Chapter 25.

Я абсолютно не спал. Дни летели и без сна слишком быстро. Я не успеваю наслаждаться его присутствием. Несколько раз меня выгоняли из больницы, потому что считали меня странным. Вот так вот просто. А разве можно быть нормальным, когда рядом вот такое вот чудо?
Периодически я помогал Фрэнку вставать, что получалось довольно-таки неплохо. Он радовался, а с каждой его улыбкой на моей серой, мертвой душе цвел цветок. Сделав шаг, он раздавался в смехе и кричал «Джерард, смотри, смотри! Я иду, видишь это?». Фрэнк заставлял меня умиляться практически каждому его движению, а внутри у меня все цвело. Цветок за цветком, травинка за травинкой, как будто бы моя душа всю жизнь была суровой зимой. С бурями и вечным, не таявшим снегом. Такой зимой, при которой невозможно выжить. И тут бац! Вдруг все начало таять. Такое ощущение, что после вечного января сразу наступил апрель.

Кто виноват, что у меня внутри было так мертво? Не я ли сам?

Я возвращался обратно в наш маленький съемный домик, где, наверняка, стоял аромат от вкусного ужина, который приготовила Линда. Но я никуда не спешил. Время – это такая штука, которая не будет ждать вас, она будет стремительно уносить все хорошее в прошлое. Но в неловкие моменты, такие, когда хочется провалиться сквозь землю, каждая минута будет казаться часом. А сейчас хороший момент. И я изо всех сил пытаюсь задержаться в нем, поставить время на паузу.
Было совсем темно, улицы на окраине Нью-Йорка пустовали, свет в домах давно погас. Среди кромешной тишины было только и слышно, как ветви деревьев стучаться в окно. Такой странный город. Весь день не протолкнуться, а когда наступает ночь и все, казалось бы, должны «тусоваться» или как это там, разбегаются по домам. Разве что в центре города как была шумиха, так и по-прежнему осталась.
Достав последнюю сигарету из пачки, я закурил. Шел и старался не думать ни о чем, но каждая затяжка была ударом по мозгам. Я все думал. Думал и думал, думал и думал, думал и думал.. Над чем я думал? Голова была абсолютно пустой. Я думал о том, что я ни о чем не думаю. Я скурил сигарету до самого фильтра и, почувствовав, горячий, неприятный привкус, выбросил ее в лужу.
Хочется спросить себя, а ведь всю жизнь я пытался доказать, как мне все равно. Все во мне кричало «Эй, посмотри на меня, я бесчувственный». Но для чего я это делал? Еще интереснее – для кого? Почему я не мог оставаться собой, возможно, я не так уж и плох. Да, я хорош. Хотя откуда мне знать? Я так давно потерялся за этими масками, что уже и забыл, кто вообще такой.
Из раза в раз я пытался вырваться из лап тьмы, но это своего рода лабиринт. Да, именно он. Лабиринт моей души – эта такая, пронизывающая насквозь, тоскливая пустота. Ты кричишь, но в ответ слышишь только свои отголоски. Ты мечешься туда-сюда, но куда бы ты не пошел - очередной тупик. У каждого есть подобное внутри. Попав туда однажды, ты уже не можешь найти выход. Ты в ловушке. Капкан.
Но я снова здесь. Только в моем маленьком мрачном мирке появилось солнышко. И теперь оно освящает давящие черные стены лабиринта и постепенно открывает мне новые тропы к свободе. Осталось только одно – снова не наступить на те же грабли.

С каждым выходом из больницы, я оставляю часть себя там. Не потому, что я делаю это специально, нет. Я не умею иначе. А дальше я бреду по темным улицам в полном беспамятстве. И только вечно разум твердит одно и то же – «Ты не достоин его». Мир разлетается прахом, люди исчезают и в этот миг я медленно умираю. Когда на черном беспросветном небе загораются звезды и появляется луна, единственный источник освещения узких переулков, когда люди запирают замки, когда прохладный ветер бросает в дрожь, ты медленно начинаешь все понимать. Всю свою глупость, все свои ошибки.

Я решил. Я достиг предела. Я все скажу ему.

***

Дойдя вчера до дома, я тихо приоткрыл дверь в квартиру и разделся. Пройдя на кухню, я почувствовал слабый запах уже остывшего ужина. Линда тихо посапывала на диване. Я аккуратно накрыл ее пледом, дабы не разбудить. Ей нужен отдых. На еду не оставалось сил, мне не хотелось ни есть, ни пить и я просто лег спать.
Наутро я наконец почувствовал удовлетворение внутри - я выспался. Сил было много, я выглядел очень решительным в тот момент, не таким трусом, как обычно. Быстро умывшись и влив в себя кружку горячего и до жути крепкого кофе, я снова рванул в больницу. Я не знаю, куда и зачем я так бежал. Но эмоции лили через край. Мне хотелось его увидеть, поцеловать и что-нибудь сказать, неважно что. Я просто хочу к нему.
Зайдя в помещение, я моментально напялил халат и побежал в палату. Мне уже не приходится отмечаться у медсестер, запомнили, видать. Я ринулся по длинному коридору, затем вверх по лестнице на второй этаж. По пути я столкнулся с одной из медсестер, но мне казалось, что время идет слишком быстро, чтобы извиняться перед ней. Вот его палата. Я остановился перед дверью и задумался. Какие-то ерундовые мысли даже сейчас не дают покоя, бушуют в моей голове. Опять этот бред. Я истошно и шумно выдохнул. Все, спокойно..

- Привет. - Сказал я Фрэнку, стоящему около окна. Да, он уже сам вставал и даже ходил, но совсем не долго.
- Привет, Джерард! – Радостно воскликнул тот и, спеша, неуклюжей походкой подошел ко мне и плюхнулся в объятия. Плохие, абсолютно не нужные мысли быстро улетучились из моей головы.

Я обнял его, даря всю нежность, что есть во мне, этому маленькому кареглазому чуду. Он крепче обхватил мою шею и запрыгнул, обхватив ногами мою спину. Его губы накрыли мои. Поцелуй был таким грубым, резким или может даже торопливым. Его руки спускались по спине и поднимались обратно, задирая футболку. Я усадил его на кровать и, нехотя разорвав поцелуй, спустился на колени. Стал осторожно гладить поверхность внутреннего бедра сквозь тонкие штаны. Все происходило так быстро, что никто из нас не задумывался о том, где мы. Парень запустил руку мне в волосы и стал притягивать голову к своему паху. Я стянул с него штаны, которые через пол минуты полетели комом вместе с моей футболкой.
Он сам раздвинул ноги, я никогда не видел столько желания в глазах. Его зрачки увеличились, а глазное яблоко, казалось, загорелось огнем. Провожу рукой по головке через ткань трусов, которые вскоре слетают с Фрэнка. Его напряженный член, оплетенный венами, восстает во все красе передо мной. Я приближаю губы к плоти и звонко целую головку. Провожу губами влево-вправо, размазывая капельку смазки. Наконец заглатываю уже твердый член и начинаю посасывать, стараясь не задеть зубами нежную плоть. С губ Фрэнка срывается громкий стон.

- Пожалуйста.. глубже! – Выдохнул он.

Я беру во весь размер, плотно обхватив член кольцом губ. Язык проходит по уздечке, щекоча ее, и я снова слышу одобрительный стон Фрэнка. Продолжаю брать так глубоко, как могу, сдерживая все рвотные рефлексы. Раз за разом все резче, быстрее. Чувствую, как парень напряг ягодицы и тихо постанывает. Я отстранился и, пошло облизав палец, начал массировать уретру. Ртом припадаю к мошонке и скользким языком провожу по яйцам. Медленно спускаюсь к сфинктеру. Фрэнк с протяжными стонами раскинулся на кровати. Языком я прошелся по колечку мышц. Его проход сокращался, когда я пытался протолкнуть в него язык. Смочив пальцы слюной, я приблизил их к сфинктеру и начал потихоньку входить.

- Нет-нет! – Фрэнк сел, смотря на меня, стоящего раком с двумя пальцами и удивленно смотрящего на него. – Я уже отчасти могу ходить.. – Он посмотрел на меня, сузив глаза и похотливо улыбнувшись.
- И? – все в такой же позе спросил я.
- Обещание мое помнишь? – он все так же похотливо улыбался.
- Нет.
- Да Джерард, мать твою. Что ты всегда такие моменты портишь? – Он недовольно поморщился и сложил руки. – Я точно помню, что обещал тебе, мол, когда я начну ходить, переебу тебя во всех позах. Отказы не принимаются. Раздевайся!
- Что? Прям так вот легко? Да ладно? Ты же Фрэнк Айеро!
- Не так все просто!

Парень откинулся на кровати и достал из тумбочки ватные палочки. Я послушно встал, спуская с себя штаны. Оставшись в одних трусах, я залез на койку к ожидающему парню и как чокнутый припал к его губам. Он обхватил меня за шею, прижимаясь всем телом. Я покусывал его нижнюю губу, плавно проникая языком в рот. Он издал тихий стон, повторяя все мои действия. Отстранившись, Фрэнк потянул меня в сторону, и я развалился на кровати. Быстрыми действиями он стянул с меня трусы и сразу же обхватил мой возбужденный член руками. Он проходился рукой по всей длине, задевая чувствительные точки. Парень сексуально облизнул пальцы и стал резко вставлять их в меня. Сначала один, потом другой. Когда он ввел оба пальца, медленно развел их внутри меня. От наслаждения болью я выгнулся в спине и протяжно простонал. А нетерпеливый Айеро уже ввел головку члена. Одним резким рывком он вошел в меня и остановился. С губ сорвался громкий стон. Увидев одобрительный кивок, он начал двигаться во мне. Так пытливо, медленно, а коварная улыбка не сходила с его лица. Параллельно с этим он начал массировать большим пальцем мою уретру.

- Закрой глаза, - проворковал он, а я послушно сделал это.

Остановившись во мне и размазав смазку по моей головке, он начал что-то вводить мне в уретру. Я сразу открыл глаза.

- Что ты делаешь, Фрэнк? – Я в полной панике начал орать.
- Тихо, тебе понравится. – Напряженный я плюхнулся обратно на подушку.

Это, оказывается, была ватная палочка. Он медленно вводил ее и начал слегка двигать ею внутри. Я не большой любитель экспериментов да и вообще я вроде не мазохист, но я совру, если скажу, что это было неприятно. Чертовски приятно! Фрэнк двигал ее так аккуратно, с опаской, каждый раз смотря на мою реакцию. А я развалился на кровати и прерывисто дышал от наслаждения. Когда с головки потекла сперма, видимо, в знак моего неописуемого кайфа, Фрэнк начал делать толчки во мне. Парень высунул палочку и сосредоточено входил в меня по самое основание, пока не кончил. Он повалился на меня, продолжая водить по моему члену. Вскоре и я извергнулся прямо ему на живот.

- Как тебе вообще такая идея в голову пришла? – спросил я у парня, который тем временем очень шумно дышал.
- Джерард, я целый день в больнице лежу на этой гребанной кровати. Надо же себя как-то удовлетворять, ну, вот я, собственно, и придумал.
- Ты извращенец, Фрэнк! – Он толкнул меня локтем и задорно рассмеялся.

Мы лежали, укрывшись теплым одеялом. Фрэнк выглядел таким довольным и лишь поглаживал мою грудь, выводя никому неизвестные узоры. Аккуратные, нежные касания вызывали мурашки по всему телу. Неожиданно он потянулся к моим губам, выдавая истошные звуки прямо в приоткрытый рот. Парень стал осторожно, будто боясь чего-то, проводить языком по моим слегка обветренным и искусанным губам. Некоторое время он смотрел на меня и зрачки его то увеличивались, то снова сужались, давая еще четче разглядеть его глаза. Пленят. Я пьянею. Стоило чуть-чуть отстраниться, как он крепко вцепился в мою спину, медленно, мучительно раздирая кожу. Он дышал так тяжело, так горячо. Его губы накрыли мои. Тело обмякло и он ослабил хватку. Его язык вторгся в мой рот и обследовал там все, языки переплетались. Сейчас я чувствую его, как никогда. Вкус, запах.. Идеальный. Это безумие сводит меня с ума.

- А знаешь, мне сейчас чертовски круто, - он откинулся на спину, смотря в потолок. – Но..
- Что? – Я встал, натянул штаны и подошел к окну.
- Мне не хватает отца. Да, я знаю, это не к месту сейчас. Но я скучаю по нему. И, знаешь, не по человеку, а по его манерам, привычкам. Мама мне много рассказывала про него. Например: он всегда попрекал меня за мою ориентацию, за мои поступки, даже за то, что я неправильно вилку держал. Его стремление к тому, чтобы я занимался футболом.. – Он усмехнулся, но глаза предательски заслезились. – Джерард, из меня ужасный футболист! – Он смеялся и плакал, смеялся и плакал.. – Я еще столько не успел сказать ему. Пускай у нас не было отношений отца и сына, пускай мы никогда не ладили, но этого до жути не хватает. Я помню некоторые моменты, сам понимаешь как, но какой-то осадок есть. Например, обрывки из воспоминаний. Когда он учил меня играть на гитаре. Он говорит, мол, «играй четверкой», а вот хрен знает, как это. Но ведь я научился! А теперь так «БАМ!». И нет ничего. – Фрэнк закрыл глаза. – Не говори сейчас ничего.. Пожалуйста. – Прошептал он.

С минуту в палате было полное безмолвия. И вдруг Фрэнк привстал с кровати и уставился на меня опухшими глазами.

- Расскажи, что со мной случилось в ту ночь.. – Я видел в его глазах такое напряжение. А со мной.. А что со мной? Я будто выпал из этого мира. – Что же ты молчишь?
- Я не знаю.. – Трус. Гребанный трус. Я натянул футболку.
- Все ты знаешь, Джерард. Что ты медлишь?

Что случилось с ним сейчас? В глазах нет доброты и нежности. Сейчас там лишь ярая злость и даже ненависть. Ступор. Я ведь и вправду знаю. Но если я скажу ему, то это конец. Больше я не то, что не смогу надеяться на общение, я в принципе его, возможно, больше не увижу. И вот он, выбор! Либо конец, либо вранье. Из крайности в крайность.
Я уже надевал ботинки, ничего не говоря ему. Ведь есть еще один вариант – ничего не говорить и оставить его. Что случилось с нами? Ведь буквально десять минут назад мы лежали в одной кровати и бредили. Все хорошее так быстро кончается, оставляя за собой одно крушение.

- Прости меня.. – тихо, еле вымолвив, сказал я.

Стоя в проеме, я виновато смотрел на него. На обреченный взгляд. Я всегда сравнивал его глаза с другим миром. И, кажется, сейчас этот мир полетел к чертям за одно мгновение. Возможно это был взрыв, разрушительное землетрясение, война или еще что-то. Но больше ничего не осталось.

- Из-за тебя умер мой отец.

Хлопок дверью.

***

«Из-за тебя умер мой отец». Я сидел и крутил в руке металлический шарик, пытаясь хоть что-то осмыслить. Снова алкоголь. Снова сигареты. Теперь я блужу в самом себе еще глубже. Кажется, я заблудился. Хочется раз и навсегда вот так вот уйти в себя и не возвращаться, чтобы воспоминания мучили, чтобы совесть съедала, эдакое убийство изнутри. Мне нужен билет в одну сторону, без поворотов и глупых осознаний, без чувств, без людей. Только боль. Это единственное, что я действительно заслужил.
Я не хочу думать о том, почему он так сказал, почему он винит меня во всем, почему в его глазах было столько ненависти в последний миг, не хочу думать о том, почему нас разделял метр, а казалось, что целая вечность. И сейчас я целиком и полностью наполнен его ненавистью. Хватило одного взгляда, как она распределилась по всему моему мозгу и затмила рассудок. Я не понимаю, а тот ли это человек, которого я знал всю жизнь?

Линды не было дома, наверное, она ночует в больнице.. где должен быть я. И вот вливаю очередную бутылку пива в себя, чувствуя, как алкоголь берет свое. Легкое помутнение в глазах и головокружение. Один глоток за другим уже мешают адекватно мыслить, но может оно и к лучшему? Сидя в небольшой комнате, мне казалось, что стены давят. То ли алкоголь, то ли я схожу с ума.. В окно как всегда стучалась уже порядком надоевшая ветвь дерева.
Какой уже час? Кажется, далеко за полночь. Уснуть не давал ни яркий свет фонарей, бьющийся прямо на простынь, ни звук машин, редко проезжавших по дороге, ни тихие переливания мелодий из динамика телефона, ни это странное спокойствие.. Хотя какое может быть спокойствие без тебя?
Поздней ночью, когда огни в окнах погасли, а неизведанный космос появился на иссиня-черной пелене неба, я особо заскучал по Фрэнку. Скорее всего, это лишь мой пьяный бред.. точнее просто бред. Ведь даже без алкоголя я безумец. Сейчас в этой кромешной тишине до жути не хватает его громкого сопения, нежных касаний, заразного смеха. Хоть чего-нибудь. Скучать – ужасное чувство. Особенно, если ты скучаешь по такому человеку, который вроде и самое лучшее, что было в твоей жизни, а вроде и самое худшее.

Вдруг телефонный звонок, заставивший меня вздрогнуть от неожиданности. Я безумно обрадовался, потому что эта тишина слишком затянулась, мне нужен сейчас чей-нибудь голос.

- Майки? Какого черта ты не спишь вообще? Ты время видел?
- Я не вовремя? Х-хорошо, я потом.. – Я слышал легкую дрожь в его голосе, запредельно похожую на плачь.
- Нет-нет, все нормально. Что-то случилось?
- Нет.. Да. Подожди. – Я услышал крики родителей, звук в дребезги разбивающейся посуды и тихий разговор Майка. Спустя какое-то время стало похоже, что брат унес телефон в свою комнату, так как звуки задавились. – Да? Джерард.. Я не могу больше тут быть. Родители. Каждый день происходит то, что ты слышишь. Мать ночами пропадает на работе, а отец напивается и приводит каких-то баб. Джер, пожалуйста, приезжай скорее. Я не могу больше ждать.

Он не успел договорить, как в комнату вошел отец. Он вопил что-то невнятное, было легко догадаться, что он пьян. Он орал на Майки, что, наверное, было мочи. Расспрашивал, кому он вздумал звонить. По их монологам я понял, что брату здорово попадает. Я сказал, чтобы он дал трубку отцу, но тот отвел телефон от уха и не слышал. Внутри меня все перевернулось, я чувствовал страх Майка, чувствовал, как все болит. Я стал орать громче, еще громче, еще!

- О, Джерард! – голос отца. Такой противный, пьяный. Мне казалось, будто бы я даже здесь чувствую запах крепкого алкоголя, перегар. – Мой сынок, променявший собственную семью на свои «голубые» фантазии. Наверное, тебе сейчас хорошо, не так ли? На заду-то еще сидишь, не разорвался?
- Тебе не стыдно перед сыном? Нет, не передо мной, перед Майки. А ведь он растет, он берет тебя в пример, а ты.. Если тебе все равно на меня, то посмотри на него. Что же ты делаешь?
- Не с меня он пример берет, а с тебя. Я каждый день смотрю на него и вижу второго тебя. Что делаешь ТЫ? Ни себе спокойной жизни, ни семье. Раз уж ты ушел, то уходи. Мне все равно на тебя. Ты предал то, что я тебе дал.
- А что ты мне дал-то? – Я повысил голос.
- Что я тебе дал? Да то, что ты мужик! А ты долбишься с другими мужиками! Ты считаешь это нормальным?
- Да лучше я буду, как ты говоришь, долбиться с другими мужиками! По крайней мере я не делаю это на глазах своего брата. И, знаешь, ты, именно ты испортил мне жизнь обыкновенного семнадцатилетнего подростка. Ты детства меня лишил! Посмотри на меня. У меня нет родителей. И только что ты отказался от меня сам. Хочешь ты или нет, я вернусь домой. И не ради тебя, а ради Майки. Я не хочу, чтобы у него все сложилось также.
- То есть ты считаешь, что это я испортил тебе детство? – Он рассмеялся в трубку. – Ты сделал это сам, сам выбрал эту жизнь. Вот и живи теперь ею тоже сам. Я пытался ничего тебе не говорить, считал, что все эти твои «голубые» замашки - твой выбор, которому я не должен противостоять. Но я хочу сказать одно: Ты. Мне. Противен. – Он говорил тихо, практически шепотом, после каждого слова делая паузу. Следом я услышал только длинные гудки.

А ведь он прав. Я сам выбрал эту жизнь. Но сейчас в душе скребут кошки из-за того, что я бросил брата там. Он сейчас один и ему, наверняка, гораздо тяжелее. Я должен вернуться домой, не смотря ни на что. Вскочив со стула, я сделал последний глоток из бутылки с пивом, после чего кинул ее прямо в стену. Та разлетелась зелеными стеклами с грохотом и треском. Я стал поспешно складывать в сумку вещи, закидывал все подряд, не разбирая и не смотря. То ли ярость, то ли обида за слова отца распространялась по всему телу. Я поеду завтра. С утра зайду в больницу к Фрэнку и, наверное это будет правильно, попрощаюсь.
Отец, если его еще можно так назвать, напомнил то, что мне всего гребанных семнадцать лет. Вся жизнь впереди, а кажется, будто бы уже все сгнило изнутри, умерло. Что происходит? Помниться, мама всегда говорила мне не торопиться взрослеть, а я не слушался. Всегда пытался казаться таким взрослым, старше своих лет. А теперь пытаюсь сбежать от того, кем я стал. Я боюсь этой жизни, к которой так стремился. Так хочется порой побыть беззаботным подростком, не думать ни о чем, веселиться с друзьями.. Но у меня даже друзей нет. Обидно только то, что сейчас уже поздно это понимать. Слишком поздно. Это неисправимо, это уже мой диагноз.

Я бросил сумку на пол около двери и завалился спать. Одной пьяной поездки мне хватило по горло. А сейчас так хотелось забыться в царстве Морфея. Хотя бы там я остаюсь тем мальчишкой, которым должен быть. Пусть он унесет меня на ближайшие пять часов в свою страну, где все хорошо. Все хорошо.

***

Дата добавления: 2015-07-20