Глава 3. Общее и индивидуально-правовое регулирование

В зависимости от того, какими правовыми средствами осуществляется регулирование общественных отношений (нормативными или индивидуальными актами), различают два основных уровня правового регулирования: уровень нормативного (общего) и индивидуального правового регулирования. В юридической литературе достаточно давно вошли в оборот такие понятия, как: «нормативно-правовое ре­гулирование», «нормативно-правовая регламентация обще­ственных отношений», «общее правовое регулирование» и пр.[38]

В.М. Горшенев предлагает различать сферу общенормативного регулирования и сферу индивидуального регулирования. Первая, с его точки зрения, обеспечивается правотворческой деятельностью и выражается в установ­лении общих нормативных предписаний, адресованных к индивидуально неопределенному кругу лиц и рассчитан­ных на исполнение при определенных жизненных обстоя­тельствах. Вторая обеспечивается правоприменительной деятельностью и выражается в установлении индивиду­альных предписаний, обращенных к конкретным субъек­там, рассчитанных на уточнение полномочий и обязанно­стей сторон, в правоотношениях[39].

Норма права – это волевое, общеобязательное, формально определённое правило поведения, регулирующее общественные отношения путём предоставления прав и возложения обязанностей, соблюдение которого обеспечено возможностью государственного принуждения[40]. Уровень правового регулирования, характеризующийся специальным юридическим воздействием на общественные отношения с помощью норм права, получил название «нормативно-правовое регулирование». Однако в научной литературе высказывалась критика в адрес данного термина, в частности, В.И. Нижечек понимает правовое регулирование как важнейший вид нор­мативного регулирования. Таким образом, по мнению этого автора, понятие «нормативное регулирование» как бы «полностью охватывает собой плоскость правового регулирования, точно так же, как социальные нормы включают в себя нормы права»[41].

На наш взгляд, выводы, сделанные вышеуказанным автором, не вполне обоснованы. Причина этого состоит в том, что в теории права фактически сложи­лось мнение о правовом регулировании только как о регулировании посредством правовых норм, норматив­ных юридических актов. Отсюда самостоятельное воз­действие на общественные отношения всех других правовых средств, закрепленных нормами права, существенно принижается. Используя понятия «общенормативное» или «общее» правовое регулирование, исследователи косвенно указывают на доминирующее и всеобъемлющее положение данного уровня в правовом регулировании.

Важнейшим свойством правового регулирования является его нормативность. Нормы права представляют собой основу, исходную базу регулирования. При их помощи вводится тот или иной правовой режим[42]. На уровне нормативно-правового регулирования задаются единые общие масштабы поведения, предусматриваются все те последующие юридические средства, которые будут задействованы в механизме правового регулирования.

Предназначением нормативно-правового регулирования являются не только закрепление (охрана) существующих отношений, но и на­правление их развития, создание условий для возникновения новых общественных отношений, кото­рые соответствуют потребностям общества. Вместе с тем, нормативно-правовое регулирование в некото­рых случаях выражается и в установлении преград тем отношениям, которые противоречат интересам общества.

Нормативно-правовое регулирование как процесс во времени развивается после процесса правотворчества, когда соответствующими праовтворческими органами правовые нормы созданы, опубликованы и доведены до сведения субъектов, которые должны их реализовать. П.Е. Недбайло счи­тает, что регулирующая роль нормы права начинается с мо­мента ее введения в действие[43]. Солидарен с ним А.И. Процевский, утверждающий, что правовое регулирование имеет место с момента издания нормы права[44]. На такой же пози­ции, по существу, стоит и Б.В. Шейндлин, который, определяя начальный и конечный моменты правового регулирования, пи­шет, что правовое воздействие на поведение и деятельность людей начинается с момента издания норм права, их примене­ния компетентными органами и лицами и завершается обеспечением реализации норм права в конкретных правоотноше­ниях, а в необходимых случаях и применением принудитель­ной силы государства[45].

Однако в литературе высказывались и другие мнения по этому поводу. Так, Ф.Н. Фаткуллин полагает, что правовое регулирование пронизывает две области правовой действительности – полностью правотворчество и частично правореализацию[46]. По мнению автора, общее (нормативное) правовое регулирование по существу означает правотворческую деятельность. Схожее мнение высказывалось в науке С.Н. Братусем, считавшем, что правовое регулирова­ние исчерпывается фактом издания нормы права[47]. В.М. Горшенев также утверждал, что «начальное звено правового регули­рования – не момент издания нормы права, являющейся ре­зультатом правотворчества, а вся правотворческая деятельность»[48].

Признание за правотворчеством начального момента пра­вового регулирования ведет к чрезмерно широкому, расплыв­чатому пониманию его механизма, ставит в один ряд разноуровневые явления, имеющие функциональные различия.

Отождествление правового регулирования с правотворче­ством затрудняет раскрытие активно-творческого воздействия права на общественные отношения, создает иллюзию, что само по себе принятие нормативного акта обеспечивает необходимую упорядоченность регулируемых отношений. В действительности созданием правовой нормы не завершается, а лишь начинается процесс правового регулирования, да и то не всегда. Если норма фактически не применяется, не реализуется, не порождает для субъектов права и юридические обязанности, не влечет появле­ния соответствующих правоотношений и не становится основой правопорядка страны, то, очевидно, что никакого позитивного регулятивного воздействия такая норма не оказывает. Более того, она способна вызывать негативные последствия, так как, с одной стороны, создает впечатление необязательности право­вых норм, а с другой – порождает видимость урегулированности соответствующих отношений правом, хотя фактически господствует стихийное регулирование неправовыми средствами либо применяются такие правовые нормы, которые рассчитаны на иные общественные отношения. Л.И. Антонова верно подчеркнула, что «правовая норма только тогда регулирует общественные от­ношения, когда она практически применяется, реализуется, на­правляет поведение участников отношений в нужное русло, под­чиняет его установленным ею правилам, становясь прочным зве­ном в фундаменте правопорядка»[49].

Не лишено, на наш взгляд, трудностей предположение о том, что начальный момент правового регулирования начинается не просто с издания и вступления в силу нормы права, а лишь с момента наступления юридического факта, предусмотренного нормой права[50]. Данное мнение А.М. Витченко весьма спорно. Государство создает охранительные нормы права, прежде всего, с той целью, чтобы запреты, содержащиеся в них, соблюдались всеми и каждым, чтобы механизм правового регулирования не приводился в действие юридическим фактом.

Начальное, исходное звено механизма правового регулирования образуют правовые нормы. Как указывает С.С.Алексеев, значение юридических норм в механизме правового регулирования заключается в нормативном регламентировании (нормировании) общественных отно­шений[51]. Применительно к праву автор понимает регламентирование в широком смысле, т.е. как урегулирование отношений между людьми, которое выражается и в возложении юридических обязанностей, и в предоставления субъективных прав.

При помощи пра­ва – системы общеобязательных, охраняемых государством норм – определяются в соответствии с потребностями общественного развития те общественные отношения, которые соответствуют воле законодателя, и вся та совокуп­ность юридических средств, которая используется для осу­ществления этой воли.

В правовых нормах формулируются, прежде всего, цели, которые стоят перед обществом, государством. Эти цели сознательно определяются людьми в ходе правотворческой деятельности[52]. Выражая активную форму человеческого сознания, цели, формулируемые правовыми нормами, направляют деятельность людей в собственных интересах и интересах общества и одновременно материализуются через эту деятельность.

Цель как компонент деятельности, помимо связей с интересами и волей людей, имеет связь и с потребностями человека. Цель деятельности – продукт не одного лишь сознания, но и объективной необходимости – удовлетворения разнообразных потребностей, как общественных, так и личных.[53]

Тем не менее, достижение целей, установленных законодателем, невозможно обеспечить лишь путём установления на нормативном уровне необходимых юридических средств и механизмов. Процесс трансформации целей правового регулирования в конкретные результаты завершается на этапе реализации юридических предписаний, в ходе активной, целенаправленной деятельности субъектов правоотношений. Поэтому для повышения общей эффективности права требуется чёткая организация процесса воплощения юридических моделей в жизнь, оптимизация правореализационного механизма.[54]

Необходимо отметить, что наиболее общим условием, обеспечивающим достижение позитивных результатов в процессе правового регулирования, является тождество нормативных и правореализационных ориентиров. Устанавливая соответствующие правовые нормы, законодатель рассчитывает, прежде всего, на их добровольную реализацию, поэтому чрезвычайно важно, чтобы цели закона трансформировались в цели субъектов права с минимальными «искажениями». В противном случае результаты, достигнутые в процессе правореализационной практики, будут расходиться с первоначально запланированными. Как справедливо отмечает А.И.Экимов, главный фактор неадекватной реализации правовых норм заключается в степени заинтересованности людей в осуществлении тех или иных юридических предписаний.[55]

Конечно, реальные ориентиры участников правоотношений не всегда соответствуют объективной целенаправленности правореализационного механизма. Это связано уже с тем, что на этапе правореализации юридическая цель отличается особой природой и специфическими характеристиками по сравнению с ориентирами, закреплёнными в нормах права. Здесь она является сложным компонентом человеческого сознания, отражающим нюансы, специфику, субъективные особенности бытия конкретной личности, её интересы и потребности, уровень её правовой информированности, активности и т.п. Такой ориентир выступает уже не общей абстрактной моделью, а индивидуальным мотивом конкретного индивида, на первый план в его содержании выходит субъективно-волевой компонент[56].

Для того чтобы избежать конфликта целей, само право должно максимально приближаться к интересам субъектов, юридические цели недопустимо устанавливать без учёта реальных потребностей участников общественных отношений. Но учитывать ещё не значит, что необходимо их устанавливать в том виде, в котором они присутствуют у субъектов, их можно и нужно видоизменять с учётом законности, публичных интересов, порой до полного несоответствия частным целям. В противном случае они будут оторваны от жизни, заведомо не соответствовать объективным стремлениям людей и потому станут серьёзным препятствием для продуктивной работы механизма правового регулирования.

В литературе выказывалось мнение о том, что далеко не все правовые нормы непосредственно участвуют в регулировании общественных отношений[57]. Рассуждая над этим вопросом, В.И.Нижечек полагает, что поскольку категория правового регулирования связана с предоставлением субъективных прав и юридических обязанностей, единственным видом правовых норм, способных непосредственно осуществлять правовое регулирование, являются регулятивные нормы[58].

Как известно, наряду с регулятивными нормами, в юридической науке выделяют охранительные[59]. Именно из этих двух видов норм, по мнению С.С. Алексеева, в основном и складываются правовые общности – институты, объединения институтов, отрасли, семьи отраслей.

К регулятивным (правоустановительным) принадлежат предписания, которые непосредственно направлены на регулирование общественных отношений путем предоставления участникам прав и возложения на них обязанностей. Рассматриваемый вид юридических норм является правоустановительным потому, что их роль в регулировании общественных отношений сводится главным образом к установлению субъективных юридических прав и обязанностей. Регулятивные нормы более характерны для частноправового регулирования, поскольку они опосредуют отношения в их «нормальном» развитии, когда субъекты права реализуют свой частный интерес. Охранительные предписания направлены на регламентацию мер юридической ответственности, а также специфических государственно-принудительных мер защиты субъективных прав. Выполняя важную роль защиты субъективных прав и законных интересов, такие нормы все же в меньшей степени присутствуют в частном праве.

Следует отметить, что некоторые исследователи не считают принципиальным терминологическое различие между понятиями «регулировать» и «защищать», «охранять» применительно к тексту статьи 2 ГК РФ[60].

Можно сделать вывод, что, издавая норму права, законодатель всегда имеет в виду охрану определенных интересов. Соответственно, интерес, отраженный в праве, приобретает характер объекта правовой охраны.

Значительную роль в нормативно-правовом регулировании частных отношений играют также специализированные предписания, которые в отличие от регулятивных и охранительных, имеют дополнительный характер.

Они не являются самостоятельной нормативной основой для возникновения правоотношений, однако при регламентировании общественных отношений они как бы присоединяются к регулятивным и охранительным предписаниям, образуя в сочетании с ними единый регулятор.

Специализированные предписания отграничиваются друг от друга в зависимости от того, какую функцию (операцию) они выполняют в процессе правового регулирования. Так, существует большое чис­ло дефинитивных норм, норм-принципов и др. В них закрепляются те или иные принципы, формулируются понятия и т.д. Эти нормы представляют собой неотъемлемый элемент любой отрас­ли права, каждого правового института и всего права в целом. Дефинитивные нормы оказывают воздействие на соответствующие общественные отношения через право, его отрасли и институты, а также самостоятельно, будучи их составной частью. Специфика норм этого вида состоит в том, что они непосредственно не устанавливают юридических прав и обязанностей субъек­тов правового общения. Законоположения, в которых сформулированы принципы, цели, задачи, дефиниции, участвуют в механизме правового регулирования не непосредственно, а опосредованно. Исключение из нормативно-правового регулирования норм-принципов и норм-дефиниций является, на наш взгляд, необоснованным.

Во-первых, раскрывая какое-либо понятие, норма-дефиниция, таким образом, привязывает его к определенному числу норм права, опирающихся на данное понятие. По мнению А.М. Васильева, «правовые понятия и категории тоже воспроизводят (отражают) в мышлении суть реальных процессов и отношений в правовой материи. Они адекватны существующим правовым явлениям и выражают их качественную определенность»[61].

Например, диспозиции большинства норм особенной части Уголовного кодекса РФ содержат в себе дефиниции. Так, ч.1 ст. 158 УК РФ предусматривает «кража, то есть тайное хищение чужого имущества…». Признание того факта, что норма-дефиниция не регулирует общественные отношения, означает признание и того, что ст. 158 УК РФ не оказывает регулятивного воздействия. Реализация норм права вообще немыслима в отрыве от реализации норм-дефиниций.

Во-вторых, исключение из механизма правового регулирования норм-принципов не имеет под собой оснований. В науке справедливо указывалось, что частноправовые нормы или принципы материального и процессуального права, помимо их основного, общего направляющего воздействия, непосредственно используются для казуального восполнения пробелов в праве[62]. Пункт 2 статьи 6 Гражданского Кодекса РФ гласит: «При невозможности использования аналогии закона права и обязанности сторон определяются исходя из общих начал и смысла гражданского законодательства (аналогия права) и требований добросовестности, разумности и справедливости».

Таким образом, нормативно-правовое регулирование представляет собой специальное воздействие системы норм права, регулирующих общественные отношения, в которых реализуется частный либо публичный интерес, либо возникает необходимость его охраны.

Средства правового регулирования в праве весьма разнообразны. Б.Н. Топорнин обратил внимание на возрастающее многообразие источников права, отметив, что сейчас становится все труднее обходиться прежним набором источников права, который явно перестал быть достаточным и нуждается в модернизации[63]. В нормативно-правовом регулировании можно выделить как минимум два уровня: уровень централизованного властно-публичного и локального регулирования. Таким образом, в механизме правового регулирования задействованы нормативные акты, принятые правотворческими органами публичной власти и акты локального регулирования. В последних выражены локальные (корпоративные) нормы, содержащиеся в уставах юридических лиц и иных локальных нормативно-правовых актах.

Диспозитивная направленность правового регулирования в некоторых отраслях права создает для субъектов права такие условия, при которых они вправе, руководствуясь конкретными обстоятельствами, изменить правила поведения, содержащиеся в законодательстве, принять собственное нормативно-правовое решение в форме локального (корпоративного) правового акта.

Анализ литературы по вопросу о признаках локальных (корпоративных) правовых норм показал, что большинство авторов понимают под ними нормы, регулирующие отношения внутри какой-либо организации, предприятия, учреждения, которые принимаются на предприятии и действуют в его пределах, конкретизируют общую норму применительно к специфике предприятия[64]. Некоторые исследователи не ограничивают действие локальных (корпоративных) норм права пределами конкретного предприятия[65]. Так, локальные нормы могут применяться судами при рассмотрении споров, связанных с деятельностью органов управления юридических лиц, трудовыми отношениями и др.

И все же сфера действия локальных норм права прослеживается достаточно четко: указанные нормы распространяются только на лиц, состоящих в юридической связи с субъектом локального правотворчества. Зачастую локальные (корпоративные) нормы принимаются теми субъектами, в отношении которых они действуют (органы управления предприятия, трудовой коллектив и др.). Таким образом, в одном лице соединяется субъект нормотворчества и реализации.

Локальные правовые акты играют видную роль в механизме правового регулирования. Дело в том, что потребность в урегулировании общественных отношений в современных условиях вызывает необходимость оформлять путем при­нятия соответствующих локальных правовых актов многие управленческие решения, направленные на регулирование опре­деленных видов общественных отношений.

Локальным актам присущи все признаки, характерные для норм права, принятым в централизованном порядке. Вместе с тем, локальные нормы имеют ряд специфических особенностей, отличающих их от других правовых норм. Поэтому важно выделить именно специфические признаки, свойственные лишь локальным правовым нормам.

В основе формирования локальных актов лежат правовые нормы общего действия, которые, с учетом интересов организации, сложившихся в ней отношений, могут изменяться, дополняться или конкретизироваться. Исключается также возможность локального регулирования вопросов, нормированных императивно в централизованном порядке. Ло­кальное правовое регулирование является подзаконным, оно не может идти в разрез с централизованным, общегосударственным регулирова­нием, служит дополнением к законодательству. Подзаконность локального регулирования предполагает не­противоречие его общегосударственному регулированию. М. И. Бару подчеркивает, что локальные нормы развивают и дополняют общие нормы, но не отменяют их[66].

Пределы локального правового регулирования могут уста­навливаться не только путем прямого закрепления в общегосу­дарственных актах прав организаций принимать соответствующие правовые нормы, но и косвенно, по­средством определения круга вопросов, не подлежащих локаль­ному регулированию. Это может быть сделано, прежде всего, с помощью исчерпывающего регулирования определенных во­просов в централизованном порядке.

Таким образом, управомочивающие нормы, принятые в общегосударственном масштабе, порождают право на локальное нормативное пра­вовое регулирование.

Исследуя проблему с этой точки зрения, Л.И. Антонова делает правильный, на наш взгляд, вывод: если государство управомочило, разрешило или допустило возможность решать какой-либо во­прос в рамках предприятия хотя бы в индивидуальном порядке, то, опираясь на такое предписание, веление, разрешение, уполномочие и пр., предприятие вправе осуществлять его регулирование и в локально-правовом порядке[67].

Нормативный способ регулирования избавляет от необходи­мости индивидуального регулирования типических, повторяю­щихся отношений, устраняет произвол и субъективизм при при­нятии общественно значимых решений.

Ло­кальные нормы составляют неотъемлемый элемент норматив­ного правового регулирования, отражают его подлинно демокра­тический характер[68].

Правовое регулирование проявляет особую гибкость и регулятивный потенциал на уровне индивидуально-правового регулирования, в механизме которого задействованы разнообразные правовые средства.

Следует отметить, что среди ученых-правоведов не достигнуто единство в том, что необходимо понимать под индивидуальным регулированием. Как следствие, в юридической литературе процесс воздей­ствия на поведение личности индивидуальными правовы­ми средствами называется по-разному. Для обозначения этого процесса пользуются терминами «индивидуальное регулирование»[69], «поднормативное регулирование»[70], «индивидуальное поднормативное регулирование»[71], «индивидуальное правовое регулирование»[72].

Понятие «индивидуально-правовое регулирование» признается не всеми учеными, однако, на наш взгляд, данный термин точнее остальных отражает сущ­ность этого уровня правового регулирования: в нем подчеркивается и род регулирования - правовое ре­гулирование, и вид регулирования - индивидуальное.

Термин «индивидуальное регулирование» не полностью вскрывает характер рассматриваемого явления и может быть ис­пользован для характеристики других видов социаль­ного регулирования, не имеющих правового характера. Термин «поднормативное регулирование» страдает тем же недостатком, но, кроме того, им не подчеркивается самое главное, в таком регулировании - воздействие индивидуальными средствами на поведение конкретного субъекта. Соединение же в одном термине и индиви­дуального и поднормативного регулирования объясня­ется оправданным стремлением подчеркнуть, что ин­дивидуальное регулирование осуществляется на основе нормативного и определяется им. Использование же такого сложного термина как «поднормативное инди­видуальное правовое регулирование» будет затруднено, хотя только им полностью вскрывается сущность этой деятельности[73].

Как пишет Ф.Н. Фаткуллин, индивидуально-правовое регулирование действительно может быть названо поднормативным, поскольку оно подчинено правовым нормам[74].

Как уже было сказано выше, процессы саморегулирования исследователи связывают с правомерным поведением участников регулируемых отношений, сообразующих свое поведение с действующими нормами права, с соблюдением запретов, с реализацией дозволяющих норм права и, прежде всего, с использованием субъектами прав, закрепленных в нормах.

Индивидуально-правовое регулирование можно рассматривать как деятельность, которая осуществляется на основе использования, исполне­ния и применения норм права, оформляется индивидуальными правовыми средствами (правоприменительным актом, договором и др.). Под индивидуально-правовым регу­лированием в широком смысле подмечает А.К.Безина, следует понимать регулирование общественных отношений, осу­ществляемое на основе нормативного правового регули­рования и в указанных им пределах, посредством всех индивидуальных правовых актов[75].

По поводу того, из какой деятельности каких субъектов складывается индивидуально-правовое регулирование, каковы его виды и какие элементы составляют его механизм, в науке сложились разные мнения. Следует отметить, что мнения эти не противоположные, имеют большую научную ценность.

Механизм правового регулирования, особенно на уровне индивидуально-правового регулирования, отличается богатым разнообразием средств, входящих в него. Как следствие из этого, процессы регулирования общественных отношений разными индивидуальными правовыми средствами включаются в индивидуально-правовое регулирования в качестве его видов. Главной причиной медленного внедрения термина «индивидуальное правовое регулирование» в научный оборот яв­ляется то, что им обозначается различный объем пра­вовой деятельности[76].

Ф.Н. Фаткуллин понимает под индивидуально-правовым регулированием властную деятельность компетентного субъекта, заключающуюся в упорядочении на основе действующего законодательства общественных отношений путем конкретизации масштаба поведения их персональных участников и установления требуемых для этого фактов[77].

Более широкое понимание индивидуального регули­рования дает Ю.Г. Ткаченко: «Индивиду­альное регулирование осуществляется путем создания на основе общих предписаний, содержащихся в норме права, индивидуальных предписаний для персонально-определенных лиц. Индивидуальное регулирование за­ключается в конкретизации общих прав и обязанностей, установленных нормами, применительно к персонально-определенным субъектам»[78]. Следовательно, ею в систему средств, входящих в индивидуальное регулирование, включа­ются все индивидуальные предписания, а не только ин­дивидуальные акты, при принятии которых допустимо усмотрение соответствующих субъектов.

Исследуя проблему индивидуально-правового регулирования, необходимо, в первую очередь, установить его соотношение с правоприменением.

Отдельные исследователи характеризуют правоприменение как применение мер принуждения к субъекту, нарушившему правопорядок. Такое узкое понимание правоприменения ведет к обеднению содержания этого понятия.

Следует согласиться с П.Е. Недбайло, утверждающим о том, что применение правовой нормы это, прежде всего, применение её диспозиции, и отличие применения диспозиции от применения санкции нормы имеет принципиальное значение для дела законности. Санкции применяются к правонарушителям, составляющих незначительное меньшинство общества. Диспозиция же правовой нормы «применяется повседневно в качестве предписания государства, она реализуется во всех случаях правового опосредствования»[79].

Ю.С. Решетов обращает внимание на то, что в правоприменительной деятельности наиболее глубоко и последовательно выражена взаимообусловленность функционирования как государства, так и права[80]. Применение права, по справедливому замечанию С.С.Алексеева, является единственной формой принудительного осуществления правовых норм в условиях строгой законности[81].

Правоприменение не всегда связано с государственным принуждением. «Принуждение, – обоснованно пишет Н. М. Кейзеров, – не является имманентным ка­чеством власти, ибо господство воли есть определенный статут, реализующийся по-разному, в зависимости от кон­кретных обстоятельств. Властная и подвластная воля мо­гут органически совпадать, могут находиться в конфрон­тации. В первом случае нет надобности в принуж­дении, власть при практической реализации своих уста­новок обходится без него»[82].

В правоприменении главную роль играют властные действия, не связанные с принуждением. Поэтому оно зачастую необходимо там, где субъективные права и обязанности субъектов не могут возникнуть или реализоваться без правоприменительного акта. В литературе обоснованно подчеркивается, что правоприменение имеет специальную направленность на претворение права в жизнь, правоприменительные органы оказывают специальную помощь в реализации прав и обязанностей другими субъектами права[83]. Таким образом, правоприменение выполняет не только правоохранительную, но и правообеспечительную функцию. Применение права необходимо тогда, когда в ходе использования или исполнения норм права у субъектов возникают препятствия, коренящиеся в поведении людей (ненадлежащее исполнение или неисполнение обязанностей как активных, так и пассивных; возникновение спора о праве и т.п.). Правоприменительный акт призван ликвидировать возникшие препятствия и обеспечить реализацию норм права, довести до конца процесс претворения в жизнь прав и обязанностей[84].

Из всего вышесказанного можно сделать вывод об особой роли, которую играет правоприменение в правовом регулировании. Оно является одной из правовых форм реализации функций, деятельности государства[85], носит государственно-властный характер и осуществляется компетентными государственными органами и должностными лицами или лицами, специально уполномоченными на то государством (когда такие полномочия делегируются государством в установленных пределах).

Применение норм права негосударственными субъектами также имеет место в соответствии с действующим законодательством. Так, согласно ст. 382 ТК РФ индивидуальные трудовые споры рассматриваются также комиссиями по трудовым спорам. Согласно п.6 ст.4 АПК РФ по соглашению сторон подведомственный арбитражному суду спор, возникающий из гражданских правоотношений, до принятия арбитражным судом первой инстанции судебного акта, которым заканчивается рассмотрение дела по существу, может быть передан сторонами на рассмотрение третейского суда, если иное не установлено федеральным законом.

Федеральным законом от 24 июля 2002 г. № 102-ФЗ «О третейских судах в Российской Федерации»[86] в п.2 ст.1 установлено, что в третейский суд может по соглашению сторон третейского разбирательства передаваться любой спор, вытекающий из гражданских правоотношений, если иное не установлено федеральным законом. В ст. 2 указанного Закона дается определение, что третейский суд – постоянно действующий третейский суд или третейский суд, образованный сторонами для решения конкретного спора. Третейские суды не являются государственными органами. Постоянно действующие третейские суды не могут быть образованы при федеральных органах государственной власти, органах государственной власти субъектов Российской Федерации и органах местного самоуправления.

Решения третейского суда обязательны для сторон переданного на его разрешение спора. Согласно ст. 31 указанного Закона стороны и третейский суд прилагают все усилия к тому, чтобы решение третейского суда было юридически исполнимо. Если решение третейского суда не исполнено добровольно в установленный срок, то оно подлежит принудительному исполнению (согласно ст. 45 того же Закона).

Однако некоторые авторы необоснованно расширяют сферу негосударственного правоприменения за счет включения в нее неопределенного числа субъектов, не наделенных особой властной компетенцией. Субъектами применения права, по их мнению, выступают не только государственные органы, но и граждане, различные организации, и, следовательно, по иному решают вопрос о сущности правоприменительной деятельности.

Исходя из особенностей диспозитивного метода гражданско-правового регулирования, допускающего регламентирование отношений самими их участниками при помощи индивидуальных договоров (соглашений) и других сделок, Ю.Х.Калмыков относит к применению гражданского права активные действия граждан и юридических лиц, ведущие к урегулированию определенных отношений путем распространения на эти отношения посредством договора соответствующих правовых норм[87].

Своеобразием отличается точка зрения Л.И. Каск, согласно которой применение норм права – это выраженная в юридически значимой форме воля лица (субъекта права) воспользоваться своим субъективным правом, вытекающим в данной конкретной ситуации из соответствующей нормы (норм) объективного права, являющаяся основанием для обязанного лица совершить действия, удовлетворяющие это субъективное право[88]. Таким образом, автор называет применением норм права активное использование субъек­тивных прав в рамках правоотношения. Субъектами применения права, считает он, в принципе могут быть все признаваемые данной правовой системой субъекты права: как органы государства и должностные лица (представители власти), так и граждане и обществен­ные организации. Во всех случаях, когда они, руковод­ствуясь общей нормой, представляющей им в конкрет­ной ситуации определенные субъективные права и воз­лагающей на других субъектов соответствующие обя­занности по отношению к ним, являются инициаторами осуществления своих субъективных прав, они применяют нормы права.

Сторонники отнесения к применению права деятельности субъектов по реализации правоспособности и осуществлению субъективных прав ошибочно объединяют в одну категорию разнородные правовые явления, каждое из которых имеет свои специфические черты. «Какие бы сильные и внешне убедительные доводы, – справедливо замечает С. С. Алексеев, – ни приводились в пользу того, что граждане и все общественные организации применяют право, они не могут поколебать главных аргументов, от­ражающих объективный факт обособления применения права. Только при государственно-властной трактовке при­менения права открывается широкая перспектива реше­ния не только социально-политических вопросов право­вого регулирования, но и специально-юридических, ор­ганизационно-технических»[89].

Если назвать применением права все вместе взятые формы реализации права, относя к правоприменительным любые акты правомерного поведения, то при этом оттеснятся на второй план специфика каждой из форм осуществления права, не раскроется их разнообразие, хотя это имеет существенное теоретическое и практическое значение, с точки зрения улучшения правового регулирования, а также недооценятся различия в деятельности организаций и граждан, с одной стороны, и государственного аппарата – с другой.

Таким образом, очевидно являются несостоятельными как попытки игнорировать теорию форм реализации права, так и отождествлять применение права со всеми остальными формами.

На отличия актов правоприменения от иных индивидуально-правовых актов указал П.Е. Недбайло. Различия проявляются в сущности сравниваемых явлений.

В отличие от правоприменительных, иные индивидуальные правовые акты основываются на использовании норм права собственными активными действиями управомоченного лица, совершаемыми в целях осуществления своих интересов. Совершение активных действий обусловлено необходимостью удовлетворения имеющихся потребностей, которое возможно только с использованием юридических форм. Поэтому субъекты права, движимые своими интересами, реализуют юридические возможности, предоставленные дозволительными нормами права. Напротив, правоприменение осуществляется властными субъектами к отношениям, сторонами которых указанные субъекты не являются. Правоприменитель обеспечивает, организует реализацию права другими лицами, на него не распространяются те последствия, которые вытекают из непосредственно применяемой нормы[90].

Далее, в отличие от правоприменителя, субъект использования нормы права свободен в приобретении и реализации субъективных прав и обязанностей. Лицо может в любое время отказаться от субъективного права, в то время как правоприменитель обязан рассмотреть дело и вынести по нему соответствующий правоприменительный акт.

П.Е. Недбайло отмечает также, что управомоченное лицо не обладает средствами принуждения и в случае возникновения препятствий в реализации субъективного права вынуждено обращаться к государственным органам. Акты применения права обязательны не только в силу того, что они носят поднормативных характер, но и потому, что они приняты компетентными государственными органами и обеспечиваются в необходимых случаях государственным принуждением[91].

Однако не все индивидуальные властные решения государственных органов можно отнести к актам правоприменения. Так, С.С. Алексеев указывает, что в тех случаях, когда осуществляется деятельность государственных органов по конкретизации нормы права в индивидуальных актах-регламентаторах, имеет место их правоисполнительная деятельность[92].

Очевидно, имеются основания выделять индивидуальные правоисполнительные акты государственных органов в механизме правового регулирования. Но не приведет ли это к смешению правоприменительных актов, содержание которых полностью определяется нормативным регулятором, и правоисполнительных актов, в которых также конкретизируется норма права? По каким признакам следует их разграничивать?

На наш взгляд акты-регламентаторы государственных органов, принимаемые в ходе правоисполнительной деятельности (ордер на жилую площадь, постановление об отводе земельного участка и др.), отличаются от правоприменительных актов тем, что в ходе данной деятельности соответствующий орган исполняет обязанность, предписанную ему нормой права как участнику соответствующего материального правоотношения. Так, принимая постановление о землеотводе, земельный орган вступает в земельное правоотношение с лицом, являющимся приобретателем земли в соответствии с принятым постановлением. Далее отметим, что действия государственных компетентных органов по реализации правоисполнительных актов включаются в содержание их правоисполнительной деятельности.

Другим аспектом проблемы соотношения правоприменения и индивидуально-правового регулирования является мнение некоторых ученых о том, что не все правоприменительные акты выполняют роль средств индивидуально-правового регулирования, а правоприменение, таким образом, не полностью включается в процесс индивидуально-правового регулирования.

Сторонники данной точки зрения подчеркивают, что индивидуальное регулирование имеет место не во всех случаях применения норм права, а лишь тогда, когда норма права «не дает исчерпывающего, абсолютно определенного решения того или иного вопроса, оставляя в регулировании как бы некоторые «пустоты»…»[93], обусловленные объективной невозможностью законодательно урегулировать какой либо вид правоотношений более подробно ввиду значительной специфики каждого реального правоотношения, относящегося к этому виду. М.А. Гурвич единственной допустимой формой судебного индивидуального поднормативного регулирования называет судебное усмотрение[94]. При этом, роль других государственных органов в применении права автором отрицается.

На наш взгляд понимание правоприменительных актов как средств индивидуально-правового регулирования, вне зависимости от их содержания, является оправданным и теоретически верным.

Содержание правоприменительного акта во всех случаях должно быть основано на норме права, независимо от того, реализовалось в нем усмотрение правоприменителя или нет. Акты применения норм права выполняют особую роль в движении правоотношений. В силу вышесказанного, верным представляется утверждение В.М. Горшенева о том, что назначение применения права состоит главным образом в том, чтобы аккумулировать все другие юридические факты и на их основе уточнить правовое положение субъектов[95].

В сфере имущественных отношений, входящих в предмет частного права, большинство субъективных прав и юридических обязан­ностей возникают, изменяются и прекращаются у юридических лиц и граждан на основе договора, представляющего собой гибкую правовую форму. В науке отмечалось, что договорная форма может быть использована для регулирования весьма разнообразных по своему содержанию отношений[96]. Необходимо оговориться, что договор опосредует значительный объем общественных отношений, он взаимодействует с другими разноотраслевыми правовыми средствами, может содержать в себе не только индивидуальные предписания, но и нормативные (коллективный договор). Конструкция договора применяется в различных отраслях права: международ­ном, публичном, административном и др. И все же наиболее широко используется она в частном праве.

На уровне общей теории права различают договоры «нор­мативные» и «индивидуальные»[97]. Индивидуально-правовое регулирование при помощи договорных актов образует самостоятельный подуровень – индивидуально-договорного регулирования.

Относительно понятия индивидуально-договорного регулирования, его места в понятийном аппарате юридической науки и содержания не сложилось единого подхода, что объясняется отсутствием единого подхода к определению индивидуально-правового регулирования в целом.

Отдельные ученые-правоведы возражают против идеи о дуализме индивидуально-правового регулирования, выделения в нем двух подуровней, образуемых правовым воздействием посредством индивидуальных правоприменительных актов и договоров, считают, что в индивидуально-правовое регулирование исчерпывается правоприменительной деятельностью уполномоченными на то органами[98].

Ю.Х. Калмыков вообще приходит к выводу, что ««применение права» и «сделки» – понятия, находящиеся в одной плоскости»[99]. Данное мнение разделяет и М.Н. Марченко, полагая, что «индивидуальный договор как был, так и останется ничем иным, как актом правоприменения»[100]. На наш взгляд, было бы ошибочным рассматривать индивидуальные договоры и акты правоприменения в одной плоскости, поскольку понятие правоприменительной деятельности достаточно давно сложилось в юридической науке и до настоящего времени однозначно трактуется правоведами[101].

На комплексный характер индивидуально-правового регулирования, его многоуровневость обратил внимание С.С. Алексеев, который подметил, что некоторые индиви­дуальные акты, связанные с использованием юридиче­ских норм (осуществлением субъективных прав), доволь­но близки к актам применения права. Указанные акты, по мнению автора, нередко выпол­няют функции индивидуального автономного регулиро­вания общественных отношений[102].

Правовое регулирование посредством индивидуального договора не редко в литературе обозначается такими терминами как «автономное регулирование», «саморегулирование», «договорное регулирование». Терминологические различия сводятся к тому, что понятие «автономное регулирование» указывает на автономию, самостоятельность сторон в процессе выбора варианта поведения, но не содержит указания на договор как средство правового регулирования. То же самое можно сказать и о понятии «саморегулирование». Ни термин «автономное регулирование», ни «саморегулирование» не подчеркивают правовое воздействие на общественные отношения при помощи индивидуальных средств – договоров. Что же касается понятия «договорное регулирование», то оно может обозначать также и область нормативного регулирования. Договор опосредует значительный объем общественных отношений, он взаимодействует с другими разноотраслевыми правовыми средствами, может содержать в себе не только индивидуальные предписания, но и нормативные (коллективный договор). Конструкция договора применяется в различных отраслях права: международ­ном, публичном, административном и др. И все же наиболее широко используется она в частном праве.

Таким образом, индивидуально-правовое регулирова­ние взаимосвязано как с правоприменением, так и иными формами реализации норм права. Например, вступая в договорные отношения с работодателем, работник использует права, предоставленные ему Конституцией Российской Федерации, Трудовым кодексом. Нормы частного права широко используются сторонами при определении условий договора. Установление прав и обязанностей путем заключения индивидуального соглашения – это такая форма реализации, которая вы­ражается в использовании дозволяющих норм права. В этом случае индивидуально-правовое регулирование осуществляется в форме специального вида – индивидуально-договорного регулирования, основанного на индивидуальном договоре, заключенном сторонами[103]. Категория «индивидуально-договорное регулирование» в наибольшей степени отражает сущность данного вида индивидуально-правового регулирования, поскольку указывает на существенный признак – регулирование отношений между сторонами при помощи особого индивидуального правового средства – договора.

Индивидуально-договорное регулирование в большей степени по сравнению с другими видами правового регулирования зависит от волеизъявления субъектов – сторон договора, что является результатом диспозитивной направленности частного права, проявляется в свободе договора. Смысл свободы договоров, как преду­смотрено в ст. 421 ГК РФ, находит двоякое проявление. Во-первых, в признании граждан и юридических лиц свободными в заключе­нии договора. При этом понуждение к заключению договора, как правило, не допускается. Это означает, что стороны сами вправе решать вопрос о вступлении между собой в договорные отношения. Во-вторых, в предоставлении сторонам возможности заключать любой договор, как предусмотренный, так и не предусмотренный законом или иными правовыми актами. Таким образом, стороны самостоятельно определяют его условия, в наибольшей степени удовлетворяющие их интересам.

Безусловно, закон устанавливает пределы договорного регулирования: действительны условия договора, не противоречащие действующему законодательству. В част­ности, усмотрение сторон не может иметь место, если содержание условия предписа­но императивными нормами права. Однако условия договора должны соответствовать не только закону, но и иным правовым актам. Это вытекает из поднормативного характера индивидуально-договорного регулирования.

Идивидуально-договорное регулирование имеет тенденцию к расширению сферы и усложнению правовых средств воздействия. Появление разнообразных договоров и соглашений в гражданском, предпринимательском, семейном, трудовом праве, несомненно, следует приветствовать.

Дата добавления: 2015-07-20