Глава VIII. Что представляли собой пророки и братство пророков у древних евреев?

Что представляли собой пророки и братство пророков у древних евреев?

Прежде я не понимал, чем были в действительности эти пророки, которые, образовав цепочку*, следовали друг за другом, нагие или почти нагие, танцуя, распевая, неистовствуя, с разметавшимися, растрепанными волоса-

* Еврейское слово habl в точном смысле означает «канат», «ве­ревка», «цепь».

ми или просто маршировали под звуки музыкальных инструментов (как Давид перед ковчегом). Я не мог примирить впечатление, производимое этими людьми, с тем представлением, какое я составил себе об Исайи⁷³, Иеремии, об Амосе⁷⁴, Науме⁷⁵ и других, которых нам рисовали как людей суровых, в тиши и молчании при­слушивавшихся к дыханию высоких истин. Теперь, когда я знаю эту страну, знаю склад и особенности ее жителей, я вижу в их нынешних нравах наиболее простое реше­ние проблемы.

Надо знать, что во всех мусульманских странах суще­ствуют братские общины верующих, объединившихся для совершения некоторых религиозных обрядов и церемо­ний, которые они вменяют себе в обязанность сами или выполняют по указанию своих духовных учителей. Если рассуждать здраво, разве не то же самое имеет место в Испании, в Италии? Разве подобные объединения не существовали во Франции, в Англии, в Германии, во всех христианских странах, когда там царило религиозное рвение? Исследуя причины возникновения этих добро­вольных объединений, я нахожу таких причин несколько. Одни из них — естественные, проистекающие из самой организации человека, другие — искусственные, проис­хождение которых коренится в состоянии общества.

Человек по своей природе не может жить в уединении, в безмолвии, в полной неподвижности. Его нервы испы­тывают потребность в движении, оно им так же необхо­димо, как крови нужна постоянная циркуляция. Свойства нашей нервной системы таковы, что если флюид чувстви­тельности содержится в ней в излишестве, выделение его секреции становится настолько же необходимым, как ос­вобождение организма от излишней крови или питатель­ных соков. С другой стороны, природа с помощью особого механизма устроила так, что когда два человеческих существа находятся в присутствии друг друга, их нерв­ные системы не могут не взаимодействовать. Из этих физических оснований следует, что, находясь в общест­венном состоянии, люди всегда испытывают неизменную потребность сообщать друг другу свои мысли, делиться ощущениями, чувствами, страстями и объединяться по законам симпатии или общности интересов, причем зако­ны эти не постоянны, а изменяются в процессе их приме­нения.

Легкость или трудность осуществления этих связей и объединений составляет то, что называют гражданской и политической свободой. Там, где существует такая сво­бода, регулируемая обычаями или законами, жизнь течет спокойно, без потрясений. Там, где ей создаются препят­ствия, где ее насильственно стесняют, это возмущает чувства человека, и он деятельно стремится победить или обойти препятствия, чтобы каким-либо образом растра­тить, израсходовать свою активность, свои чувства. Тогда и образуются частные объединения, братства, группи­ровки или секты, что, вообще говоря, в конечном счете одно и то же. По своей сущности эти объединения явля­ются инструментом для достижения власти, и если отдельные индивиды стремятся к ним как к убежищу, то лица, стоящие во главе этих группировок, используют их в качестве рычага. Вот почему подобные объединения и братства, прикрывающиеся плащом религии, чтобы внушить уважение и обмануть военные силы, возникают преимущественно в деспотических государствах, в то вре­мя как в свободных государствах, например у нас в Америке, можно сказать, нет ничего подобного, а если такие организации здесь и существуют, то не играют сколько-нибудь заметной роли.

Без сомнения, по тем же причинам такие братства, такие объединения верующих отличались особенно боль­шим рвением во времена невежества, показного, лицемер­ного ханжества, а наряду с ним — рабства и крайней грубости нравов, между тем как по мере развития зна­ний, точных наук и цивилизации религиозное усердие ослабевает и религиозных объединений становится меньше.

Если вы будете исходить из этих оснований, вы заме­тите наличие побудительных причин для их активности во всех мусульманских странах, где люди, подчиняясь естественному инстинкту, группируются в религиозные братства вокруг мечетей, в монашеские братства в мона­стырях, как это делают, например, дервиши. В некоторых случаях правительство им покровительствует, видя в них инструмент своей власти, иногда же — страшится их, по­нимая, что такие организации способны оказывать сопро­тивление; стоит нанести удар по одному из членов такого объединения, как все объединение встанет на его защиту. Эти общества обеспечивают личную безопасность своих

членов. Отличаются ли в чем-либо существенном религи­озные объединения христиан от такого рода братств дру­гих религий? Чем было правительство Провансаля, когда король Рене устроил там шествие умалишенных, когда там возникли братства белых кающихся грешников, се­рых кающихся грешников и т. д.?

Заметьте, кроме того, что такие братства особенно во вкусе жителей юга, и это, конечно, должно быть объясне­но живостью характера южан, которые больше, чем севе­ряне, нуждаются в том, чтобы проявить себя в возгласах, жестах, сценах и церемониях.

Взвесив все эти соображения, я понял, что подобных братств не могло не быть и в стране древних евреев, где для них существовали как общие, так и специальные питавшие их условия. Колено левитов или жреческая каста жила в абсолютной праздности. Число священни­ков, выполнявших постоянные обязанности в храмах, было ограниченно. Все остальные, жившие за счет наро­да, т. е. на доходы от приношений и пожертвований, по­добно браминам и друидам⁷⁶, не занимались ничем дру­гим, кроме выполнения религиозных обрядов. В их пря­мых интересах было придумывать как можно больше таких обрядов, чтобы вызвать приток даров и приноше­ний от верующих. Такие люди должны были объединять­ся в братства, устраивать процессии и проделывать все то, что отсюда проистекает.

С другой стороны, у этого народа, отданного на произ­вол постоянной анархии, т. е. неупорядоченной власти, деспотическим выходкам каждого индивида, каждой бес­покойной или сильной семьи, при том положении, в каком находился еврейский народ в течение все­го периода власти судей (по меньшей мере четыре столе­тия), религиозные братства должны были играть роль убежища. Они, как я уже говорил выше, должны были представлять собой общества, охранявшие своих членов против насилий и необузданных действий, разительные примеры которых дает нам Книга судей.

Наконец, в эпоху Самуила, когда этот вначале слабый человек стал добиваться власти и когда затем он ее до­стиг, именно религиозные братства дали ему возможность опереться на них при своем восхождении, упрочить и рас­пространить свое влияние. Самуил тем более должен был насаждать и поддерживать эти братства, что, будучи в

среде духовенства посторонним, незаконно вторгшимся в нее человеком, чем-то вроде узурпатора по отношению к семье Илия, он неизбежно столкнулся с сопротивлением (доказательства чего мы скоро увидим) как знатных се­мейств, тщеславию и властолюбию которых он нанес рану, так и священников, которые должны были знать, как следовало отнестись к его видениям.

Из всего этого я делаю вывод, что Самуилу было хо­рошо известно о процессии пророков, певших и плясав­ших как дервиши, встречу с которыми Самуил предска­зал Саулу, отпуская его от себя. Участниками этой процессии были, несомненно, друзья Самуила, преданные ему люди, на что указывает и происшедший позднее анек­дотический случай. Повествователь сообщает, что, когда царь Саул приказал убить Давида, укрывавшегося вбли­зи от Самуила в селении Наваф⁷⁷, вооруженные послан­цы Давида нашли там братство пророков во время акта пророчества и с ними руководившего остальными проро­ками Самуила.

Повествователь добавляет, что «на посланных Саулом людей снизошел дух божий, и они тоже принялись про­рочествовать»; что «то же самое произошло с двумя дру­гими посланными Саулом партиями убийц»; и, наконец, что «этот царь, явившись лично, преисполненный гнева, был, так же как и они, осенен святым духом и начал про­рочествовать в присутствии Самуила, предварительно сбросив с себя одежды и оставаясь нагим в течение цело­го дня и всей ночи»⁷⁸.

Хладнокровным и уравновешенным людям со здравым рассудком, какими являемся мы, жители Севера и Запа­да, людям, не способным к безумным и страстным поры­вам, такие странные факты могут показаться неправдо­подобными. Я сам отбрасывал их когда-то, считая неве­роятными, и им действительно не хватает достаточных доказательств. Теперь, когда я знаю эту страну, я прини­маю их как вероятные, исходя из многих простых и есте­ственных оснований.

Прежде всего я отмечаю, что Давид в тот период, когда он жил вблизи Саула, приобрел много друзей, по­слушных ему людей, ставших его приверженцами. В их числе был в Ионафан, сын царя, самоотверженно пре­данный Давиду. Такое настроение должно было заста­вить многих секретных посланных царя искать возмож-

ностей уклониться от выполнения его приказа; остальные могли подпасть под воздействие религиозного влияния, которое Самуил оказывал на окружавших его людей и, между прочим, на государя. Наконец, все они, и в осо­бенности Саул, могли оказаться под властью того меха­низма нервного возбуждения, того животного магнетиз­ма, примеры проявления которого мы нередко наблюдаем даже и в наше время. Достаточно обратить внимание на то, что происходит всякий раз, когда люди объединяются в стремлении к чему-либо или для осуществления общего желания. Их собственные взгляды, возгласы, жесты с каждым мгновением все больше их наэлектризовывают, и стоит только присоединить к этому настроению словес­ные образы, как люди доходят до крайней степени экзальтации и перерастают владеть собой. Посмотрите, что происходит в театре во время исполнения трагедий или лучших драм. Если зрительный зал неполон, публи­ка испытывает лишь слабое волнение, если же зал пере­полнен, возбуждение зрителей все возрастает и доходит до исступления. Вспомните также, что происходит в на­ших храмах в дни проповедей наших пуританских⁷⁹ и методистских ревнителей. Слушатели приходят спокой­ными и холодными, но постепенно их нервы возбуждают­ся конвульсивными жестами оратора-актера, его резкими возгласами, картинами вечных мук ада, так как он ста­вит в заслугу искусство пугать воображение людей. Ка­кая-нибудь нервная женщина падает в конвульсиях, и вот уже множество других подражают ей, и вся ауди­тория охвачена трепетом. Разве мы часто не наблюдали подобные сцены в Филадельфии во время воскресных проповедей, тем более когда они происходят на исходе дня? *. Спросите, наконец, врачей, они скажут вам, что многие виды конвульсий, даже эпилептических, оказы­ваются прилипчивыми, заразительными для чувствитель­ных людей, особенно для женщин и детей.

* А мы, французы, разве не встречаемся сегодня с тем же самым явлением во время проповедей комедиантствующих лицемеров-миссио­неров, которые объезжают города и села наших южных провинций, эксплуатируя глупость простого народа с помощью всевозможных утонченных фокусничеств, мошенничеств и пантомим, изобретенных в Италии? И разве наши предки,в прошлом не ходили смотреть чуде­са в ставших столь знаменитыми своеобразных представлениях, разы­грывавшихся в предместье Сен-Марсель последователями секты дья­кона Париса, и т. д.?

Такая болезненная возбудимость нервной системы присуща преимущественно жителям стран с жарким кли­матом, где ей способствуют ядовито-острые продукты пи­тания, избыток тепла, а также голодание во время постов, которое является одной из главных причин, вызывающих галлюцинации, помешательство на призраках и видениях.

Вот в чем причины нервических явлений, которые можно было наблюдать во время сборищ пророков, рас­певавших и завывавших в Навафе и на холме филисти­млян.

Что касается самого пророчества, то не вина еврей­ских книг, если мы составили себе о нем ложное пред­ставление. В этих книгах сказано все необходимое, чтобы исправить наше ошибочное мнение. Во-первых, они под­робно живописуют обстоятельства, позы, пение или, скорее, выкрики, наготу пророчествующих; далее, и самое слово, которое они употребляют для обозначения понятий «пророк» и «пророчествовать», само по себе уже являет­ся определением, вполне ясным объяснением, потому что слово nabia представляет собой производное от naba, что означает буквально «быть сумасшедшим», «разыгрывать умалишенного» (безумствовать), выкрикивать, деклами­ровать подобно поэту, распевающему стихи, подобно пророку, который распевает гимны, псалмы и пророчест­ва (заметьте, что слова «распевать псалом» являются плеоназмом⁸⁰, потому что по-еврейски «псалом» произ­носится mazmour, что значит «пение» и «песни»).

Итак, чем является все это, если не тем же, что дела­ли пифии в Дельфах, что делали все те, кто возвещал пророчества у народов античной древности, что делают еще и в наше время у мусульманских народов дервиши и икуры (братства дармоедов-лизоблюдов), безумства которых я здесь узнаю, то же самое, что делали у нас в Европе хотя бы те же ревнители; озаренные (иллюми­наты) и другие святоши, члены наших ханжеских сект?

Именно потому, что чувства и разум пророка были ненормальны, он рассматривался как буйный, неспокой­ный, как одержимый духом божьим. И если говорить о признаках, характеризующих невежество народов, с од­ной стороны, обман и мошенничество духовенства — с другой, то, конечно, точнее всего они выражены именно в этой диковинной, в этой чудовищно странной по своей нелепости идее — называть сошествием «духа божьего»

болезненные нарушения нормального состояния нашей человеческой природы, считать эпилепсию болезнью свя­того духа или священным недугом, как ее и теперь все еще именуют во всех районах Турции, мусульманских и христианских.

Однако я несколько отошел от темы, не теряя ее тем не менее из виду *.

Дата добавления: 2015-08-05