Случаи из терапевтическойпрактики. Пугающая тематика

Пугающая тематика

Часто некоторые темы являются настолько угрожающими,
что группа как на сознательном, так и на подсознательном
уровне отказывается смотреть в лицо проблеме и пытается
уклониться от ее разрешения. Такое избегание принимает
разные формы, все они обычно называются «групповым
бегством». Клинический пример ухода от тревожной темы
может прояснить следующий пример.

На шестьдесят пятой встрече группы присутствовали
шесть ее участников; один участник, Джон, отсутствовал.
Впервые и без предупреждения другая участница, Мэри,
привела с собой на встречу собаку. Обычно оживленная,
группа была необычайно подавлена и непродуктивна. Вы-
ступления ее членов были невнятными, в течение всего за-
нятия они обсуждали безопасные темы на обезличенном
уровне, уместном для больших общественных собраний.
Речь шла в основном о студенческих привычках (три члена
группы были студентами-выпускниками), об экзаменах и
преподавателях (особенно об их ошибках и недоверии к
ним). Более того, старейший член группы обсуждал ее преж-
них членов, долгое время отсутствовавших на занятиях,
рассуждал «о старых добрых деньках». Собака (жалкая, из-
мученная тварь, которая большую часть времени шумно
лизала свои гениталии) в разговорах не упоминалась, и в
конце занятия терапевт, обращаясь к группе, заговорил о
Мэри, приведшей собаку на встречу. К его большому удив-
лению, Мэри — в высшей степени непопулярная, нарцисс-
тичная особа — была единодушно поддержана группой;

каждый отрицал, что собака хоть как-то мешала работе, и
терапевт остался в одиночестве со своим протестом

Терапевт расценил всю встречу как «групповое бегство»
и соответственно сделал определенные интерпретации
групповой массы, которые мы обсудим. Но сперва, в чем
свидетельство того, что эта встреча была «бегством»? Бегст-

Ирвинг Ялом

вом от чего? Мы должны принять во внимание возраст
группы; в недавно сформированной группе, собравшейся
на встречу, скажем, в третий раз, такое событие могло быть
не выражением сопротивления, а проявлением незнания
группой своей главной задачи и процедурных норм. Однако
группа встречалась уже четырнадцатый месяц, и предыду-
щие встречи резко отличались по характеру. Убедительное
свидетельство тому, что это действительно было бегством,
обнаружилось в произошедшем на предыдущем занятии.
На этом занятии Джон — член группы, которого с тех пор
на занятиях не было, — опоздал на двадцать минут и прохо-
дил по коридору мимо комнаты наблюдателей — смежной
комнаты с той, где проходили занятия, — в тот самый мо-
мент, когда дверь оказалась открытой. Джон услышал голо-
са других членов группы и увидел, что смежная комната
полна наблюдателей, рассматривающих группу; кроме это-
го, наблюдатели в этот самый момент засмеялись какой-то
своей шутке. И хотя Джон, как и все остальные члены груп-
пы, был предупрежден, что группу будут наблюдать студен-
ты, тем не менее такое неожиданное шокирующее под-
тверждение этой информации ошеломило его. Когда Джон
в конце занятия решил поделиться этим с другими члена-
ми, они были также ошеломлены. Джон, как мы видели, не
пришел на следующее занятие.

Это событие для группы оказалось крупномасштабной
катастрофой. Та же реакция была бы и у другой группы;

происшествие вызвало у членов группы серьезные вопро-
сы, касающиеся терапевтической ситуации. Можно ли до-
верять терапевту? Смеялся ли он про себя над ними, подоб-
но его коллегам в комнате наблюдателей? Говорил ли он
хоть что-то искренно? Была ли группа, атмосфера которой
некогда воспринималась как гуманная, на самом деле сте-
рильным, искусственно созданным лабораторным образ-
цом, бесстрастно изучаемым терапевтом, который, вероят-
нее всего, чувствовал себя ближе к «ним» (другим, наблю-
дателям), чем к группе? Несмотря на важность, или, лучше

Случаи из терапевтической практики

сказать, как раз из-за важности этого болезненного собы-
тия, группа отказалась выносить на обсуждение этот мате-
риал. Вместо этого они прибегли к избегающей модели по-
ведения, смысл которой сейчас уже можно понять. Перед
лицом внешней угрозы группа сплотилась для обороны;

они тепло общались на разные безопасные темы, чтобы не
делиться информацией с теми, кто угрожает со стороны
(наблюдатели и, по ассоциации, терапевт). Терапевта не
поддержали, когда он спросил об очевидно отвлекающем
поведении собаки; «старые добрые деньки» было носталь-
гической ссылкой на прошедшие времена, когда группа
была настоящей и терапевту можно было доверять. Обсуж-
дение экзаменов и недоверие к преподавателям также было
выражением тонкой намекающей позиции в отношении

терапевта.

Точное содержание вмешательства и выбор времени
для него во многом зависят от индивидуального стиля тера-
певта. Некоторые терапевты, включая меня, стараются
вмешиваться тогда, когда они чувствуют происходящее
групповое бегство, даже если они не понимают, в чем его
причина. Терапевт может, например, сказать, что он озада-
чен происходящим или обеспокоен, и спросить: «Есть ли
что-нибудь, о чем группа сегодня умалчивает?», или «Не
избегает ли чего-нибудь группа», или, может быть, он дол-
жен спросить о «тайной повестке» собрания. Он сделает
свои расспросы еще более конкретными, если приведет
различные свидетельства: шепот, неожиданный переход на
нейтральные темы и к неинтерактивному способу комму-
никаций, его ощущение собственной отвергнутости и по-
кинутости другими, как в случае с собакой. Далее, он может
добавить, что группа странным образом избегает любых
разговоров о прошлой встрече и о сегодняшнем отсутствии
Джона. В нашем клиническом примере не может быть ни-
каких вариантов дальнейшей работы, кроме возвращения
группы в колею, обратно, к обсуждению самого значимого
материала. Темы, которых группа избегает, слишком важ-

Дата добавления: 2015-07-16