Глава 6. Дороги волшебного мира

- Скажи, Ласка, ты знала, что так получится?

- О чем ты?

- Что нам так повезет?

Дорога была широкой и позволяла двум всадникам ехать рядом, разговаривая.

- Ну, не то чтобы знала… Помнишь, когда мы шли по дороге, я сказала, что ты натолкнул меня на интересную мысль?

- Да.

- Ну вот тогда я и подумала, что перелом руки на интуиции не отражается. А интуиция у меня всегда была хорошая.

- Ясно. Как, кстати, твоя рука?

- Лучше. Думаю, через день-другой я выброшу эту штуку, - она потрясла в воздухе рукой, демонстрируя наруч.

Ласка и Дар были в дороге уже два дня. За это время Ласка попривыкла к присутствию Дара и пребывала в добром расположении духа.

- Это хорошо. Но, знаешь, с такими делами лучше не торопиться. Как я понимаю, твои руки – это самое ценное, что у нас есть. Так?

Ласка посмотрела на Дара с улыбкой:

- Если от меня останутся только руки, проку от них будет немного, - сказала она.

Солнце клонилось к западу, и Ласка решила, что они остановятся в ближайшей деревне на ночевку и заодно пополнят запасы. Но местность была степная, пустынная, каменистый хребет дороги возвышался над бесконечными серо-бурыми просторами, человеческого жилья поблизости видно не было.

- Смотри-ка, там что-то впереди, - сказа Дар, когда солнце, разбухнув и покраснев, начало опускаться на иссиня-черную подушку облаков, словно поднимающихся ему навстречу. – Деревенька вроде бы… Хотя, нет. Застава.

- Как ты думаешь, нам не будут мешать, если мы попытаемся объехать ее?

- А зачем? – удивился Дар.

- Видишь ли, у меня не лучшие отношения с заставами, - ответила Ласка. – Хочешь узнать? Ладно. В общем, где-то за день до встречи с тобой я пыталась пройти одну заставу перед Мольнеском, но у меня ничего не получилось, и я застряла там на ночь, а потом меня вместе с дозором отправили в город. Знаешь, в этом переходе не было ничего приятного.

- А потом, в Мольнеске, ты от них сбежала? – догадался Дар.

- Ну да.

- Ясно. А из-за чего тебя задержали?

Ласка посмотрела на Дара искоса. Дар скорчил умилительную физиономию. Ласка хохотнула и ответила:

- В той же деревеньке, где я впервые встретилась с Роном, я увидела стерха, привязанного около постоялого двора. Лошади у меня тогда не было, я просила у князя, но он мне отказал – с другой стороны, я ведь тогда не предлагала ему помощи… Ну вот, я и решила увести стерха. Сначала все было здорово, стерх ведь быстрее любой лошади. А потом оказалось, что в седельных сумках у него золото. С ним меня и задержали на первой же заставе.

- А почему ты ее не обошла?

- Там болота вокруг были, я дороги не знала.

- Ну, теперь-то все по-другому. Да и странно мы будем выглядеть со стороны, если попытаемся обойти эту заставу. Заметят – в чистом поле-то – и задержат.

- Нет, не задержат, - твердо сказала Ласка. – Скорее засмеют.

Застава издалека сама выглядела комично: два куска частокола и ворота между ними, и все это на дороге посреди степи. Одиноко устремлялась в сиреневое небо смотровая вышка. При приближении застава расползлась, и стало видно, что частокол плавно переходит в хозяйственные постройки, а те продолжаются вовсе плетнем. Подъехав к воротам, Ласка спешилась, ударила пару раз кулаком. Им сразу же открыли: вероятно, их приближение было давно замечено с вышки.

В воротах стоял коренастый бородатый дядька с алебардой, в косовато, видимо, наспех надетом шишаке. Дар тоже спешился.

- Добрый вечер, люди добрые!

- Добрый! Проходьте.

Двор заставы был очень похож на хозяйственный. К внутренней стороне частокола были приставлены лопаты, вилы и прочий инвентарь, под навесом лежало сено, у деревянного корыта мыла гостей сытая черно-белая кошка. У покосившегося сарая в тазу драила какое-то тряпье пожилая, ни на что не обращающая внимания женщина. По двору, ковыряясь в сером песке, бродили куры, среди них, поглядывая поверх куриных голов, вышагивал тощий петух. Свернувшись калачиком, спал у пустой миски пес, рядом чесался и выкусывал блох еще один. Откуда-то поблизости раздавалось похрюкивание. В общем, трудно было себе представить более мирное место.

Нарушая общее впечатление, во дворе топталось трое заставников, все молодые парни, ровесники Дара плюс-минус несколько лет. Один из них сразу же подошел к лошадям. Это не понравилось Ласке, но она решила пока промолчать.

- Куда путь держим? – спросил дядька.

- В Виллинер.

- В Вилллинер, значит?

- Да. Мы можем проехать?

- Проехать, значит? – дядька поскреб бороду. – Проехать-то оно, конечно, можно. Только придется задержаться.

Ласка медленно перевела дух. Дар невинно спросил:

- А почему надо задержаться?

- Да не, ты с лошадками можешь ехать, куда там тебе надо. А вот девушка задержится.

- Почему? – спросила Ласка. От тона, которым она задала вопрос, Дара внутренне передернуло – он не сулил ничего хорошего. Но дядька, видимо, встречался и не с таким.

- А потому что кто стерха свел и золото все покрал, а?

Лицо Ласки вытянулось от удивления.

- Так меня уже за это задерживали! Перед Мольнеском! Стерха и золото гонцу вернули, он дальше поскакал, а меня в Мольнеск отвезли, там во всем разобрались и отпустили!

- Отпустили?

- Отпустили! А что с меня еще взять-то было?

Дядька уперся кулаком в бок.

- Ну, чего там с тобой было, я не знаю, а вот что к хозяину гонец явился пустым и пешим. В ноги бросился, мол, ограбили, и все подробно описал. По описанию, ты, девушка, его и ограбила.

- Я с этим гонцом, кроме как на заставе перед Мольнеском, и не виделась. С чего решили, что это я?

Дядька хитро прищурился.

- Сдается мне, ты тут у нас вообще одна такая по дорогам шастаешь. Приличные-то барышни по домам сидят, прядут там или ткут, замуж собираются. Да и вот, описание разослано на заставы довольно точное, - дядька вытащил из-за пазухи засаленный лист бумаги и протянул его Ласке. Та не взяла.

- Да? И где же тогда стерх и золото?

- Стерха сбыла с рук либо выпустила. А золото, коли не при тебе – это мы сейчас проверим – в лесу где-нибудь закопала.

- Постойте, - вступился Дар. – Это какое-то недоразумение. Никого она не грабила! Я сопровождаю Ласку с самого Мольнеска.

- Ну, значит сообщник. Так что посидите-ка у нас под присмотром до выяснения, так сказать, обстоятельств.

- Мы не можем больше задерживаться! – воскликнула Ласка. – Нам нужно в Виллинер! Где тут у вас старший?

- А я и есть старший, - сказал дядечка, посмеиваясь. - Силаем звать, обращайтесь, ежели что. Молодцы, проводите-ка гостей в дом да посмотрите, нет ли при них чего интересного.

За время разговора во двор вышло еще несколько заставников. Ласка и Дар переглянулись, потом Ласка задумчиво оглядела на небо. А потом началось что-то странное.

- Ладно, Силай, - сказала Ласка неожиданно бодрым голосом. – Считай, что мы с тобой договорились. Давай, задерживай нас на сколько хочешь. В конце концов, дорога была долгой, мы устали, лошади тоже, несколько дней можно передохнуть. Только провизии у нас с собой нет, мы как раз собирались купить еды в какой-нибудь деревеньке, да вот здесь застряли, похоже. Да и лошадей кормить нечем. Так что, будь так добр, дорогой хозяин, позаботься о том, чтобы гости твои впроголодь не сидели, и прикажи накормить лошадей. И, заметь, платить мы за это не собираемся, потому что это ты нас тут задерживаешь, а не мы сами на постой просимся.

Силай, было заулыбавшийся, как-то быстро посмурнел, поджал губы.

- А пока мы тут будем отдыхать, - продолжала Ласка, - ты отправь трех гонцов. Одного на заставу перед Мольнеском, пусть тамошний старший подтвердит, что все имущество гонцу мной было возвращено, а меня саму сдали дозору. Второго отправь в деревеньку тут неподалеку, как бишь ее, там еще хозяином на постоялом дворе здоровый такой мужик, Савром зовут. Пускай подтвердит, что мы с Даром выехали оттуда, сопровождая князя Ронрэда в его замок. Ну и третьего к самому Ронрэду пошли. Пусть князь подтвердит, что в течение последних двух дней я и Дар находились при нем. Мы искали его пропавшую дочь и, кстати, нашли, за что получили в полное владение этих лошадей и деньги, которые вы у нас при обыске обнаружите. К слову, меня зовут Ласка, я прирожденный темный маг и нахожусь при исполнении. Все понял, хозяин? А теперь веди, показывай, где мы проведем эту ночь. И про ужин не забудь, я что-то проголодалась.

Ошарашенный дядька стоял, как вкопанный, и сумел только показать рукой на низенькое бревенчатое здание с резным крыльцом и узенькой галерейкой. Ласка, сделав Дару знак следовать за ней, бодро зашагала в указанную сторону. Дар быстро догнал ее.

- Сейчас не самое подходящее время, чтобы говорить это, но ты мне нравишься, Ласка.

Ласка усмехнулась и поднялась на крыльцо.

- А я-то себе как нравлюсь! – сказала она, задорно подмигнув спутнику.

Дом был большой, под двускатной крышей, и в нем всему нашлось место: и кухне, и казарме, и столовой, и даже так называемой камере. Самое большое помещение (служившее как раз столовой и по совместительству комнатой для допросов подозрительных проезжающих) имело три окна в стену. Часть помещения была отделена дощатой решеткой, задвигающейся и запирающейся на замок – это и была камера. Войдя в комнату, Ласка сама привычными движениями разложила на столе все, что у нее было при себе. Совсем молодой заставник – только-только пушок на подбородке пробился – краснея и извиняясь, принялся обыскивать хихикающую Ласку. Извинившись еще раз, он попросил Ласку снять наруч.

- Зачем? – не поняла сначала та.

- Прости… Но вдруг ты там прячешь оружие.

- А… Развяжи сам, мне не удобно одной рукой. А зачем мне там оружие?

- Чтобы защищаться. Или нападать. Ты же можешь покуситься на жизнь нашего командира.

- Да? А что, мертвым он будет лучше?

Парень с опаской взглянул на девушку.

- Нет…

- Я тоже так думаю… Да не смотри на меня так, я пошутила! Проверил? Завязывай теперь обратно. Ужин здесь когда бывает?

- Ну… Вот уже через полчаса должны позвонить.

- Это хорошо. Мы пока здесь подождем, да, Дар?

Дара, тоже еле сдерживающего смешок, тем временем в третий раз обыскивал другой заставник. Тот никак не мог ничего при нем найти, ничего, даже охотничьего ножа или воровской отмычки, даже булавки и той не было – и это сбивало служаку с толку.

- Эээ… Понимаете, вы же задержанные. Вам надо туда…

- Только после ужина, - нахально заявила Ласка и уселась на скамейку.

В этот момент дверь распахнулась, и в сопровождении охраны в комнату вошел Силай. Он успел каким-то образом приободриться – даже глаза блестели. На специфическое богатство Ласки он только покосился и сел за другой край стола, от него подальше. Ласка не носила с собой ничего такого, что могло бы представлять опасность с точки зрения простого человека, но кому понравиться, когда роются в его личных вещах? Поэтому Ласка предусмотрительно положила сверху что попротивнее, а попротивнее были сушеные летучие мыши и связка крысиных черепов.

Пока Силай не сел, кивнув остальным заставникам, те стояли навытяжку. Ласка соизволила повернуться к нему, когда он устроился за столом.

- Силай, а ты, видимо, неробкого десятка, - сказала она. Тот нахмурил брови, ожидая какой-то гадости или подвоха. Но Ласка продолжила миролюбиво: - Один, считай, со своей заставой, и никого вокруг нет. Ночами, наверное, волки степные воют.

- Воют, - согласился Силай. – В том годе чуть овцу из хлева не уперли. Да ребята мои с вилами вовремя подоспели.

- Надо же! А у тебя тут полное хозяйство?

- А как же! И семья имеется. Этот вот, – Силай с гордостью указал на юнца, обыскивавшего Ласку, - младшенький мой, Сталеком звать. А двое старших к Виллинеру подались, лучшей доли искать. Ну оно и понятно, какая им тут доля, коли нету подола, а? – Силай раскатисто рассмеялся и пояснил: - Я имею в виду, из бабского пола тут только моя старушка, ее сестрица полоумная да малолетняя дочка этой полоумной, Забавка. А больше и нет никого.

- Да, места нелюдные, - согласилась Ласка. – Ну так чего там насчет ужина? А то есть хочется – жуть.

- Сталька, скажи матери, пускай накрывает. А ты – как тебя, Ласка вроде? – убери со стола дрянь эту.

Ласка с готовностью начала убирать в рюкзак свои вещи. На столе тем временем начала появляться еда, и лицо старшего заставы отразило глубокие размышления над тем, как бы накормить гостей с минимальным убытком. Заметив это, Ласка, кивнув в сторону Силая, громко спросила она Дара:

- А Силай похож, правда?

- На кого? – спросил он.

- Да, на кого это я похож? – повторил вопрос Силай.

- Да на короля гномов, от которого мы дочку князя Ронрэда спасли, - ответила Ласка, недвусмысленно подмигнув Дару. Тот кивнул.

- Да что вы! – ахнул Силай.

- Ну да. Тоже такой… могучий. Мы его в подземельях встретили.

- А как вы туда попали?

- О, это долгая история, - хитро прищурилась Ласка. – Дар, может, ты расскажешь?

- Охотно! – согласился Дар, подсаживаясь к Силаю. Мимоходом выломав ножку у жареной курицы, стоящей прямо перед старшим заставником (от курицы при этом на тарелке осталось чуть меньше половины), Дар начал рассказывать увлекательную, захватывающую историю об их с Лаской приключениях. Ласка кивала и поддакивала в такт рассказу, Силай, не отрываясь от ужина, слушал и тянул наливку. Дар оказался превосходным рассказчиком: он держал в напряжении не только самого хозяина, но и других заставников, сидевших с ними за столом, и те посмеивались, ахали и хлопали себя ладошками по коленям в самых ярких моментах рассказа. Стоит ли говорить, что рассказ Дара почти целиком состоял из вымысла? Однако это был хороший, добротный вымысел…

Ужин окончился. Разомлевший Силай отправился спать. Ласка, прихватив рукописи и масляную лампу, поискала, где бы устроиться, и не придумала ничего лучше чем улечься на нарах в зарешеченной части комнаты. Дар остался играть в кости с сотрапезниками и парнями, сменившимися на карауле. Выигрывая и проигрывая попеременно, он травил байки, слышанные им в другой, до-ласкиной жизни. Ближе к полуночи в окна забился ветер, а потом началась страшная гроза, и Дар подумал, что Ласка, напросившись в гости-заключенные на этой заставе, поступила очень прозорливо. Спал он в ту ночь рядом с Лаской, хотя парни и звали его в казарму: пришлось отшутиться, что, если он уйдет со своего поста, полказармы будет ночевать на этом посту. Если не вся застава, с их-то дефицитом женского пола.

Наутро, после завтрака, их обоих выпроводили за ворота. Силай решил не дожидаться гонца, которого он накануне послал к Ронрэду, потому что все было понятно и так, по красочному рассказу Дара. Дар же, выводя из конюшни отдохнувших лошадей, думал о том, какой нормальный человек отправит своего гонца на такое большое расстояние с кучей золота в одиночку а потом еще будет удивляться, что золото до пункта назначения не доехало.

Столица Илорского королевства город Виллинер начинался задолго до городских ворот. До них еще нужно было ехать по раскатанным деревенским улицам, оставляя позади простые бревенчатые дома с огородами и палисадниками. У калиток виднелись выставленные на продажу туески с ягодами, кучки грибов, нехитрая огородная снедь, белые кувшины, символизировавшие молоко, Полевые и свежесрезанные садовые цветы. На все это оседала пыль, поднимаемая копытами лошадей и подошвами людей, проходивших по дороге по направлению к городу либо из него.

У самых ворот была еще одна застава, но ее Ласка и Дар миновали без проблем. У них же не было при себе, скажем, телеги с овощами, которые везли на продажу, или перегоняемого с той же целью скота. Простые пешие и конники местную стражу не интересовали.

Виллинер окружала каменная стена свежей кладки, но толку от нее в случае нападения на город было бы немного. Город постоянно расширялся, две предыдущие стены, оказавшиеся внутри города, были уже снесены, и на их месте теперь были дороги и бульвары. На третье каменное кольцо средств у города не хватило, и кладка появилась только около застав на основных дорогах. Часть стены растащили еще в процессе стройки, а к тому, что все-таки удалось возвести, тут же стали пристраиваться домики, которые довольно быстро, как грибы трухлявый пень, погребли под собой хороший замысел градоначальников.

- Поищем постоялый двор? – предложил Дар. – Я знаю тут один, но тебе он вряд ли понравится.

- Если там шанс на то, что нас съедят клопы, больше шанса на то, что ночью нам перережут глотки, мне подойдет, - сказала Ласка и улыбнулась. Дар сглотнул, но улыбнулся тоже. Он уже начал привыкать к ее веселым невеселым шуточкам.

Постоялый двор назывался выразительно: «У хромого скрипача».

- Скрипач здесь и в самом деле есть, только он не хромой, а так, прикидывается для развлечения гостей, - сказал Дар, спешиваясь перед коновязью. – Но мы ведь и не скрипку слушать приехали, верно? Хозяин мой давний приятель, нас не обидят. Кормят здесь сносно, хотя репутация заведения не чище, чем простыни в комнатах, а на них лучше ложиться в дорожной одежде.

Ласка не стала мешать Дару договариваться с хозяином постоялого двора о съеме комнаты и содержании лошадей. Она дождалась Дара на улице и предложила пройтись по городу. Тот охотно согласился показать местные достопримечательности, в которые входил царский дворец (можно полюбоваться через щель в дощатых воротах, если кинуть монету страже), дворцы городских властей и Верховного кавена магов Илорского королевства (любуйся сколько хочешь), гигантскую Брошенную башню (хочешь - не хочешь, а любуйся, ее видно из любой точки города), а также полдюжины храмов Великого бога, дюжину храмиков иных богов, здание городского суда с прилегающей площадью, на которой ежедневно торжествует какая-нибудь справедливость (наверняка там еще висит кто-нибудь из утренних проштрафившихся), огромный Хитрый базар, на котором можно было купить все, кроме совести, и легендарный Срамной переулок, пристанище нищих, воров, наемных убийц, контрабандистов и проституток, где можно было за большие или меньшие деньги купить совесть любого человека. Виллинер стоял на стоке трех рек: Вилюйки, Линейки и Нерыбной – и раньше назывался по-другому. Но после распада Союза и реставрации Илорского королевства новоявленный монарх решил продемонстрировать свое могущество и увековечить свое величие, для чего и перенес столицу в никому не известный до этого городок, переименовав его в Виллинер. Название городу дали реки, поделившиеся для этого с ним частями своих собственных названий. Король счел это остроумным.

Три реки Виллинера сливались в почти одном месте, то есть Вилюйка и Нерыбная впадали в Линейку, которая текла дальше, вынося из города обильные последствия жизнедеятельности его жителей. Раньше здесь было болотце, но берега рек подсыпали и обложили камнем, набережные обустроили, даже разбили для прогулок аллейки, забитые, впрочем, торговцами-лоточниками со всякой снедью и карманниками. У пристаней дежурили лодочники, готовые покатать романтически настроенные пары. Многие из них, завидев Ласку и Дара, зазывали их осмотреть город с воды, обещая прекрасные виды, плеск волн и уединение. Но у этих двоих были иные цели.

В одной из лавочек Ласка приобрела довольно точную карту города, а в другой - оружейной – предложила выбрать что-нибудь Дару. Действительно, это же почти неприлично, когда стражи на заставах ничего при тебе не находят. Дар выбрал простой широкий кинжал: оружие надежное и в глаза не бросается. Вернувшись к «хромому скрипачу», Дар попросил подать ужин в комнату (довольно, кстати, чистую), а Ласка, пока еда еще не прибыла, склонилась над картой. Она заговорила ее, достала маятник, прочла нужное заклинание. Но кристалл, подвешенный на серебряную цепочку, вместо того чтобы ткнуться в карту и указать точно местонахождение Иринги, просто раскачивался, описывая в воздухе неровный круг. Ласка нахмурилась, достала другую карту, расстелила ее поверх новой. Нет, все было в порядке, по прежней карте маятник работал: он уверенно ткнулся в точку, у которой было написано «Виллинер».

- Значит, Иринга все еще в городе, - себе под нос произнесла Ласка. Хорошо…

Она снова попробовала найти ее по новой карте, но ничего не получилось. Либо карта была зачарована недостаточно, либо, что вероятнее, многолюдный город создавал слишком сильное поле. Это было и хорошо, и плохо одновременно. Хорошим было то, что и никто другой не сможет найти Ирингу по ее браслету, придется искать другие способы. Плохим было то, что и самой Ласке нужно было искать другой способ, причем чем быстрее, тем лучше.

За ужином Ласка не проронила ни слова. Потом, когда девушка из кухонной прислуги забрала посуду, она выдала Дару пару монет и попросила:

- Наменяй мелочи.

Через несколько минут они снова вышли с постоялого двора.

- И куда мы? – спросил Дар.

- Продолжим экскурсию, - только и обронила Ласка.

Как сумел убедиться Дар, Ласка с первого раза хорошо запомнила расположение улиц. Она повела Дара к площади, на которой стояло здание городского суда, постояла там немного, знакомясь с афишей казней на текущий месяц. В вечерних лучах солнца она читала вслух:

- Четырнадцатый день – повешенье известного грабителя, семнадцатый день – наказание розгами и плетьми клеветников, позже четвертование отравителя, двадцать первый день – наказание мздоимца, с отсекновением верхней конечности, хм… - дойдя до конца, Ласка удивилась: - И как это они сумели все распланировать? Ведь не могут же преступления совершаться строго по расписанию.

- Еще как могут! – возразил Дар. – Местные дознаватели по этому вопросу большие специалисты.

Ласка поняла, хохотнула. Оглянувшись по сторонам и не увидев того, что искала, она вышла с площади на одну из улиц и направилась к следующей цели – Центральному храму Великого бога.

Храм стоял в конце улицы, к нему сходилось много дорог. Массивное здание продавливало почву, так что казалось, что к его подножию текут, текут и никак не могут притечь каменные ручьи со всего города. Здание храма было белым, но часть его, освещенная заходящим солнцем, казалась розовой. Зеленоватые тени деревьев лежали на стенах.

В этот час в храме были только случайные посетители: дневная служба закончилась, вечерняя еще не началась. Но Ласка в храм и не пошла. Заметив на крыльце мальчика, по виду беспризорника, она пошла к нему. Мальчик протянул ладошку-лодочку, устало заскулив что-то однообразно-жалобное. Ласка положила в нее мелкую монетку. Мальчик, рассчитывавший, видимо, на большее, все же принялся благодарить и вяло славить Великого бога, но тут Ласка выразительно потрясла мешочком, полным мелочи. Мальчик замолчал.

- Есть небольшое дельце, - сказала Ласка. – Как насчет подзаработать?

- Охотно, - мальчишка деловито подтер нос, затем вытер ладошку о рубаху. Дар с интересом наблюдал за разыгрывающейся сценой.

- Только работа эта не для одного. У тебя друзья есть? Не обижу! – и Ласка снова потрясла мешочком.

- Пошли, - сказал беспризорник.

Следуя за ним, Дар и Ласка обогнули храм и оказались на крошечном заднем дворе, заросшем лебедой. Мальчик указал на лавку, то есть две колоды с доской, лежащей на них, и спросил:

- Сколько человек нужно?

- Пять-шесть.

- Ждите здесь.

Дар уселся на скамейку, Ласка осталась стоять. Через четверть часа беспризорник вернулся в компании таких же мальчишек. Один из них, правда, был постарше, и Дар понял, что это главарь зачем-то собранной Лаской шпаны.

- Значит, так, молодые люди, - начала Ласка. – Я ищу человека. Это девушка, она появилась в городе примерно неделю назад. Ни родственников, ни знакомых у нее здесь нет. Если я вам подробно опишу ее внешность, сможете найти?

Беспризорники переглянулись со старшим. Тот кивнул, остальные закивали тоже.

- Тогда обсудим оплату. Я плачу каждому, никого не обижаю, но только после того, как проверю полученную информацию. А чтобы вам негрустно было работать, сегодня всем плачу аванс. Идет?

- Сколько на каждого?

- Если работать вас будет не больше десятка, то на каждого придется по восемь серебряников, это примерно четверть илорской кроны, насколько я знаю. Если вас будет больше десяти, придется вам делиться со своими товарищами. Ну и аванс, конечно – скажем, по серебрянику всем присутствующим.

- По два.

- Хорошо, по два. Ну и срок вам тогда – сутки. Следующим вечером жду вас на постоялом дворе «У хромого скрипача». Договорились?

- Договорились.

- Вот и славно, - сказала Ласка и медленно, подробно, повторяя некоторые детали по нескольку раз, описала внешность Иринги. Затем, чтобы скрепить договор, она раздала мальчишкам аванс.

- Ты им доверяешь? – спросил Дар, когда они шли назад, от храма.

- Не то чтобы очень. Но десять серебряников – это не такая большая сумма, чтобы я расстроилась, потеряв эти деньги. А если они мне к завтрашнему вечеру найдут Ирингу, то это будет стоить обещанных денег.

Темнело. В городских домах засыпали одни, просыпались другие. Переходя площадь, Ласка заметила, что их преследуют двое… нет, трое. Видимо, за ними шли по пятам от самой церкви. Ласка переглянулась с Даром – тот кивнул, он тоже заметил преследователей. Только было непонятно, выслеживают они, где остановились преизжие, или имеют более радикальные намерения.

Понятно стало через несколько минут, когда один, забежав вперед переулками, выскочил Ласке и Дару навстречу, а двое других неожиданно быстро оказались сзади.

- Дар…

- Постой в сторонке, ладно.

Ласка послушно отступила к стене, чтобы не мешать. Дару не понадобилось даже доставать кинжал. Быстро, умело он уложил на камень мостовой всех троих. Он скучал без возможности вот так, с размаху, без предупреждения ударить кулаком в упругую человечину, почувствовать свой удар, услышать сахарный хруст кости. Нож, блеснувший в сумерках, не испугал, а наоборот, еще сильнее возбудил в нем это почти забытое, притупившееся за последние дни желание драться – драться до ломоты в собственном теле, упиваясь кровью и силой… Не хватало только гула обезумевшей толпы, ревущей сотнями алых глоток: «Убей! Убей! Убей!»… Но все кончилось слишком быстро.

Ласка похвалила его работу и в шутку сказала:

- Может, зря ты их так? Может, им помощь была нужна?

- Да, материальная. Но я ее не оказываю. Я прививаю привычку обходиться собственными силами.

И они пошли дальше, ускорив, впрочем, шаг.

Остаток вечера и почти весь следующий день Ласка просидела над рукописями. Дар ей не мешал и даже не спрашивал, чем она занимается: надо – значит, надо. Сам он не занимался ничем, и поэтому, когда вечером к Ласке пришли вчерашние знакомые и она предложила прогуляться, он с радостью поднялся с постели. Тело просило разминки.

На постоялый двор пришли только двое. Но, пока шли вдоль улиц, в компании присоединилось еще несколько мальчишек, всего их Дар насчитал шестеро. Старший размашисто шагал рядом с Лаской.

- Девушка, которую ты ищешь, поселилась у одной женщины. С ней еще паренек живет, сирота. Мы покажем тебе этот дом, она жила там около недели.

- Жила? – переспросила Ласка.

Подросток замялся.

- Дело в том, что вчера ночью та женщина умерла при странных обстоятельствах, а девушку, которую ты ищешь, сегодня в течение дня никто не видел. Дом заперт, так что я не могу сказать, там она или нет.

- Посмотрим, - ответила Ласка.

Идти пришлось долго, очень долго – считай, на другой край города, на самую окраину. Солнце уже село, поднялась полная луна, когда Ласка и Дар в компании малолетних беспризорников вышла на широкую деревенскую дорогу, белеющую в лунном свете. Старший указал в конец улицы:

- Вон этот дом.

Около дома их встретило еще двое мальчишек, дежуривших под ветлой у калитки.

- Никто не входил и не выходил, - дисциплинированно доложил один из них.

- Но в том окошке горит свет, - сказал второй.

- Оставайтесь здесь, - сказала Ласка. – Дар, ты тоже.

- Как скажешь. Но я расстроюсь, если ты там сгинешь, - ответил он.

- Мы все расстроимся, - честно признался самый маленький из беспризорников и под усмешку Ласки получил подзатыльник.

Впрочем, пока Ласка поднималась на крыльцо, всякая улыбка исчезла с ее лица. Дом и земля, на которой он стоял, были недобрыми, а сад, темневший в ночи единым огромным зверем, пах кладбищем.

Остановившись перед дверью, Ласка постучала дважды. Со второго раза ей открыл мальчик с лампой в руке. В ее красноватом свете его слезящиеся глаза болезненно блестели.

- Чего ты хочешь? – спросил он устало.

- Я ищу свою подгугу. Ее зовут Иринга. Ты знаешь о ней что-нибудь?

Мальчик помедлил и отступил, пропуская Ласку в дом. Следом за ним она прошла в едва освещаемую единственной лампой комнату, посреди которой стояло что-то большое. Присмотревшись, Ласка поняла, что это гроб, поверх которого на специальных, выточенных из дерева подпорках лежит бревно.

У стены стояла простая лавка, и мальчик указал Ласке на нее. Но Ласка не села, покачала головой и кивнула на гроб.

- Значит, ты тоже из этих, - мальчик по-взрослому шумно выдохнул и пробормотал себе под нос: – Везет мне… как утопленнику в банный день… Твоя подруга ушла прошлой ночью, - сказал он громче. - Точнее, сегодня утром, но засветло. Куда, я не знаю.

Ласка поняла, что Иринги в доме уже нет, но надеялась узнать, где искать ее теперь. Но, услышав эти слова, она от досады закусила губы.

- Она была одна?

- Сначала, когда Весьена только привела ее, она была одна, - вяло отвечал мальчик. – А потом за ней пришел какой-то парень, и они ушли вместе, не дожидаясь рассвета.

- Что-то случилось?

Мальчик кивнул на гроб.

- Весьена умерла.

- Так… И ты не знаешь, куда они пошли? Хотя бы направление?

- Нет.

- И она ничего не просила передать, если о ней кто-то будет спрашивать?

- Нет.

Ну, в этом как раз нет ничего удивительного, - подумала Ласка. Кроме нее, Ласки, ее могут искать и другие, и у этих других на Ирингу есть свои планы. Но хотя бы Илгар сейчас с ней… Интересно, как он сумел ее найти.

- Я знаю только, что они собирались покинуть город, - сказа мальчик.

Ласка поднялась.

- Спасибо. Ты мне помог.

- Надеюсь, ты отыщешь свою подругу. Когда увидишь ее, скажи ей, что со мной ничего не случилось. Она поймет.

- Ладно.

- Мы разминулись всего на чуть-чуть, - с досадой сказала Ласка, вернувшись к Дару и ожидавшей ее компании. – Иринга и Илгар ушли отсюда сегодня засветло.

- Ты уверена, что она была здесь? – спросил Дар. – Может, это не та девушка.

- Иринга была здесь. Я хорошо слышу ее след, но у калитки он теряется. Я не могу узнать, куда дальше они пошли, после их ухода здесь побывало очень много людей. А вообще … – Ласка словно вошла в транс, поднырнув под реальность мира, - здесь просто пахнет Ирингой. Да, Ирингой… а еще смертью… и кошками…

- Ласка.

- Да? – она мгновенно очнулась.

- Не пугай меня так.

- Извини. Постараюсь… Ну что, молодые люди, вы все-таки все честно отработали, и не ваша вина, что мы не застали Ирингу. Рассчитаемся?

Предложение было принято с энтузиазмом, и Ласка честно отсчитала каждому присутствующему по восемь серебряных монеток, поблагодарив за услугу и в ответ получив благодарность за честность. Беспризорники ушли, и Дар с Лаской тоже пошли прочь от жутковатого дома. На этот раз никто их не преследовал. Но, услышав поблизости странную возню, Ласка сама потянула Дара на нее.

Дар решил, что снова нужно будет драться. Но, как оказалось, он еще не достаточно хорошо знал свою спутницу: ей бы и в голову не пришло вмешаться в чужую драку – а зачем мешать, людям и без нее интересно. Ласку заинтересовало нечто другое. Прилепившись к забору из неплотно сбитых досок, Ласка жалостливо пискнула:

- Стерх… Мой стерх…

Перебирая руками доски забора, она двинулась к калитке. Дар последовал за ней. Он не очень хорошо видел в темноте, но свет луны все же позволял различить странную возню за забором: на обширной, хорошо утоптанной площадке здоровенный мужик пытался надеть узду на тощего, но сильного и верткого зверя, привязанного за шею к столбу, стоящему посреди площадки. Помимо звуков возни и ругани мужика раздавалось беспокойное ржание лошадей, и Дар догадался, что они находятся около конюшни.

Ласка без спроса открыла калитку и вошла во двор.

- Милейший! Что ж ты делаешь?

- А-а? Ты кто такая? Чего ходите, чего не спится?

- Ну, это наше дело, хотим – и ходим. Пусти его, поговорить надо. И для начала скажи, зачем зверя мучаешь. Это же стерх, он опасен.

Мужик выпустил зверя из захвата и проворно отскочил в сторону. Стерх дернулся, лязгнул зубами, повис на веревке, привязывающей его к столбу. Потом отошел, зарычал утробно и нервно забил хвостом. Сердце Ласки сжималось от жалости к зверю – чувства, которое к людям она была не склонна испытывать.

- Да знаю я, - сказал мужик, отряхиваясь.

- Откуда он у тебя? – спросила Ласка.

- Да вот только что один подогнал, что б его, тьфу, бесы в преисподнюю живьем затянули. Выклянчил у меня две кроны, сказал, мол, я за него десять получу. Ездовой же зверь, молодой, сильный.

- Ездовой, молодой, сильный, - согласилась Ласка. – А ты, я смотрю, стерхов не держал никогда? Ну вот не надо начинать. Это действительно опасные звери. Они не для людей.

Мужик усмехнулся, подбоченился.

- А для кого же?

- Для магов. И слушай сюда. Я у тебя этого зверя заберу. Нет, не сейчас, но скоро. Скажем, завтра утром. Если ты мне зверя покалечишь, землю будешь грызть, слезами захлебнешься, слово. Я тебе за него заплачу. А пока брось свои шутки и покорми его, он голоден. Да пальцы береги, это не волосы, они не отрастают. Ты меня понял? Вижу, что понял. А теперь расскажи мне поподробнее, как этот зверь у тебя оказался.

Мужик почесал в голове пока еще целыми пальцами.

- Да вот перед вами заявился тут один. Одет хорошо, под городского, в куртке. Того был немного – мужик щелкнул себя по горлу, - но говорил складно. Спихнул мне этого и дальше пошел своей дорогой.

- Ясно. А не скажешь ли ты нам, где тут в такое время можно промочить горло? Что-то пить хочется. Ты же тут, наверное, все знаешь?

- А чего же не знать? Знаю…

И мужик охотно рассказал о ближайших трактирах, открытых по ночам, объяснил, как дойти, что где лучше пить и в каких количествах.

- Жди меня завтра, - повторила Ласка, закрывая за собой калитку. Дар уже ждал ее на улице.

- И зачем ты его спрашивала про трактиры? – поинтересовался он.

- Что-то мне подсказывает, что одного удачливого клеветника после похождений потянет промочить горлышко. А тут как тут мы – компания, - и Ласка широко, плотоядно улыбнулась. Дар, впервые увидевший эту улыбку, понял, что если незадачливый конюх покалечит приглянувшегося ей зверя, он и в самом деле будет землю грызть, и слезами захлебнется. А еще его что-то беспокоило в поведении Ласки. Но он никак не мог понять, что именно.

Человек, которого искала Ласка, нашелся во втором по счету питейном заведении. Ласка, хотя и видела его всего один раз и мельком, сразу узнала курьера, так и не довезшего деньги до своего господина. Заняв вместе с Даром один из дальних столиков, она попросила принести пива поприличней и принялась наблюдать за тем, как курьер напивается – то есть, как рыжая кудрявая девица не первой молодости вливает ему в горло кружку за кружкой.

Ждать пришлось недолго. Расчувствовавшийся курьер предложил даме проследовать в его скромное жилище, дама незамедлительно согласилась и сама чуть ли не на себе потащила его к выходу. В поведении девицы не было ничего удивительного: в этот вечер курьер расплачивается золотом, а если оно водится в карманах, то в «скромном жилище» оно водится подавно. Следом за парочкой с мест встало еще несколько человек, но Ласка уже выскользнула за дверь, а Дар, обернувшись, сурово покачал головой. Нет, ребята, извините: это чужая добыча.

Интересная сцена не ускользнула от внимания Дара. Один из посетителей, видимо, тоже планировавший разжиться золотом, резвее остальных подался к выходу. Он был рослый, плечистый и, наверное, не уступил бы Дару. Нетерпеливо звякнул меч, прикрепленный к его поясу. Но не взгляд Дара остановил его. Его спутник остановил его, крепко схватив за руку. В этом неприметном узколицем человечке Дар безошибочно угадал мага. Ему приходилось и раньше сталкиваться с такими напарниками: опытный боец и мастер тайных искусств, готовые вместе взяться за любую работу, но и не брезгающие никакими иными возможностями потуже набить общий кошель. Неожиданно Дар понял, что в настоящий момент он и Ласка составляют точно такую пару, и это понимание было неприятным, словно какая-то дрянь завелась прямо под кожей и принялась зудеть там.

Стараясь подавить это внезапное чувство отвращения, смешанного со стыдом, Дар вышел на воздух – и только тут понял, что именно делает всю ситуацию странной. Он понял, что не один боец заочно признал превосходство другого, а взрослый, опытный маг уступил добычу какой-то неизвестной девчонке. Гадливый стыд отодвинулся вглубь сознания, уступив месту легкой панике. Но останавливаться было поздно.

Ласка и Дар провожали парочку до дверей не последней в Виллинере гостиницы. По пути к ним попытались пристать еще пару раз, но Дару не пришлось вмешиваться: обе попытки отбила рыжая девица. Было ясно, что она – главное препятствие. Девица еле передвигала ноги, хохотала, висла на курьере, которому самому нужна была опора. Но она была отнюдь не настолько пьяна, как это могло показаться со стороны. Дар напряженно соображал, как ее устранить, не причинив при этом вреда. Наконец вот представился удобный случай: перед самыми дверями гостиницы курьер отлучился за угол по нужде. Но Дар не успел что-либо предпринять. Быстро, бесшумно, ощущая сладостное возбуждение в предчувствии всей предстоящей выходки, Ласка подкралась к ней и мягко впилась пальцами в кудрявые волосы.

- Ты кто такаааа… - Девица повернулась и, закатив глаза, не договорила фразу. Тут же послышался оглушительный храп. Дар, не мешкая, подхватил едва не рухнувшую на мостовую девицу и отволок ее, спящую беспробудным сном, в сторону. Вернувшийся курьер в темноте не заметил разницы между своей прежней спутницей и новой.

- Пааайдем! И баиньки… - пробормотал он, обхватывая Ласку за талию. Ласка грубо, гнусаво засмеялась, обнимая одной рукой курьера за шею. Свободной рукой она сделала Дару знак следовать за ними.

Дар послушался. Но все то время, пока Ласка и незнакомец шли к дверям гостиницы, дергали их, стучали, потом поворачивали за угол, пытались попасть в распахнутый зев черного хода, пока они поднимались по узкой скрипучей лестнице – все это время Дара душили злоба и ревность. Ему приходилось бывать в ситуациях похуже этой, но почему-то сейчас ему было противно, как никогда ранее. С одной стороны, этот человек присвоил золото своего хозяина и обвинил в воровстве Ласку, а Ласка и в самом деле уже воровала это золото, и теперь делала это снова, воруя у вора. Но, с другой стороны, у них ведь не было необходимости в этих деньгах, так что все можно было бы оставить на волю Великого бога… О, как же все было запутано! А еще с какой-то стати эта пьяная дрянь свободно лапала девушку, к которой Дар и ночью-то, втихаря, не прикасался! О, что бы Дар с ним сделал, если бы Ласка приказала, если бы она только позволила, хотя бесы с ней, лишь бы просто отвернулась… Впрочем, вскоре Дар перестал злиться. План Ласки вошел в следующую фазу.

Курьер снимал две смежные комнаты на втором этаже. Распахнув двери, он споткнулся о порог и, так как Ласка не соизволила продолжить его поддерживать, пластом шарахнулся о пол. Ласка перешагнула через его раскиданные в разные стороны ноги, затем и руки, нашла лампу, зажгла свет. Дар вошел следом за ней, плотно закрыл дверь. Курьер к тому времени уже встал на четвереньки и, оглядываясь вокруг осоловевшими глазами, вероятно, пытался понять, на каком свете он находится.

- Привет! Помнишь меня? – дружелюбно спросила Ласка, присев рядом с ним на корточки. Не слабонервному по жизни Дару резко стало нехорошо: показалось, что вот-вот, размолотив стекла в стеклянную пыль, в комнату ворвется стая серых плотоядных птиц.

Курьер попытался сфокусировать зрение на лице Ласки. Получилось у него немногое.

- Мариска?... Нет, Ринка… Ринка, да?

- Не угадал, - холодно ответила Ласка и поднялась. Попытавшись проводить ее глазами, курьер завалился на плечо, потом спину.

- Где деньги?

- Деньги… - протянул курьер. – У меня теперь много денег… Наконец-то…

- Дар?

- Сейчас… Сейчас найдем. Много искать?

- Много.

Дар сноровисто обыскал обе комнаты. Ему было проще, когда он что-то делал. Возможно, именно поэтому он стал драться: когда дерешься, никакие мысли тебя не гложут. Ты просто дерешься, и все.

Часть денег обнаружилась в подушке, часть – под матрасом, оставшееся количество было спрятано под одной из половиц. Найденное дар сложил в наволочку и завязал узлом.

- Я правильно понимаю? – спросил он Ласку.

- Правильно, – подтвердила она. – А то сколько же меня можно обвинять в том, чего я не делала? Вот оно какое – слово, данное Великим богом. Из-за него хочется взять – да и сделать.

- Что сделать? – не понял Дар.

- Отомстить, - пояснила Ласка и снова жутковато улыбнулась. – Отойди, Дарушка. И смотри, будет любопытно.

Ласка вышла на середину комнаты, туда, где, распластавшись, смотрел на нее счастливыми глазами жалкий пьяный человек. Ласка потерла ладонью о ладонь, развела руки - между ними пробежали искорки, а потом обрадовался зеленоватый шарик. Набрав в легкие побольше воздуха, Ласка нараспев прочла заклинание, и по комнате пронесся ветер, а зеленоватый шар в ее руках вдруг сжался и тут же развернулся в красивую желто-зеленую молнию. Молния ударила в тело курьера, и то начало темнеть, сжиматься, съеживаться. Через какие-то минуты на полу комнаты сидела здоровенная жаба. Ласка наклонилась, с глумливой бережностью взяла ее в руки и сказала:

- Быть тебе жабой болотной тридцать лет и три года, квакать на сопке, пока не поцелует тебя прекрасная девушка! – распахнув окно, она без зазрения совести выкинула жабу в ночь и добавила: - А так как прекрасные девушки по болотам особенно не ходят, квакать тебе там до конца дней твоих. Или жабы по тридцать лет и так не живут? – спросила она, повернувшись к Дару.

Дар, с наволочкой в руке, стоял в оцепенении и смотрел на Ласку.

- Что это было? – шепотом спросил он.

- А… А это у меня рука зажила! – хохотнув, Ласка помахала левой рукой, на которой все еще был надет наруч. - Я и не заметила, надо же…

И тут же гаденькая улыбочка вспорхнула с ее лица и растаяла без следа. Ласка словно очнулась, досадливо огляделась по сторонам. Потом она подошла к Дару и виновато заглянула ему в глаза.

- Я тебя напугала, да? Прости.

- Когда мы познакомились, ты была другой… немного, - сказал Дар.

- Я понимаю. Но и ты меня пойми: я хоть и молодой, но все-таки маг, сила – моя природа. И у меня иногда бывает… вот так. Правда, извини. Я не хотела… То есть, хотела, но… ри других обстоятельствах я бы так не сделала… наверное… Пошли отсюда, а?

- Конечно.

Никем не замеченные (то есть, конечно, замеченные кем-то, но этот кто-то счел за благо отсидеться за прикрытой дверью), Ласка и Дар вышли из гостиницы. Они шли по городу, Дар держал за пазухой наволочку, набитую золотыми монетами. Этого должно было хватить на все путешествие, но ему все равно было не по себе. В то же время он чувствовал, что Ласка подавлена гораздо больше, чем он, и ему хотелось хоть как-то подбодрить ее.

- Ласка, а можно тебя спросить? Ты говоришь, у тебя это бывает… Я человек, мне сложно понять. Но мне всегда хотелось почувствовать себя хоть немного магом или хотя бы понять, как они чувствуют этот мир. Ты можешь мне рассказать?

- Хм… Ну… Я попробую, - задумчиво сказала Ласка и тут же оживилась: - Я правда не хочу тебя больше пугать. Я надеюсь, это больше не повториться. Это все из-за перелома… Понимаешь, какое-то время я не могла колдовать, как обычно, я даже не чувствовала, как прибывает сила. А получить такую травму – все равно что перекрыть реку. Сначала вода скапливается перед плотиной, но потом, если воду не спускать, плотину прорывает, и… - Ласка вдруг усмехнулась и заглянула в лицо Дара. – Знаешь, я первый раз это говорю. Меня раньше никто не спрашивал.

Полная луна тяжеловесно покачивалась над крышами Виллинера. Каменное эхо пустынных городских улиц множило гулкие шаги.

- Я не знаю, как это бывает у других, - говорила Ласка, шагая вперед. Дар внимательно слушал ее. – Среди магов как-то не принято об этом говорить. Но у каждого это, наверное, по-своему. Как у нормальных людей любовь. Кто-то испытывает прилив сил, ему хочется петь, танцевать, кому-то кажется, что он не ходит, а летает, кто-то мучается и не знает ничего слаще этих мук, и жаждет испытывать их снова и снова, кто-то теряет рассудок и совершает безумные поступки. Если любишь, то любишь постоянно, непрерывно, и кажется, что любовь охватывает все твое существование, составляет его. И, самое интересное, каким бы печальным ни был твой предыдущий опыт, тебе все равно хочется влюбиться и любить, потому что без этого жизнь кажется пресной унылой, словно живешь не ты сам, а только часть тебя. Наверное, любовь и есть часть натуры человека. Но, когда ты любишь, тебе же кажется, что весь ты – любовь… Маги умеют любить, – Ласка вдруг смутилась. - Я не знаю, испытывают ли влюбленные маги что-то подобное. Но, мне кажется, чувство любви должно быть похоже на чувство силы. Потому что чувство силы – это эйфория ужаса. Это невыносимо острое ощущение всего, что тебя окружает, всего, что происходит вокруг. За каждую секунду ты словно проживаешь целую жизнь, рождаешься и умираешь каждый миг, и нет ничего, что ты не смог бы сделать, и нет ничего, что могло бы тебя остановить. Это словно в один момент потерять все и сойти с ума от своей свободы…

Они поднялись на высокий, словно выгнувший спину мост. Ласка, остановившись на его гребне, подошла к каменной балюстраде. Две луны – настоящая и ее отражение – желтели во тьме волшебного мира.

- Это словно стоять на мосту высоко над рекой, стоять прочно, и в то же время чувствовать, что уже летишь вниз, и тебе страшно и здорово одновременно, и дух захватывает, и ветер свистит в ушах.

Ласка обернулась, коротко улыбнулась и, ухватив Дара за рукав, потянула дальше.

- Но в те моменты, когда ты чувствуешь это сильнее всего, ты почти не понимаешь, что делаешь. Многие маги сходят с ума – временно или окончательно – именно в попытке вместить в себя как можно больше силы, причем не всегда для того, чтобы сделать что-то. Некоторые просто хотят почувствовать себя бессмертными и всемогущими. Во всех магических силах твердят, что сила – только часть натуры мага, и не надо полностью на нее полагаться, и вообще, часть эта – не самое лучшее, что есть в тебе. Но без этой части ты – это словно не ты, а кто-то другой. Сила определяет характер, влияет на настроение. Особенно когда такие перепады… А мне кажется, что не сила часть меня, а наоборот, я – часть силы и вся я – сила. Я же особенная. Не такая особенная, как Иринга, конечно, но тоже ничего… Со мной, наверное, трудно. Но, понимаешь, я никогда не буду другой. И – знаешь, что? – Ласка посмотрела на Дара, скорчив задорную физиономию. – Даже если бы мне представилась такая возможность, я не отказалась бы от силы. Видишь ли, мне очень нравится быть собой. Я себе нравлюсь!

- Мне ты тоже нравишься, - сказал Дар. – Но я тебе это уже говорил.

Ласка улыбнулась, и Дар улыбнулся тоже, потому что понял: пронесло, отпустило. Дальше будет лучше. И на душе у него самого стало легче, несмотря на наволочку с золотом, оттягивающую полу куртки.

Когда они вернулись на постоялый двор, Ласка вытянулась на постели и уснула быстро и крепко. Дар потушил лампы и тоже лег, но уснуть не сумел. Он лежал в темноте, глядя в потолок, на который ложился свет заходящей луны, на блеклые, размытые тени, рождаемые этим светом, и слушал глубокое, размеренное дыхание Ласки. А еще за окном стрекотали цикады, их было слышно в комнате; изредка раздавались под полом чьи-то шаги и приглушенные голоса. Было, в сущности, не так уж и поздно. Ласка просто устала.

Покрутившись в постели, Дар поднялся и, прихватив несколько монет, вышел из комнаты. Он спустился вниз, заказал у хозяина двора выпивки и намекнул ему по поводу хорошей компании для одинокого мужчины. Понятливый хозяин без сальной, недвусмысленной, такой противной в подобных ситуациях улыбочки сгреб заскорузлой ладонью деньги. Вскоре к Дару, попивающему охлажденное вино из кувшина, подсели две румяные грудастые девицы – белокурая и шатенка. Дар угостил их, все трое выпили за знакомство и, не откладывая дела в долгий ящик, отправились в одну из комнат, которые не предназначались для проживания гостей, но где те частенько бывали.

Сделав с парой местных женщин все, что ему хотелось бы сделать со всего одной девушкой, Дар насытил плоть, но не душу. Вернувшись в свою комнату под утро, он посмотрел на спящую еще Ласку и, усмехнувшись, понял, что влюбился.

Следующий день Ласка начала с того, что, едва выбравшись из постели, взялась за карты. Проверив по маятнику местонахождение Иринги, Ласка убедилась в том, что она покинула город: кристалл даже указал направление от Виллинера, где следует ее искать. Сравнив карты, Ласка вычислила, по какой дороге следует выехать из города.

Собрались быстро. Ласка надеялась покинуть Виллинер еще до полудня, вот только заберет стерха – и сразу в дорогу.

Стрерх встрепенулся, когда почуял Ласку и ее спутника. Оставив лошадей с Даром, Ласка снова без спроса открыла калитку и вошла во двор. Дар, спешившись, завел лошадей следом. Привязанный к столбу стерх тем временем поднялся и сделал пару шагов навстречу Ласке… и Дар буквально почувствовал – да, он не обманулся, он действительно почувствовал это – кожей, костями, всем своим нутром – волну гнева Ласки, разошедшуюся по воздуху.

Стерх хромал.

Ласка бросилась к дому хозяина конюшни. Дар, кинув поводья на колья забора, побежал следом – возможно, он сумеет остановить Ласку, если на ту опят найдет. Но Дару не пришлось вмешиваться. Он застал Ласку в горнице; она стояла хмурая, но спокойная. А у окна на табурете сидел хозяин, бледный и дурной, и женщина в сером платье с бурыми пятнами по всему подолу грязноватой тряпицей перевязывала ему правую руку. На руке, как можно было заметить, не хватало нескольких пальцев.

- Я же говорила – береги, - глухо сказала Ласка. Потом она положила на стол две монеты и вышла из горницы. Дар снова последовал за ней.

Прежде чем отвязать стерха Ласка долго сидела около него, поглаживая тонкую, жилистую лапу со следом запекшейся крови. Стерх был голоден, его пришлось накормить. А когда Ласка вывела зверя со двора, бывший хозяин даже не вышел к ним.

- Куда ты его денешь? – спросил Дар, когда Ласка забралась на лошадь.

- Я возьму его с собой.

- Но он же хромает. Может, лучше пристроить его к кому-нибудь в городе?

Ласка покачала головой.

- Нет. Я возьму его с собой.

Дар только пожал плечами – что ж, Ласке виднее.

Пока они ехали через город, стерх, прихрамывая, трусил рядом. Но как только началась реденькая пригородная лощина, зверь канул в зелень.

- Ласка, твой питомец сбежал, - сказал Дар.

- Ничего страшного, - ответила Ласка. – Подлечится и догонит нас. Ему вообще проще следовать за нами так, чем по дороге. Стерхи – нелюдимые звери, если можно так сказать.

- А он сможет тебя найти?

- Конечно.

- И никто его не поймает?

Ласка обернулась, и на губах ее мелькнула тень той самой вчерашней улыбки, и стало жутко – словно сама преисподняя шепнула Дару на ухо ласковое слово.

- Никто этого зверя больше не тронет, - сказала Ласка. И тут же, пришпорив лошадь, она вполне миролюбиво, жизнерадостно добавила: - И мы теперь можем ехать быстрее. Догоняй!

Дата добавления: 2015-07-18