Ее рот был приоткрыт черным гневным полумесяцем, а глаза горели прямо в камеру. Ведьма была похожа на разъяренный блин.

-Я не хотел ее убивать, - сказал я.

- О, вы ее не убили, - ответил, к моему удивлению, Габриэль де Витт. - Вы просто поймали в ловушку ее душу. Мы нашли ее тело в коме в одной из тех кухонь, когда осматривали альтернативные здания, и вернули его в мир Семь Д, где, рад сообщить, его сразу же отправили в тюрьму. В этом мире она разыскивалась за убийство нескольких волшебников с целью завладеть их магической силой.

Услышав это, Милли судорожно вдохнула.

Кустистая бровь Габриэля де Витта дернулась в ее сторону, но он

продолжил, не прерываясь:

- Теперь мы, конечно, должны вернуть душу этой женщины в мир Семь Д, чтобы она могла предстать перед судом надлежащим образом. Скажите мне, что еще вы видите на этих фотографиях.

Я пролистал стопку снова.

- Эти две, с Милли на лестнице, были бы ничего, если бы не все эти здания, выступающие на заднем плане.

- Их не было там, когда вы снимали? - спросил меня Габриэль де Витт.

- Конечно нет, - сказал я. - Никогда их раньше не видел.

- А мы видели, - сказал один из людей Габриэля - моложавый мужчина с яркими блестящими глазами, вьющимися волосами и смуглой кожей. Он подошел и протянул мне пакет фотоснимков разных размеров. - Я сделал их тогда, когда мы осматривали вероятности в поисках Милли и Кристофера, - сказал он. - Что думаешь?

Это были фотографии двух разрушенных замков, мраморной лестницы, ведущей из бассейна, бальной комнаты, огромной теплицы и снова двойная винтовая лестница, а на последней была разваливающаяся деревянная башня, где Кристофер и я нашли Чампа. Все они, к моему стыду, были четкими и яркими.

- Они гораздо лучше, чем мои, - ответил я.

- Да, но ты только взгляни, настаивал мужчина. Он взял мою первую фотографию с Милли на лестнице и протянул перед нами.

- Посмотри на задний фон, - сказал он, - Ты смог запечатлеть оба разрушенных замка и стеклянный дом, и мне кажется, что размытый образ за ними - это деревянный башня. А если взять другую втою фотографию с арфой, то можно увидеть бальный зал вполне отчётливо. Видишь?

Королевский Маг сказал:

-По нашему мнению, и миссис Хаверлок-Хартинг разделяет его, это необыкновенный талант, Конрад. Суметь заснять альтернативные вероятности, которые ты даже не видел. Разве не так, монсеньор? - спросил он у Габриэля де Витта.

Мистер Прендергаст закивал: "Вот-вот."

Габриэль де Витт забрал у меня фотографии и хмуро уставился на них.

- Да, в самом деле, - наконец произнёс он. - Молодой господин Тесдиник обладает необычайным уровнем магического дара. Я бы хотел, - он хмуро повернулся к моей маме, - забрать его с собой в Седьмые Миры и удостовериться, что его правильно обучат.

- Ох, нет! - воскликнула Антея.

- Полагаю, я должен это сделать, - проговорил Габриэль де Витт. Он всё ещё хмурился, глядя на мою мать. - Никак не могу взять в голову, чем это Вы занимались, мадам, что пренебрегли воспитанием собственного сына.

У моей мамы волосы были взъерошены, как у распотрошенного матраса. Я видел, что она ничего не может ответить Габриэлю де Витту. Поэтому она ответила трагично:

"Теперь и мою семью забирают у меня"

Габриэль де Витт подтянулся, выглядя ещё более хмуро и кисло.

- А это, мадам, - сказал он, - то, что происходит, если игнорировать людей.

И прежде, чем моя мать смогла придумать, что ответить на это, он добавил:

- То же можно сказать и обо мне, если это послужит хоть каким-то утешением.

Он повернулся к Милли.

- Ты была права насчёт той шведской школы, дорогая. - проговорил он. - Я отправился туда и лично проверил всё прежде, чем отправиться за вами. Мне следовало это сделать до того, как я туда отправил тебя. Это ужасное место. Мы подберём тебе школу получше, когда вернёмся домой.

Милли озарила торжественная ослепительная улыбка.

- А я что говорил? - сказал Кристофер.

Было понятно, что Кристофер был всё ещё в затруднительном положении. Габриэль де Витт ответил ему:

- Я же сказал, что поговорю с тобой позже, Кристофер. - затем он повернулся к Миссис Хавелок-Хартинг. - Могу ли я оставить все из ряда вон выходящие вопросы в Ваших способных руках, Прокурор? Я уже давным-давно должен был вернуться в свой мир. Прошу передайте мои наилучшие пожелания Его Величеству и мои благодарности, что дал мне свободу действий в моём расследовании здесь.

- Обязательно передам. - ответила внушительная дама. - Мы бы не сдвинулись с мёртвой точки без Вас, монсеньор. Но, - добавила она с сомнением - разве Ваша магия не положила конец тем ужасным вероятностным сдвигам раз и навсегда?

- Почти наверняка, - заверил ей Габриэль де Витт. - Какой-то глупец, похоже, заклинил кнопку сдвига. В этом и была проблема.

Я увидел, как Кристофер вздрогнул на этих словах. К счастью, Габриэль де Витт этого не заметил. Он продолжил:

- Если у Вас снова возникнут с этим проблемы, прошу послать за мной способного волшебника. Ну, все готовы? Нам пора.

Антея бросилась ко мне и обняла.

- Возвращайся, Конрад, пожалуйста!

- Конечно, он вернётся, - нетерпеливо заметил Габриэль де Витт. - Никто не может навсегда покидать свой мир. Конрад вернётся и станет моим постоянным представителем в Седьмых Мирах.

Я только что вернулся в Седьмые Миры в качестве Агента Крестоманси.

До этого я провёл шесть незабываемо счастливых лет в Замке Крестоманси, обучаясь магии, о которой я даже не мечтал, подружившись со всеми молодыми волшебниками, которые там обучались: Элизабет, Джейсон, Бернард, Генриетта и ещё много других, - хотя с неделю или около того мне пришлось непросто. Кристофер был в настоящей опале, и так беспокоился об этом, что по всему замку будто бушевала буря, пока Габриэль де Витт не простил его.

Оказалось, что Милли тогда подхватила грипп. Именно поэтому ей было так холодно тогда. Из-за болезни она отправилась в свою новую школу только после Рождества.

В конце шестого года, когда мне исполнилось 18, Габриэль де Витт позвал меня к себе в кабинет и объяснил, что мне надо вернуться домой в Седьмые Миры иначе из-за долгого отсутствия в родном мире, я стану скоро исчезать. Чтобы я снова привык к своему миру, он предложил мне поступить в университет в Людвике.

Он также сказал, что ему жаль терять меня, так как я, похоже, единственный человек, который мог хоть как-то достучаться до здравого смысла Кристофера. Я не уверен, что мне это удаётся, но, похоже, Кристофер тоже разделяет его мнение.

Он попросил меня вернуться через год, чтобы быть другом жениха на его свадьбе. Они с Милли воспользовались золотым кольцом Кристофера, в котором заключена его жизнь, в качестве свадебного кольца, что, похоже, неплохой способ держать его в безопасности.

В итоге я поступил в университет в Людвике и остановился в квартире мистера Прендергаст напротив театра Варьете. Хотя мистер Прендергаст на самом деле и не актёр, его всегда влекло к театрам.

Антея хотела, чтобы я остался с ней. Она продолжает звонить мне из Нового Рима, чтобы убедить переехать к ним с Робертом, когда тот вернётся. В Новом Риме она отвечает за последний показ мод, она стала очень известным дизайнером одежды.

Роберт тоже уехал. Он снимается в фильме в Африке. Он занялся актёрским ремеслом сразу после того, как его отпустила полиция. Миссис Хаверлок-Хартинг решила, что раз Роберт обнаружил мошенничество мистера Амоса только после смерти отца и отказался участвовать его аферах, то он невиновен.

Хьюго повезло меньше, но и его, в конце концов, отпустили. Сейчас, и я едва поверил свои ушам, когда мистер Прендергаст сказал мне, что Хьюго и Фелиция заведуют книжной давкой в Столчестере. Моя мать всё ещё пишет свои книги у них на чердаке. На следующих выходных мы едем повидаться с ней.

Мистер Амос до сих пор в тюрьме. Они перевели его в тюрьму на острове Святой Елены в прошлом году. А Графиня всё ещё живёт с шиком в Буда-Париче, не желая появляться в стране. И, правда, мистер Прендергаст не уверен, но он так полагает, что мистер Сеули присоединился к ней, когда вышел из тюрьмы. В любом случае в Столчестере теперь новый мэр. Никто более не видел и ничего не слышал о моём дяде Альфреде с тех пор, как его забрал Бродяга. Теперь, когда я уже узнал о таких вещах, я ничуть не удивлен. Бродяги - посланцы Богов Кармы, а дядя Альфред пытался использовать их в своих целях.

Столлери же пришло в упадок - грустно сообщил мне мистер Прендергаст, - и стало как одно из тех заброшенных особняков из других веротностей.

Я вспомнил миссис Болдок и мисс Сэмпл, которые плача вышли из лифта и поинтересовался, все ли служащие потеряли свои места.

- О, Король там побывал, - весело заявил мистер Прендегаст. - Он всегда в поиске хорошо вышколенной прислуги для своих резиденций. Они все получили работу при дворе. Кроме Манфреда, - добавил мистер Прендегаст, - Ему пришлось отказаться от актёрства, после того, как он выпал через стену в сцене с замком. Думаю, он теперь учитель в школе.

Король хочет повидаться со мной завтра. Я очень нервничаю. Но Фэй Мэрли пообещала проводить меня хотя бы до дверей и держать меня за руку. Она хорошо знает Короля и говорит, что считает, возможно, тот хочет назначить меня Особым Следователем как мистера Прендегаста.

- Ты замечаешь то, что другие люди не видят, дорогой, - сказала она. - Не волнуйся так. Всё будет в порядке. Вот увидишь.

_____________________________________________________________________________

Переведено на Нотабеноиде

http://notabenoid.com/book/40061/149315

Переводчики: olaxxl, Nikkicat

Дата добавления: 2015-08-05