Случаи из терапевтическойпрактики. пациента, а самого себя

пациента, а самого себя! Защитить себя от одиозного обви-
нения в человечности, в том, что он ест и вовсе не уверен в
себе, короче, в том, что он не бог.

Многие терапевты отказываются раскрывать себя груп-
пе из-за страха перед неизвестностью, незнанием, куда это
может его завести. Какую информацию могут потребовать
от него пациенты? Я часто задавал этот вопрос пациентам,
успешно закончившим курс лечения. Большинство выра-
зили желание, чтобы терапевт был более открыт, чтобы он
лично участвовал в делах группы. Никто не захотел обсуж-
дать его личную жизнь или личные проблемы. Терапевту, я
думаю, не стоит бояться, что его разденут и попросят, дро-
жащего, предстать перед группой обнаженным.

Реальный страх связан с чем-то другим. Одной паци-
ентке (той, что сравнила терапевта с евреем, владельцем
трущоб) приснился следующий сон: «Мы все [группа]
сидим вокруг длинного стола, который возглавляет тера-
певт. В руке он держит листок бумаги, на котором что-то
написано. Я пытаюсь выхватить его, но терапевт слишком
далеко». Через несколько месяцев, когда она переживала
кризис и поворотный пункт своей терапии, она вспомнила
сон и добавила, что знала, что было написано на том листе,
но не хотела говорить об этом перед группой. Это был его
ответ на вопрос: «Ты меня любишь?» Я думаю, что именно
этот вопрос действительно грозит терапевту. Еще более уг-
рожающе он звучит в своем групповом варианте: «Как
сильно вы любите каждого из нас?» Эти вопросы угрожают
самим рамкам психотерапевтического контракта. Они бро-
сают вызов некоторым принципам, которые обе стороны
по умолчанию согласились придерживаться. От них только
шаг до комментариев на тему «покупка дружбы». «Если вы
действительно заботитесь о нас, будете ли вы встречаться с
нами, когда у нас не будет денег?» Они опасно приближа-
ются к последнему, ужасному секрету психотерапевта, ко-
торый заключается в том, что напряженная драма, разы-
грывающаяся в групповой комнате, на самом деле играет

Ирвинг Ядом

очень малую роль в его жизни. Подобно Розенкранцу и
Гилденстерну, ключевым фигурам одноименной драмы,
мгновенно превращающимся в призраков, терапевт стре-
мительно перемещается на сцену другой драмы.

Только однажды я в какой-то мере богохульно обнажил
эту правду перед группой. Терапевтическая группа, состоя-
щая из врачей-психиатров, прорабатывала факт моего
предстоящего ухода в отпуск на несколько месяцев. Сам я в
течение этого времени находился в состоянии прощания со
множеством пациентов и несколькими группами, некото-
рые из которых эмоционально были мне более близки, чем
эта группа. Завершающий этап работы оказался трудным, и
члены группы отнесли многие затруднения на счет того,
что я оказался настолько вовлеченным в группу, что мне не
удавалось с ней попрощаться. Я признал это, но напомнил
им о факте, который они сами знали, но отказывались при-
знавать, а именно, что я был намного более важен для них,
чем они для меня. Они очень хорошо понимали эту нерав-
ную псевдовзаимность терапевта с его пациентами, но
были не способными отнести ее на свой счет. В комнате
стало трудно дышать, как только эта истина, это опровер-
жение ощущения избранности, эта внутренняя жестокость
психотерапии коснулись их самих.

Означает ли все вышесказанное, что в терапии нет мес-
та тайне? Что большую помощь оказывают те терапевты,
которые наиболее последовательно и полно раскрывают
себя?

Некоторое время назад я наблюдал группу, которую
вели два неопытных групповых терапевта, увлеченных в то
время идеями прозрачности терапевта. Они сформировали
амбулаторную группу и вели ее в непоколебимо открытом
стиле, с первых же встреч открыто выражая собственные
сомнения относительно групповой терапии, самих себя и
обнажая личную тревогу. Однако функция поддержки груп-

Случаи из терапевтической практики

пы осталась за бортом; большинство членов группы разбе-
жалось в первые же шесть занятий.

Распространенные в последнее время «марафонские
группы» (см. 9 главу), в которых встречи продолжаются от
двадцати четырех до сорока восьми часов подряд, сильнее
всего акцентируются на самораскрытии. Крайнее физичес-
кое утомление лишает способности сопротивляться и про-
воцирует на максимальное самораскрытие как членов груп-
пы, так и терапевтов. Тайны тех, кто еще не раскрепостил-
ся, взламываются физически и психологически. Многие
психотерапевты с энтузиазмом провозглашали «обнажаю-
щую групповую терапию».

Нам пытаются доказать, что терапевт, раскрываясь до
конца, устанавливает бесценную для пациентов поведен-
ческую модель. Да кто сказал, что полное раскрытие воз-
можно или желаемо в терапевтической группе или где-то
еще? Напротив, умалчивание и обман в отношениях с са-
мим собой и другими людьми представляются неотъемле-
мыми ингредиентами любой функционирующей социаль-
ной организации. 0'Нил показал это в драматичной форме
в пьесе «Разносчик льда грядет» («Iceman Cometh»). В этой
пьесе группа изгоев живет, как она есть, в течение двадцати
лет, в комнате позади бара. Это в высшей степени стабиль-
ная группа с многочисленными, хорошо разработанными
групповыми нормами. Каждый человек поддерживает себя
набором иллюзий (0'Нил называет их «мечтами из труб-
ки»). Одна из наиболее глубоко разработанных групповых
норм — ни один член группы не должен сомневаться в
«мечтах из трубки» другого. Затем появляется Хики, раз-
носчик льда, странствующий торговец, абсолютно просве-
щенный и просвещающий терапевт, лжепророк, который
верит в то, что станет причиной исполнения желаний и
прочного мира для каждого человека, заставив его отбро-
сить иллюзии и неотрывно и честно глядеть на солнце сво-

Ирвинг Ялом

ей жизни. Хирургия Хики искусна. Он заставляет Джимми
Завтра (чьей «мечтой из трубки» было забрать костюм из
ломбарда, протрезветь и устроиться на работу «завтра»)
действовать сейчас. Он дает ему одежду и отсылает его, а
затем и остальных из бара посмотреть в лицо дня. Это про-
изводит ужасающий эффект на каждого из них и на группу
в целом. Один совершает самоубийство, другие впадают в
жестокую депрессию, «жизнь выходит из-под контроля»,
члены группы критикуют иллюзии других, групповые
связи рушатся, и группа начинает распадаться. Неожидан-
но, в последнюю минуту судорожной активности, группа
обзывает Хики психом, прогоняет его и постепенно восста-
навливает свои былые нормы и сплоченность. Эти «мечты
из трубки», или «обманы жизни», как называл их Ибсен,
нередко важны для личной и социальной целостности. Их
нельзя развенчивать и импульсивно отбрасывать в угоду
честности.

Отбор пациентов

Судьба пациентов групповой терапии и терапевтической
группы по большей мере может определиться еще перед
первой групповой встречей. Несмотря на использование
критерия тщательного отбора, большинство пациентов, за-
писавшихся в групповую терапию, могут покинуть тера-
пию в унынии, не получив никакой пользы. Исследования
показывают, что первичная композиция группы оказывает
сильное влияние на конечный результат целой группы.

Как может терапевт определить, пригоден ли данный
пациент для групповой терапии?

Клиницисты пришли к единому мнению о том, что па-
циенты являются плохими кандидатами на участие в амбу-
латорных группах интенсивной терапии, если у них обна-

Случаи из терапевтической практики

руживаются: мозговые травмы, паранойя, выраженный на-
рциссизм, ипохондрия, суицидальные попытки, наркоти-
ческая и алкогольная зависимость, острые психозы или со-
циопатия.

Эти пациенты в групповой терапии обречены на неуда-
чу из-за невозможности их участия в решении главной за-
дачи группы; они вскоре выстраивают интерперсональную
роль, которая вредна как для них самих, так и для группы.
Возьмем социопатичного пациента, участие которого в ам-
булаторной интерактивной группе является в высшей сте-
пени рискованным. Такие пациенты по определению в
группе становятся деструктивными. Хотя в начале терапии
они могут стать активными и важными участниками, в
конце концов они демонстрируют свою базовую неспособ-
ность строить социальные отношения, часто с драматич-
ными и деструктивными последствиями. Вот клинический

пример.

Мистер Глеб, тридцатипятилетний в высшей степени
сообразительный пациент с историей алкогольной зависи-
мости, которому были свойственны чрезвычайная непо-
стоянность и утрата межличностных связей, был введен
вместе с двумя другими пациентами в действующую груп-
пу, которая перед этим сократилась до трех человек, так как
несколько ее участников завершили свой курс лечения. Ко-
терапевты понимали, что его присутствие на занятиях рис-
кованно, но, поскольку группа была обучающей и находи-
лась под наблюдением, им было важно восстановить ее размер;

он же был одним из нескольких потенциально подходящих
пациентов. Вдобавок они были несколько заинтригованы
его намерением изменить свой стиль жизни. Классический
социопат бесконечно добивается поворотного пункта в
своей жизни. Мистер Глеб к третьей встрече стал явным со-
циально-эмоциональным лидером группы — казалось, он
был способен чувствовать острее и страдать глубже осталь-
ных членов группы. Он представил группе, так же как пред-
ставлял терапевту, большей частью выдуманный отчет о

Дата добавления: 2015-07-16